"Корабельная сторона" - читать интересную книгу автора (Поливин Николай Георгиевич)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«Марат» издали похож на уродливого, выброшенного морем кальмара с отрубленными щупальцами. Боковые обносы делают его овальным, якорные клюзы-глаза смотрят жестко и пронзительно, палубная надстройка напоминает причудливый горб.

Из камышей вынырнул Сенька в сопровождении Бородина.

— Принимайте третьего Шерлока Холмса! — подтолкнул Гамбурга Бородин. — И глядите, чтобы ни одного фокуса! — И молодой чекист, погрозив приятелям, снова скрылся в камышах.

— Чуете, могикане, а Лена-то жива! — выпалил Сенька.

— Наслышаны...

— Откуда?

— Борис Иванович сообщил. Молодец, Сенька, не подкачал!.. — поощрил Кимка дружка. — А теперь выкладывай подробности.

— А чего тут выкладывать, — пококетничал Гамбург. — Когда Соколиный Глаз начал воевать со Степкой, я кинулся за Софроном — Лене на выручку. Поняв, что с «грузом» от погони не уйти, Чемодан Чемоданович сбросил Лену с плеча и на ходу полоснул ее ножом. Я, конечно, к Лене. Подбегаю, зову по имени — не откликается. Жуть взяла: убили, думаю, девчонку! Наклоняюсь — нет, дышит. Значит, жива. Подхватил ее на спину — откуда только сила взялась! — и ходу, в больницу!

Лечу, под собой ног не чую, вся моя жизнь, кажется, на одном сосредоточилась: только бы успеть!.. Только бы спасти ее!

Огни поселка вроде были рядом. А пошел — они все дальше и дальше. А силы у меня убывают и убывают, того и гляди, упаду. Отдохнуть бы, да боюсь. Знаю, если остановлюсь хоть на секунду, с места уже сдвинуться не смогу. Потому и подбадриваю себя: «Сделаю, дескать, еще десять шагов, тогда и отдохну». Считаю: один, два, три... девять... Потом еще набавляю. И опять — один... два...

Тут-то дядя Гриша и подоспел, подхватил Лену и в больницу ее. Шилина срочно вызвали. Ну а тот — операцию сделал. Сказали — удачно, скоро, мол, поправится. Тогда я — прямиком на «Аладина» и... угодил в руки Санькиного отца.

«Отвести его к дружкам, — приказал Григорий Григорьевич. — Только глядите, хоть вы герои на сегодняшний день, но чтобы без штучек-дрючек!..»

И вот я с вами...

Мальчишки, слушая о Сенькиных похождениях, ни на минуту не спускали глаз с таинственного «Марата». Они догадывались, что вокруг древнего пароходика замкнуто кольцо чекистов, и ждали развязки.

— Как вы думаете, Софрон там? — Сенька почесал кончик утиного носа.

— А где же ему быть! — Кимка подтолкнул друзей: — Глядите, начинается!

Возле пароходика вырос частокол людей.

— Айда ближе! — предложил Санька.

— Попадет! — поежился Соколиный Глаз. — Вытурят как миленьких!

— Мы по-пластунски, — предложил Сенька и первым, упав на живот, заскользил по траве. Санька с Кимкой последовали его примеру. Остановились, когда до «Марата» осталось шагов двадцать. Теперь Степкино логово просматривалось, словно сцена из пятого ряда. Замерли.

— Однако что-то они долгонько раскачиваются, — через пяток минут заворчал Сенька, глядя на ожидающих чего-то чекистов.

— Не «раскачиваются», а сообщников Софроновых выслеживают, — вступился за отца и его товарищей Санька. — Врагов ловить — не петухов щипать! Понимать надо!

— Точно, — поддержал Кимка. — Ты думаешь, у Чемодановича, кроме Степки и Яньки, никого помощничков нет? Вот и ошибаешься... У Советской власти не только друзей, но и врагов много!..

— Да я ничего, — стал оправдываться Гамбург. — Я к тому, что зря они нас на помощь не взяли...

Примолкли. И сразу же в ответ угрожающе зашуршали камыши, на тарабарском языке забормотала Воложка, затикали азбукой Морзе сверчки, словно предупреждая: «Ос-то-рож-но!.. Каж-ды-й ша-г мо-жет слы-ша-ть хит-ры-й вра-г!»

Ребята затаили дыхание. Один из чекистов бесшумно поднялся на палубу.

«Бородин!» — узнали друзья.

К Сергею Николаевичу присоединилось еще несколько человек.

— А вон папа! Видите, рядом с дядей Сережей!

Кимка с Сенькой кивнули: ага, мол, видим.

Чекисты разбились на несколько групп. Одни осматривали верхние помещения, другие обследовали носовой кубрик. Подзоров с Бородиным оставили за собой кормовой отсек, где, по всей вероятности, и прятались преступники.

Осмотр жилых помещений на верхней палубе и в носовом кубрике ничего не дал. Всюду их встречали раззор и запущение. Корпуса кораблей должны были не нынче-завтра пустить на переплавку, поэтому за ними не присматривали.

Ударили мощные лучи фонарей по предательской темноте кормового кубрика.

— Начинается! — шепнул Санька.

Бородин прыгнул в кубрик. На одной из коек лежал человек.

— Руки вверх! — крикнул Бородин, наваливаясь на незнакомца. На помощь Сергею Николаевичу подоспели Подзоров и другие чекисты»

— Да он связан!

Незнакомца развязали, вынули изо рта кляп.

— Кто вы? — испуганно спросил он. — Никак, чекисты?!

— Чекисты, — подтвердил Бородин.

— Слава богу! — обрадовался мужчина. — А я думал, опять вернулись хулиганы!

И он, достав из кармана брюк удостоверение личности, протянул его Подзорову, угадав в нем начальника.

Григорий Григорьевич, убедившись, что документ не поддельный, прочитал вслух: «Прохоров И. Ф. — кочегар заводской хлебопекарни». А Прохоров И. Ф. тем временем, окончательно освоившись, начал бойко рассказывать:

— Как вы уже установили, кочегар, значица, я... Зарплата, сами понимаете, не ахти какая... Вот, значица, я и решил вечерком разжиться дровишками на старых пароходах. Все равно, думаю, они на слом пойдут. А тут рабочему человеку поддержка. Так вот, значица, поднялся на етого самого «Марату», а мне навстречу два мужичонка, крупные, как быки-трехлетки. Думал, сторожа. Хотел было документу им предъявить, как вам, значица, а один из них как хряснет мне кулаком по лбу. Ну, я и скопытнулся. А когда стал соображать, лежу, как младенчик, спеленутый, а во рту кляп торчит. Попробовал встать — не смог. Да и побоялся. Вдруг озорники возвернутся... А тут и вы подоспели. Вот и все, значица.

— А как они выглядели-то, недруги ваши? — поинтересовался Подзоров.

— Известно как. Высокие, здоровые. Один постарше, другой помоложе. Тот, что постарше, и стукнул меня. Сурьезный, видать, мужчина. А голова у него, как моя коленка, голая и круглая... Второй — похлипче. Зато в кудерьках, как барышня... Вот и все, значица...

— А куда они делись? — спросил Бородин.

— Уж куда-то делись, — согласился мужичок. — Вот куда? — развел руками. — А что, неужто сурьезные преступники? — Не получив на свой вопрос ответа, многозначительно резюмировал: — Так вон оно какое дело, значица!.. Спасибо вам, граждане милицейские, за спасение мое. — И кочегар И. Ф. Прохоров поясно поклонился.

Чекисты обшарили весь корабль, заглянули во все щели, но Софрона Пятки и Яшки-матроса нигде не обнаружили. Те словно сквозь землю провалились.

— А что, если и действительно — сквозь землю? — подумал вслух Григорий Григорьевич.

— Как это понимать? — Бородин, спрыгнув с корабля, стал внимательно прощупывать лучом фонарика каждый метр земли под днищем «Марата». Возле кормы, под стапелями, обнаружил лаз, прикрытый листом фанеры. Лаз вывел их на берег Воложки. Здесь чекисты увидели следы крупных ног и треугольник, оставленный на минуту приткнувшейся лодкой.

— Уплыли! — чертыхнулся Бородин. — Какая рыбина ушла!..

— Н-да, столько работы, и... начинай все сначала. — Бородин приказал снять осаду. — Яшку-то мы возьмем, этот далеко не уйдет, а вот Пятка — Этот со стажем... С двадцатых годов против нас работает... Ну, да и с ним еще сосчитаемся... Операция «Корабельная сторона» не окончена. Будем разрабатывать вариант «В».

Отправились восвояси. Работника пекарни отпустили, взяв у него официальные показания. Мальчишек отправили на ночлег «под конвоем». На этот раз сопровождал их сам Григорий Григорьевич.

...В хирургическое отделение заводской больницы пришли посетители — загоревшие до бронзы мальчишки с кульками в руках. И хотя день был не приемный, их пропустили. Мальчишки прошли в палату № 7, где лежала — об этом на заводе знали все — отважная комсомолка Лена. О подвиге Лены напечатала «Комсомольская правда», и девушке приходили письма со всех концов страны. Молодежь восхищалась ее смелостью, предлагала дружбу и помощь.

Мальчишки гордились своим знакомством с таким прославленным человеком. Впрочем, они и сами стали в области людьми известными. За смелость и находчивость, проявленную в борьбе с врагами народа, областной комитет комсомола Кимку Урляева,

Саньку Подзорова и Сеньку Васяткина — вот, оказывается, у Гамбурга какая обыкновенная фамилия! — наградил путевками в пионерский лагерь на Черное море.

Завтра им трогаться в путь. Вот они и пришли попрощаться с девушкой. С памятного вечера прошло две недели. И за все это время не было дня, чтоб мальчишки не навестили раненую. Они подружились, да так, что пообещали принять Лену в отряд краснокожих и научить ее стрелять из лука, когда она выйдет из больницы. Сейчас она поправилась настолько, что не сегодня-завтра должна выписаться домой.

Мальчишки кое о чем стали задумываться всерьез. Мысль о побеге в Америку и в Испанию отпала сама собой. Зато Сенька принял «мужское решение* через год поступить в Одесский морской техникум. Окончив его, он побывает не только в милом сердцу Гамбурге, но и в Рио-де-Жанейро. Так сказал Бородин, а он слов на ветер не бросает.

И вот завтра ребята уезжают. Лена радуется за них, и в то же время ей немножечко грустно, не хочется расставаться со славными пареньками на целый месяц. Правда, они обещают ей писать «часто-часто», но... добрые намерения не всегда исполняются. Жизнь, она хитрая штука! Особенно у таких отчаюг, как краснокожие. Судьба возьмет да подсунет им новые приключения... Тут уж будет не до писем. Да и чего писать, если по приезде можно обо всем рассказать подробнее и интереснее! Лена понимала железную логику своих друзей и капельку печали-ласы Хорошо, что с ней остается еще один испытанный друг — Сережа Бородин, но... вспомнив о нем; Лена почему-то краснеет. Смотрит на мальчишек — не заметили ли? Нет. Они уже всеми своими помыслами в дороге.

Едва с Леной распрощались юные друзья, как в палату вплыла мягкая, приветливая Мария Петровна, взявшая над девушкой материнское шефство. Потом привалили заводские парни и девчата, с комсомольским бюро во главе. Сразу стало шумно и весело.

Одним словом, жизнь кипуче-яростная захлестывала палату со всех сторон. Страна за окном продолжала стремительно расправлять плечи. Поднимались новые корпуса цехов, фабрики, клубы и жилые дома. И только чекисты, живя бок о бок с радостью, по-прежнему вынуждены были заниматься суровым делом — ведь Чемодан Чемоданович оставался еще на свободе и тайная, но кровопролитная война со старым миром продолжалась...