"Фабрика гроз" - читать интересную книгу автора (Барякина Эльвира)ГЛАВА 4 (четверг)Утро было солнечным и свежим. Наскоро накормив себя и Соню первыми попавшимися под руку кукурузными хлопьями, Кристина помчалась вниз к поджидавшей у подъезда штабной «Волге». — Ну что, поехали? — смущенно осведомился водитель — невысокий коротко стриженный парень по имени Вадик (он узнал в Тарасевич телеведущую и потому немного конфузился). — Поехали, — кивнула Кристина, — только мне сначала надо ребенка в садик отвезти. Сонька уже забралась на заднее сидение. — Какая машина большая! — восторженно закричала она. — В сто раз больше нашей! Мам, я хочу такую! Кристина покосилась на улыбающегося от уха до уха водителя. — Сонь, в твоем возрасте клянчить машины грешно! Это даже в моем не всегда удается, — добавила она себе под нос. Соня обиженно скрестила руки на груди. — Вот всегда так! — сообщила она, обращаясь преимущественно к Вадику. — Все самое хорошее — взрослым. Но с другой стороны, вам и поиграть-то как следует некогда! Так что не задавайтесь! — язвительно добавила она. — Шустрая девчонка! — усмехнулся он, когда Соня наконец была доставлена в садик. «А еще и невоспитанная», — безнадежно подумала Кристина. Она знала, что ее ребенок ведет себя далеко не так, как положено приличным девочкам. Но что она могла поделать? Сидеть дома и воспитывать дочь у нее не было возможности, а у бабы Лизы получалось только баловать Соньку да кормить ее конфетами сверх всякой меры. «Вот кончатся выборы, обязательно займусь дочерью», — пообещала себе Кристина. — А вы видели, что в городе творится? — вдруг спросил ее Вадик. Отвлекшись от своих мыслей, она повернулась к нему. — Нет. А что? Тот кивнул на метровые буквы, намалеванные на опорном столбе виадука: «МЕСТЬ!!!» Рядом красовалась внушительная свастика. Кристина проводила надпись непонимающим взглядом. — Это что, у нас нацисты объявились? — произнесла она. — Не знаю, — пожал плечами Вадик. — Только эта «месть» чуть ли не на каждом доме написана. Вчера еще ничего не было, а сегодня весь город изрисован. Кристина с любопытством поглядела в окно. Водитель был абсолютно прав: слова «МЕСТЬ!!!» и «СМЕРТЬ!!!» попадались чуть ли не на каждом шагу. Исписанной оказалась даже милицейская будка на Советской площади. — Кому «месть»? И за что? — удивилась Кристина. — И главное, их так много! Такое ощущение, что здесь целая армия поработала! — Во-во! Не по себе как-то, да ведь? И куда только милиция смотрит? — Да наверняка шпана какая-нибудь балуется, — поспешно заверила его Кристина. Но Вадик так не думал. — А вы смотрите, сколько краски на это было потрачено! Думаете, шпана будет покупать на свои деньги аэрозоль, чтобы изрисовать весь город? Да, пожалуй, это была не шпана… Но тогда кто это сделал? И с какой целью? Не успели они проехать и половины пути до Захолмска, как их «Волга» безнадежно заглохла. С трудом сдерживая матюки в присутствии такой важной персоны как мадам Тарасевич, Вадик полез под капот. Первые пятнадцать минут Кристина молча ждала. Кругом расстилались поля, припекало солнышко, мимо с шумом проносились машины… — Ну что там? — озабоченно спросила она, выйдя наружу. Вадик сдвинул кепку на затылок. — Да бог его знает! — в сердцах сплюнул он. — Кажется, надо движок перебирать. — Интересно… Кристина прикинула в уме, что до ближайшей автобусной остановки будет, наверное, километров пять. — Ну, я, может, и смогу что-нибудь сделать, — неуверенно произнес Вадик, страдая, что он так и не смог довезти «звезду» до места назначения. Но Кристина только рукой махнула. — Ладно. Я сейчас тачку поймаю и как-нибудь доеду до Захолмска. А ты возвращайся в город. Выйдя на обочину, она принялась высматривать среди потока машин те, где не было пассажиров. Буквально через минуту рядом с ней притормозил темно-синий «Пежо». За рулем сидел вполне симпатичный молодой мужчина. Кристина окинула его оценивающим взглядом. Такой, вроде, не будет ни грабить, ни убивать. — До Захолмска подбросите? — спросила она. Тот открыл дверцу, приглашая ее садиться. — Запросто! — Ой, спасибо! Ну все, я поехала! — крикнула она Вадику. Тот расстроено кивнул. — Вы уж извините, что так вышло… Я, ей-богу, не хотел. Ивар ехал на пресс-конференцию Елены Хоботовой. Он специально вышел из дома пораньше, чтобы успеть полюбоваться на творения бойцов Боголюба. Надо сказать, ребятки постарались на славу. Огромные зловещие буквы, выведенные на каждом заборе, производили некоторое впечатление. Не отрывая взгляда от дороги, он достал сотовый и набрал Никитина. — Привет! Спишь еще, что ли? Как всегда Никитин страшно злился, когда его будили раньше одиннадцати утра. — Какой ты злодей, Алтаев! — горестно констатировал он. — Мне такая женщина сейчас снилась, а ты… Ивар не стал дослушивать его стенания. — У тебя уже есть сведения насчет реакции на наши «послания»? — Чего? — Никитин громко зевнул. — Это ты насчет «мести-смерти»? Погоди секунду, сейчас посмотрю. Ивар услышал, как он защелкал клавиатурой компьютера. — Ага, вроде кое-что пришло… Та-а-ак! — пропел Никитин, уже совершенно проснувшись. — Зачитываю сообщение Городского телеграфного агентства: «За минувшую ночь неизвестные хулиганы расписали весь город лозунгами угрожающего характера. В Управлении внутренних дел пока не смогли дать никаких комментариев относительно авторов данной акции. Согласно опросам общественного мнения это могли быть как чеченские террористы, так и местные националисты». Конец цитаты. А по-моему, это сделал какой-то маньяк, — добавил от себя Никитин. — Оригинальный, подлец, не без претензии на искусство! — Ладно-ладно! — проговорил Ивар довольно. — Не забудь, что в двенадцать у Елены Хоботовой прессуха. Будь как штык. Пока. — Пока! У Ивара было отличное настроение. Все шло как нельзя лучше. Да, конечно, вчера им не повезло с Удоевским моторным заводом… Но… Сегодняшняя пресс-конференция и боголюбовские художества должны были с лихвой возместить весь ущерб, нанесенный Стольникову на вчерашней встрече с избирателями. Можно было себе представить, какие толки ходят сейчас по поводу этих «мстительных» надписей! Народ в России пуганный: благо дело, телевизор все смотрят, так что Боги сумел нагнать страху по полной программе. Осталось только использовать этот страх себе на пользу. Ивар вырулил на Захолмское шоссе, проехал первые двадцать километров, как вдруг… Он просто не поверил своим глазам: у дороги стояла Тарасевич и голосовала! Впоследствии Ивар сам не мог объяснить, почему он затормозил. Просто так получилось… Тарасевич нагнулась к приоткрытому окну, попросила подбросить до Захолмска… Она явно не узнала его. Видимо, тогда, на телевидении, она была слишком увлечена баталией между Стольниковым и Хоботовым. А в Удоеве так ничего и не заметила… «Какого черта ей надо в Захолмске? — в замешательстве подумал Ивар, искоса поглядывая на свою пассажирку. — Наверняка поехала портить нам все дело». Еще вчера эта женщина каким-то непостижимым образом сделала так, что вся встреча Стольникова с избирателями пошла коту под хвост. А сейчас Ивар сам вез ее в Захолмск. На мгновение у него даже мелькнула мысль, что надо бы завести ее в темный лес и кинуть на съедение волкам. «Жаль, что вместо меня она не напоролась на Боги», — мысленно вздохнул Ивар, прекрасно осознавая, что сам он совершенно не способен на террористические действия. У Тарасевич были тонкие восточные духи и какие-то худенькие беззащитные плечи. Белая маечка, синяя юбка — ни дать, ни взять девчонка-студентка. «Если она не знает, кто я, может, удастся вытащить из нее какую-нибудь информацию? — промелькнуло у Ивара в голове. — Точно! Надо с ней немножко пококетничать, а там посмотрим». Он знал, что нравится женщинам. Всего-то дел — изобразить из себя спокойного, уверенного в своих силах молодого человека, у которого все в полном порядке — и с мозгами, и со здоровьем, и с работой, и с характером. Так, Тарасевич вроде одно время вела передачу на местном телевидении… — По-моему, я где-то вас видел, — произнес Ивар. Кристина повернулась к нему. Кажется, ей было приятно, что ее узнают. — Вполне вероятно, — отозвалась она. — А ну да! — протянул Ивар, делая вид, что только что вспомнил. — Вы же Кристина Тарасевич! — Точно, — кивнула она. — А вас как зовут? — Ив… — Чуть не проболтавшись, Ивар пресекся на полуслове. — Ив? — изумилась она. — Как Ив Сен-Лоран? — Что-то вроде того. Надо было как-то подводить ее к выборной теме. — Что-то вас давно не видно на телевидении, — произнес Ивар. — Вы что, поменяли место службы? — В какой-то степени — да. Я сейчас работаю на выборах. Вроде бы Тарасевич была не прочь поговорить о своем участии в избирательной кампании. Очень хорошо! — И кто же, по-вашему, победит? — спросил Ивар, изображая праздное любопытство. — Хоботов, — уверенно ответила Тарасевич. — Разве истекшие четыре года не показали, что Стольников просто не умеет управлять? — Ну… — Чисто инстинктивно Ивар хотел было поспорить, но вовремя одернул себя. «Еще спугнешь ее ненароком!» — Я весьма далек от политики, — уклонился он от прямого ответа. — А чем вы занимаетесь? Ивар не был готов к такому повороту событий и потому сказал первое, что пришло в голову: — Я пишу. — Книжки? Вы писатель? — удивилась Тарасевич. — Да. Вот сейчас еду в Захолмск брать интервью для своей новой книги. Она замолчала, внимательно разглядывая его. «Наверняка пытается вспомнить мою фамилию, — усмехнулся про себя Ивар. — А напрямую спросить стесняется». Происходящее все больше и больше забавляло его. Тарасевич вела себя вовсе не так, как он рассчитывал. В ней не было ничего от той матерой негативщицы, какой он представлял ее себе. Конечно, она могла и притворяться, но если честно, Тарасевич не походила на актрису. И вообще в целом она была весьма непосредственной, легкой в обращении и… наверное, даже симпатичной. — А о чем будет ваша новая книга? — спросила Кристина. Ивар вновь покосился на нее. Тарасевич сидела к нему в пол-оборота. Белая маечка туго обтягивала ее стройную фигурку. — Книжка будет о сексе, — вырвалось у Ивара. Ему вдруг отчаянно захотелось как-нибудь подшутить над ней, и он просто не смог сдержаться. Кристина недоуменно взглянула на него поверх очков. — О сексе?! Интересно… Кажется, она приняла его слова за чистую монету. — Вообще-то я бы хотела почитать что-нибудь умное на эту тему, объявила она, всем своим видом показывая, что вовсе не собирается падать в обморок от подобных заявлений. Наверняка ей хотелось выглядеть дамой, лишенной предрассудков. Ну цирк да и только! — Если вы мне дадите свой адрес, я могу прислать вам авторский экземпляр, — пообещал Ивар с серьезным выражением лица. — Заметано! — отозвалась Кристина. — Но только при условии, если вы обещаете написать шедевр, который исправит нравы человечества. Кстати, вы сказали, что едете в Захолмск брать интервью у какой-то женщины. Вы что же — собираете истории из жизни? — А как же! — авторитетно сказал Ивар. — Иначе откуда мне знать, что на самом деле чувствуют женщины? Тарасевич снова восприняла его слова абсолютно серьезно. — Знаете, — сказала она после минутного молчания, — это очень хорошая мысль — написать такую книгу. Только надо, чтобы она была правдивой. — Такое ощущение, что вам есть что рассказать, — принялся подначивать ее Ивар. Вот был бы смех — заставить ее пооткровенничать о ее сексуальных опытах! Тем более, что она, вроде, спала с Синим… — Мне кажется, любой взрослой женщине есть, что сказать на эту тему, пылко воскликнула Кристина. — Так может, вы со мной поделитесь? — спросил Ивар голосом змия-искусителя. — Ну… Я не знаю… Все это слишком неожиданно… — Тарасевич уже пожалела о своем откровенном порыве. Но Ивар вовсе не собирался так легко отпускать ее. — Если хотите, я не буду упоминать вашего имени в своей книге. — Нет, но… Понимаете, я стесняюсь! — объявила она, рассмеявшись. — Я с девчонками-то не могу обсуждать проблемы секса, а тут с вами… Нет, не могу! — Кристина, это необходимо для науки! Она вдруг пристально взглянула на него. — По-моему, Ив, вы меня просто дразните… — Я?! — Выпустив руль, Ивар приложил ладони к груди. — Я серьезен как никогда! — Нет, дразните! — не поверила Кристина. — Я же вижу! И вообще я вас не знаю, а вы провоцируете меня на такие неприличные вещи. Все, отныне и впредь мы будем говорить только о погоде! Ивар поспешно состроил покорную гримасу. — Хорошо, хорошо… Погода у нас замечательная, солнышко светит, птички поют… Нет, Кристина, погода — это скучно. Лучше расскажите мне о себе. Обычно с незнакомыми людьми довольно сложно найти общие темы для разговора, но тут все было как раз наоборот. Всю дорогу они болтали и смеялись. Ив расспрашивал Кристину о выборах, она рассказывала то, что знала (без лиц и деталей, разумеется). Кажется, она ему нравилась, но ведь кто их разберет, этих мужиков, что у них на уме! Ив явно заигрывал с ней, поддразнивал ее, кокетничал… И разглядывал с ног до головы. А еще этот разговор о его книге… Черт его знает — может, он все наврал, и никакой он вовсе не писатель, а просто пытается произвести впечатление? Впрочем, у Ива не было в этом необходимости: с первого взгляда Кристина почти что влюбилась в него. Так бывает: видишь человека и вдруг понимаешь — вот он, вот появился тот, ради кого стоит сходить с ума и идти на все на свете. Кристина в жизни бы не смогла объяснить, что же в нем такого особенного. Он был просто приятен во всех отношениях: симпатичен, остроумен, не боялся ее и вел себя как мужчина — был с ней подчеркнуто уважителен и галантен, но в то же время держался с неизменным достоинством и уверенностью в собственных силах. А еще до него просто хотелось дотронуться… Да, он мог бы написать книгу о сексе. Наверняка для этого у него предостаточно и материалов, и жизненного опыта. Интересно, а было бы совсем неприлично взять и соблазнить его прямо тут, в машине? При мысли об этом Кристина почувствовала, как у нее заалели щеки. Нет, слава богу, она правильная девочка и никогда не опустится до такого… А жаль… Стараясь не глядеть на его загорелые запястья, Кристина предусмотрительно спрятала ладони под коленки. («Так, Тарасевич, держи себя в руках! А то он еще подумает, что ты какая-нибудь нимфоманка!») Ох, если бы у Кристины все еще была своя передача, она бы наверняка затащила Ива на свое ток-шоу. Он запросто мог бы стать гвоздем программы. И если бы у нее была своя передача, ей бы не пришлось сейчас просить его притормозить, не пришлось бы говорить благодарственные слова и потом уговаривать себя забыть о нем раз и навсегда. Если бы у нее была своя передача, она бы имела право позвонить ему и назначить новую встречу… Интересно, Ив спросил ее адрес просто так, к слову, или же за этим крылось нечто большее? Украдкой Кристина посмотрела на его правую руку: нет ли на безымянном пальце кольца? Свидетельства брачных уз не было. За окошком уже мелькали окраины Захолмска — вросшие в землю избушки, гаражи, полотно железной дороги. До места назначения оставались считанные минуты езды. «Спроси у меня телефон! — молилась про себя Кристина. — Спроси у меня телефон!» — А сейчас вы едете в Захолмск тоже по выборным делам? — вместо этого произнес Ив. — Нет. Просто надо навестить родственников, — соврала она. — Кстати, я уже приехала. Остановите вон у того кафе! Она показала на бистро напротив бензоколонки. Ив сбавил скорость, притормозил. — Ну что, приятно было познакомиться! — сказал он, протягивая ей руку. Кристина пожала ее, улыбнулась. — Большое спасибо, что подбросили. — Да не за что. Она принялась отстегивать ремень безопасности, стараясь растянуть время, чтобы дать ему шанс… Сердце колотилось томительно и часто. Неужели он просто даст ей уйти?! — Так как насчет адреса? — спросил Ив. Кристина вскинула на него испуганные глаза. Все-таки он сделал это! — Или хотя бы телефона. Во-первых, вы хотели поделиться со мной материалами для моей книги, а во-вторых, вдруг я соберусь куда-нибудь избираться? И вы мне тогда поможете провернуть полномасштабную и всеобъемлющую избирательную кампанию… Он смотрел на нее внимательно и как-то очень по-особенному. Темная челка на глаза, загорелая кожа, под воротником расстегнутой сверху рубашки — тонкая цепочка от крестика… Что он сделал с Кристиной Тарасевич за эти 30–40 минут, пока они были вместе?! И все-таки он спросил у нее телефон! — Записывайте, — сказала она, стараясь спрятать ликующую улыбку. Ив достал свой сотовый и внес все ее координаты, вплоть до номера бабы Лизы. — Спасибо. Я вам еще позвоню. Через минуту его машина исчезла за поворотом. Кристина смотрела ему вслед. Она знала только его странное имя — Ив. Ивар врубил радио на всю катушку. Стоило Кристине выйти из машины, как он словно очнулся от какого-то наваждения. Тарасевич повела себя так, будто она с первого взгляда запала на него. Ну, у Ивара и сработал годами отточенный инстинкт: он распустил хвост и в результате прочирикал с ней всю дорогу и ни о чем существенном так и не выспросил. «Я ее просто отпустил! Дал ей уйти! Да еще и телефончик взял!» Черт, кажется, Ивару еще никогда не было так стыдно за себя. О чем он только думал-то все это время?! О чем, о чем… Да ни о чем! У него совершенно вылетело из головы, что он сидит и болтает с врагом, которого надо расколоть на важную информацию. Тарасевич была слишком непохожа на врага! «Ну кто же знал, что ей так скоро выходить! — пытался оправдать себя Ивар. — Я думал, она попросит подвести ее до „Захолмского рабочего“. У меня было бы еще как минимум 15 минут, и я бы все у нее разузнал. А когда она попросила высадить ее, мне что, надо было оглушить ее и положить в багажник до лучших времен?!» Но все эти оправдания были полной туфтой, и теперь Ивар уже страшно злился на Кристину. «Сука! Строила из себя наивную дурочку, а сама… Еще и про родственников наврала!» Беспокойство все сильнее и сильнее овладевало Иваром. Более того, постепенно оно перерастало в уверенность, что сегодня из-за этой Тарасевич вся Еленина пресс-конференция пойдет наперекосяк. «Какой у него хороший взгляд! — вспоминала Кристина, переходя на противоположную сторону дороги. — И он совсем не выпендривается, не старается задавить интеллектом. Надо было тоже спросить у него номер…» Вообще жизнь устроена глупо. Почему по правилам хорошего тона мужчинам можно проявлять инициативу, а женщинам нет? Женщина должна сидеть и ждать, пока ее выберут. Конечно, если бы Кристина стала публично возмущаться на эту тему, ей бы тут же сказали: так кто тебе мешает? Кто-кто… Обычаи и словечки «так принято». А если ты делаешь не так, как принято, то выглядишь ужасной дурой. — Так, выкидываем все из головы и работаем! — скомандовала себе Кристина, подходя к сверкающему новыми пластиковыми стенами домику бензоколонки. Конечно, мечтать об Иве было гораздо приятнее, но у нее было задание, не терпящее отлагательства. Судя по внешнему виду АЗС, дело Елены процветало. Впрочем, это было не удивительно: через Захолмск проходила трасса на Москву. Кристина некоторое время понаблюдала за двумя молодыми рабочими в униформе, которые занимались наливом бензина. Один из них — добродушный парень с пухлым румяным лицом — показался ей более симпатичным. Несколько секунд Кристина размышляла, с какого бока к нему подойти. Все-таки жаль, что она была не на машине, а то можно было бы приехать как бы на заправку и заодно разговориться с кем-нибудь из персонала. А так приходилось действовать на авось. — Молодой человек! — позвала она рабочего. Тот лениво подошел. — Чего? Видимо, он не смотрел политические ток-шоу: Кристина не произвела на него ни малейшего впечатления. Поэтому ей пришлось лепить первое, что подвернулось на язык: — Вы не подскажете, здесь не останавливалась белая «Волга-3110»? А то мы с приятелем договорились встретиться… Я жду уже полчаса, а его все нет и нет. — Не-а, не видел, — ответил парень, краем глаза поглядывая на подъездную дорожку — не едет ли новый клиент. Кристина мучительно соображала, как бы вывести его на нужную тему. Но ей так ничего и не пришло в голову. — Послушайте, а это не здесь кого-то убили? — спросила она как бы из праздного любопытства. Парень перевел на нее равнодушный взгляд. — Здесь. Двоих порешили в один момент. — А кто кого? — Бог его ведает! Мы здесь все новенькие, так что не в курсе. В этот момент к автомату подъехала очередная машина, и парень кинулся исполнять свои служебные обязанности. «Значит, Елена всех уволила, — отметила про себя Кристина. — Синий прав, здесь действительно дело нечисто. Два трупа и ни одного свидетеля… А раз было убийство, то должно быть и уголовное дело. Вот бы его посмотреть!» На бензоколонке больше делать было нечего, и Кристина вновь направилась к бистро. Пожалуй, стоило перехватить там чего-нибудь, а заодно обмозговать сложившуюся ситуацию. Зайдя внутрь, она заказала себе чаю и пирожное и села за столик у окна. Кроме нее и барменши за стойкой, в зале никого не было. Кафешка была чистенькой, но без особых претензий: светящаяся реклама сигарет, прозрачный холодильник с пивом, пластиковая мебель… Таких на дорогах десятки, если не сотни. «Раз Елена всех уволила, то она вряд захочет обсуждать ЧП на своей бензоколонке, — подумала Кристина. — Наверняка она старается избежать огласки». В этот момент стеклянная дверь отворилась, и в бистро вошел какой-то чумазый мальчишка лет десяти-двенадцати. На нем была затасканная майка и штаны раза в два больше, чем полагалось по размеру. Нестриженые светлые волосы патлами падали на лоб. — Теть Маш, дай копеечку на хлеб! — жалостливо обратился он к барменше. Та оторвалась от созерцания газеты сканвордов. — А ну брысь отсюда! Тебе сколько раз говорили, чтобы ты здесь не околачивался? Лицо мальчишки скорчилось в полуплачущую гримасу. — Ну теть Маш! Два дня ведь нежрамши! — Иди, иди! Ни на день меня в покое не оставляешь! Если тебя на бензоколонке привечают, вот и вали туда! Услышав слово «бензоколонка» Кристина встрепенулась. — Эй, пацан! — позвала она мальчишку. — Подойди-ка сюда! Я за него заплачу, — кивнула она барменше. Мальчик недоверчиво приблизился к Кристине. — Чего надо? От него ужасно пахло, и ей подумалось, что у него обязательно должны быть вши. Но, возможно, пообщаться с этим бомжонком все-таки стоило. — Тебя как зовут? — спросила Кристина. — Алешка. — А родители твои где? Мальчишка, видимо, уже привык к таким расспросам: наверняка его время от времени подкармливали сердобольные проезжие. Поэтому он со вкусом и обстоятельно стал рассказывать свою печальную историю: — Папаня пьет и дерется, мамка болеет… Нас ведь восемь человек детей. Хлеба нету, денег нету… И в школу я не хожу! — предвосхитил он следующий неизменный вопрос. — Твое дело, — сказала Кристина. Мальчишку было жалко — сил нет, но что она могла сделать? Сейчас таких детей — тьма-тьмущая… — Есть будешь? — спросила она. — Буду! — с готовностью согласился Алешка. — Мне супа, котлету… Нет, лучше две котлеты! Три пирожка и жвачку. Но увидев изумленный взгляд Кристины, он несколько снизил требования: — Ну, в принципе, можно и одну котлету, — исправился он, опасаясь, что благодетельница может и передумать насчет обеда. Когда барменша, брезгливо поджав губы, принесла поднос с едой, Кристина приступила к расспросам: — Ты ведь давно тут, рядом с бензоколонкой, обитаешь? Алешка прожевал и с гордостью сообщил: — Четыре с половиной года. — И все, что здесь происходит, знаешь? — А то! — Алешка сразу понял, куда клонит тетя. — Вот у нас две недели назад убийство было. Очень интересно! Следователи приезжали, милиция… И меня тоже кормили и расспрашивали обо всем. Ага, значит, этому бомжонку все же есть чем поделиться! — Ну и что ты им рассказал? — спросила Кристина, подталкивая Алешку в нужном направлении. — Ну-у… — Мальчишка потрогал указательным пальцем царапину на носу. — Что дела на бензоколонке шли стремно… — А вроде не скажешь! — удивилась Кристина. — Да нет! Не по деньгам, а так… Между людьми… Придет нормальный мужик, а через пару дней со всеми перелается. Они здесь все чокнутые были. Даже тетя Наташа-кассирша. Кристина достала из сумочки блокнот. — Так кто кого там убил? — Дядя Гера убил дядю Ваню, а дядя Ваня убил дядю Геру, — охотно сообщил Алешка. — Как это? — Ну они цапались все время, а потом в пересменок пошли в подсобку переодеваться, ну и дядя Гера дядю Ваню ножом пырнул. А дядя Ваня достал монтировку и ка-а-ак шарахнет дяде Гере по башке! К вечеру все умерли. — Н-да, — протянула Кристина. — А эти дядя Гера и дядя Ваня кто были? Рабочие? — Ага. Как вон тот, — Алешка показал на пухлого парня за окном, бензин наливали. Кристина задумчиво проследила за его рукой. Она что-то не понимала: если это была обыкновенная драка, то почему Елена уволила всех остальных сотрудников бензоколонки? Да и как вообще мог Алтаев использовать эту историю, чтобы принудить ее дать прессуху против мужа? — А ты точно уверен, что так все и было? — спросила она Алешку. Тот уверенно кивнул головой. — Да точно! Это все видели: и кассирша тетя Наташа, и сама хозяйка, и второй кассир дядя Слава. Все при них было! — Так из-за чего драка произошла? — Не из-за чего. Я вам говорю, они здесь все были того… — Алешка выразительно покрутил пальцем у виска. Кристина ничего не могла понять. Ерунда какая-та! Либо этот Алешка не знал ничего толком, либо Елену Хоботову шантажировали чем-то иным, а это происшествие на бензоколонке было вовсе ни при чем. — А ты случайно не в курсе, где живут тетя Наташа и дядя Слава? — спросила Кристина. Алешка знал адрес только тети Наташи: дом, где на крыше «Миру — мир!» написано, этаж первый, квартира — прямо, как поднимешься по лестнице. — Тетя Наташа самая добрая из них была, — пояснил он. — Она мне булки из дома приносила. — Послушай, — сказала Кристина, — а тебе не показалось что-нибудь необычным или странным в этом деле? Может какие-нибудь детали… Алешка поднял глаза к потолку. — Нет, не помню, — объявил он, подумав. — Надо сигарет купить. У меня с сигарет всегда просветление памяти происходит. — Курить вредно! — отрезала Кристина, понимая, что больше она не узнает ничего. Она встала и сложила в сумочку блокнот и ручку. — Уже уходите? — с сожалением протянул Алешка. — А пять рублей дадите, если я вам еще кое-что скажу? Кристина вытащила из кошелька деньги. — Ну? Мальчишка спрятал монету в недра своих необъятных штанов. — Дядя Слава говорил, что в ночную смену к ним иногда черти на грузовиках приезжали! — объявил он гордо. — Верни деньги, негодяй! — прошипела Кристина. — Врет и не краснеет! Алешка выскочил из-за стола и отбежал от нее на безопасное расстояние. — Правда, истинный крест, век воли не видать! — прокричал он, выбегая на улицу. — Дядя Слава мне сам говорил! Время было полдвенадцатого. Через тридцать минут должна была начаться пресс-конференция. Выйдя из бистро, Кристина достала сотовый и набрала номер Синего. Хотелось узнать, чтo он все-таки придумал с нейтрализацией Елены. — Кристинка! — ликующе воскликнул Синий, взяв трубку. — Все просто зашибись! Быстро лови какую-нибудь тачку и приезжай к РОВД! — К РОВД?! — переспросила Кристина. — А что случилось? — Наши арестовали Елену до выяснения личности за то, что она обругала какого-то ГИБДД-шника. Она как раз ехала на свою прессуху, тот тормознул ее, ну и спровоцировал инцидент. Круто? — Это и был твой план?! Здóрово! — не смогла сдержать восхищения Кристина. — А то! — пузырился от счастья Синий. — Это мы с Хоботовым изобрели. Ловкость рук и никакого мошенничества! В общем, приезжай сюда скорее, у меня к тебе срочное дело. — Жди, сейчас буду! — Погоди-погоди! — закричал Синий. — А у тебя что? Разузнала что-нибудь? — Да так… Не особо много. Она пересказала ему свой разговор с Алешкой. — Ладно, — протянул Синий. — На безрыбье и рак — рыба. Как Ивар и ожидал, на пресс-конференции все пошло кувырком. Началось все с того, что за полчаса до начала в редакцию «Захолмского рабочего» влетел Вайпенгольд вместе с кучей помощников и принялся раздавать всем входящим журналистам какие-то идиотские календарики с изображением Стольникова, держащего в руках насмерть перепуганного голубя. — Это что такое?! — воскликнул Ивар, увидев его агитационные материалы. Румяное личико Вайпенгольда приняло крайне самодовольное выражение. — Василий Иванович здесь выступает в качестве символа мира и добра. — Я спрашиваю, что ты вообще здесь делаешь?! Это наше мероприятие! И твоих «веселых картинок» нам тут не надо! Вайпенгольд смерил Ивара взглядом, преисполненным оскорбленной добродетели. — Между прочим, мы с вами сидим в одной лодке. Мне сказали, что вы проводите пресс-конференцию, и я решил… — Кто тебе сказал?! — Знакомый из «Городских новостей». Вы им сами пресс-релиз прислали! — Боги! — в сердцах позвал Ивар. — Убери его отсюда! Не долго думая, Боголюб отобрал у Вайпенгольда и его мальчишек весь тираж календариков. — Вон! — рявкнул он грозно. Но те так никуда и не ушли и остались в конференц-зале, злобно перешептываясь и бросая на негативщиков мстительны взгляды. Как оказалось, маленький скандал с Вайпенгольдом — это было еще полбеды. Время уже подходило к часу дня, все журналисты собрались, а Елены всё не было и не было. Боголюб позвонил ей домой, но ему там сказали, что она давно выехала. Стало ясно, что по дороге в редакцию с ней что-то случилось. И Ивар был абсолютно уверен, что виной тому — некая девица, которую он столь любезно подвез сегодня с утра до Захолмска. Боги укатил на поиски Елены, а Ивар, бросив прессу на попечение Никитина, спустился вниз на крылечко. У него не было сил смотреть на встревоженные и возмущенные лица журналистов. Можно было себе представить, что они скажут в завтрашних выпусках новостей, если им немедленно не предъявить Елены! Хлопнула входная дверь. Это был Никитин. — Журналисты уже расходятся? — спросил Ивар. — Пока еще нет. Но недовольство нарастает. — А что наш Мальчик-с-пальчик? Сидит злорадствует, что у нас все обломилось? Я-то думал, он тут же помчится к Пименову жаловаться на нас. — Да никуда он не помчится! — презрительно фыркнул Никитин. — Просто Саше Вайпенгольду нечем заняться, вот он и изобретает, как бы напакостить нам лишний раз. Как думаешь, исчезновение Елены — это работа Синего? — переменил тему Никитин. — Не знаю. Ивар отвернулся в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом. Где-то наверху сквозь открытые окна послышался хохот. — Ого! Кажется, наши журналистики неплохо проводят время! — вскинул голову Никитин. — А я-то думал, они нас проклинать будут последними словами за то, что мы зря заставили их тащиться в Захолмск по такой жаре. В этот момент из-за поворота вырулил «джип» Боголюба. Вывалившись из него, Боги изо всех сил хватил дверцей и потрусил к крылечку. Ивар и Никитин переглянулись: если уж Боги начинает колотить свою ненаглядную тачку, значит, дела обстоят совсем паршиво. — Что случилось? — в один голос спросили они. Боголюб отер пот со лба. — Трындец! Елену поймал какой-то шибко рьяный ГИБДД-шник, и в результате ее засадили на пару суток в местное КПЗ. Ивар схватился за голову. — Твою мать! — А ты какого черта отпустил Елену одну? — пылая праведным гневом, набросился на Боголюба Никитин. — Надо было с ней ехать, а ты… — Ребят, — виновато начал тот, — я думаю, сейчас надо срочно возвращаться в город и идти разговаривать со Стольниковым. Он настучит кому надо в Управлении, и Елену к вечеру выпустят. — А с этими что делать? — показал Никитин наверх, где заседали журналисты. — Не знаю… Извиниться и распустить по домам. — Ага, распустишь их! — горестно протянул Ивар. — А они завтра напишут про нас такого, что в жизни не отмоешься! На лестнице послышался топот: это большой толпой спускались журналисты. Но вопреки ожиданиям, их лица вовсе не горели жаждой мести за бесцельно прожитое время. Наоборот они хохотали так, что у некоторых аж слезы текли. Никитин отыскал среди них одну из своих подчиненных. Лицо ее было растеряно и зло. — Что там у вас случилось? Девчонка только подкатывала глаза кверху и махала руками. — Ну?! — встряхнул ее Никитин. — Я не могу больше с этим Вайпенгольдом! — проговорил она, чуть не плача. — Он решил спасти ситуацию, и начал рассказывать, какой Хоботов нехороший. Вроде еще до выборов они поссорились на какой-то пьянке, и Хоботов пригрозил ему физической расправой. Разумеется, кто-то из журналистов спросил, в чем именно выражались эти угрозы. — И что? — спросил Ивар, предчувствуя нечто ужасное. Девчонка шмыгнула носом. — Вайпенгольд мялся-мялся, а потом и выдал: «Он сказал, что оторвет мне яйца, если я не отвяжусь от него!» Ивар моментально представил себе, с какими заголовками выйдут завтрашние передовицы: «Хоботов обещал Вайпенгольду оторвать ему важные части тела», «Интимные признания выборщиков Стольникова», «Хоботов по-свойски разбирается с выборщиками Стольникова». А газеты пожелтей напишут всё прямым текстом. Ивар метнулся к лестнице. — Я ему сейчас сам все оторву! Он что, не понимает, что он опозорил не только всех нас, но и Стольникова?! Боголюб вцепился ему в рукав. — Алтаев, погоди! Не горячись. Ему уже все оторвали до нас. В бессильной ярости Ивар прислонился спиной к стене. — Бли-ин! Что за день?! Что за день?! Синий встретил Кристину на крыльце дежурной части. Вид у него был ликующий и заговорщический. — Так, пойдем, зайдем за угол, чтобы не особо тут светиться, — потянул он ее за локоть. Они сели на лавочку в глубине какого-то скверика. Кругом шелестели кусты сирени, под ногами была наплевана шелуха от семечек. — Ну?! — нетерпеливо воскликнула Кристина. У нее было такое чувство, как будто они собирались нашкодить как в детстве, в пионерлагере, когда она ходила «мазать» мальчишек. Синий оглянулся через плечо. Ему самому было весело. — Значит так, Елена сейчас в КПЗ, но через час, максимум, через полтора ее приедут спасать стольниковские молодцы… — А как вам вообще удалось ее арестовать? — перебила его Кристина, которой хотелось побыстрее все узнать. — Начальник Захолмского РОВД за нас, это он все устроил. Но если сверху придет разнарядка, чтобы он выпустил Елену, ему придется подчиниться. Поэтому мы сделаем все хитро: вытащим ее из тюряжки сами, но только скажем, что это сделал ее бывший муж. И ты сейчас… — Я?! — удивилась Кристина. Синий закивал головой. — Ты, ты… Встречаешь, значит, нашу тетечку у выхода, сажаешь ее в машину (мы тебе тут «жигуленок» специально подогнали) и везешь ее к Михаил Борисычу, который подтверждает рассказанную тобой версию ее задержания. — Какую именно? Что во всем виноваты вовсе не мы, а Стольников? — Точно! Так вот, Михаил Борисович успокаивает ее и уговаривает не делать никаких сенсационных заявлений. А твоя функция будет следующая: пока вы едете до города, ты у нее подробненько выспросишь, чем же именно ее прижал Алтаев. А если мы будем в курсе дела, то сможем сделать так, чтобы стольниковские уже никогда больше не смогли использовать Елену. Поняла? — Так что, все статьи, которые мы писали вчера, не понадобятся? — спросила Кристина. Ей было жаль проделанной работы. Синий понимающе похлопал ее по плечу. — Да это часто бывает: делаешь, делаешь что-то в авральном режиме, а потом — бац! — и все выходит совершенно по-другому. Ты не расстраивайся! Главное, чтобы результат был положительным. Кристина помолчала. — Слушай, а если начальник РОВД — наш человек, то почему бы у него не узнать, что произошло на этой бензоколонке? — спросила она. — Ха, размечталась! — усмехнулся Синий. — Дело сразу же взяла к себе область. Здешние оперативники и шагу не успели ступить, как их отшили. Я же тебе говорю: что-то здесь нечисто! Единственное, что знают местные менты, так это то, что на бензоколонке было двойное убийство. А что, почему и как… — Синий красноречиво развел руками. Кристина вздохнула. — Это-то мы и без них знаем. Ладно, — решительно тряхнула она головой, — давай за работу. «Интересно, что бы сказал Ив, если бы узнал, чем мы на самом деле занимаемся на выборах? — вдруг подумалось ей. Но она тут же оборвала себя: — Даже не смей вспоминать о нем!» По распоряжению начальника Захолмского РОВД личность Елены выяснилась очень быстро, и уже через два часа после ареста ее отпустили на все четыре стороны. Ей было около сорока. У нее была ухоженная кожа женщины, не скупящейся на качественную косметику. Светлые, хорошо подстриженные волосы, зеленый брючный костюм, на руках — обилие серебряных перстней. Не успела она сойти с крыльца дежурной части, как к ней подлетела Кристина и, воровато оглядываясь по сторонам, оттащила ее к своему «жигуленку». — Быстро садитесь в машину! — приказала она тоном, не терпящим возражений. — Что?! — ошарашено переспросила Елена, которая после всех сегодняшних перипетий была уже на грани истерики. — Вы хотите, чтобы вас опять арестовали? — Нет, но… Кто вы? О, бог мой! Так вы же Кристина Тарасевич! Откуда вы… — Садитесь в машину! Меня прислал ваш муж. Мне и так стоило огромного труда вытащить вас из тюрьмы. А если они узнают, что я увела вас из-под самого их носа, они вновь арестуют вас! Эти слова возымели свое действие. Елена упала на переднее сидение, и принялась судорожно пристегивать ремень безопасности. У нее дрожали руки, и пряжка все время выскальзывала из пальцев. Кристина снисходительно смотрела на свою жертву. Было видно, что пара часов, проведенных в КПЗ, стали для Елены настоящим испытанием. Судя по покрасневшим глазам и поехавшей туши, она успела как следует поплакать. Только когда они отъехали на значительное расстояние от РОВД, Елена смогла немного прийти в себя. — Я не понимаю, что все это значит! — прошептала она, терзая в руках перемазанный в помаде платочек. — За что все это свалилось на меня? — Вы стали пешкой в выборной игре, — бесстрастно произнесла Кристина. — Стольников издал приказ о вашем аресте, чтобы Михаил Борисович не смог перехватить вас перед пресс-конференцией и не отговорил от выступления. А конфликт с ГИБДД был просто поводом. Вздрогнув, Елена посмотрела на нее. — Они и на это способны?! Посадить человека в тюрьму только за то… Там же бандитки, бомжихи, наркоманки всякие! Кристина скорбно кивнула головой, всячески демонстрируя сочувствие. — Не надо было вообще соглашаться на эту пресс-конференцию, — вставила она. У Елены опять навернулись слезы на глаза. — А что я могла сделать? У меня на бензоколонке двух человек убили, и тут все началось: одна повестка за другой. Следователи орут, требуют каких-то показаний! Под суд обещали подвести! — Вам надо было сразу пойти к мужу… Елена горько усмехнулась. — Думаете, я не пыталась? Как только все это началось, я сразу Мишке позвонила. Ведь мы с ним по-хорошему расстались… Я думала он поможет… Кристина прикусила губу: так, кажется, Хоботов занялся самодеятельностью и никого даже в известность не поставил… — И что вам сказал Михаил Борисович? — осторожно спросила она. — Что-что… Я ему позвонила, описала ситуацию. А он мне: «У меня выборы, мне некогда…» Что я могла еще сделать? Только согласиться! — Согласиться на что? — Понимаете… — Елена прижала руку к губам. — Меня опять потащили к следователю. А там еще один пришел — здоровенный. Имя у него было такое странное — не то Боголюб, не то Богуслав. Сказал, что у меня только один выход: дать интервью, что Миша повесил на меня старые долги, что бил и меня, и Ваську. Сына то есть… — Так в чем они вас обвиняли-то? — не поняла Кристина. Елена всхлипнула. — Откуда я знаю?! Они только орали да грозились отнять и лицензию, и вообще все… Честно говоря, Кристину всегда бесили такие дамочки. Ну как можно быть настолько беспомощной?! Эту дуру просто на понт взяли! Обработали по полной программе! А она даже проблеять в ответ ничего не смогла. — Послушайте, — произнесла она, стараясь быть как можно мягче, насколько я поняла, дело было так: ваши рабочие убили друг друга у вас на глазах. Там были еще свидетели: два кассира. Дело ясней ясного… В чем проблема-то?! В чем вас кто-то может обвинять? Елена сжала пальцы так, что хрустнули суставы. — Понимаете, Славик, — он у меня кассиром работал, — тоже умер через три дня после убийства. — Умер?! — изумленно переспросила Кристина — От чего?! — Кажется, у него был приступ эпилепсии. — Ну а вторая кассирша? — А Наташу недавно отвезли в сумасшедший дом. Кристина чуть было не выпустила руль из рук. Что же получается? Весь персонал бензоколонки буквально в считанные дни либо умер, либо попал в психушку?! Из всех, кто видел двойное убийство, живой и вменяемой осталась лишь Елена. Бывшая жена лидера губернаторской гонки. К тому же уголовное дело сразу забрала к себе областная прокуратура. Очень интересно… — Вы считаете, что все произошедшее — результат несчастного случая? — спросила Кристина, искоса поглядев на Елену. Та закрыла лицо руками и принялась всхлипывать еще громче. — Я не знаю, я ничего не знаю… Оставьте меня в покое! Елена была дура. Хорошая, добрая и теплая дура, которую отмыли и которой дали денег. Понятно, что она ни о чем не догадывалась. А дело-то, кажется, было ясней ясного: кто-то играл за спиной Хоботова в странную игру, в которой, как в шахматах, все просчитывалось на много ходов вперед: убрать нескольких рабочих бензоколонки, впутать в большие проблемы бывшую супругу Хоботова, а там и до самого Михаила Борисовича недалеко… Начальник стольниковского штаба Борис Александрович Пименов был огромным представительным мужиком с наголо бритой головой и аккуратной бородкой. На время выборов он взял отпуск на своем нефтеперерабатывающем заводе и всецело предался управлению избирательной кампанией. Он предпочитал работать дома, а не в сутолоке штаба. Все, кто надо, сами приходили к нему в его роскошные апартаменты, состоящие из трех квартир друг над дружкой. … Сразу же по приезду из Захолмска Ивар направился к Пименову: нужно было срочно сделать так, чтобы Василий Иванович распорядился выпустить Елену из КПЗ. Конечно, Алтаев и сам мог позвонить Стольникову… Но признайся Ивар, что его ребята хоть в чем-то облажались, и губернатор полдня потратил бы на крики и упреки. Конечно, этого так и так было не избежать, но с помощью Бори можно было сэкономить самое ценное — время. Впрочем, сразу попасть к Пименову Ивару не удалось: у того шло какое-то совещание с полпредом и его соратниками, и ему пришлось ждать в приемной в обществе референта Снежаны. Снежана была высокой, плохо выстроганной, но крепко склеенной девушкой с крупным телом и непропорционально маленькой головой. Одевалась она с претензией, но ее дорогое белое платье сидело на ней как собака на заборе. Впрочем, все эти маленькие недостатки с лихвой окупались ее профессионализмом. За всю жизнь Ивар еще не встречал столь толкового секретаря-референта. Вернее, Снежана была даже не секретарем, а заместителем Пименова по всем делам. Она составляла ему расписание, встречалась с нужными людьми, оформляла бумаги, звонила Бориным родителям, возила его пообедать, кормила его собак, искала ему баб и даже иногда сама спала с ним. Как всякая глубоко некрасивая, но полагающая себя умной девушка, она изобрела себе Цель и ради ее осуществления трудилась, не покладая рук. Ее Целью была Борина карьера. Пименов постоянно должен был двигаться наверх, его должны были любить и почитать окружающие, у него все должно было получаться… Пименов был ее ребенком, ее мужчиной, ее памятником при жизни. Однако в последнее время Ивар заметил, что Снежана как-то изменилась. Ее вечно серьезное, нахмуренное личико начала посещать смущенная улыбка, на губах стала появляться помада… А сегодня она и вовсе по-новому постриглась и выкрасила волосы в каштановый цвет. Трудно было сказать, идет ей все это или нет. Что бы Снежана ни делала с собой, она была некрасива, и все тут! И эта некрасивость скорее складывалась не из внешности, а из неестественного смеха, размашистых резких движений и какого-то озабоченного соперничества с каждой женщиной, начиная от пятнадцати и кончая пятьюдесятью годами. … - Они уже скоро закончат, — обнадежила Ивара Снежана, видя, что он то и дело поглядывает на часы. — Чаю хочешь? Или, может, Мартини? Голос у нее был низкий, басовитый, как у мужчины. Не дожидаясь ответа, она вскочила со своего кресла и, раскрыв створки шикарного бара, вытащила большую нераспечатанную бутылку. — Вот еще есть «Шато Пап Клеман» 1996 года, его только вчера привезли. Или знаешь что? Давай я тебе лучше коктейль сделаю! С Куантро! Ивар покачал головой. — Спасибо, я за рулем. Ради него Снежана была готова даже разорить бар любимого начальника. Такие вещи нельзя спутать ни с чем: этот заискивающий взгляд, повышенное внимание, стремление угодить во что бы то ни стало… Поставив бутылку на место, Снежана вновь вернулась к своему столу и сделала вид, что изучает что-то сверхинтересное на мониторе компьютера. Впрочем, нетрудно было заметить, что ее мысли были весьма далеки от работы. Ивар наблюдал за ее отражением в застекленной створке книжного шкафа. Снежану было жалко. Наверняка она была умницей, отличной хозяйкой, преданной, любящей, заботливой, всепрощающей и все понимающей, но… Ему вновь пришла на ум Тарасевич — хорошенькая стервочка, которая легко и непринужденно сломала ему сегодня всю операцию. Все-таки великая вещь — женское обаяние! Именно из-за него Тарасевич — враг, сука, мерзавка, которую убить мало, — казалась чертовски привлекательной, а хорошая и во всех отношениях положительная Снежана — нет. Вспомнив о Кристине, Ивар вновь принялся самобичеваться. Как раз в этом-то и было дело: он повелся на ее хорошенькую мордашку и лишь поэтому не смог нейтрализовать ее, когда ситуацию еще можно было спасти. И теперь ему приходилось сидеть в приемной у Бори и придумывать, как выкручиваться из положения, в которое они все влипли по его милости. — Что там случилось на пресс-конференции в Захолмске? — внезапно спросила Снежана, подняв голову из-за компьютера. Ивар резко развернулся. — Что ты имеешь в виду? — Звонил Вайпенгольд и сказал, что вы все испортили. Я не стала его соединять с Борисом Александровичем, но ты же знаешь, что он все равно заявится сюда и будет ябедничать. Ивар прикусил губу. — Да он сам хорош! — Ив, — вдруг перейдя на шепот, позвала Снежана, и голос ее прозвучал тревожно, — а ты не мог бы подойди сюда? У нее был такой вид, будто она решилась сообщить ему какую-то страшную тайну: глаза бегали, щеки побледнели, несмотря на внушительный слой пудры… Ивар поднялся и подошел к ее столу. — Что? Снежана судорожно передохнула. — Будь осторожен! — едва слышно проговорила она. — Они съедят тебя! — Кто? Вайпенгольд? Оглянувшись по сторонам, Снежана схватила Ивара за руку. — И он тоже. Ты же знаешь, Стольников тебя ненавидит, и… Снежана не успела договорить. За дверями Бориного кабинета послышался шум, и в тот же момент в приемную вышел полпред в сопровождении своих замов и еще каких-то товарищей, одетых в деловые костюмы. Пименов провожал дорогих гостей. — Заходи, я сейчас! — кивнул он, заметив Алтаева. Борин кабинет был обставлен в стиле ампир — резная мебель, бюсты исторических деятелей в нишах, малахит и мрамор… Ивар опустился в низенькое бархатное кресло. Разговор предстоял тяжелый. Вообще-то он не совсем знал, как ему объяснять то, что произошло. Пименов пригласил его на эти выборы, будучи уверенным, что Ивар Алтаев является одним из лучших специалистов в своем деле. Но вот уже несколько раз подряд у его команды не получалось реализовать задуманное. Разумеется, это наводило на определенные мысли. Пименов вернулся через несколько минут. Настроение у него было распрекрасное: видимо, беседа с полпредом прошла с наилучшими результатами. — Ну, как у тебя дела? — спросил он, все еще довольно улыбаясь. — Хуже не придумаешь, — сразу объявил Ивар и кратко описал все произошедшее. Улыбка спала с Бориного лица. Пальцы нервно застучали по столу. — Откуда у вас вообще возникла идея использовать бывшую хоботовскую жену? — спросил Пименов напряженно. Ивар опустил глаза. — Боголюб пересекся с какими-то ребятами из областной прокуратуры, они и рассказали ему о том, что на Елениной АЗС произошло двойное убийство. Дело закрыли за отсутствием обвиняемых, но Боголюб решил, что Елену можно просто припугнуть: он прислал ей еще одну повестку, вызвал к следователю, ну и наврал ей с три короба. Мол, у нее могут возникнуть очень большие неприятности, от которых можно спастись, только дав прессуху против Хоботова. Пименов скривил губы. — Да-с, ситуация… А еще этот Вайпенгольд, идиотик блаженный… Вот если бы не эта история с Еленой, мы могли бы подойти к Стольникову и описать ему все, что он натворил. А так Сашка обязательно нажалуется, что у тебя у самого рыльце в пушку. Ивар нетерпеливо передохнул. — Нужно, чтобы Стольников срочно дал директиву начальнику Захолмского РОВД освободить Елену из-под стражи! Пименов положил ладонь на телефон. — Сейчас все решим… Только, знаешь что? Давай договоримся на будущее, что ты будешь согласовывать со мной свои планы. Я знаю, мы обещали тебе не вмешиваться в твои дела, но, видишь, как получается? — Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросил Ивар. — Ты просто не в курсе многих местных аспектов, — мягко, но настойчиво продолжил Пименов. — А я, слава тебе господи, уже не первый год здесь живу и в крайнем случае могу тебе подсказать, что и как. Идея с Елениной прессухой с самого начала могла провалиться, потому что практически вся верхушка Захолмска от мэра до «зеленых» активистов — за Хоботова, а не за нас. Я был уверен, что они что-нибудь придумают, чтобы помешать тебе. — С чего ты это взял? Пименов ласково посмотрел на Ивара сквозь свои золотые очки. — Я работаю в Захолмске. Я там всех знаю… Сотовый Ивара зазвенел, разбивая повисшую паузу. Это был Боги. — Отбой, — произнес он скупо. — Стольниковское влияние на местный РОВД не потребуется. Синий выкрал Елену из КПЗ. Мне сказали, что ее увезла какая-то девка, по описанию крайне похожая на Тарасевич. — Понял, — отозвался Ивар. — Пока. По его лицу Пименов сразу догадался, что что-то случилось. — В чем дело? — Елена Хоботова уже на свободе, — сказал Ивар. — Ее забрала Кристина Тарасевич. — Это которая телеведущая на «Волне»? — изумился Боря. — Бывшая ведущая. Сейчас она работает на Хоботова. Думаю, это она провернула всю операцию с Еленой… Ивар поднялся с места. — Ладно, я пошел. Пименов протянул ему руку. — Ну так что скажешь насчет согласования? Я понимаю, тебе это несколько неприятно, но ты же видишь — без этого мы делаем ошибки, которых можно было бы избежать! — Мне надо посовещаться с ребятами, — сказал Ивар. … Честно говоря, известие о том, что Тарасевич выкрала Елену буквально из-под самого его носа, оглушило его. Все его подозрения против нее оказались совершенно справедливыми. А это значило, что его собственная вина в провале операции была окончательно доказана. Ивар вышел в приемную и направился к двери. — Постой! — окликнула его Снежана. — Ну как ты? Все нормально? Он изобразил на лице подобие улыбки. — Лучше не бывает. Но Снежана сразу поняла, что произошло что-то плохое, и теперь всеми силами пыталась утешить Ивара. — Если судить по опросам общественного мнения, мы все-таки набираем обороты, — сказала она, придвигая к нему ворох новых рейтингов. — А еще звонила Леденцова и сказала, что выступление Стольникова в Больших Котлах прошло очень хорошо. Полевые командиры докладывают, что на местах тоже все идет успешно. Они организовали новый центр агитации по телефону… У Ивара не было ни сил, ни желания слушать ее. Он сгреб листы с рейтингами в кулак. — Хорошо. Ладно, счастливо. — Ив! — прокричала ему вслед Снежана. Он оглянулся. — Что? Снежана поднялась из-за своего стола. Лицо ее было расстроенным. — Помни, что я тебе говорила! — взволнованно прошептала она. — Будь осторожен! Это было, конечно, очень мило с ее стороны, что она так беспокоилась насчет Вайпенгольда и Стольникова, но, кажется, дело было вовсе не в них… Вернувшись в штаб, Ивар собрал всех негативщиков на лавочке в сквере недалеко от штабного особняка. В помещении было невозможно сидеть: за день воздух раскалился, и даже вечер не принес облегчения. Темнело. Стрижи с визгом рассекали фиолетовое небо. Из открытых окон слышались звуки какого-то телевизионного концерта. Боги достал из своего портфеля четыре бутылки пива. — Хотите? Я тут сбегал до магазина… Настроение у всех было кислое, и даже Леденцова — единственная, у кого день прошел более-менее удачно, — куксилась. Ей было обидно за ребят. Она пришла на совещание вместе с кошкой Килькой и теперь то и дело прижимала ее к груди, требуя чтобы та утешительно мурлыкала. — Алтаев, ты разговаривал с Пименовым насчет Вайпенгольда? — подал голос Никитин. Ивар отхлебнул пива. — Разговаривал. Боря прекрасно понимает, что половиной сегодняшних неприятностей мы обязаны Вайпенгольду, но он ничего не стал предпринимать. Типа момент был неподходящий. А впредь он предложил нам докладывать ему о каждом нашем шаге. Он вообще вел себя со мной как большой белый брат с индейцем. — Он что, наезжал на тебя?! — возмутилась Леденцова. — Да нет. Все прошло нормально… Боря хороший мужик, только уж больно выпендриваться любит. — Погоди, так что ты сказал насчет контроля над нашим отделом? — тревожно спросил Никитин. — Ничего. Спорить я с ним не стал, мы сейчас не в такой ситуации, чтобы спорить… Если Пименов еще раз поднимет этот вопрос, мы будем его решать, а пока… Что у нас там на завтра? Никитин полез в свою записную книжку. — Я знаете, что предлагаю? Надо рассовать во все почтовые ящики в городе фальшивое письмо за подписью Хоботова, что он, мол, просит у населения денег на свою избирательную кампанию. Я думаю, народ будет в ярости: у самого бабок куры не клюют, а он пытается залезть в карман к простым гражданам… Ивар кивнул. — Дельно. Пусть твой отдел займется. Боги, у тебя что? Боголюб задумчиво поскреб подбородок. — Завтра Хоботов устраивает в центре города митинг в свою честь. Думаю, публики будет много. Но самое главное, его во всех вечерних новостях покажут. Так что у него будет лишняя реклама. В общем, надо подумать, что делать. Леденцова погладила Кильку под шейкой. — Надо заслать твоих бойцов на митинг с плакатами типа «Покажите нас по телевизору!» Или еще лучше: «Защитим беззащитных котов! Долой принудительную кастрацию!» Разумеется, телевизионщики будут снимать их, а не Хоботова. В первый раз за вечер Ивар улыбнулся. — И еще надо, чтобы кто-нибудь из бойцов устроил скандал на глазах у журналистов. Мол, ему пообещали денег за то, что он придет на митинг, а теперь обманули. Кстати, что у нас насчет настенных надписей? — обратился он к Никитину. — Народ пугается? — Еще как! Шестнадцать упоминаний в прессе за последние сутки. А дальше больше будет. — Хорошо. Да, вот еще что хотел спросить… Боги, ты не выяснил, что случилось с Еленой? Боголюб шумно вздохнул. — Выяснил. Тарасевич отвезла ее к Хоботову, он с ней переговорил, а потом отправил домой в Захолмск. Думаю, он разъяснил, что ей совершенно нечего бояться уголовного преследования, и теперь она ни при каких условиях не согласится дать пресс-конференцию. — Да, подставила нас госпожа Тарасевич по полной программе, усмехнулся Никитин. — Слушай, Ив, а, может быть, нам с ней самой что-нибудь сделать? — вдохновенно произнес Боголюб. — А то что она у нас под ногами болтается? Ведь уже не в первый раз из-за нее терпим! — А что, и вправду пусть Боги поковыряется в ее прошлом! — зашумела Леденцова. — Наверняка найдется что-нибудь компрометирующее ее… Ивар решительно качнул головой. — Не надо. — Почему?! — Я сам с ней справлюсь. — Каким это образом? Ивар мстительно улыбнулся. — Мы с ней сегодня случайно пересеклись, только она не поняла, что я это я. И она дала мне свой телефон… — Ты что, хочешь сказать, что она клюнула на тебя?! — почти испуганно спросила Леденцова. — Мне показалось, что да. Несколько секунд ребята недоверчиво смотрели на Алтаева. А потом волна восторга и радостного возбуждения охватила их всех. Никитин и Боги хлопали Ивара по спине, что-то говоря наперебой, Леденцова пересадила к нему на колени Кильку, а сама принялась бегать вокруг лавочки, ликующе выкрикивая воинственные лозунги: — Мы их сделаем, черт побери! Ив, солнце мое, обещай мне, что ты отыграешься за Елену! — Ну и везунчик ты! — шумел Боги. — Девки сами к тебе так и липнут! Представляю, что будет с этой Тарасевич, когда она узнает, кто ее заарканил! Никитин тихо ругался матом, выражая свое восхищение. — А ты когда собираешься ей звонить? — спросил он. — Ведь если поставить дело с умом, то у нее можно будет выпытывать информацию насчет всего, что творится в штабе у Синего! Ивар вернул Кильку Леденцовой. Глаза его жестко поблескивали. — Я позвоню Тарасевич завтра, — сказал он, поднимаясь с лавочки. Завтра с самого утра. Операция со срывом Елениной прессухи была проведена как нельзя более удачно. После разговора с Еленой, Хоботов вновь прилетел в штаб с тортом и бутылкой шампанского. — Гуляем! — объявил он, созвав Кристину, Танюшу Петровну и Синего в кабинет заведующего. Хоботов сообщил, что ему в два счета удалось убедить Елену не делать никаких заявлений для прессы. А это значило, что каким-то чудом им удалось вывернуться из почти безвыходной ситуации. — Господи, Синий, ты гений! — с чувством говорил Хоботов. — Ты меня буквально спас: я не знаю, что бы я делал, если бы мне пришлось топить Елену в прессе. А так все отделались легким испугом. — Значит, ты мне обязан своей чистой совестью, — подначивал его Синий. — И нам с Кристинкой! — игриво подмигнула Хоботову Танюша Петровна. — Ну что ж, стану губернатором — расплачусь, — отозвался тот. — Только надо бы не забыть этого кретина Вайпенгольда. С меня ему шоколадка за то, что он напрочь опозорил весь предвыборный штаб Стольникова. Кстати, — вдруг вспомнил Хоботов, — а вы не в курсе, кто это весь город расписал словами «Месть» и «Смерть»? — Вы тоже обратили на это внимание? — воскликнула Кристина. — Просто кошмар какой-то: изуродовали все стены! — Я пока не знаю, кто это сделал, — отозвался Синий, — но я уже дал задание нашей службе безопасности отыскать автора этих посланий. Пока можно сказать только одно: это явно политическая акция. И тот, кто ее профинансировал, ждет от нее каких-то результатов. Никто не стал бы делать такое просто из баловства. … Почти до самой ночи они вспоминали прошлые «битвы» и придумывали новые ходы для избирательной кампании Хоботова. Кристина была счастлива, она накидывала новые, идеи, шутила, смеялась… Но все же одна мысль никак не давала ей покоя. — Михаил Борисович, — обратилась она к Хоботову, когда первые восторги немного поутихли, — знаете, мне кажется, что в деле вашей жены еще рано ставить точку. Елена сказала мне, что на самом деле на ее бензоколонке произошло не две смерти, а три. А четвертая женщина попала в психушку… По-моему, это выглядит как-то странно. И я думаю, вполне вероятно, что люди Стольникова могли приложить к этому руку… Хоботов нахмурился. — Вряд ли… — задумчиво произнес он. — Зачем им было убивать рабочих на Елениной бензоколонке? Чтобы добраться до меня? Овчинка не стоит выделки. Даже если бы Стольников пошел на это, дабы скомпрометировать меня, то его люди убили бы кого-нибудь поближе ко мне. Да к тому же им не в чем обвинять Елену: она же не несет никакой ответственности за то, что кто-то из ее рабочих стукнул другого по башке! Тем более, что так и так она отказалась сотрудничать с моими врагами… Стольников тут ни при чем. — Да, пожалуй, — вынуждена была согласиться Кристина. Услышав краем уха их разговор, Синий встрепенулся: — А может, мы все-таки покопаемся в этом деле? Кристинка, по-моему, права — тут не все так просто. — Нет, — решительно отозвался Хоботов. — Не надо ни в чем копаться. — Почему? — пожал плечами Синий. — Хуже ведь не будет. — Елена — это моя бывшая жена. И все, что с ней связано, в какой-то степени — моя частная жизнь. Хватит уже того, что Алтаев запускает туда свои грязные руки. Не надо никаких расследований, хорошо? — Хорошо… — уныло отозвались Синий и Кристина. … Они разошлись по домам ближе к полуночи. Синий вновь подвез ее до самого подъезда. — Отсыпайся, — проговорил он на прощание. — Устала за сегодня? Она кивнула. — Есть маленько. Жаль только, что моя информация насчет убийства на АЗС не пригодилась. Ну да ты сам говорил: на выборах часто приходится работать вхолостую. Синий задумчиво постучал по рулю. — Не знаю, не знаю… — Тебе тоже кажется, что в этом деле что-то не так? — живо спросила Кристина. Синий пожал плечами. — Понимаешь, меня смущает одна деталь… Елена Хоботова, конечно, та еще дура, но ведь не настолько же! По твоим словам выходит, что ее запугали абсолютно немотивированными угрозами. Но это все равно что подойти сейчас к тебе и сказать: «Вон в соседнем подъезде обокрали квартиру, ты тут совершенно ни при чем, но ты сядешь, если не будешь делать так, как мы скажем». Ну глупо ведь, правда? — Еще как! — согласилась Кристина. — Вот то-то и оно! — прищелкнул языком Синий. — Ладно, мы все равно сейчас с тобой ничего не нагадаем, так что давай, иди домой, а то тебя наверняка баба Лиза уже заждалась. Чмокнув его в щеку, Кристина побежала к своему подъезду. Потом уже, ночью, лежа в постели, она все никак не могла заснуть. Такое бывает, когда слишком сильно устанешь. Всю дорогу казалось: придешь, упадешь на кровать и тут же провалишься в сон, как в бездну… Но вместо этого перед глазами закрутились образы сегодняшнего дня: бензоколонка, Елена, бесконечное шоссе… И Ив… При мысли о нем Кристина невольно улыбнулась. Конечно, нечего себя обманывать: он не позвонит. Но, бог ты мой, как было бы здóрово, если бы он оказался сейчас рядом! Кристина протянула руку. Вот здесь, на второй половине ее кровати, слишком большой для одной женщины. И тогда вся жизнь пошла бы по-другому: у нее был бы муж, а у Соньки папа, который не давал бы ей скучать и расстраиваться. Из Ива наверняка вышел бы хороший отец… И главное, Кристина Тарасевич больше не была бы одна. Ведь несмотря на работу, на друзей-приятелей, на десятки людей, с которыми ей каждый день приходилось встречаться, она была страшно одинока. А Ив был такой, такой… Кристина не могла подобрать слов. Наверное, все началось с внешности: он был хорошо одет и очень ухожен. И руки были накачены. Это безумно сексуально — сильные мужские руки. Ив был не то чтобы красавец… Просто он хорошо улыбался. И еще не пытался выпендриваться. Хотя нет, конечно же, пытался, но почему-то это выходило у него хорошо. Женщина хочет, чтобы рядом с ней был сильный и уверенный человек, который при случае сможет спасти ее, прокормить и вытереть ей слезки. Ну и желательно, чтобы у него было надежное положение в обществе. Ведь на самом деле женщине нужны не деньги, это все приходящее — сегодня есть, завтра нет, послезавтра опять есть… Нужна способность их зарабатывать, способность кормить свою семью. Ив как раз был именно таким. И вообще все в его облике дышало какой-то породой, успешностью и элегантностью. Интересно все-таки, как его фамилия? Может, ей когда-то приходилось читать его книги? Или нет? Ив, Ив… Это Иван? Или что-то еще? Ох, только бы он позвонил! Кристина тихо смеялась, вспоминая все его слова, все его фразы. Позвонит, нет? Позвонит или же… Она откинула в сторону одеяло, вскочила, подошла к окну. Далеко внизу горели фонари, изредка шуршали по асфальту машины, вздрагивали желтые глаза ночных светофоров. — Позвонит, не позвонит, позвонит, не позвонит… — Кристина гадала по фонарям от поворота до рекламного щита. Вышло, что Ив не позвонит, и она, рассердившись, опустила жалюзи. Какая дурь — верить в гадалки! |
||
|