"Дом там, где сердце" - читать интересную книгу автора (Фаррел Шеннон)

Глава 9

После бессонной ночи, во время которой она только и делала что ворочалась, Мюйрин встала рано утром. Одевшись, она пошла набирать насосом воду и разожгла огонь с помощью торфа, который набрала из кучи за домом. Затем занялась при­готовлением каши для них, а еще умылась, пока вода была го­рячей.

Локлейн вышел из своей комнаты и побранил Мюйрин за то, что она не осталась в постели подольше.

– Со мной все в порядке, правда. Я очень хорошо спала, – соврала она. Она была уверена, что, если признается, что ей плохо спалось, то Локлейн подумает, будто это из-за того, что ей пришлось спать на полу.

Однако Циара из спальни услышала их разговор. Когда Мюй­рин вышла, чтобы набрать еще одну корзину торфа, Циара, войдя в комнату, заметила:

– Она ужасно спала. Всю ночь крутилась и стонала во сне.

– Знаю, я слышал, – озабоченно отозвался Локлейн. – Но, по-моему, сегодня утром она спокойна и вовсе не грустна.

– Я думаю, это потому, что ей пока все так непривычно и не­знакомо здесь, вдалеке от дома.

– И все же это странно. За последние две ночи у нее не было никаких кошмаров, – рассеянно произнес Локлейн, поедая свою кашу.

Он поднял взгляд и встретил недоуменный взгляд сестры, когда она воскликнула: «Что ты сказал?»

– После смерти Августина мы жили в одном номере, чтобы я мог за ней присмотреть. Кроме того, так дешевле, а ты знаешь, как у нас сейчас туго с деньгами. В то время это было целесо­образно, – объяснил он с невинным видом, хотя почувствовал, как непривычная краска смущения постепенно залила его щеки. – Мюйрин, мне показалось, чувствовала себя хорошо, может, даже слишком хорошо.

Циара фыркнула:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я виделся с отцом Бреннаном, когда был в Дублине. Он был так любезен, что позаботился о похоронах, хотя Августин умер при особых обстоятельствах. После церемонии он предупредил меня, что Мюйрин может замкнуться в себе, при этом изо всех сил стараясь держаться ровно и выглядеть нормально. Он боялся, что ей будет слишком тяжело в Барнакилле, когда она узнает об ужасном состоянии дел, и попросил меня быть сверхбдительным. Теперь я прошу тебя о том же. Ты присмо­тришь за ней, попробуешь завоевать ее доверие? В конце кон­цов, если Мюйрин ничего не удастся, нам придется пойти по миру.

Циара выглядела более хмурой, чем обычно, но обещала бра­ту, что попробует.

– Бедняжка. Я вообще не понимаю, как она вышла за Авгу­стина Колдвелла.

Она вздрогнула, затем поднялась из-за стола и принялась неистово драить тарелки.

– Для нее было бы лучше никогда не приезжать сюда. Барнакилла – несчастливое место, – заметила она, окидывая бра­та пытливым взглядом.

Локлейн поднялся со стула и пошел в свою комнату, чтобы умыться и побриться, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит с Циарой на этот раз. Через несколько минут он вышел обратно в чистой рубашке, жилете и брюках и отложил грязное белье в стирку.

Наконец Мюйрин принесла торф. Локлейну не нравилось, что она тащит такую корзину, но он решил промолчать, только подошел и помог поднести корзину к очагу.

Она села за стол, чтобы позавтракать. Он видел, что ее лицо помрачнело. Конечно, ведь она прошлась мимо нескольких до­мов и увидела своими глазами, в какой бедности и нищете жи­вут люди.

Он попытался подбодрить ее словами:

– Нам сегодня нужно многое сделать, правда? А Циара тут собирается помочь вам привести в порядок большой дом. В кон­це концов, она вела здесь хозяйство уже много лет.

Локлейн улыбнулся сестре.

Чашка, которую мыла Циара, выскользнула у нее из рук и раз­летелась на кусочки. Циара принялась подметать, а потом убе­жала в свою комнату и захлопнула дверь.

Мюйрин и Локлейн с недоумением уставились друг на друга.

Локлейн решил было пойти следом.

– Нет, не надо. Просто дайте ей побыть одной, – останови­ла его Мюйрин, протягивая руку, чтобы перехватить его за­пястье.

– Но она же…

–Да, конечно, она расстроена. Все мы расстроены. Ведь как это тяжело для меня – приехать сюда вот так и столкнуться с неприкрытой нищетой, такой, какой я никогда не знала и ко­торая станет намного ощутимее для всех вас, если я не смогу исправить здешние дела. А насколько страшнее это, наверное, для вас, Локлейн, ведь вы помните поместье процветающим. Теперь представьте, как должно быть тяжело сейчас Циаре, которая оставалась здесь и видела, как Барнакилла постепенно приходит в упадок, пока вы были в Австралии. Здесь все страдали. Вы, конечно, и сами видите это? Так что, пожалуйста, будьте терпимы к ней. Вы, наверное, напомнили ей обо всем, что она потеряла.

– Что-то вы вчера вовсе не расстроились, когда продали все свое имущество.

– Люди все разные и по-разному относятся к несчастьям. После того как похоронила Августина, я решила отсечь про­шлое. Что толку сожалеть об ошибках или о том, чего мы не можем изменить? Вы вспомнили о вещах, которые я прода­ла, о платье, коляске. По сути, Локлейн, ни одна из этих вещей не была моей. Да, все они новые. Но принадлежали они Мюйрин Грехем, новоиспеченной невесте. Сейчас же я Мюйрин Грехем Колдвелл, бедная вдова. Я должна научиться соответствовать новой роли. Так что все это для меня не имеет значения, кроме денег, которые мы получили, чтобы начать все сначала. Я сде­лаю все возможное, чтобы переписать все с чистого листа, по­строить заново и свою жизнь, и Барнакиллу.

Локлейн молча добавил торфа в огонь, пока Мюйрин соби­рала осколки и заканчивала мыть посуду. Потом она позвала Циару через закрытую дверь:

– Я иду в дом. Жду вас там, когда вы будете готовы. Локлейн посмотрел на Мюйрин, и взгляд его серых глаз встре­тился с ее взглядом.

– Спасибо, вы так добры к ней.

– Не стоит благодарности. Похоже, ей нужен друг, как, впро­чем, и мне.

Солнце ярко светило, когда она ступила на тропинку, веду­щую от группы коттеджей к особняку. Локлейн следовал за ней, и Мюйрин воодушевленно комментировала все, что видела.

– Здесь есть несколько старых деревьев, и земля, похоже, вполне плодородная. Вот только скал и папоротников здесь поменьше, чем было у нас. А как обстоят дела с пастбищами?

– Хорошо, вот только если бы у нас был скот, но его давно нет. Даже цыпленка едва ли можно найти во всей округе. Все, что у нас есть, – две тягловые лошади.

– Это значит, что мы можем, по крайней мере, добраться до города, – с заметным облегчением отметила Мюйрин.

Локлейн повел ее к переднему фасаду особняка и, открыв дверь массивным ключом, впустил внутрь через главный вход.

Стремительно разбегающиеся мыши и многочисленные пти­чьи гнезда – вот что первое ожидало их в холле. В полутьме она уставилась на паутину, которая была едва ли не единствен­ным убранством дома. Проходя из одной пустой комнаты в дру­гую, она чувствовала, что у нее душа уходит в пятки. Ничего не осталось от былой Барнакиллы, кроме грязи и нищеты, слов­но Августин оставлял за собой лишь мусор всюду, к чему бы ни прикоснулся.

Единственной комнатой, о назначении которой можно было еще догадаться, был небольшой кабинет, где стоял диван с не­сколькими несвежими одеялами, как бы подсказывая Мюйрин и Локлейну, где спал Августин во время своих последних визи­тов в Барнакиллу. Библиотека была плотно забита книжками, здесь стояли всего один или два расшатанных стула и очень старый диван. Все остальные комнаты внизу были совершенно голые. Из них было продано все до нитки.

Кухня тоже так и кишела мышами и крысами, но Мюйрин увидела и несколько явных ее достоинств, позволяющих кое-что исправить. Она была большой, а в лучшие дни Барнакил­лы – шумной и суетливой. Здесь было несколько духовок для жарки и выпечки, духовка для хлеба и даже коптильня, раз­мещавшаяся в конце кухни. Там был большой медный котел, который висел над решеткой, и огромная бадья. Мюйрин ви­дела, что это паровой котел для стирки, а рядом было несколь­ко больших раковин, несомненно, для этой же цели. И, что было лучше всего, неподалеку стояли два водяных насоса.

Кладовые были огромными, они тянулись от пола до потол­ка, и на полках стояли несколько корзин с овощами и жестяных коробок с мукой, овсом и сахаром.

По застекленным шкафчикам кладовки Мюйрин догадалась, что, по крайней мере, Августину не удалось продать что-либо из кухонного оборудования. Здесь были простые наборы гли­няной посуды, деревянных и стальных ложек и вилок и не­сколько хороших ножей. Было здесь даже несколько фарфоро­вых изделий в застекленном деревянном шкафчике, встроенном в стену коридора между кухней и тем, что, по предположению Мюйрин, должно было когда-то представлять собой столовую. Без сомнения, серебряные столовые приборы тоже были когда-то проданы.

В шкафах под духовками было несколько больших котлов и сковородок и. еще немного овощей и картофеля, и даже не­сколько бутылок вина. Все было покрыто слоем грязи и пыли, но вселяло оптимизм: Мюйрин, по крайней мере, чувствовала, что ей есть с чего начинать новую жизнь.

Он открыла заднюю дверь кухни и обрадовалась, увидев сна­ружи небольшую кучку дров.

– Прежде всего нам понадобится много горячей воды, так что разжигайте огонь под бойлером, а я пока наполню котел, – отдала указания Мюйрин.

– Но это для вас слишком тяжелая работа!

– Ну что ж, тогда найдите людей, которые могли бы помочь. Мы не сможем убрать здесь без горячей воды. В любом случае, пора дать людям знать, что теперь здесь хозяйка я и что я все­рьез намерена снова поставить поместье на ноги.

Локлейн согласился с ее планом и отправился разыскивать кого-нибудь из старых друзей и их жен, а Мюйрин в это время пошла мыть посуду. Закатав рукава своего черного с красным платья, она принялась качать насосом воду. Сначала вода была ужасного коричневого цвета и отвратительно пахла, но вскоре пошла довольно чистая, хотя коричневатый оттенок все же остался. Возвратившийся Локлейн объяснил, что это из-за боль­шого количества торфа в почве.

Она стала носить ведра к бойлеру и обратно.

– Дома я видела торф, но мы, по-моему, пользовались им гораздо меньше, чем вы здесь.

Локлейн сложил дрова в топку.

– Наверное, потому, Что у вас есть готовый уголь. Но здесь он очень дорогой, поэтому мы пользуемся дровами и торфом.

– Понятно.

Скоро к черному ходу прибыли три пары, и Локлейн пред­ставил их.

– Это Патрик Мартин и его жена Сиобан, они занимались плотницким делом и ткачеством, пока не настали трудные вре­мена. Это Марк Макманус и Шерон, они выращивали картофель и брали на дом стирку. А это Колм Магир и Брона, они работа­ли на ферме и следили за скотом. Это одни из наших лучших работников. Они, как и их родители, родились и выросли в этом поместье.

Все несколько настороженно смотрели на красивую молодую женщину.

Мюйрин одарила их самой теплой улыбкой. Пожав каждому руку, она попросила их помочь с водой, отоплением, уборкой.

– Скоро нам понадобятся еще дрова или торф, если он пред­почтительнее. Нам нужно много кадок с горячей мыльной во­дой, чтобы хорошенько все отдраить, а кроме того избавиться от гнезд и забить мышиные норы. Вы мне не поможете?

Они все согласно закивали, и через некоторое время уже все вместе работали на кухне, пока к ним не присоединилась Циара, став девятой.

Как только вода нагрелась, женщины наполнили раковины грязной посудой и сковородками и принялись их отчищать, а Мюйрин вымыла все столы и рабочие поверхности, залепленные грязью и жиром. Локлейн проверил духовки, и Мюйрин попросила его послать кого-нибудь на охоту за оленем или фа­заном.

– А еще нужно будет поставить капканы на кроликов, если их у вас еще нет, – подмигнув, сказала она, прекрасно понимая, что в таком бедном поместье браконьерство – дело обычное. – Скажи, пусть раздобудут как можно больше еды. Сейчас погода улучшилась, но кто сказал, что не может снова похолодать?

Локлейн согласно кивнул, обрадованный ее практичностью. Он вызвал в поместье лучших охотников, затем пошел в Ору­жейную комнату и выдал им ружья и патроны.

Он сообщил Мюйрин:

– По крайней мере, хотя бы ружей и патронов хватает. Будем надеяться, они попадут во все, во что будут целиться.

– Мы приготовим немного мяса, ведь, я уверена, здесь все питаются скромно. Но можно и закоптить его, если вам удаст­ся завести коптильню, а я найду соль.

– Отличная идея. Надеюсь, они придут с неплохой до­бычей.

– Но будут нужны и женщины, чтобы все приготовить, – напомнила ему Мюйрин.

Локлейн усмехнулся, внезапно почувствовав, что его опти­мизм иссякает.

– Я думаю, за тарелочку овощей с мясом желающих помочь будет немало.

Ее поиски соли увенчались успехом, и к полудню кухня вы­глядела уже чуть более обжитой. Рабочие поверхности блесте­ли, и ароматные запахи доносились из духовок и из кастрюли, которую Циара поставила на печку.

Вместе с другими женщинами Циара перебрала несколько корзин с изрядно высохшими овощами и картофелем, лучшие из сохранившихся они бросали в кастрюлю, где готовилось мясо нескольких кроликов, принесенных мужчинами. Остальные ово­щи они почистили и бросили в котел с кипящей водой.

– Будет отличная заготовка для супа или тушеных овощей, а очистки можно отдать свинье. Нам нужно завести какой-ни­будь скот, да поскорее, – сказала она, поморщившись от запаха протухшего масла, которое нашлось в бочонке. Она молча смо­трела на Локлейна какое-то время, а потом сказала: – Где-то здесь должен быть ледник.

– Да, есть, хотя я сомневаюсь, что кто-то согласится надол­го пойти к озеру с ледорезом, – откликнулся Патрик, симпа­тичный темноволосый молодой человек с впалыми щеками и выразительными голубыми глазами.

– А может быть, попытаться сходить туда еще раз? Если бы у нас было несколько коров, мы могли бы делать масло и про­давать его. И яйца. Можно завести несколько несушек, получать молоко и яйца, делать масло и печь хлеб для жителей города.

– Но все это стоит денег, Мюйрин, – напомнил ей Локлейн.

– Я знаю, Локлейн, и знаю, что мы погрязли в долгах. Я про­сто соображаю, как быть. Если банк и наши кредиторы убе­дятся, что у нас есть четкий план возрождения Барнакиллы, они, возможно, согласятся подождать свои деньги. Несколько коров, свиней и кур недорого нам обойдутся, если только не увеличивать сумму нашего долга, – вполне логично возра­зила Мюйрин.

Локлейн вынужден был признать, что к ее аргументам не придерешься. Но он не хотел обсуждать с ней финансовые во­просы при посторонних. Они с Мюйрин должны всем вернуть уверенность в Барнакиллу. Но этого невозможно будет добить­ся, если в глазах окружающих они окажутся разобщенными.

Он видел, что она расстроена всем, с чем столкнулась, но от нее не прозвучало ни одной жалобы. И он опять почувствовал, что предал ее. Он все время наблюдал за ней, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак слабости, в то время как она ходила, мыла, организовывала, составляла списки, пока наконец не столкнулась с ним лицом к лицу и улыбнулась, что в какой-то мере его обнадежило.

Пообедав (каждому досталось по миске картошки с тушеным мясом), Мюйрин с Циарой поднялись наверх, чтобы посмот­реть, не найдется ли там подходящей спальни для Мюйрин.

В задней части дома была комната, оклеенная пожелтевши­ми от старости обоями с сине-белым цветочным узором. Ком­ната выходила окнами на восток и была достаточно небольшой, чтобы хорошо сохранять тепло. Там стояли большая кровать с балдахином, маленький туалетный столик и стул. Насколько Мюйрин могла судить, крошечные непрошеные гости не успе­ли сюда добраться и свить здесь гнезда, так что она решила расположиться здесь сама.

– Вы не могли бы прибрать здесь для меня? Матрас, похоже, в хорошем состоянии, но сыроват, так что мы вынесем его на солнце. А пока я могу спать на соломе из сарая. Я бы сама при­несла ее сюда, но нам с Локлейном нужно ехать в город, чтобы встретиться с бухгалтером.

– Ничего, – отрывисто ответила Циара. – Я все сделаю.

– Знаете, если вы чем-то заняты, это подождет, – Мюйрин изо всех сил пыталась наладить отношения с сестрой Локлейна, которая как будто нарочно делала все возможное, только бы оттолкнуть от себя людей.

– Нет, миссис Колдвелл, я сделаю все, что вы скажете. В кон­це концов, теперь вы здесь хозяйка.

Мюйрин вздохнула.

– Циара, я знаю, что все это вас страшно огорчает. Мне бы тоже было нелегко, если бы дом, который я полюбила за долгие годы жизни в нем, пришел в такой упадок. Но я хочу помочь и только прошу вашего посильного участия в моих стараниях. Я знаю, что молода и неопытна. И то, что я оказалась здесь как наследница разоренного поместья – чистой воды случайность, причуда судьбы. Я не прошу вашей преданности лишь за то, что я ваша госпожа и владелица поместья. Я прошу вашей по­мощи и рассчитываю на дружбу, потому что нам всем придет­ся одинаково тяжело работать, чтобы вернуть Барнакилле ее былую славу. Я готова работать так же, как любой из вас, нет, даже больше. Но первое, что я должна сделать, – это встре­титься с кредиторами. Нет никакого смысла тратить силы на восстановление особняка и поместья, если его все равно при­дется продать из-за огромных долгов. Наконец Циара неохотно ответила:

– Хорошо, миссис Колдвелл, можете рассчитывать на мою преданность и помощь, ведь вы их заслуживаете.

С этими словами она повернулась и принялась снимать с кро­вати грязные простыни.

Мюйрин понимала, что навязывать свою дружбу тому, кто совершенно не воспринимает никаких попыток наладить от­ношения, – дело неблагодарное.

– Спасибо, Циара. Надеюсь, все будет хорошо. И пожалуй­ста, с этих пор постарайтесь называть меня Мюйрин, – попро­сила она, выходя из комнаты.