"Навсегда с ним" - читать интересную книгу автора (Такер Шелли)

Глава 14

— Желая меня? — Руки Селины, распятые по стене, сжались в кулаки. Она пыталась бороться, но он только сильнее прижимал ее к груди, заставляя дрожать и задыхаться от этого ошеломляющего натиска. Она подняла подбородок, жалея, что не может скрыть слез, обильно текущих по щекам. — С чего бы вам желать меня? Ведь вы более чем удовлетворены после еженощных «настольных игр» с девушками вроде Изабеллы.

В темных глазах Гастона вспыхнул огонь, и он впился в нее жадным поцелуем.

— Это всего лишь игра, и она не может удовлетворить меня, — пробормотал он, оторвавшись от ее губ.

Селина безуспешно пыталась привести в порядок свои чувства. От его единственного поцелуя по телу прокатилась горячая волна, а его спокойный ответ был как удар ножом в сердце.

— Ну конечно, вы считаете это игрой. Та ли партнерша, эта ли — вам все равно!

— Партнерша? — переспросил он, касаясь губами ее щек, мочки уха и шеи. — Скорее, противница.

Противница! Расстроенная Селина сделала еще одну слабую попытку вырваться из его рук, но он легко справился с ней и стал осыпать легкими поцелуями горло, ключицу, плечо.

Селина едва не плакала от негодования на его действия, на тепло, разливающееся по низу живота и по бедрам, на ощущения, которые вызывало прикосновение волос на его груди к шелку ее белья, на удовольствие, которое ей доставлял его острый мужской запах.

Боже, помоги ей! Ну почему она так желает его? Почему не сопротивляется?

Потому что она любит его. Любит сильнее, чем сама себе признается. И это самое ужасное. Ведь для него она одна из череды многих других, не что иное, как…

— Противница? — наконец выдавила она из себя. Гастон продолжал целовать ее, и сейчас его губы и язык касались ее груди, вызывая сладостную муку. Она старалась не шевелиться. — Вот, значит, кем для вас являются женщины? Противницы. Захватчицы. Не друзья и партнеры, не…

— Вы слишком серьезно относитесь к этому, Кристиана. — Прижимая к стене ее запястья, он трогал губами, щекотал дыханием все новые и новые места на ее теле, как будто решил последовательно возбудить каждую ее клеточку. Отодвинув губами ткань, он обнажил сосок и стал медленно облизывать его.

Теряя силы, Селина прижалась к нему, словно ища опоры, и почувствовала, что погружается в пучину огня, который он разжег. Исчезли страх, злость, дыхание, голос. Осталось неистовое желание близости.

— Это же игра, — все тем же слегка хриплым голосом сказал Гастон и вновь прижался губами к нежной коже, — приятное развлечение, где победа достается благодаря удаче и умению.

— Удаче? — выдохнула Селина. Сколько же в нем расчетливости, цинизма! — Значит, для вас главное — удача и умение?

«В умении делать то, что вы сейчас делаете со мной?» — хотелось выкрикнуть ей.

— Конечно. Особенно когда игра идет не один на один, а между командами.

Она чуть не задохнулась от возмущения.

— Пустите же меня! — Селина попыталась вырвать руки, бросая на Гастона яростные взгляды. — Не желаю больше слышать, как вы наслаждаетесь, устраивая массовые оргии. Ну… же… пустите! — Она раздельно выговорила каждое слово.

Ее отповедь заставила Гастона с удивлением взглянуть на нее. В его глазах мелькнула искра догадки.

— Кристиана, — улыбнулся он, — какую игру вы считаете «настольной»?

— Ту, которой вы овладели в совершенстве! — с жаром заговорила Селина. — Ту, которой отдаете предпочтение в тавернах, а теперь решили сыграть со мной!

— Неужели?.. — Он засмеялся и поцеловал ее в щеку. — Быстро же вы готовы поверить в самое плохое обо мне.

— Вы сами даете для этого повод.

— Вы правы, — признал он. — Похоже, я сам виноват.

— Вы ведь тоже верите в самое плохое обо мне.

Гастон поднял голову, и улыбка его исчезла. Долгое время он молча изучал ее лицо. Из глубины его глаз на Селину лился поток страсти, желания и какого-то совершенно нового чувства. Когда он наконец заговорил, его голос звучал спокойно:

— Сказать по правде, я и сам не знаю, во что верить, когда речь идет о вас. — Он отпустил ее руки. — Мы, наверное, слишком поспешили со своими суждениями.

Он оперся руками о стену. Теперь она могла отодвинуться, могла совсем уйти. Но мягкие нотки, прозвучавшие в его голосе, держали ее на месте сильнее, чем грубая сила рук.

Заметив, что она не собирается бежать, Гастон наклонил голову так, что почувствовал губами ее дыхание. Ей на лицо упала прядь его волос.

— Начнем сначала, миледи? — улыбнулся он.

— Начнем? — прошептала она и в ожидании поцелуя закрыла глаза.

— Да, — также полушепотом ответил он. — Меня зовут Гастон де Варенн. Я хозяин этого замка. А вы, дорогая?

— Меня зовут Селина. — Она подставила губы ему для поцелуя. — Селина Фонтен.

— Селина.

На этот раз в его словах не было вопрошающих или насмешливых интонаций. Он просто принял ее имя и медленно приблизил свои губы к ее губам.

Ее сердце наполнилось надеждой, желанием и еще целой гаммой чувств, в которых она даже не пыталась разобраться. Она вообще была неспособна ни о чем думать. Он обнял ее, и с ее губ сорвался тихий стон. Он целовал ее, погружал ее в свое тепло, в свою силу, в свою жизнь. Ее ладони мягко поползли вверх. Она чувствовала под пальцами широкие мускулы на его груди, узловатые вены на шее и наконец сомкнула руки у него на затылке.

Они все теснее прижимались друг к другу. Селине казалось, что она вот-вот потеряет сознание, как уже потеряла счет времени.

Наконец Гастон разомкнул их уста, чтобы дать обоим вздохнуть. Она положила ему голову на грудь, закрыла глаза и задала вопрос, который не давал ей покоя:

— Ты веришь мне, Гастон?

Он часто и прерывисто дышал, и она слышала, как в его груди громко бьется сердце.

— Я верю, что ты не та, за кого я тебя принимал. Такая женщина, как ты, не может безоглядно выполнять волю негодяя Туреля. Ты слишком умна, чтобы поверить в те байки, которые он, возможно, тебе рассказывал. — Его голос звучал напряженно, как всего однажды на ее памяти: когда он вытаскивал ее из реки. — Больше всего на свете я хочу, чтобы ты осталась со мной.

Селина подняла глаза и поймала его взгляд — как будто заглянула в темный глубокий водоворот. В следующее мгновение ее ослепили жгучие слезы. Его желание не осуществится!

— А твои игры? — спросила она с горькой усмешкой, зная, что его ответ уже ничего не изменит. — «Настольные игры» с прекрасными противницами?

— Неужели это тебя заботит, малышка? — улыбнулся он. Ей не хотелось выдавать тайну, но не было сил противиться.

— Да, — ответила она.

Теперь его взгляд, его голос, каждое его движение выражали тихую нежность. Он взял в свои руки ее лицо и проникновенно сказал:

— Ради тебя, дорогая, я прекращу. Клянусь, больше ни разу не сяду ни за одну настольную игру.

Она закрыла глаза, но чуть опоздала: непослушная слеза уже катилась к подбородку.

— Ради меня…

— Да, — ответил Гастон и губами снял с ее лица слезинку. — Я хочу тебя, Селина. Ты стоишь дороже, чем удовольствие от игры. Ты стоишь дороже всего на свете.

Селина не успела ответить: его поцелуй снова лишил ее дара речи.

Страсть, которую они подавляли в себе последние три недели, мгновенно выплеснулась и накрыла их с головой. Гастон прижал ее к стене. От слишком резкого движения она ударилась спиной о камень, но не почувствовала боли. В этот раз он не стал тратить времени на сладостную прелюдию. Да и Селине она была не нужна. Его язык требовательно разжал ей губы, и она безропотно подчинилась, ответив ему долгим и горячим поцелуем.

Она вздрогнула, когда он поднял ее и его возбужденная плоть, едва удерживаемая облегающим трико, ткнулась ей в бедро. Он крепко удерживал ее одной рукой за спину, а она обхватила ногами его талию. Другую руку он просунул между их телами, и Селина затрепетала в предвкушении блаженства. Время исчезло — будущее и прошлое слились в одном мгновении. Сладком мгновении. Она оказалась в ловушке, попав в это место, в это время, в этот странный брак. Захваченная неизведанными переживаниями, с которыми не хотелось бороться, она приготовилась отдаться тому, чего хотели они оба. Не важно, как называл это он и как называла она. Для нее это подарок небес, перед тем как вернуться в свое время, или…

Гастон едва не потерял контроль над собой, но что-то настойчиво шептало ему, что он совершает ошибку — самую страшную в своей жизни ошибку. Ведь он проявляет слабость и безумие, выделяя среди всех женщин одну.

Увы, сейчас ему хотелось быть слабым и… безумным.

Он начал тереться о ее кожу, о шелк ее необыкновенного одеяния и в то же время крепко держал ее, не давая двинуться. Он получал наслаждение, почти такое же, как если бы на самом деле занимался с ней любовью.

Со стоном она тянулась к нему. Снова прижав ее к стене, он начал ласкать ее рукой. Она откинула голову назад и отдалась наслаждению, восхитительным движениям его пальцев…

Вскоре по его телу тоже пробежала дрожь, возвещая скорый конец. Со сдавленным криком он оросил ее бедро своим семенем.

Их тела трепетали. Опустошенные, но не избавленные от желания. Комнату наполнял шум их горячего дыхания.

— Милосердный Боже!.. — прошептал Гастон, только сейчас поняв, как он рисковал. Через мгновения он будет готов повторить все снова. Он чуть отстранился и помог ей встать на пол.

Он стоял, не в силах пошевелиться. Хотел что-то сказать, но не находил слов, чтобы извиниться, или объяснить, или выразить, что он… чувствует. Так ничего и не придумав, он резко повернулся.

— Гастон! — тихо позвала она дрожащим от обиды голосом. Он окинул ее взглядом, горячим, как огонь.

— Я буду спать с тобой, — пообещал он. — Не сегодня и не завтра, но очень скоро. Как только наш брак признают недействительным и леди Розалинда согласится выйти за меня замуж. Тогда я буду с тобой и больше никогда от себя не отпущу. Никогда!

— Леди Розалинда?! — Радости как не бывало. — Но я думала… ты говорил…

Гастон про себя выругался. Ведь он пришел сюда убеждать ее остаться с ним, а вместо этого едва не изнасиловал, а теперь обращается с ней как с собственностью. Так он ни к, чему хорошему не придет.

— Со мной ты будешь в безопасности, понимаешь? Пока я рядом, Турель ничего тебе не сделает. И после нашего развода тебе не придется возвращаться к нему. Ты ведь не хочешь опять оказаться в монастыре? Кроме того, у тебя нет родных, нет земель, нет никакой собственности. Теперь ты видишь, что лучше тебе остаться.

— Лучше?.. — с горечью проговорила Селина. — Стать твоей любовницей? Вот, значит, чего ты хотел… вот как ты на самом деле относишься ко мне?

— Селина, мы…

— Не надо, не продолжай. — Ее глаза потемнели от боли и гнева. — Не трудись напоминать мне все, что уже переговорено. Разве ты не слышал? Я из будущего. Мне необходимо туда вернуться. Если я останусь здесь, я очень скоро умру. Вот почему я оказалась сегодня в этой комнате. Ночью произошло лунное затмение — черная луна. Взгляни в окно.

Гастон был раздосадован, что их беседа перешла с приятной темы на обсуждение непонятных и тревожащих разум невероятных историй. Но чтобы успокоить ее, послушно выглянул наружу.

Увиденное заставило сердце дрогнуть в неприятном предчувствии. Как она и говорила, часть серебряного диска стала темной.

Хотя его разум отказывался верить рассказам Селины, он невольно взглянул на ее странное одеяние.

— Это правда, — с терпеливой настойчивостью сказала она. — Я из одна тысяча девятьсот девяносто третьего года.

Он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, но уверенности оставалось все меньше. Он вспомнил, как она впервые оказалась в его постели; всякое отсутствие следов вокруг замка; ее короткие волосы, хотя Селина явно не походила на юную послушницу; ее необычные знания, инструменты, которые она изобретала; встречу с колдуньей в лесу; наконец, то, что она не знает ничего о настольной игре…

Все это выглядит бредом.

Если только она не говорит правду.

Факты толкали его к самому невероятному заключению. Впервые в жизни ему изменял здравый смысл.

Она сказала, что умрет, если останется здесь.

— Нет. Это неправда!

— Ты должен поверить мне, — упрямо повторяла Селина. — Я сегодня пришла сюда, чтобы отправиться домой. Специально надела то, в чем попала сюда. Об этом меня предупредила Бринна, которую ты считаешь колдуньей. И… посмотри. — Она показала на сундук. На его крышке поблескивало кольцо. — Я даже сняла обручальное кольцо, которое ты надел мне на палец, потому что не могла взять его в мое время.

Он долго смотрел на кусочек золота, потом поднял взгляд на Селину, все еще отказываясь верить.

Гастон уже открыл рот, собираясь возразить, как вдруг в коридоре раздались тревожные крики. Кто-то громко звал его по имени.

— Спрячься! — бросил Гастон, направляясь к двери. Когда она шагнула в тень, он высунул голову в зал: — Эй, кто там?

Этьен, который в поисках хозяина уже начал подниматься по винтовой лестнице, резко обернулся.

— Милорд! Меня послали за вами, но в комнате вас не было, — сказал юноша, тяжело дыша. — Возвратился отряд капитана Ройса. И с ними прибыл Турель со свитой.

— Отлично! Передай Ройсу, чтобы он разместил гостей со всеми удобствами. Через минуту я последую за тобой.

Известие обрадовало Гастона. Наконец-то все разъяснится! Он закрыл дверь и повернулся, чтобы сообщить новость Селине, но та уже была рядом.

— Они приехали? — взволнованно спросила она.

— Да. — Он смотрел на нее настороженно, все еще не в силах принять ее объяснения. — Почему это так взволновало тебя?

— Потому что сейчас ты встретишься с настоящей Кристианой и тебе придется признать мою правоту. — Она попыталась проскользнуть мимо него вон из комнаты.

— Не так быстро, моя сообразительная миледи. — Он поймал ее за бретельку. — Ты же не выйдешь к гостям в таком виде. Ты вообще не покажешься им, пока я не вызову тебя. Оставайся в своей комнате.

— Но…

— Не спорь. Я не подпущу Туреля к тебе ближе чем на десять ярдов, пока не переговорю со своими людьми и не выясню его намерений.

Он препроводил Селину в спальню и оставил там, не упустив возможности напоследок отвесить ей шлепок. Она ответила выражением, отнюдь не свойственным женщине. Он запер дверь и улыбаясь удалился — ему были по душе ее подчас озорные выходки.

Он вошел в зал, где его ждала шумная толпа: незнакомые рыцари и монахини в черных одеяниях.

— Сэр! — крикнул один из его вассалов. — Мы нигде не могли вас разыскать…

— Милорд, — рядом внезапно появился Ройс. Он все еще был одет в походный костюм и выглядел утомленным, как после долгой скачки. — Мы вернулись не одни.

— Ты заплатишь за это, Черное Сердце! — Громкий крик перекрыл стоящий вокруг шум, и Гастон сразу узнал голос, которого давненько не слышал. Он обернулся и увидел Туреля, которого держали за руки двое стражников. По лицу его врага блуждала гадкая ухмылка. — Ты ответишь за свои злодейства своими землями и своей жизнью!

— О каких злодействах ты говоришь, Турель? — сардонически улыбаясь, спросил Гастон.

— Не прикидывайся глупцом! — прогремел Турель. — Отвечай, что ты сделал с моей Кристианой? Она исчезла в ночь под Новый год, не оставив даже следа!