"Дни барабанного боя" - читать интересную книгу автора (Шелби Филип)

Часть первая

1

Уайетт Смит, директор секретной службы, казался персонажем, сошедшим со старой фотографии. Кожа да кости, с тонкими усиками, суровостью взгляда он напоминал пароходного шулера. Любил серые костюмы с пиджаками чуть длиннее, чем диктовала мода, с перламутровыми пуговицами и галстуки в виде шнурка с зажимом.

Смит сидел у себя в кабинете за письменным столом, некогда стоявшим в трапезной одной из миссий в Санта-Фе. По телефону с громкой связью координатор командно-контрольного центра объяснял, что из-за путаницы в списках Флемингу не хватает одного агента.

Смит мог бы сказать ему правду, но вместо этого продолжал слушать, полузакрыв глаза. В висках у него пульсировала кровь, голова раскалывалась от боли. Он заставлял себя дышать глубоко, медленно. За время службы Смит дважды принимал на себя пули, предназначенные его подопечным. Осколки одной до сих пор сидели между шестым и седьмым позвонками, слишком близко к спинному мозгу, чтобы их удалять хирургически. Уайетт Смит постоянно ощущал боль; в тяжелые дни спина горела, будто в огне. Ногти у него на руках были острижены очень коротко, чтобы во сне он не мог раздирать собственное тело.

Координатор командно-контрольного центра умолк, и в наступившей тишине Смиту послышался грохот, напоминающий гром за горизонтом.

— Я займусь этим сам.

Голос Смита с протяжным техасским выговором звучал уверенно и властно. Координатор не стал спрашивать, почему он берет это на себя, так как обрадовался освобождению от ответственности.

Смит не заметил, как прошло пять минут. На последнем медосмотре он солгал врачам, проигнорировав вопрос, не бывает ли у него временных потерь сознания. Выпрямившись в кресле, директор секретной службы расправил плечи. Разум его был ясен, как небо после ливня. Звоня секретарше, он знал, что голос его прозвучит четко.

— Кэти, свяжись с Фрэнком Шурессом. Скажи, пусть встретит Тайло.

Холленд Тайло, выходя из самолета в Вашингтонском Национальном аэропорту, не ожидала, что ее будут встречать. При виде Фрэнка она удивилась и почувствовала облегчение. Адвокат, севший рядом с ней в Атланте, не отставал от нее, даже когда они спустились по трапу. Холленд услышала резкий вдох — чуть ли не писк, — когда адвокат едва не столкнулся с рослым, безупречно одетым, недоуменно улыбающимся мужчиной.

— Привет, Холленд. Твой знакомый?

Адвокат попятился, промямлил что-то неразборчивое и юркнул в толпу.

— Да нет, — ответила Холленд, глядя через плечо Фрэнка.

Ей очень хотелось обнять его, но он мог приехать не один.

Шуресс взял ее под руку и завел за контрольную будку возле ворот. Холленд ощутила ласкающий взгляд его черных глаз, во время любовных игр они так сверкали, что она называла их цыганскими. Когда Фрэнк поцеловал ее, запах одеколона, который она подарила ему на день рождения, подействовал на Холленд возбуждающе.

— Всего три дня, а ты так соскучился, — пробормотала она, трогая губами большую родинку на его шее. — Едем домой — немедленно!

Шуресс запрокинул голову, тяжело вздохнул:

— Нельзя, к сожалению. Тебя хочет видеть Смит.

Она остыла.

— Недоработка в Атланте? — торопливо спросила Холленд.

— Там все отлично. Смит отправил меня сюда, чтобы сберечь время. — Фрэнк взглянул на ее дорожную сумку. — Это все твои вещи?

Холленд кивнула, и Шуресс легко вскинул сумку на плечо.

— Фрэнк, в чем дело? Что-нибудь с Тружеником?

Так сотрудники службы называли между собой президента, болельщика арканзасской футбольной команды, носящей это название.

— Нет. Чуть-чуть не угадала. Директор введет тебя в курс дела. Если я сочту тебя годной к работе.

Больше Шуресс не говорил ничего, пока они, пройдя через зал, не подошли к синему седану на особой, почти пустой стоянке. Последние слова его не задели Холленд. Агентам секретной службы, как и летчикам, вернувшимся с задания, не положено сразу же поручать другое, если на то нет особых соображений. Холленд думала об этом, когда Фрэнк укладывал ее сумку в багажник. Кроме того, ей было любопытно, почему решать, пригодна ли она к работе, поручили ему. Шуресс руководил нарядами, которые охраняли дипломатов и приезжих сановников. Занятие это трудное и неблагодарное.

Сев за руль, Фрэнк повернулся к Холленд и, увидев, что выражение лица у нее настороженное, придвинулся:

— Не придавай значения тому, что приехал именно я. Смит просто выбрал меня наобум. — Погладил ее по щеке. — А мне отказываться не захотелось.

Шуресс осторожно вывел машину из аэропорта и свернул на объездную дорогу к Мемориальному мосту.

— Расскажи об Атланте, — предложил он.

В кабинете директора секретной службы, находящемся в стандартном административном здании по адресу Джи-стрит, 1800, Фрэнк Шуресс провел меньше трех минут. Выйдя, он тайком показал ожидающей в приемной Холленд поднятый большой палец. Проходя мимо, беззвучно произнес одними губами: «Я позвоню».

Холленд все еще улыбалась, когда увидела, что в дверях кабинета стоит Смит с непроницаемым выражением лица и холодным взглядом.

— Войдите, Тайло.

Он шел впереди, наблюдая за ее отражением в высоких окнах, выходящих на Джи-стрит.

Холленд начала службу всего восемь месяцев назад, после окончания академии. В свои двадцать восемь лет она была старше большинства новичков. Объяснялось это тем, что до того она окончила юридический факультет Джорджтаунского университета. Смит помнил ее по выпускным торжествам. При росте пять футов десять дюймов, подтянутая, гибкая, Холленд была выше большинства женщин. Пепельные волосы ее были подстрижены клинышком, эта прическа шла к овальному лицу с несколько выдающимися скулами. Холленд можно было бы назвать красавицей, если бы не глаза. Зеленые, с золотистыми искорками, они представляли собой первую линию обороны от всего мира, взгляд их, неизменно пристальный, настороженный, держал собеседников на расстоянии. Смит знавал и других с таким же взглядом. Люди, которым жизнь походя наносит удары, уходят в себя, становятся более ранимыми, недоверчивыми, менее приветливыми.

Тайло принадлежала к их числу. Смит полагал, она никогда не сможет оправиться от того, как обошлась с ней судьба. Секретная служба для нее являлась не призванием — убежищем.

Смиту было любопытно, хорошо ли понимает Фрэнк Шуресс эту женщину, с которой спит. Он подозревал, что гораздо хуже, чем ему самому представляется.

Холленд вошла вслед за Смитом в теплый, уютный кабинет с множеством сувениров: бронзовыми статуэтками Ремингтона, индейской глиняной посудой и гобеленами. Смит отвернулся от окна и указал ей на кресло, набитое конским волосом.

— Из Атланты сообщают, что вы им очень помогли.

— Легенда оказалась очень хорошей, сэр. И все шло как по маслу.

Хвалиться Холленд не любила. Она знала, что действовала успешно. Начальник управления в Атланте обещал прислать письменную благодарность для личного дела. Холленд сказала «спасибо», хотя считала, что главное — это внутреннее удовлетворение.

Скромность Тайло соответствовала тому представлению, которое Смит составил о ней по личному делу.

В Атланте требовалось разоблачить группу фальшивомонетчиков. Дело шло на лад, но потом один из банкиров, состоящих в преступном сообществе, заподозрил женщину-агента, игравшую роль покупательницы. Банкира вывели из игры, но этой женщине участвовать в операции больше было нельзя. Атланта срочно запросила другую, выросшую на Западном побережье и способную войти в роль. В секретной службе было примерно сто девяносто оперативниц. Компьютер сразу же выдал фамилию Тайло.

Смит лично взялся контролировать операцию, проследил за тем, как Холленд проинструктировали, экипировали и отправили. Провел две бессонные ночи, интересуясь ее успехами, мучаясь сознанием, что, если дело примет дурной оборот, прикрывающие не смогут среагировать вовремя.

Легенда была хорошей, но Тайло улучшила ее, срослась с нею. Она до сих пор была одета по роли — в темно-синий костюм, юбку и двубортный жакет с массивными золотистыми пуговицами, шелковый красно-синий шарф и мягкие туфли. Все это было куплено на средства из фондов секретной службы. От Холленд исходили сила и уверенность.

Смиту стало любопытно, копалась ли Тайло в себе, искала ли какую-то внутреннюю опору, чтобы войти в образ. Поведение могло служить ей единственной защитой, ведь по плану она должна была действовать без оружия.

И теперь все будет зависеть от поведения...

— Сенатору Уэстборну требуется охрана, — сказал Смит.

У Холленд перехватило дыхание. За двадцать лет работы в сенате Чарльз Уэстборн побывал председателем всех значительных комитетов, советником трех президентов, прославился, помогая проталкивать всевозможные законопроекты — от реформы социального обеспечения до контроля за торговлей оружием. К тому же он являлся редким человеком среди политиков — говорил все начистоту, избегал демагогии, не был замешан в скандалах и обладал способностью внушать людям доверие. Он напоминал Холленд другого человека, к которому она питала уважение и восхищение, которого продолжала горячо любить, хотя со дня его смерти прошло пятнадцать лет.

— Сенатор получал угрозы? — спросила Холленд. И поразилась тому, как пересохло во рту.

— Нет. Но мы опасаемся фанатиков — противников абортов или сторонников господства белых... Вы произвели хорошее впечатление на сенатора, — продолжал Смит, — когда охраняли его в Бостоне. Он прислал мне о вас похвальный отзыв.

Польщенная, Холленд от удивления захлопала глазами. Она знала, что у людей, которых постоянно охраняет секретная служба, есть любимые агенты, с которыми они чувствуют себя легко.

Неужели Уэстборн потребовал меня?

Смит догадался о ее мыслях:

— Да, Тайло. В разговоре он упомянул вашу фамилию.

Холленд сделала глубокий вдох, стараясь не подать виду, что обрадовалась.

— Есть какие-то особые обстоятельства, о которых мне следует знать?

— Нет. Сенатор устраивает совещание в своем виргинском поместье. Там будет большинство Кардиналов.

Холленд поняла, о ком речь. Один язвительный вашингтонский журнал как-то окрестил Уэстборна и еще нескольких сенаторов Кардиналами, намекая на их огромную власть и влияние. Пресса подхватила прозвище, и оно прилипло к ним.

— В оперативном отделе кто-то допустил ошибку, — продолжал Смит. — В наряде не хватает одного человека. Совещание продлится с семи часов примерно до полуночи. Кардиналы после этого вернутся в город. Уэстборн, видимо, останется. Там у него в коттедже гостья. Юная леди по имени Шарлотта Лейн. Она работает у сенатора Уэстборна. Проверенная.

Имя девушки ничего не говорило Холленд, но она догадалась, почему Смит хочет отправить туда ее. Возможен инцидент, который она сумеет уладить лучше, чем мужчина. Смит славился тем, что предусматривал даже ничтожные случайности.

— Ваш пост будет внутри дома, — сказал Смит. — Флеминг проинструктирует вас на месте. Шуресс говорит, вы вполне пригодны для этого задания. Прав он, Тайло?

— Да, сэр.

— Дорогу туда знаете?

Холленд кивнула. Смит вышел из-за стола и протянул руку. Ладонь была жесткой.

— Желаю удачи.

Холленд уже подошла к двери, когда вновь раздался его голос. Ей показалось, что директор говорит с легкой улыбкой.

— Этот костюм вам идет. Если хотите, оставьте его себе.

Три часа спустя Холленд, свернув с оживленного 66-го шоссе, вела машину по виргинской дороге, асфальт и щебенка которой покрылись за суровую зиму выбоинами от непогоды и снегоочистителей.

У себя дома в Джорджтауне она долго стояла под горячим душем, смывая дорожную грязь. Фрэнк позвонил, пока она была в ванной. Автоответчик записал его поздравления, Холленд слушала их, тыча вилкой в салат с тунцом. И продолжала думать о Фрэнке, тосковать по нему, одеваясь для работы. Она надела темно-зеленый шерстяной свитер с глухим воротником, черные саржевые брюки и почувствовала себя очень легко. Пятнадцатизарядный «зауэр» в наплечной кобуре скрыла поношенная кожаная куртка.

Холленд доехала до Миллерз-Понд, деревушки, где проживала обслуга близлежащих имений. Снизила скорость у единственного перекрестка — качающийся на ветру фонарь бросал желтый свет на лавки сувениров, старую аптеку, универмаг. Деревушка осталась позади, фары «хонды» выхватывали из мрака лишь серый штакетник. Холодная белая луна плыла высоко над покоящейся в мертвой тишине сельской местностью.

Холленд с разгона въехала на гребень холма. Не сбавляя газа, понеслась вниз по склону, и тут в глаза ей ударил сильный свет фар. Она свернула к обочине, не забывая о глубоком кювете, и затормозила. Когда агент с автоматом постучал в окошко, Холленд сидела, положив руки на руль и держа в пальцах удостоверение.

— Тайло?

Щеки агента раскраснелись от холодного ветра; прокуренный голос звучал хрипло. Холленд подождала, пока он проверит ее документы и получит подтверждение. Въезжая на территорию поместья, она заметила портативный, негромко гудящий генератор и провода, подсоединенные к железным кованым воротам.

Во дворике стояло четыре «линкольна» и еще две машины. Чуть поодаль — карета «скорой помощи». Холленд поставила «хонду» возле клумбы, все еще покрытой мешковиной, чтобы предохранить цветочные луковицы от мороза.

— Рад видеть вас, — сказал Лэмонт Флеминг, спускаясь по ступеням широкого крыльца. Представляясь, он крепко, дружелюбно пожал ей руку. — Доехали хорошо?

— Прекрасно, сэр.

— Кто-нибудь ввел вас в курс дела?

— Директор сказал, вам недостает человека.

Флеминг кивнул:

— Насколько я понимаю, вы уже работали с Уэстборном.

Холленд не знала, что известно Флемингу об их пребывании в Бостоне. И решила быть максимально сдержанной. Женщины-коллеги говорили ей, что Флеминг суров, но справедлив; счастлив в браке, и это значительно облегчает работу с ним. Ей было важно, чтобы Флеминг не подумал, будто она строила Уэстборну глазки.

Холленд кратко рассказала ему о командировке в Бостон. Флеминг внимательно выслушал, потом спросил, легко ли работалось с Уэстборном. Она ответила, что проблем с сенатором не возникало.

Флеминг повел подбородком в сторону дома:

— Налейте себе чашку кофе, потом я проведу вас по усадьбе.

Холленд уже бывала в подобных домах. В отделанном мрамором вестибюле под люстрой стоял стол черного дерева, на нем — ваза со свежесрезанными тюльпанами из оранжереи. Две винтовые лестницы, короткий коридор, ведущий через кладовую в пропахшую специями и древесным дымом кухню. По обе стороны вестибюля находились жилые комнаты, двери их были закрыты.

Только этот дом не знал ни семейного, ни детского тепла. Холленд показалось, что от его лепных украшений веет каким-то музейным холодком.

Она вошла на кухню и представилась группе из трех человек, сидящих за столом в нише. На мясницкой колоде перед камином стоял кофейник. Автоматы были приставлены к стульям, из многоканальных раций слышалось потрескивание. Один из агентов предложил ей прогуляться по усадьбе, но она ответила, что ее ждет Флеминг. Выходя, Холленд ощущала на себе их взгляды.

Ничего иного ожидать не приходилось. С этой группой она никогда не работала, а незнакомых агентов всегда принимают прохладно.

— Все хорошо? — спросил Флеминг, когда Холленд вышла с кружкой кофе.

— Отлично.

— Ваш пост за парадными дверями. До конца совещания они будут заперты и закрыты на засов. Будет одна группа возле дверей библиотеки, две — наверху, на крыше — снайпер.

По этим мерам Холленд поняла, что речь идет о третьей степени охраны, надежной, но не «герметичной», которую обеспечили бы, если бы сюда приезжал президент.

— Пройдемся, — предложил Флеминг.

Они пошли по тропинке, ведущей к пруду. Холленд уловила за окнами коттеджа какое-то движение. Зоркими глазами она с тридцати ярдов без труда разглядела, как женщина сняла белье, потянулась так, что заколыхались груди, и, встряхнув головой, распустила волосы. Затем взяла с кровати полотенце и намотала на голову, как тюрбан.

Собирается принять ванну...

Холленд украдкой глянула на Флеминга, казалось, рассматривающего дым из трубы коттеджа. Эта нарочитость подсказала ей, что он все видел.

Лишь теперь Холленд осознала, что темнота неспокойна и что причиной тому не ночная жизнь природы, а занятые охотой люди. Вдоль гряды холмов летел вертолет, высвечивая мощным прожектором деревья. Чуть ближе находились проводники с собаками. Сквозь звук собственных шагов она слышала негромкий треск раций, напоминающий стрекотание цикад.

Флеминг остановился, нагнулся и поднял тонкий, плоский камешек величиной с серебряный доллар.

— Тайло, вас не пугает темнота в сельской местности?

— После академии я впервые ночью в таком месте.

— Меня пугает.

Флеминг размахнулся и бросил камешек. Он коснулся воды и запрыгал прямо по лунной дорожке. После четырех его прыжков в рации Флеминга послышался писк. Патруль на другой стороне пруда что-то услышал. Флеминг ответил, что все в порядке и беспокоиться нечего.

— Возле коттеджа находится команда, — сказал он Холленд и поглядел на луну, словно определяя время. — Совещание начинается. Вернемся.

Холленд не могла избавиться от ощущения, что Флеминг сказал ей не все. Недоставало какой-то маленькой, но значительной подробности.

— Почему здесь третья степень охраны? — неожиданно спросила она.

Флеминг не сбился с шага и не взглянул в ее сторону.

— Знаете, кто здесь сегодня? Болдуин, Робертсон, Крофт и Зентнер.

Холленд не поняла, в чем суть.

— В каком комитете заседают трое из них — исключая Крофта? — негромко спросил Флеминг.

Сенатской этики...

— Они собираются, когда кто-то оказывается под подозрением в нечистой игре. — Флеминг сделал паузу. — А мы здесь потому, что президент хочет дать возможность этим добрым людям заниматься своим делом без помех.