Сцена 2

Зала в замке.

Входят Гамлет и Горацио.

Об этом хватит; перейдем к другому;

Ты помнишь ли, как это было все?

Принц, как не помнить!

В моей душе как будто шла борьба,

Мешавшая мне спать; лежать мне было

Тяжеле, чем колоднику. Внезапно, —

Хвала внезапности: нас безрассудство

Иной раз выручает там, где гибнет

Глубокий замысел; то божество

Намерения наши довершает,

Хотя бы ум наметил и не так…

Вот именно.

Накинув мой бушлат,

Я вышел из каюты и в потемках

Стал пробираться к ним; я разыскал их,

Стащил у них письмо и воротился

К себе опять; и был настолько дерзок —

Приличий страх не ведает, — что вскрыл

Высокое посланье; в нем, Горацио, —

О царственная подлость! — был приказ,

Весь уснащенный доводами пользы

Как датской, так и английской державы,

В котором так моей стращали жизнью,

Что тотчас по прочтеньи, без задержки,

Не посмотрев, наточен ли топор,

Мне прочь снесли бы голову.

Возможно ль?

Посланье вот; прочти в досужий час.

Но хочешь знать, что сделал я затем?

О да, прошу вас.

Итак, кругом опутан негодяйством, —

Мой ум не сочинил еще пролога,

Как приступил к игре, — я сел, составил

Другой приказ; переписал красиво;

Когда-то я считал, как наша знать,

Стыдом писать красиво и старался

Забыть искусство это; но теперь

Оно мне удружило. Хочешь знать,

Что написал я?

Да, мой добрый принц.

От короля торжественный призыв, —

Зане ему Британец верный данник,

Зане любовь должна подобно пальме

Меж нами цвесть, зане в венке пшеничном

Соединить их дружбу должен мир,

И много всяких выспренних «зане», —

Увидев и прочтя сие посланье,

Не размышляя много или мало,

Подателей немедля умертвить,

Не дав и помолиться.

А печать?

Мне даже в этом помогало небо.

Со мной была отцовская печатка,

Печати Датской точный образец;

Сложив письмо, как то, я подписал;

Скрепил его и водворил обратно

Неузнанным подкидышем. Наутро

Случился этот бой; что было дальше,

Тебе известно.

А Гильденстерн и Розенкранц плывут.

Что ж, им была по сердцу эта должность;

Они мне совесть не гнетут; их гибель

Их собственным вторженьем рождена.

Ничтожному опасно попадаться

Меж выпадов и пламенных клинков

Могучих недругов.

Ну и король!

Не долг ли мой — тому, кто погубил

Честь матери моей и жизнь отца,

Стал меж избраньем и моей надеждой,82

С таким коварством удочку закинул

Мне самому, — не правое ли дело

Воздать, ему вот этою рукой?

И не проклятье ль — этому червю

Давать кормиться нашею природой?

Он должен скоро получить из Англии

Известие о положеньи дел.

Должно быть, скоро; промежуток мой;

Жизнь человека — это молвить: «Раз».

Но я весьма жалею, друг Горацио,

Что я с Лаэртом позабыл себя;

В моей судьбе я вижу отраженье

Его судьбы; я буду с ним мириться;

Но, право же, своим кичливым горем

Меня взбесил он.

Тише! Кто идет?

Входит Озрик.

Приветствую вас, принц, с возвратом в Данию.

Покорно благодарю вас, сударь мой. — Ты знаешь эту мошку?

Нет, мой добрый принц.

Тем большая на тебе благодать, потому что знать его есть порок. У него много земли, и плодородной; если скот владеет скотиной, то его ясли всегда будут стоять у королевского стола; это скворец, но, как я сказал, пространный во владении грязью.

Милейший принц, если бы у вашего высочества был досуг, я бы передал ему кое-что от имени его величества.

Я это восприму, сударь мой, со всем усердием разума. Сделайте из вашей шляпы должное употребление: она для головы.

Благодарю, ваше высочество, очень жарко.

Да нет же, поверьте мне, очень холодно: ветер с севера.

Действительно, мой принц, скорее холодно.

И все-таки, по-моему, очень душно и жарко для моей комплекции.

Чрезвычайно, мой принц; так душно, как будто… Не могу даже сказать. Но, мой принц, его величество повелело мне уведомить вас, что оно поставило на вас большой заклад. Дело в том, принц…

Я вас прошу, помните…83(Понуждает его надеть шляпу.)

Право же, мой добрый принц; мне так удобнее, честное слово. Принц, здесь недавно ко двору прибыл Лаэрт; поверьте мне, совершеннейший дворянин, преисполненный самых отменных отличий, весьма мягкий обхождением и видной внешности; поистине, если говорить о нем проникновенно, то это карта или календарь благородства, ибо вы найдете в нем совмещение всех тех статей, какие желал бы видеть дворянин.

Сударь мой, его определение не претерпевает в вас ни малейшего ущерба; хотя, я знаю, разделяя его перечислительно, арифметика памяти запуталась бы, да и то мы бы только виляли вдогонку, в рассуждении его быстрого хода. Но, в правдивости хвалы, я почитаю его душою великой сущности, а его наделенность столь драгоценной и редкостной, что, применяя к нему истинное выражение, его подобием является лишь его зеркало, а кто захотел бы ему следовать — его тенью, не более.

Ваше высочество говорит о нем весьма непогрешимо.

Но касательно, сударь мой? Ради чего мы обволакиваем этого дворянина нашим грубым дыханием?

Принц?

Или в чужих устах вы уже не понимаете? Да нет же, сударь, полноте.

Что знаменует упоминание об этом дворянине?

О Лаэрте?

(тихо, Гамлету)

Его кошелек уже пуст. Все золотые слова истрачены.

О нем, сударь мой.

Я знаю, что вы не лишены осведомленности…

Я надеюсь, что вы это знаете; хотя, по правде говоря, если вы это и знаете, то это еще не очень меня превозносит. Итак, сударь мой?

Вы не лишены осведомленности о том, каково совершенство Лаэрта.

Я не решаюсь в этом сознаться, чтобы мне не пришлось притязать на равное с ним совершенство; знать кого-нибудь вполне — это было бы знать самого себя.

Принц, я имею в виду оружие; по общему суждению, в этом искусстве он не ведает соперников.

Его оружие какое?

Рапира и кинжал.

Это его оружие. Ну так что?

Мой принц, король поставил против него в заклад шесть берберийских коней, взамен чего тот выставил, насколько я знаю, шесть французских рапир и кинжалов с их принадлежностями, как-то: пояс, портупеи и прочее; три из этих сбруй, честное слово, весьма тонкого вкуса, весьма ответствуют рукоятям — чрезвычайно изящные сбруи и очень приятного измышления.

Что вы называете сбруями?

(тихо, Гамлету)

Я так и знал, что вам еще придется заглянуть в примечания.

Сбруи, мой принц, это портупеи.

Это слово было бы скорее сродни предмету, если бы мы на себе таскали пушку; а пока пусть это будут портупеи. Но дальше: шесть берберийских коней против шести французских шпаг, их принадлежностей и трех приятно измышленных сбруй; таков французский заклад против датского. Ради чего он «выставлен», как вы это называете?

Король, мой принц, поспорил, мой принц, что в двенадцать ваших схваток с ним он не опередит вас больше, чем на три удара; он ставит двенадцать против девяти; и может последовать немедленное состязание, если ваше высочество соблаговолит дать ответ.

А если я отвечу «нет»?

Я хочу сказать, мой принц, если вы соблаговолите лично выступить в состязании.

Сударь, я буду гулять в этой палате, если его величеству угодно, это мое ежедневное время отдыха; пусть принесут рапиры; буде этому господину охота и буде король остается при своем намерении, я для него выиграю, если могу, если нет, мне достанутся только стыд и лишние удары.

Могу я передать именно так?

В таком смысле, сударь мой, с теми приукрашениями, какие вам будут по вкусу.

Препоручаю мою преданность вашему высочеству.

Весь ваш, весь ваш.

Озрик уходит.

Он хорошо делает, что препоручает себя сам; ничей язык не сделал бы этого за него.

Побежала пигалица со скорлупкой на макушке.84

Он любезничал с материнской грудью, прежде чем ее пососать. Таким вот образом, как и многие другие из этой же стаи, которых, я знаю, обожает наш пустой век, он перенял всего лишь современную погудку и внешние приемы обхождения; некую пенистую смесь, с помощью которой они выражают самые нелепые и вымученные мысли; а стоит на них дунуть ради опыта — пузырей и нет.

Входит вельможа.

Принц, его величество приветствовал вас через молодого Озрика, и тот принес ответ, что вы его дожидаетесь в этой палате; он шлет узнать, остаетесь ли вы при желании состязаться с Лаэртом, или же вы предпочли бы повременить.

Я постоянен в своих решениях; они совпадают с желаниями короля; если это ему удобно, то я готов; сейчас или когда угодно, лишь бы я был так же расположен, как сейчас.

Король и королева и все сойдут сюда.

В добрый час.

Королева желает, чтобы вы как-либо радушно обошлись с Лаэртом, прежде чем начать состязание.

Это добрый совет.

Вельможа уходит.

Вы проиграете этот заклад, мой принц.

Я не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я не переставал упражняться, при лишних очках я выиграю. Но ты не можешь себе представить, какая тяжесть здесь у меня на сердце; но это все равно.

Нет, дорогой мой принц…

Это, конечно, глупости; но это словно какое-то предчувствие, которое, быть может, женщину и смутило бы.

Если вашему рассудку чего-нибудь не хочется, то слушайтесь его. Я предупрежу их приход сюда и скажу, что вы не расположены.

Отнюдь; нас не страшат предвестия, и в гибели воробья есть особый промысел. Если теперь, так, значит, не потом; если не потом, так, значит, теперь; если не теперь, то все равно когда-нибудь; готовность — это все. Раз то, с чем мы расстаемся, принадлежит не нам, так не все ли равно — расстаться рано? Пусть будет.

Входят король, королева, Лаэрт и вельможи; Озрик и другие приближенные с рапирами и рукавицами; стол и на нем кувшины с вином.

Тебе вручаю эту руку, Гамлет.

Король кладет руку Лаэрта в руку Гамлета.

Простите, сударь; я вас оскорбил;

Но вы простите мне как дворянин.

Собравшимся известно, да и вы,

Наверно, слышали, как я наказан

Мучительным недугом. Мой поступок,

Задевший вашу честь, природу, чувство, —

Я это заявляю, — был безумьем.

Кто оскорбил Лаэрта? Гамлет? Нет;

Ведь если Гамлет разлучен с собою

И оскорбляет друга, сам не свой,

То действует не Гамлет; Гамлет чист,

Но кто же действует? Его безумье.

Раз так, он сам из тех, кто оскорблен;

Сам бедный Гамлет во вражде с безумьем.

Здесь, перед всеми,

Отрекшись от умышленного зла,

Пусть буду я прощен великодушно

За то, что я стрелу пустил над кровлей

И ранил брата.

Примирен мой дух,

Который должен бы всего сильнее

Взывать к отмщенью; но в вопросе чести

Я в стороне, и я не примирюсь,

Пока от старших судей строгой чести

Не получу пример и голос к миру,

В ограду имени. До той поры

Любовь я принимаю как любовь

И буду верен ей.

Сердечно вторю

И буду честно биться в братской схватке. —

Подайте нам рапиры.

Мне одну.

Моя неловкость вам послужит фольгой,85

Чтоб мастерство, как в сумраке звезда,

Блеснуло ярче.

Вы смеетесь, принц,

Клянусь рукой, что нет.

Подай рапиры, Озрик. — Милый Гамлет,

Заклад тебе знаком?

Да, государь;

И ваш заклад на слабой стороне.

Я не боюсь; я видел вас обоих;

Он стал искусней, но дает вперед.

Нет, тяжела; нельзя ли мне другую?

Мне по руке. — Длина у всех одна?

Да, принц.

Они готовятся к бою.

Вино на стол поставьте. — Если Гамлет

Наносит первый иль второй удар

Или дает ответ при третьей схватке,

Из всех бойниц велеть открыть огонь;

3а Гамлета король подымет кубок,

В нем утопив жемчужину, ценнее

Той, что носили в датской диадеме

Четыре короля. — Подайте кубки,

И пусть литавра говорит трубе,

Труба — сторожевому пушкарю,

Орудья — небу, небеса — земле:

«Король пьет здравье Гамлета!» — Начнемте, —

А вы следите зорким оком, судьи.

Начнем.

Начнемте, принц.

Бьются.

Раз.

Нет.

На суд.

Удар, отчетливый удар.

Что ж, дальше.

Постойте; выпьем. — Гамлет, жемчуг — твой,

Пью за тебя.

Трубы и пушечные выстрелы за сценой.

Подайте кубок принцу.

Сперва еще сражусь; пока отставьте.

Начнем.

Бьются.

Опять удар; ведь вы согласны?

Задет, задет, я признаю.

Наш сын

Одержит верх.

Он тучен и одышлив.86 —

Вот, Гамлет, мой платок; лоб оботри;

За твой успех пьет королева, Гамлет,

Сударыня моя!..

Не пей, Гертруда!

Мне хочется; простите, сударь.

(в сторону)

Отравленная чаша. Слишком поздно.

Еще я не решаюсь пить; потом.

Приди, я оботру тебе лицо.

Мой государь, теперь я трону.

Вряд ли.

(в сторону)

Почти что против совести, однако.

Ну, в третий раз, Лаэрт, и не шутите;

Деритесь с полной силой; я боюсь,

Вы неженкой считаете меня.

Вам кажется? Начнем.

Бьются.

Впустую, тот и этот.

Берегитесь!

Лаэрт ранит Гамлета; затем в схватке они меняются рапирами,87 и Гамлет ранит Лаэрта.

Разнять! Они забылись.

Нет, еще!

Королева падает.

О, помогите королеве! — Стойте!

В крови тот и другой. — В чем дело, принц?

Лаэрт, в чем дело?

В свою же сеть кулик попался, Озрик,88

Я сам своим наказан вероломством.

Что с королевой?

Видя кровь, она

Лишилась чувств.

Нет, нет, питье, питье, —

О Гамлет мой, — питье! Я отравилась.

(Умирает.)

О злодеянье! — Эй! Закройте двери!

Предательство! Сыскать!

(падает)

Оно здесь, Гамлет. Гамлет, ты убит;

Нет зелья в мире, чтоб тебя спасти;

Ты не хранишь и получаса жизни;

Предательский снаряд — в твоей руке,

Наточен и отравлен; гнусным ковом

Сражен я сам; смотри, вот я лежу,

Чтобы не встать; погибла мать твоя;

Я не могу… Король… король виновен.

Клинок отравлен тоже! —

Ну, так за дело, яд!

(Поражает короля.)

Измена!

Друзья, на помощь! Я ведь только ранен.

Вот, блудодей, убийца окаянный,

Пей свой напиток! Вот тебе твой жемчуг!89

Ступай за матерью моей!

Король умирает.

Расплата

Заслужена; он сам готовил яд. —

Простим друг друга, благородный Гамлет.

Да будешь ты в моей безвинен смерти

И моего отца, как я в твоей!

(Умирает.)

Будь чист пред небом! За тобой иду я. —

Я гибну, друг. — Прощайте, королева

Злосчастная! — Вам, трепетным и бледным,

Безмолвно созерцающим игру,

Когда б я мог (но смерть, свирепый страж,

Хватает быстро), о, я рассказал бы… —

Но все равно, — Горацио, я гибну;

Ты жив; поведай правду обо мне

Неутоленным.

Этому не быть;

Я римлянин, но датчанин душою;

Есть влага в кубке.

Если ты мужчина,

Дай кубок мне; оставь; дай, я хочу.

О друг, какое раненое имя,

Скрой тайна все, осталось бы по мне!

Когда меня в своем хранил ты сердце

То отстранись на время от блаженства,

Дыши в суровом мире, чтоб мою

Поведать повесть.

Марш вдали и выстрелы за сценой.

Что за бранный шум?

То юный Фортинбрас пришел из Польши

С победою и этот залп дает

В честь английских послов.

Я умираю;

Могучий яд затмил мой дух; из Англии

Вестей мне не узнать. Но предрекаю:

Избрание падет на Фортинбраса;

Мой голос умирающий — ему;

Так ты ему скажи и всех событий

Открой причину. Дальше — тишина.

(Умирает.)

Почил высокий дух. — Спи, милый принц.

Спи, убаюкан пеньем херувимов! —

Зачем все ближе барабанный бой?

Марш за сценой.

Входят Фортинбрас и английские послы, с барабанным боем, знаменами, и свита.

Где это зрелище?

Что ищет взор ваш?

Коль скорбь иль изумленье, — вы нашли.

Вся эта кровь кричит о бойне. — Смерть!

О, что за пир подземный ты готовишь,

Надменная, что столько сильных мира

Сразила разом?

Этот вид зловещ;

И английские вести опоздали;

Бесчувствен слух того, кто должен был

Услышать, что приказ его исполнен,

Что Розенкранц и Гильденстерн мертвы.

Чьих уст нам ждать признательность?

Не этих,

Когда б они благодарить могли;

Он никогда не требовал их казни.

Но так как прямо на кровавый суд

Вам из похода в Польшу, вам — из Англии

Пришлось поспеть, пусть на помост высокий

Положат трупы на виду у всех;

И я скажу незнающему свету,

Как все произошло; то будет повесть

Бесчеловечных и кровавых дел,

Случайных кар, негаданных убийств,

Смертей, в нужде подстроенных лукавством,

И, наконец, коварных козней, павших

На головы зачинщиков. Все это

Я изложу вам.

Поспешим услышать

И созовем знатнейших на собранье.

А я, скорбя, свое приемлю счастье;

На это царство мне даны права,

И заявить их мне велит мой жребий.

Об этом также мне сказать придется

Из уст того, чей голос многих скличет;

Но поспешим, пока толпа дика,

Чтоб не было ошибок, смут и бедствий.

Пусть Гамлета поднимут на помост,

Как воина, четыре капитана;

Будь призван он, пример бы он явил

Высокоцарственный; и в час отхода

Пусть музыка и бранные обряды

Гремят о нем. —

Возьмите прочь тела. — Подобный вид

Пристоен в поле, здесь он тяготит. —

Войскам открыть пальбу.

Похоронный марш. Все уходят, унося тела, после чего раздается пушечный залп.