"Гамлет, принц датский" - читать интересную книгу автора (Шекспир Уильям)Сцена 2Произносите монолог, прошу вас, как я вам его прочел, легким языком; а если вы станете его горланить, как это у вас делают многие актеры, то мне было бы одинаково приятно, если бы мои строки читал бирюч. И не слишком пилите воздух руками, вот этак; но будьте во всем ровны, ибо в самом потоке, в буре и, я бы сказал, в смерче страсти вы должны усвоить и соблюдать меру, которая придавала бы ей мягкость. О, мне возмущает душу, когда я слышу, как здоровенный, лохматый детина рвет страсть в клочки, прямо-таки в лохмотья, и раздирает уши партеру,39 который по большей части ни к чему не способен, кроме невразумительных пантомим и шума; я бы отхлестал такого молодца, который старается перещеголять Термаганта40; они готовы Ирода переиродить; прошу вас, избегайте этого. Я ручаюсь вашей чести. Не будьте также и слишком вялы, но пусть ваше собственное разумение будет вашим наставником, сообразуйте действие с речью, речь с действием, причем особенно наблюдайте, чтобы не переступать простоты природы; ибо все, что так преувеличено, противно назначению лицедейства, чья цель как прежде, так и теперь была и есть — держать как бы зеркало перед природой, являть добродетели ее же черты, спеси — ее же облик, а всякому веку и сословию — его подобие и отпечаток. Если это переступить или же этого не достигнуть, то хотя невежду это и рассмешит, однако же ценитель будет огорчен; а его суждение, как вы и сами согласитесь, должно перевешивать целый театр прочих. Ах, есть актеры, — и я видел, как они играли, и слышал, как иные их хвалили, и притом весьма, — которые, если не грех так выразиться, и голосом не обладая христианским, и поступью не похожие ни на христиан, ни на язычников, ни вообще на людей, так ломались и завывали, что мне думалось, не сделал ли их какой-нибудь поденщик природы, и сделал плохо, до того отвратительно они подражали человеку. Надеюсь, мы более или менее искоренили это у себя. Ах, искорените совсем. А тем, кто у вас играет шутов, давайте говорить не больше, чем им полагается; потому что среди них бывают такие, которые сами начинают смеяться, чтобы рассмешить известное количество пустейших зрителей, хотя как раз в это время требуется внимание к какому-нибудь важному месту пьесы; это пошло и доказывает весьма прискорбное тщеславие у того дурака, который так делает. Идите приготовьтесь. Ну что, сударь мой? Желает король послушать это произведение? И королева также, и притом немедленно. Скажите актерам поторопиться. Не поможете ли и вы оба поторопить их? Да, принц. Эй! Горацио! Здесь, принц, к услугам вашим. Горацио, ты лучший из людей, С которыми случалось мне сходиться. О принц… Нет, не подумай, я не льщу; Какая мне в тебе корысть, раз ты Одет и сыт одним веселым нравом? Таким не льстят. Пусть сахарный язык Дурацкую облизывает пышность И клонится проворное колено Там, где втираться прибыльно. Ты слышишь? Едва мой дух стал выбирать свободно И различать людей, его избранье Отметило тебя; ты человек, Который и в страданиях не страждет И с равной благодарностью приемлет Гнев и дары судьбы; благословен, Чьи кровь и разум так отрадно слиты, Что он не дудка в пальцах у Фортуны, На нем играющей. Будь человек Не раб страстей, — и я его замкну В средине сердца, в самом сердце сердца, Как и тебя. Достаточно об этом. Сегодня перед королем играют; Одна из сцен напоминает то, Что я тебе сказал про смерть отца; Прошу тебя, когда ее начнут, Всей силою души следи за дядей; И если в нем при некоих словах Сокрытая вина не содрогается, To, значит, нам являлся адский дух И у меня воображенье мрачно, Как кузница Вулкана. Будь позорче; К его лицу я прикую глаза, А после мы сличим сужденья наши И взвесим виденное. Хорошо. Когда он утаит хоть что-нибудь И ускользнет, то я плачу за кражу. Они идут; мне надо быть безумным; Садись куда-нибудь. Как поживает наш племянник Гамлет? Отлично, ей-же-ей; живу на хамелеоновой пище, питаюсь воздухом, пичкаюсь обещаниями; так не откармливают и каплунов. Этот ответ ко мне не относится, Гамлет; эти слова не мои.41 Да; и не мои больше. Играл, мой принц, и считался хорошим актером. А что же вы изображали? Я изображал Юлия Цезаря; я был убит на Капитолии; меня убил Брут. С его стороны было очень брутально убить столь капитальное теля. — Что, актеры готовы? Да, мой принц; они ожидают ваших распоряжений. Поди сюда, мой милый Гамлет, сядь возле меня. Нет, дорогая матушка, здесь есть металл более притягательный. Ого, вы слышите? Сударыня, могу я прилечь к вам на колени? Нет, мой принц. Я хочу сказать: положить голову к вам на колени? Да, мой принц. Вы думаете, у меня были грубые мысли? Я ничего не думаю, мой принц. Прекрасная мысль — лежать между девичьих ног. Что, мой принц? Ничего. Вам весело, мой принц? Кому? Мне? Да, мой принц. О господи, я попросту скоморох. Да что и делать человеку, как не быть веселым? Вот посмотрите, как радостно смотрит моя мать, а нет и двух часов, как умер мой отец. Нет, тому уже дважды два месяца, мой принц. Так давно? Ну, так пусть дьявол носит черное, а я буду ходить в соболях. О небо! Умереть два месяца тому назад и все еще не быть забытым? Тогда есть надежда, что память о великом человеке может пережить его жизнь на целых полгода; но, клянусь владычицей небесной, он должен строить церкви; иначе ему грозит забвение, как коньку-скакунку, чья эпитафия: «О стыд, о стыд! Конек-скакунок42 позабыт!» Что это значит, мой принц? Это крадущееся малечо43, это значит «злодейство». Может быть, эта сцена показывает содержание пьесы? Мы это узнаем от этого молодца; актеры не умеют хранить тайн, они всегда все скажут. Он нам скажет, что значило то, что они сейчас показывали? Да, как и все то, что вы ему покажете; вы не стыдитесь ему показать, а он не постыдится сказать вам, что это значит. Вы нехороший, вы нехороший; я буду следить за представлением. «Пред нашим представлением Мы просим со смирением Нас подарить терпением». Что это: пролог или стихи для перстня?44 Это коротко, мой принц. Как женская любовь. «Се тридцать раз45 круг моря и земли Колеса Феба в беге обтекли, И тридцатью двенадцать лун на нас Сияло тридцатью двенадцать раз, С тех пор как нам связал во цвете дней Любовь, сердца и руки Гименей»46. «Пусть столько ж лун и солнц сочтем мы вновь Скорей, чем в сердце кончится любовь! Но только, ах, ты с некоторых пор Так озабочен, утомлен и хвор, Что я полна волненья. Но оно Тебя ничуть печалить не должно; Ведь в женщине любовь и страх равны: Их вовсе нет, или они сильны. Мою любовь ты знаешь с юных дней; Так вот и страх мой соразмерен с ней. Растет любовь, растет и страх в крови; Где много страха, много и любви». «Да, нежный друг, разлуки близок час; Могучих сил огонь во мне погас; А ты на милом свете будешь жить В почете и любви; и, может быть, С другим супругом ты…» «О, пощади! Предательству не жить в моей груди. Второй супруг — проклятие и стыд! Второй — для тех, кем первый был убит». Полынь, полынь! «Тех, кто в замужество вступает вновь, Влечет одна корысть, а не любовь; И мертвого я умерщвлю опять, Когда другому дам себя обнять». «Я верю, да, так мыслишь ты сейчас, Но замыслы недолговечны в нас. Подвластны нашей памяти они: Могуче их рожденье, хрупки дни; Так плод неспелый к древу прикреплен, Но падает, когда созреет он. Вполне естественно, из нас любой Забудет долг перед самим собой; Тому, что в страсти было решено, Чуть минет страсть, забвенье суждено. И радость и печаль, бушуя в нас, Свои решенья губят в тот же час; Где смех, там плач, — они дружнее всех; Легко смеется плач и плачет смех. Не вечен мир, и все мы видим вновь, Как счастью вслед меняется любовь; Кому кто служит — мудрый, назови: Любовь ли счастью, счастье ли любви? Вельможа пал, — он не найдет слуги; Бедняк в удаче, — с ним дружат враги; И здесь любовь за счастьем вслед идет; Кому не нужно, тот друзей найдет, А кто в нужде спешит к былым друзьям, Тот в недругов их превращает сам. Но чтобы речь к началу привести: Дум и судеб столь разнствуют пути, Что нашу волю рушит всякий час; Желанья — наши, их конец вне нас; Ты новый брак отвергла наперед, Но я умру — и эта мысль умрет». «Земля, не шли мне снеди, твердь — лучей! Исчезни, радость дня, покой ночей! Мои надежды да поглотит тьма! Да ждут меня хлеб скудный и тюрьма! Все злобное, чем радость смущена, Мои мечты да истребит до дна! И здесь и там да будет скорбь со мной, Коль, овдовев, я стану вновь женой!» Что если она теперь это нарушит! «Нет глубже клятв. Мой друг, оставь меня; Я утомлен и рад тревогу дня Рассеять сном». «Пусть дух твой отдохнет, И пусть вовек не встретим мы невзгод». Сударыня, как вам нравится эта пьеса? Эта женщина слишком щедра на уверения, по-моему. О, ведь она сдержит слово. Ты слышал содержание? Здесь нет ничего предосудительного? Нет-нет; они только шутят, отравляют ради шутки; ровно ничего предосудительного. Как называется пьеса? «Мышеловка». — Но в каком смысле? В переносном. Эта пьеса изображает убийство, совершенное в Вене; имя герцога — Гонзаго; его жена — Баптиста; вы сейчас увидите; это подлая история; но не все ли равно? Вашего величества и нас, у которых душа чиста, это не касается; пусть кляча брыкается, если у нее ссадина; у нас загривок не натерт. Это некий Луциан, племянник короля. Вы отличный хор, мой принц.47 Я бы мог служить толкователем48 вам и вашему милому, если бы мог видеть, как эти куклы пляшут. Вы колки, мой принц, вы колки. Вам пришлось бы постонать, прежде чем притупится мое острие. Все лучше и все хуже. Так и вы должны брать себе мужей. — Начинай, убийца. Да брось же проклятые свои ужимки и начинай. Ну: «Взывает к мщенью каркающий ворон»49. «Рука тверда, дух черен, верен яд, Час дружествен, ничей не видит взгляд; Тлетворный сок полночных трав, трикраты Пронизанный проклятием Гекаты, Твоей природы страшным волшебством Да истребится ныне жизнь в живом». Он отравляет его в саду ради его державы. Его зовут Гонзаго. Такая повесть имеется и написана отменнейшим итальянским языком. Сейчас вы увидите, как убийца снискивает любовь Гонзаговой жены. Король встает! Что? Испугался холостого выстрела! Что с вашим величеством? Прекратите игру! Дайте сюда огня. — Уйдем! Огня, огня, огня! Олень подстреленный хрипит, А лани — горя нет. Тот — караулит, этот — спит. Уж так устроен свет. Неужто с этим, сударь мой, и с лесом перьев, — если в остальном судьба обошлась бы со мною, как турок, — да с парой прованских роз на прорезных башмаках я не получил бы места в труппе актеров, сударь мой? С половинным паем. С целым, по-моему. Мой милый Дамон,50 о поверь, На этом троне цвел Второй Юпитер; а теперь Здесь царствует — павлин. Вы могли бы сказать в рифму. О дорогой Горацио, я за слова призрака поручился бы тысячью золотых. Ты заметил? Очень хорошо, мой принц. При словах об отравлении? Я очень зорко следил за ним. Ха-ха! Эй, музыку! Эй, флейты! — Раз королю не нравятся спектакли, То, значит, он не любит их, не так ли? Эй, музыку! Мой добрый принц, разрешите сказать вам два слова. Сударь мой, хоть целую историю. Король… Да, сударь мой, что с ним? Удалился, и ему очень не по себе. От вина, сударь мой? Нет, мой принц, скорее от желчи. Ваша мудрость выказала бы себя более богатой, если бы вы сообщили об этом его врачу; потому что если за его очищение возьмусь я, то, пожалуй, погружу его в еще пущую желчь. Мой добрый принц, приведите вашу речь в некоторый порядок и не отклоняйтесь так дико от моего предмета. Сударь мой, я смирен; повествуйте. Королева, ваша мать, в величайшем сокрушении духа послала меня к вам. Милости прошу. Нет, мой добрый принц, эта любезность не того свойства, как нужно. Если вам угодно будет дать мне здравый ответ, я исполню приказание вашей матери; если нет, то мое поручение окончится тем, что вы меня отпустите и я удалюсь. Сударь мой, я не могу. Чего, мой принц? Дать вам здравый ответ: рассудок мой болен; но, сударь мой, такой ответ, какой я могу дать, к вашим услугам, или, вернее, как вы говорите, к услугам моей матери; итак, довольно этого, и к делу: моя мать, говорите вы… Так вот, она говорит ваши поступки повергли ее в изумление и недоумение. О, чудесный сын, который может так удивлять свою мать! А за этим материнским изумлением ничто не следует по пятам? Поведайте. Она желает поговорить с вами у себя в комнате, прежде чем вы пойдете ко сну. Мы повинуемся, хотя бы она десять раз была нашей матерью. Есть у вас еще какие-нибудь дела ко мне? Мой принц, вы когда-то любили меня. Так же, как и теперь, клянусь этими ворами и грабителями. Мой добрый принц, в чем причина вашего расстройства? Вы же сами заграждаете дверь своей свободе, отстраняя вашего друга от ваших печалей. Сударь мой, у меня нет никакой будущности. Как это может быть, когда у вас есть голос самого короля, чтобы наследовать датский престол? Да, сударь мой, но «пока трава растет…»51 — пословица слегка заплесневелая. А, флейты! Дайте-ка мне одну. — Отойдите в сторону. — Почему вы все стараетесь гнать меня по ветру, словно хотите загнать меня в сеть? О, мой принц, если моя преданность слишком смела, то это моя любовь так неучтива. Я это не совсем понимаю. Не сыграете ли вы на этой дудке? Мой принц, я не умею. Я вас прошу. Поверьте мне, я не умею. Я вас умоляю. Я и держать ее не умею, мой принц. Это так же легко, как лгать; управляйте этими отверстиями при помощи пальцев, дышите в нее ртом, и она заговорит красноречивейшей музыкой. Видите — вот это лады. Но я не могу извлечь из них никакой гармонии; я не владею этим искусством. Вот видите, что за негодную вещь вы из меня делаете? На мне вы готовы играть; вам кажется, что мои лады вы знаете; вы хотели бы исторгнуть сердце моей тайны; вы хотели бы испытать от самой низкой моей ноты до самой вершины моего звука; а вот в этом маленьком снаряде — много музыки, отличный голос; однако вы не можете сделать так, чтобы он заговорил. Черт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке? Назовите меня каким угодно инструментом, — вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете. Благослови вас бог, сударь мой! Принц, королева желала бы поговорить с вами, и тотчас же. Вы видите вон то облако, почти что вроде верблюда? Ей-богу, оно действительно похоже на верблюда. По-моему, оно похоже на ласточку. У него спина, как у ласточки. Или как у кита? Совсем как у кита. Ну, так я сейчас приду к моей матери. Я так и скажу. Сказать «сейчас» легко. — Оставьте меня, друзья. Теперь как раз тот колдовской час ночи, Когда гроба зияют и заразой Ад дышит в мир; сейчас я жаркой крови Испить бы мог и совершить такое, Что день бы дрогнул. Тише! Мать звала. О сердце, не утрать природы; пусть Душа Нерона в эту грудь не внидет; Я буду с ней жесток, но я не изверг; Пусть речь грозит кинжалом, не рука; Язык и дух да будут лицемерны; Хоть на словах я причиню ей боль, Дать скрепу им, о сердце, не дозволь! |
|
|