"Звездный час Уилта" - читать интересную книгу автора (Шарп Том)21– Будем рассуждать логически, – предложил мистер Госдайк. – Что подсказывает нам здравый смысл? Пока у нас не будет достаточных оснований утверждать, что вашего супруга удерживают в Бэконхите против его воли. вы не можете обращаться в суд. Вы меня понимаете? Ева в упор взглянула на адвоката Она понимала одно: тут ей ничего не добиться. Это Мэвис насоветовала ей обратиться к мистеру Госдайку, а то, дескать, она еще наделает глупостей. На самом деле Мэвис, конечно же, боится не глупостей. Просто ей не хватает мужества действовать без оглядки, идти на риск. – В конце концов, может, ты имеешь право подать на него в суд, – объясняла Мэвис на обратном пути с базы. – Надо сперва все обстоятельно разрнать. Но Ева и так все знала Она с самого начала чувствовала, что мистер Госдайк не поверит и станет кивать на логику и здравый смысл. Можно подумать, в жизни все подчиняется логике. Ева и слова-то этого не понимает. Для нее логика – все равно что железнодорожная колея, по которой мчится поезд, и никуда с нее не свернуть. А так иногда хочется взять в сторону, рвануть, не разбирая дороги, по полям и лугам, как лихой скакун. Да ведь и поезд когда-то подойдет к станции, а дальше – ступай куда вздумается. Нет, в жизни не все так прямолинейно. И люди, дойдя до точки, ведут себя не так. Чего там, даже в суде этой логики наищешься. Разве логично, что сажают в тюрьму рассеянных старух вроде миссис Риман, которая вынесла из магазина банку маритюванного лука, а заплатить забыла? Она же ничего маринованного не ест. Ева точно знает когда она развозила обеды соседским старикам, миссис Риман ей говорила, что терпеть не может уксус. А с банкой лука произошло недоразумение: старушка прихватила ее потому, что месяц назад у нее умер китайский мопс по кличке Лучок. Ну как не понять, что это ошибка? А суд не понял. Вот и мистер Госдайк не понимает Еву, а у нее имеются верные доказательства, что Генри на авиабазе. Видел бы мистер Госдайк, как изменился в лице тот офицер, заговорил бы по-другому. – Стало быть, вы мне не поможете? – спросила Ева и встала. – Сначала нам необходимо получить доказательства, что вашего мужа удерживают на базе вопреки… Но Ева уже не слушала. Что толку от пустой болтовни? Она вышла из кабинета, спустилась по лестнице и направилась в кофейню «Момбаса», где ее дожидалась Мэвис. – Ну как, он тебе что-нибудь посоветовал? – спросила Мэвис. – Нет. Сказал только, что без доказательств ничего не получится. – Может, Генри вечером позвонит. Он же знает, что ты приезжала на базу, ему наверняка передали… Ева покачала головой. – Как же, передали. – Ева, я вот что подумала, – начала Мэвис. – Генри обманывает тебя уже полгода. Я знаю, ты сейчас станешь спорить, но ведь это факт. – Обманывает, но не в том смысле. Я-то знаю. Мэвис вздохнула. Как же наконец втолковать Еве, что все мужчины одинаковы, даже сексуально неполноценные вроде Уилта? – По пятницам вечерами твой Генри ездит в Бэконхит, а тебе говорит, что преподает в тюрьме. Это ты отрицать не станешь? – Не стану, – ответила Ева и заказала чай. Кофе – иностранный напиток, а ей сегодня не хочется ничего иностранного. Кофе пьют американцы. – Ты не задавала себе вопрос, почему он это от тебя скрывает? – Потому что не хочет, чтобы я знала. – А почему не хочет? Ева молчала. – Потому что боится, что ты станешь его ругать. А за что жены ругают мужей, ты и сама знаешь, правда? – Я знаю Генри. – Конечно, знаешь. Но мы и не подозреваем, на что подчас способны наши близкие. – Ну, тебе, положим, было известно, что Патрик бегает за каждой юбкой, – огрызнулась Ева. – Все время рассказывала, как он тебе изменяет. Поэтому тебе и понадобились стероиды этой разбойницы Корее. Вот теперь твой благоверный и сидит перед телевизором. – Да, – согласилась Мэвис, кляня себя за откровенность. – Но ты-то жаловалась, будто у Генри сексуальная недостаточность. А значит, я права. Уж не знаю, из чего доктор Корее приготовила ему снадобье… – Из мух. – Мух? – Генри сказал – шпанские мушки. Он уверял, что чуть не умер. – Ну не умер же. Так я что говорю. Может, у него такая низкая продуктивность из-за… – Он человек, а не бык. – С чего ты быка приплела? – «Продуктивность»! Можно подумать. Генри крупный рогатый скот. – Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. Принесли чай. Мэвис подождала, пока удалится официантка, и продолжала: – Так вот. Тебе кажется, что у Генри сексуальная недостаточность, а на самом деле… – Я только говорила, что он в постели немножко вялый. И больше ничего такого. Сдерживая раздражение, Мэвис помешивала кофе. Наконец она решилась и выложила напрямик: – Вполне вероятно, что он тебя просто не хочет. Зачем ему ты, если он вот уже полгода каждую пятницу прыгает в постель к военнослужащей американке. Вот что я имела в виду. Ева возмутилась: – Что ты выдумываешь? Как же он тогда успевал вернуться домой к половине одиннадцатого? Он ведь на базе еще и занятия проводил. Из дома он уезжал около семи, ехать до базы минут сорок пять. Сорок пять туда и сорок пять обратно получается.. – Полтора часа, – нетерпеливо перебила Мэвис. – Ну и что? Может, у него в Бэконхите были индивидуальные занятия. – Индивидуальные? – Да, голубушка. С одним человеком. – Так не положено. По крайней мере, в Гуманитехе. Если в группе меньше десяти человек… – А вдруг на базе другие правила? И потом, хитростью и не того можно добиться. Скажите на милость – занятия! Очень хорошо представляю, чем занимался твой Генри. Небось раздевался и… – Вот видишь, как плохо ты его знаешь. Чтобы Генри разделся на глазах у посторонней женщины? Да ни в жизнь. Он у меня такой застенчивый. – Застенчивый? – Мэвис хотела напомнить, что вчера утром Уилт обошелся с ней довольно беззастенчиво, но от решительного взгляда Евы ей вновь стало не по себе, и Мэвис смолчала. Посидев еще минут десять, подруги отправились в школу за близняшками. Но и в машине лицо Евы сохраняло ту же пугающую решимость. – Ладно, начнем вот с чего, – сказал полковник Эрвин. – Вы утверждаете, что не стреляли в майора Глаусхофа, так? – Конечно, не стрелял, – подтвердил Уилт. – Зачем мне в него стрелять? Это его жена пыталась отстрелить замок. Полковник заглянул в папку, лежавшую перед ним на столе, и заметил: – У меня другие сведения. Тут сказано, что вы хотели изнасиловать миссис Глаусхоф в извращенной форме, а когда она оказала сопротивление, укусили ее за ногу. Майор Глаусхоф бросился на помощь жене и начал выламывать дверь, а вы в него выстрелили. – Изнасиловать в извращенной форме? – ахнул Уилт. – Это как? Полковника передернуло. – Не знаю. Меня такие вещи не интересуют. – Уверяю вас, если кого и изнасиловали в извращенной форме, то не ее, а меня. И. если бы вам случилось оказаться в непосредственной близости от ее мочалки, вы бы тоже стали кусаться. Полковник поспешил отогнать кошмарное видение В его личном деле значилось: «в высшей степени гетеросексуален», но ведь не до последних же пределов! А «мочалка» миссис Глаусхоф – это уж точно из области запредельного. – У вас концы с концами не сходятся. – возразил полковник. – По вашим собственным словам, миссис Глаусхоф намеревалась отстрелить замок и выбраться из комнаты, не так ли? Может, вы объясните, зачем ей это понадобилось? – Я же говорю, ей захотелось… ну да я уже рассказывал. чего ей захотелось. Вот я ее и тяпнул. Что мне еще оставалось? А она озверела и схватилась за пистолет. – Но почему все-таки дверь оказалась заперта и миссис Глаусхоф пришлось стрелять в замок? Вы хотите сказать, что вас обоих запер майор Глаусхоф? – Она сама заперла дверь и швырнула чертов ключ в окно, – устало промолвил Уилт. – Не верите – поищите на улице. – Неужели вы показались ей таким неотразимым, что она вздумала вас изнасиловать… в извращенной форме? – Просто она лыка не вязала. Полковник Эрвин встал, подошел к гравюре и вперился в нее, надеясь, что его осенит догадка. Но догадка не спешила. Во всем рассказе Уилта не вызывало сомнений лишь одно: Глаусхофиха действительнб была пьяна. – Как вы вообще оказались у Глаусхофов, вот чего я не понимаю. – А я, думаете, понимаю? Я приехал сюда в пятницу читать лекцию. Вдруг – здравствуйте пожалуйста: травят меня газом, колют шприцем, наряжают, как больного перед операцией, накрывают с головой одеялом, возят туда-сюда по базе, задают идиотские вопросы про какие-то радиоперехватчики в моей машине… – Радиопередатчики. – Ну, передатчики. И притом грозят: не признаешься, что ты русский шпион или шизанутый фанатик-шиит, – получишь пулю в лоб. Но это еще не все. Оказываюсь в какой-то гнусной спальне. Откуда ни возьмись – бабенция, по одежде – ни дать ни взять проститутка. Выбрасывает из окна ключ, сует мне в рот сиськи и угрожает придушить своей мочалкой. Бред? И вы думаете, я смогу что-то объяснить? Уилт без сил откинулся в кресле и горестно вздохнул. – И все же я не.. – начал было полковник. – Ну что вы, ей-богу! Толковать бред – не по моей части. За этим обратитесь к своему майору-кровопийце. А с меня довольно. Полковник вышел в соседнюю комнату. – Что вы о нем скажете? – спросил он капитана Форчена, который вместе с техником записывал допрос на магнитофон. – Звучит убедительно. От Моны Глаусхоф всего можно ожидать: не случится под рукой мужика, она и со скунсом перепихнется. – Это уж точно, – вставил техник. – Вон лейтенант Хара с ней спутался, а теперь пашет, как ходячий вибратор. Только на витаминах и держится. – Ну и дела, – нахмурился полковник. – И Глаусхоф еще ведает у нас службой безопасности! С чего он вдруг позволил своей Моне Мессалине оседлать этого субъекта? – У него в ванной прозрачное зеркало, – вспомнил капитан. – Может, он оттуда наблюдает и ловит кайф? – Прозрачное зеркало в ванной? Любоваться, как твоя жена дрючит русского резидента, – такая блажь могла прийти только ненормальному. – Небось, решил, что русские дрючатся не по-нашему, и захотел кой-чего перенять, – предположил техник. – Поищите-ка ключ возле дома, – велел полковник и вышел в коридор. Капитан последовал за ним. – Ну? – спросил Эрвин. – Ничего не понимаю. Капрал из секции электроники, тертый калач, уверяет, что это английская техника специального назначения. Не русская – это точно. Насколько нам известно, никто, кроме англичан, ею не пользуется. – Вы думаете, за Уилтом следят британские органы безопасности? – Очень может быть. – Нет, едва ли. Когда Глаусхоф задал ему перцу, он потребовал, чтобы при допросе присутствовали сотрудники британской разведки. Вы когда-нибудь слышали, чтобы русский агент после провала стремился в объятия британской разведки? Я такого что-то не припомню. – Остается ваша версия о том, что англичане просто проверяли на вшивость нашу службу безопасности. Тогда все более-менее понятно. – А мне не все понятно. Будь это рядовая проверка, Уилту уже пришли бы на помощь. И почему он молчит? Какой ему резон терпеть измывательства? Нет, эта версия тоже ни к черту. Некоторые факты остаются без объяснения: и передатчики в машине, и то, что, по словам Клодиак, Уилт всю лекцию был сам не свой. Сразу видно – дилетант. Сомневаюсь, что он вообще знал про передатчики. Так где же логика? – Давайте я его допрошу, – вызвался капитан. – Не надо, я сам. А вы продолжайте записывать. Нам эта запись пригодится. Эрвин вернулся в кабинет. Уилт на кушетке спал как убитый. – У меня к вам еще несколько вопросов, мистер Уилт, – произнес полковник. Уилт пробудился, сел и поднял на полковника мутные глаза. – Какие вопросы? Полковник достал из шкафа бутылку. – Виски не хотите? – Я хочу домой, – сказал Уилт. |
|
|