Глава двадцатая

Однако уже принялись за работу те силы, что должны были свести на нет надежды, высказанные в молитве Балетрода. Когда на следующее утро адвокат возвратился в Гексам и передал высказанное предупреждение, мистер Уаймен проявил полную готовность прислушаться к голосу рассудка. Однако инспектор налоговой службы Ее Величества по району Срединных Болот уже не контролировал ход событий. На авансцену вышла гораздо более значительная фигура, притом действовавшая в самом Лондоне, – старший инспектор налоговой службы мистер Миркин, работавший в подотделе, занимавшемся случаями уклонений от уплаты налогов. Его отдел получил информацию о том, что проживавшие ранее в доме номер 12 по Сэндикот-Кресчент мистер и миссис Флоузы – нынешний адрес которых неизвестен – сняли со своего счета сумму в 659 тысяч фунтов стерлингов, получив ее всю банкнотами по одному фунту, что явно свидетельствовало об их стремлении уклониться от выплаты налога на приращение капитала. Сообщение об этом поступило от управляющего банком в Ист-Пэрсли – тем самым банком, в котором был счет у Джессики, – разозленного тем, что миссис Флоуз отказалась последовать его советам. Но еще более его разозлило отношение к нему Локхарта. По какому-то странному совпадению управляющий банком оказался близким другом инспектора Миркина. По его мнению, тут затевалось какое-то нечистое дело. По мнению мистера Миркина, дело было не просто нечисто; от него откровенно воняло.

– Уклонение от уплаты налогов, – заявил Миркин, – это самое тяжкое преступление против общества. Тот, кто отказывается вносить свою долю на общее благо, заслуживает самого жестокого наказания. – Учитывая, что доход самого Миркина целиком и полностью зависел от уплаты налогов теми, кто хоть что-то производил, подобная точка зрения была понятна и вполне отвечала его интересам. А размеры суммы, о которой шла речь, лишь разжигали еще более его справедливое негодование. – Я сам займусь этим делом и, если понадобится, пойду хоть на край света, но разыщу их.

Этого, однако, не понадобилось. Выяснилось, что покойная миссис Флоуз сообщила управляющему банком о перемене своего адреса. Тот факт, что теперь она не проживала даже и по новому адресу, для Миркина не имел никакого значения. Он посмотрел налоговую документацию по Нортумберленду и убедился, что некий мистер Флоуз, не заплативший ни одного пенса налогов на протяжении последних пятидесяти лет, действительно проживал во Флоуз-Холле на Флоузовских болотах. Миркин рассудил, что там, где находится мать, скорее всего может оказаться и дочка. Отложив в сторону все другие дела, Миркин первым классом, за государственный счет, отправился в Ньюкастл. Там, чтобы показать всем свое место в иерархии налоговой службы, он взял напрокат машину и уже на ней отправился дальше в Гексам. Вот почему теперь через два дня после того, как он выслушал от Балстрода известные предупреждения, мистер Уаймен сидел перед одним из самых важных своих начальников и пытался объяснить, как получилось, что некто мистер Флоуз, владевший имением в пять тысяч акров и державший на аренде семерых фермеров, ни разу за последние пятьдесят лет не платил подоходного налога.

– Это имение всегда приносило владельцу одни убытки, – убеждал Уаймен.

Однако скептицизм мистера Миркина был непрошибаем.

– И вы серьезно думаете, что я этому поверю? – возражал он. Уаймен ответил, что доказательств противоположного не существует.

– Ну, это мы еще поглядим, – ответил Миркин. – Я намерен провести самую тщательную проверку всех счетов Флоуза. И я сделаю это сам, лично.

Уаймен стушевался. Он оказался между молотом в лице своего высокого столичного начальства и наковальней – собственным не очень приглядным прошлым. В конце концов он решил, что ради его же будущего только полезно, если Миркин на собственном опыте убедится, как трудно выжимать налоги из семейства Флоузов. Поэтому Уаймен ничего не сказал, и Миркин отправился в путь, так ничего и не узнав о предназначавшемся ему предупреждении.

Миркин добрался до Уарка, и там ему показали, как проехать через Блэк-Покрингтон во Флоуз-Холл. Подъехав к воротам имения, он натолкнулся на первое препятствие: ворота при въезде на мост через канал были заперты. Воспользовавшись переговорным устройством, которое сделал Локхарт, Миркин переговорил с Доддом. Додд был вежлив, и сказал, что посмотрит, дома ли хозяин.

– Там, около ворот, какой-то человек из налогового управления, – доложил Додд сидевшему в кабинете Локхарту. – Он говорит, что он старший инспектор налоговой службы. Вряд ли вам стоит говорить с ним.

Но Локхарт решил, что стоит. Он подошел к переговорному устройству и спросил, по какому праву Миркин вторгается в пределы чужой частной собственности.

– По праву старшего инспектора налоговой службы, – ответил Миркин. – К тому же вопрос о частной собственности в данном случае не возникает. Я должен встретиться с вами, чтобы выяснить состояние ваших финансовых дел и…

Пока он говорил, Додд через кухню и огород вышел из дома и по болоту прошел к плотине. Миркин продолжал спор с Локхартом и к этому моменту был уже достаточно выведен из равновесия, чтобы смотреть по сторонам.

– Вы меня впустите или не впустите? – требовательно спрашивал он. – Если нет, я приеду с официальным ордером. Ваше решение?

– Сейчас я подойду, – ответил Локхарт. – Мне кажется, собирается дождь, и я только прихвачу зонтик. Миркин взглянул на безоблачное небо.

– За каким чертом вам нужен зонтик? – проорал он в переговорное устройство. – Дождем и не пахнет.

– У нас здесь случаются очень резкие перемены погоды, – ответил Локхарт. – Иногда ливень начинается мгновенно.

В этот момент Додд открыл главный водослив у основания плотины и оттуда рванулась белая от пены стена воды. В десяток футов высотой, она хлынула вниз по каналу в тот самый момент, когда Миркин собирался сказать, что подобной чепухи он еще не слышал ни разу в жизни.

– Какой ливень… – начал было он и остановился. Из-за холма послышался какой-то ужасающий звук, который быстро приближался. В нем как-то странно сочетались шипение и гром. Миркин удивленно огляделся вокруг и в следующее мгновение уже мчался со всех ног мимо своей машины по дороге в сторону Блэк-Покрингтона. Однако он опоздал. Стена воды была уже не десять футов, а меньше, но обладала достаточной силой, чтобы смыть и старшего инспектора, и его машину, протащить их четверть мили по открытому месту и затянуть в тоннель под холмом. Точнее, вода втянула в тоннель одного только Миркина, а его машина застряла поперек протоки у входного отверстия. Только тогда Додд закрыл водослив и, добавив на всякий случай три дюйма к показателю уровня дождевой воды, установленного на стенке плотины, вернулся назад в дом.

– Сомневаюсь, чтобы он вернулся назад той же дорогой, – сказал Додд Локхарту, с облегчением наблюдавшему за тем, как инспектор скрывается в потоках воды.

– Я бы не был в этом так уверен, – ответил Локхарт.

Джессика, обладавшая добрым сердцем, высказала надежду на то, что бедняга умеет плавать.

У Миркина, когда его наконец вынесло из тоннеля, в сердце уже не оставалось места доброте. На протяжении целой мили в тоннеле под холмом его бросало из стороны в сторону, било о стенки, затягивало в глубину, пронесло через несколько больших труб и два глубоких бака и в конце концов вынесло в спокойное запасное водохранилище возле Томбстоун-Ло. Насквозь вымокший, наглотавшийся воды, чуть не захлебнувшийся, весь в синяках и царапинах, готовый убить того, кто все это устроил, он едва выбрался на высокий гранитный берег и побрел к видневшейся неподалеку ферме. Остальную часть пути в Гексам он проделал уже в карете «скорой помощи» и был помещен там в госпиталь с диагнозом шока, многочисленных ушибов и повреждений и легкого душевного расстройства. Немного придя в себя и обретя способность говорить, Миркин послал за мистером Уайменом.

– Я требую, чтобы было вынесено постановление о выдаче ордера на обыск, – заявил он Уаймену.

– Но мы не можем обращаться за ордером, если у нас нет достаточных доказательств того, что уклонение от уплаты налогов действительно имело место, – возразил Уаймен. – Нам придется убеждать магистрат, и, откровенно говоря, я…

– Кто говорит об уклонении от налогов, дурак? – рявкнул Миркин. – Это было нападение с целью убийства, преднамеренного убийства…

– Только из-за того, что вы попали под сильный дождь… – начал было Уаймен.

Реакция Миркина на эти слова была столь резкой, что ему самому пришлось делать успокаивающие уколы, а Уаймену – долго лежать на кушетке в приемном покое, держа нос кверху, чтобы из него перестала литься кровь.

Но не только у Миркина возникло в те дни чувство потери. Джессика испытала сильнейшее потрясение, когда ей сообщили, что в воронке, в окружении россыпи золотых соверенов, обнаружены останки миссис Флоуз.

– Бедная мамочка, – сказала Джессика, когда пришедший офицер сообщил ей это тяжелое известие, – она всегда так плохо ориентировалась. Но хорошо хоть знать, что она не страдала. Вы ведь сказали, что смерть была мгновенной, да?

– Абсолютно мгновенной, – подтвердил офицер. – Сперва мы взяли ее в вилку, а потом шесть орудий выстрелили залпом и попали точно в цель.

– Вы говорите, вокруг нее были суверены[27]? – переспросила Джессика.– Если бы она знала, она бы так гордилась. этим. Она всегда восхищалась королевской семьей, но знать, что они были рядом с ней в момент ее кончины, – это бы ее так утешило.

С этими словами она покинула офицера, оставшегося стоять в состоянии полнейшей растерянности, и отправилась заниматься неотложными делами по обустройству семейного гнездышка. Джессика была уже на второй неделе беременности. Локхарту пришлось извиняться перед майором за все те беспокойства, которые доставила артиллеристам миссис Флоуз, вечно совавшаяся туда, куда не надо.

– Я сам очень не одобряю, когда кто-то нарушает установленные правила,

– говорил Локхарт, провожая офицера к выходу. – Когда люди шатаются где ни попадя, не имея на то никакого права, это же полнейшее безобразие. Честно говоря, – пока жена меня не слышит, – эта женщина получила то, на что сама напрашивалась. Чертовски здорово вы стреляете, ребята! – Майор вручил банку из-под варенья, в которой было то, что осталось от миссис Флоуз, и поспешно распрощался.

– Вот это хладнокровие! Вот это самообладание! – восхищался он, покидая имение.

Когда он уехал, Додд уже собрался было вытряхнуть содержимое банки в огуречный парник, но Локхарт остановил его.

– Дед ее терпеть не мог, – пояснил он, – а кроме того, должны быть официальные похороны.

Додд заявил, что, по его мнению, это означало бы лишь напрасно тратить гроб. Однако похороны состоялись, и два дня спустя прах миссис Флоуз был опущен на вечный покой рядом с Таглиони. На этот раз сочиненная Локхартом надпись на могильном камне почти не содержала двусмысленностей и гласила:

Здесь миссис Флоуз нашла покой. Ей бы выбрать в жизни путь другой. Теперь, снарядом сражена, Под камнем сим лежит она. Пускай ее останки спят, Кто помнит – те о ней скорбят.

Джессика была особенно тронута последней строчкой.

– Мамочка была удивительнейшей женщиной, – рассказывала она Балстроду и доктору Мэгрю, который весьма неохотно согласился приехать на похороны. – Если бы она знала, что ее имя будет увековечено в стихах, она бы так обрадовалась!

Доктор Мэгрю и мистер Балстрод не были в этом столь уверены.

– Мне кажется, эту строку можно было бы сформулировать как-то теплее,

– сказал доктор, глядя, как Додд пристраивает возле могилы венки и банку из-под варенья, в которой лежал лисий хвост. Но Балстрода больше интересовала роль военных во всем этом деле.

– От офицеров и рядовых, – прочел он надпись на венке, выделявшемся своими размерами. – По-моему, можно было бы сделать его скромнее. С учетом всех обстоятельств, это было бы гораздо тактичнее. – Выходя из дворика вокруг церкви, они заметили Локхарта, который в стороне что-то увлеченно обсуждал с майором.

– На мой взгляд, эта беседа не предвещает нам ничего хорошего, – заметил адвокат. – Вы слышали, что произошло с налоговым инспектором?

Доктор Мэгрю, как выяснилось, не только слышал, но и лечит его.

– Сомневаюсь, что он сможет подняться в ближайшее время, – заметил врач. – Я положил ему обе ноги в гипс.

– Не знал, что у него сломаны ноги, – удивился Балстрод. Мэгрю улыбнулся.

– Они не сломаны. Но мне показалось, что так будет лучше.

– Абсолютно с вами согласен, – ответил Балстрод. – Не хотел бы я оказаться в положении воюющего против этого ублюдка, особенно после того, как он наладил столь хорошие отношения с армией.

Однако интерес Локхарта к военным делам носил в общем-то мирный характер: он был озабочен тем, чтобы впредь не произошли какие-нибудь новые несчастные случаи, аналогичные тому, что приключился с миссис Флоуз.

– Я был бы благодарен, если бы вы установили свои предупреждающие щиты поближе к моему дому. Даже, если можно, на моей земле, – говорил Локхарт майору. – Тогда ко мне бы никто не совался.

Почему к нему не должен никто соваться, он пояснять не стал, но майор и без того был тронут его благородством.

– Мне, конечно, понадобится разрешение министерства, – ответил он. – Возможно, мы чем-то могли бы вам помочь?

– Честно говоря, есть одна небольшая просьба, – сказал Локхарт.

На следующий день, прицепив к машине грузовой прицеп, он отправился в Ньюкастл. Когда Локхарт вернулся, и машина, и прицеп были до отказа набиты всяческой электроникой. Он сделал еще две поездки и всякий раз возвращался нагруженным доверху.

– Локхарт, как хорошо, что у тебя есть хобби, – радовалась Джессика.

– Мне так нравится, когда ты что-то делаешь в мастерской, а я готовлю все необходимое для нашего ребеночка. А что это за огромную штуку ты приволок вчера?

– Это электрогенератор, – ответил Локхарт, – я решил провести в дом электричество.

Но если бы кто-то посмотрел со стороны, как Локхарт и Додд трудились на Флоузовских болотах, у него могло бы сложиться впечатление, что электричество проводят не столько в доме, сколько по всей округе. День за днем Локхарт и Додд копали какие-то ямы, устанавливали в них громкоговорители и соединяли их между собой проводами.

– Да, это будет минное поле, какого еще никто не видал, – сказал Додд, когда они провели назад к дому толстый кабель.

– Кстати, – ответил Локхарт, – нам понадобится динамит.

Через два дня Додд нанес визит в карьер, располагавшийся неподалеку от Томбстоун-Ло. Локхарт же в это время принял давнее приглашение майора и поехал на полигон посмотреть стрельбы, прихватив с собой магнитофон.

– Мне бы хотелось еще записать настоящую ружейную и пулеметную стрельбу, – сказал Локхарт, когда с артиллерийской частью было покончено.

Майор был рад оказать ему эту небольшую услугу, и взвод солдат пострелял из автоматов и пулеметов куда-то в сторону болот.

– Мне нравится ваша идея, – говорил майор, наблюдая, как Локхарт складывает магнитофон и микрофоны в машину и готовится уезжать. – Хорошая штука для отпугивания птиц, верно?

– Надеюсь, – ответил Локхарт и, поблагодарив майора, уехал. Когда он вернулся в имение, Додд был уже дома и сообщил Локхарту, что теперь у них есть все необходимое, чтобы сделать сцену совершенно реалистической.

– Надо только сделать так, чтобы случайно не наступили овцы, – сказал Додд, но Локхарт придерживался на этот счет другого мнения.

– Одна-две мертвые овцы не помешают. Тогда над всей сценой будет действительно витать дух смерти. Было бы неплохо добавить еще и несколько бычков.

На протяжении всего времени, пока происходили эти события, мистер Миркин ковылял на костылях по Гексаму и просиживал долгие часы над налоговыми декларациями старого Флоуза, преисполненный решимости отыскать доказательства того, что тот уклонялся от уплаты налогов, и тем самым обосновать необходимость получения ордера на проведение обыска в доме. Однако это оказалось безнадежным делом. Старый Флоуз терпел одни только убытки. С другой стороны, одним из его убыточных предприятий был завод по изготовлению шерстяной пряжи, а пряжа должна была облагаться налогом на добавленную стоимость. Миркин решил посмотреть на дело с этой стороны. Правда, налог на добавленную стоимость находился вне сферы его компетенции, этим занималось управление акциза и таможенных сборов. Так ведь тем лучше! Наконец-то Миркин нашел то, что искал. Работники акцизного управления имели право без всякого ордера входить и обыскивать в любое время любой английский дом, будь то замок или хлев. Права сотрудников акцизной службы, в отличие от прав самого Миркина, не могли быть ограничены постановлениями магистратов, решениями судов или любыми другими институтами, охраняющими права и свободы англичан. Сотрудники акциза сами по себе были законом, тут Миркину оставалось им только завидовать. Но именно это их качество и могло послужить целям самого Миркина. Он отправился на прием к руководителю отдела, ведавшего сбором налога на добавленную стоимость в районе Срединных Болот, и постарался разжечь любопытство этого чиновника и заручиться его помощью и поддержкой.

– Лучше всего было бы нагрянуть туда ночью, – сказал Миркин, – и захватить их всех врасплох.

Но у руководителя отдела были свои возражения:

– В этих местах сотрудников акцизной службы не очень-то жалуют. Я бы предпочел действовать открыто и более традиционным способом.

Миркин показал на свои загипсованные ноги. – Вот что произошло со мной, когда я действовал открыто и обычным способом, – сказал он. – Если хотите мой совет, вот он: действовать ночью и решительно. Там во всей округе никого нет, и никто не сможет потом отрицать ваше заявление, что вы приехали с инспекцией днем.

– Никого, не считая самого Флоуза, его жены и кучи соседей, – упорствовал начальник отдела, ведавшего налогом на добавленную стоимость. Миркин фыркнул.

– Вы не слушаете, что я вам говорю. От дома до ближайших соседей – шесть миль, а в самом доме нет никого, кроме супругов Флоуз. Если вы возьмете с собой шесть человек…

Руководитель отдела сдался. Особое впечатление на него произвела выраженная Миркиным готовность самому, в инвалидной коляске, участвовать в готовящейся экспедиции. Показался здравым и его довод в пользу того, чтобы не пользоваться идущей через долину дорогой, а подобраться к дому со стороны плотины.

– Но вначале я их предупрежу о необходимости произвести проверку их бухгалтерских книг, – сказал руководитель отдела. – Если они откажутся, тогда я буду действовать в соответствии с правами и полномочиями, возложенными на меня правительством.

Прошло несколько недель. За это время из акцизного управления было послано в имение Флоузов несколько писем. Все они остались без ответа. Убедившись в том, что требования его конторы и налогового законодательства откровенно игнорируются, руководитель отдела по налогам на добавленную стоимость решил действовать. На протяжении всех этих недель, однако, Локхарт и Додд продолжали готовиться. В долине и в болотах вокруг имения они устанавливали все новые и новые приспособления и устройства. В той стене, где когда-то изготовлялось виски, они замаскировали множество магнитофонов и мощнейшие усилители. Когда все приготовления были завершены, Локхарт и Додд стали ждать, что последует дальше.

Отсчет дальнейших событий начался с приезда Балстрода и доктора Мэгрю. Адвокат предупредил Локхарта о том, что, как сказал ему Уаймен, сотрудники акцизной службы собираются этой ночью провести рейд во Флоуз-Холл. Доктор Мэгрю, со своей стороны, подтвердил, что Джессика действительно ждет ребенка. Когда после отличного ужина тот и другой улеглись спать в комнатах, в которых им приходилось ночевать так много раз, ни один из них и помыслить не мог, что произойдет той ночью. Полная луна освещала своим сиянием Флоуз-Холл, болота, гряду холмов, несколько сотен овец и сотню бычков, водохранилище, плотину, канал – и полдюжины сотрудников акцизного управления с Миркиным на костылях среди них и с помогавшим ему Уайменом.