"Мозг армии. Том 1" - читать интересную книгу автора (Шапошников Борис Михайлович)

Глава IX. «От него все качества»

Читающий наш труд посетил ряд зал с портретами сотрудников генерального штаба различных армии и даже разных эпох. Перед ним прошли «древние герои» – «полубоги», мы остановили его внимание и на живописи «новой» школы, близкой нам по времени. Со стен глядели лица мужественные, энергичные, упрямые, со складкой ума на челе и отпечатком характера в лице.

Мы не будем разъяснять читателю индивидуальные особенности каждого из лиц, оставившего свой облик в портретной галерее, а остановим его внимание на более общих выводах о личном составе генерального штаба, его значении, подготовке, воспитании и укладе жизни.

Думается, что без особых пояснений можно заметить общие черты у личного состава набросанных нами штабов, культивировавшихся в разных государствах, далеко но похожих одно на другое. Такое явление становится вполне понятным, если вспомним, что генеральный штаб армия различных европейских государств комплектовался и принадлежал по своему личному составу всецело одному и тому же буржуазному классу, имеющему общие черты, где бы оно ни жило – на Дунае, Шпрее или Сене. Если армии этих государств все же включали в себя представителей рабочего класса и крестьянства, то генеральный штаб изолировался от этого. «Мозг» капиталистической армии мог быть только буржуазным и никаким иным. Поэтому в какой штаб мы ни заглядывали, всюду находили одних и тех же ярких представителей буржуазии, ревниво охраняющих интересы последней.

Таким образом, с одной стороны, копирование самого консервативного из штабов – германского, а с другой, – самое главное, классовые интересы накладывали указанный выше отпечаток на генеральный штаб того или иного из перечисленных выше государств.

В предшествующих главах было отмечено, что руководство войной в целом в наши дни из рук полководца решительно и бесповоротно перешло к коллективу. Полководец в его рядах является одним из государственных деятелей, ответственным за военную сторону войны. а в остальных областях ведения таковой вносит лишь свои требования но отнюдь не руководит всей страной в целом. Нами было указано ложное понимание германским генеральным штабом этого принцип во времена Мольтке и в мировую войну, а потому особых доказательств положений, выдвинутых самой жизнью, полагаем, не требуется.

Остается «военная сторона» войны, которой должна бы управлять одна личность полководца, подобно Наполеону. Однако, если вспомним, то, по понятию Шлиффена, Наполеон мог выполнить это лишь, «похитив священный огонь с неба». В наши дни подобным сказкам уже не верят, а потому мы позволим себе вполне присоединиться к взглядам Конрада, J что даже в военной области управление войной возможно только при хорошо организованном, правильно, четко и безотказно функционирующем военном аппарате управления, часть которого и составляет генеральный штаб. Ныне последний фактический начальник германского генерального штаба Людендорф свидетельствует, что один полководец не в состоянии единолично вести войну, а, следовательно, и подготовку к ней.

В своей «Стратегии» А. Свечин говорит: «Преимущества германской системы (военного управления; Б. Ш.) заключались в том, что, сохраняя видимость феодального местничества, они допускали возложение ответственной работы на талантливых специалистов, не считаясь ни с их возрастом, ни со служебным положением. Армия вверялась молодому генералу или даже полковнику, который официально значился лишь, кик «шеф» (начальник штаба), и который имел при себе приличного представителя идеи феодального старшинства».

«Разумеется, – приходит к вполне здоровым выводам А. Свечин, – выводы этой системы отпадают в армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодь вождей, вне всякой линии старшинства» (курсив наш: Б.Ш.).

«Отсюда, однако, еще не следует, что генеральный штаб является пережитком феодализма… командующий в современных условиях войны должен опираться на целый коллектив отборных помощников, годных на всякую ответственную работу, заслуживающих полного доверия».

«Такой коллектив требуется уже для упорядочения гигантской работы по подготовке к войне. Согласовать, гармонизировать подготовку… может только генеральный штаб, собрание лиц, выковавших и проверивших свои военные взгляды в одних и тех же условиях, под одним и тем же руководством, отобранных тщательнейшим образом, связавших себя круговой ответственностью, дружными выступлениями достигающих переломе и в военном строительстве».

«Современные формы операции, в которую развилось сражение, не позволяют руководить ею одному человеку; нужны десятки и сотни доверенных агентов, каждый из которых был бы не бюрократом, а сознательным представителем высшего военного управления, чтобы можно было применять современные оперативные формы. Никакое количество телеграфных проводов не обеспечит связи при отсутствии генерального штаба: в телеграммы будет вкладываться одно понимание пишущим а другое – читающим».

«Наличие сработавшегося генерального штаба, в числе других преимуществ, позволяет обходиться лаконическими распоряжениями, – говорил дальше А. Свечин. – Как два аппарата Юза, стоящие на двух концах проволоки, должны быть предварительно настроены механиком, чтобы быстро и толково печатать передаваемую депешу, точно так же и генеральный штаб обеих сговаривающихся инстанций должен быть предварительно настроен опытным в стратегии и оперативном искусстве мастером».

«Генеральный штаб, – заключает А. Свечин, – должен говорить на одном языке, и влагать одни и те же мысли в определенные выражения».

Мы считали необходимым осветить современные нам воззрения нашей литературы на генеральный штаб, чтобы затем перейти к обсуждению вынесенного впечатления из посещения музея генерального штаба.

Без колебания присоединяемся мы к мыслям бывшего начальника австрийского генерального штаба, сводящимся к тому, что полководцу в наши дни приходится удовольствоваться лишь идейной стороной и общим направлением всей совокупности работы военною аппарата управления, и в хорошей его деятельности находить удовлетворение. Иными словами, современный полководец подлежит дальнейшему расчленению, и все более и более вырисовывается необходимость хорошей коллективной работы, т.е. повышается значение отдельных органов управления, даже в идейной части руководства, а не только в их технической работе. Полководец наших дней не в состоянии будет работать с таким штабом, какой был у Наполеона, даже при наличии Бертье.

Повторенные нами только что мысли бывшего начальника австрийского генерального штаба высказаны после мировой войны. Не знаем, насколько он был склонен руководствоваться ими в штабе до войны. Судя по его высокой оценке роли начальника штаба и тем непрерывным боям, кои он вед за это, можно было бы придти к выводам, что Конрад стремился воплотить в жизнь взгляды Мольтке (старшего) с его «одним» мнением и «одного» только лица. Однако, наличие при Конраде «интимного круга» штабных работников говорит об ином.

Существование таких кружков особо избранных лиц свойственно было всем трем штабам до и в начале мировой войны; в дальнейшем такой круг был около Фалькенгайна, да и Людендорф не брезговал побочными советами подчиненных, как нам об этом рассказывал Гофман. В то же время мы видели, как наружно каждым из полководцев оберегался его авторитет «единого» вершителя военных действий…

В виду изложенного, является необходимым немного пристальнее остановиться на «авторитете» современного полководца и необходимости наличия около него «тесного круга» советников.

Нет слов, что престиж полководцев наших дней следует понимать, как традицию единоначалия военных вождей. Как только что было указано, процесс расчленения полководца в военной области в наши дни является естественным, а поэтому говорить об «авторитете» его, в прежнем понимании такового, не приходится. Здесь следует лишь установить: в состоянии ли полководец в военное время, а начальник генерального штаба в мирное, сохранить за собой авторитетность в общем руководстве военным аппаратом управления или ему нужен подсобный орган в этой области управления. Говорим «подсобный», ибо только таковым и могли являться те интимные кружки, кои существовали при начальниках штабов.

Общее руководство войной, даже в ее военных рамках, ныне настолько сложно, что возложение его на одно лицо является большой тяжестью, посильной лишь людям выдающимся, которым впору, пожалуй, перед этим заняться кражей «священного огня». А так как полководцы перед мировой войной все же не считали возможным этим заниматься, то поэтому понятно, что они искали поддержку в близких людях, стараясь найти в них в лучшем случае поверку правильности своих суждений, а в худшем – негласный военный совет, о котором с горечью вспоминал немец Бауэр. Такие интимные круги, подобранные к тому же еще по признакам свойства, родства или прежней службы, однако, не являлись надежными критериями правильности замыслов и предпринимаемых шагов полководца или начальника штаба. Их следует рассматривать, как болезненные наросты, как уступку «традиции», как явление, присущее буржуазному классу, и к ним справедливо можно отнести суждение Энгельса, что лучше совсем не иметь штаба, чем иметь вместо него тесный круг родственников, приятелей, знакомых и бывших сослуживцев, в качестве подсобного органа при полководце.

Как ни сложна подготовка к современной войне и ее ведение на театре военных действий, мы все же не мыслим полководца или начальника генерального штаба ограниченной в его идейной, творческой части каким-либо сохранением «шефов», которые «дружными выступлениями достигают переломов в военном строительстве», как говорит А. Свечин. Мы не хотим вступать ни в полемику, ни возражать автору отличного труда «Стратегия», но позволим лишь напомнить нашему читателю «младотурок» французского генерального штаба, «дружными выступлениями достигших переломов в доктрине» и пожавших первые неудачи в начале войны 1914 года. Если перевернуть несколько страниц назад и прочитать о французском генеральном штабе перед мировой войной, то мы не найдем разницы с высказанными А. Свечиным мыслями Мы не возводим «бревете» тех времен в образец для современного генерального штаба, ибо люди, «дружными выступлениями достигающие переломов в военном строительстве» и «связавшие себя круговой ответственностью», не всегда могут устанавливать правильные и верные прогнозы военного строительства и самой войны. В таком генеральном штабе мы видим прежних «полубогов» и «интимные кружки», но с более расширенным числом членов.

«Армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей, вне всякой линии старшинства», такой генеральный штаб не нужен вообще, а в ином начальник штаба, весьма вероятно, тоже будет из «молодых вождей», для коего окажутся излишними лица, «связавшие себя круговой порукой» и буреломы. Современному полководцу нужен работоспособный аппарат управления и не больше.

Отвергнув, таким образом, необходимость наличия интимных кругов. советчиков при полководце или начальнике генерального штаба, мы подходим к другому вопросу, а именно: «авторству» в работе. Поскольку значение деятельности самостоятельных органов военного управления поднялось, вопрос об авторстве в работе становится злободневным. Мы видели, как «дядя» Мольтке признавал только «одно» мнение, которое составлялось у него после предварительного обсуждения с подчиненными, и только он «один» докладывал это мнение, неся за него и всю ответственность. На наших же глазах племянник Мольтке признал «авторство» Людендорфа в проекте об усилении армии, за который все беды посыпались не на начальника генерального штаба, а на «автора». Конрад нам говорит, что в этом случае он, следуя взглядам Мольтке-старшего, брал всю ответственность на себя, но зато «автор» оставался в тени. Иными словами, должен ли каждый из работников генерального штаба иметь свой «Тулон» или предоставлять все лавры и огорчения за него своему начальнику.

«Авторское право» в службе генерального штаба давно являлось темой обсуждения и практического разрешения. Можно сказать, что оно возникло с признанием дуумвирата, как системы управления, т.е. в начале XIX столетия. Мы говорим о взаимоотношениях генерального штаба с их строевыми начальниками. Не вдаваясь в мотивы решения этого вопроса в германской армии, бывшего долгое время спорным, мы ограничимся указанием, что «авторское право» было оставлено за командным составом. Как видно, Каприви не претендовал на «авторство» в атаке Бредова, отчасти, по-видимому, потому, что «полубогу» не особенно было лестно оглашение тех методов, коими он насаждал это авторство. Но нельзя умолчать о том, что «авторство» скрывалось лишь наружно, внутри же генерального штаба знали этих авторов и заносили в соответствующие списки. В других генеральных штабах, по прусскому образцу или же в силу твердого признания принципа единоначалия, авторское право нашло такое же разрешение. Хотя нужно сказать, что после мировой войны представители генерального штаба с берегов Шпрее держатся другого, по-видимому, взгляда и рядом с именами строевых начальников всегда упоминают об их начальниках штабов, что можно отчасти объяснить стремлением увековечить память работников генерального штаба, ныне вычеркнутого рукой Антанты из списков живых.

В бывшей русской армии «авторское» право генерального штаба признавалось и даже награждалось, но лишь в том случае, если начальник засвидетельствует, что успех достигнут благодаря плану, разработанному его начальником штаба.

Таков был закон, но обычай во всех армиях ввел в употребление наряду с командной линией и так называемую линию генерального штаба. «Полубоги» имели свое «божественное» подчинение, и нередко играли им не только перед своими непосредственными строевыми начальниками, но и способствовали их смещению с должностей. «Линия генерального штаба» свято блюлась друидами сверху донизу. Едва ли, конечно, нужно доказывать весь вред такой «линии поведения» – ясно и без нас, особенно для «армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей». Однако, к нашему глубокому сожалению, то же рекомендуется и для нее.

Мы слышали мнение А. Свечина, что современный генеральный штаб – «доверенные агенты», «сознательные представители высшего командования», что это «собрание людей» должно быть «предварительно настроено опытным в стратегии и в оперативном искусстве мастером», что «генеральный штаб должен говорить на одном языке».

Наконец, А. Свечин подчеркивает: «особенно важна роль генерального штаба по преодолению местных, колокольных интересов». Указывая, что эти колокольные интересы свойственны высшим начальникам, ибо «высший командный состав поддается дисциплинированию несравненно туже, чем красноармейцы», А. Свечин приходит к определенному выводу: «Генеральный штаб-это агенты одного целого, не связанные с местными интересами данной части, с данными традициями, а связанные с идеей победы на вооруженном фронте в целом. Его обязанность – выдвигать эти общие цели и бороться с колокольными уклонами».

Ну, чем не «божественная линия поведения», та – прежняя, неписаная линия генерального штаба, о которой мы только что говорили? Ну, а если высший командный состав сам вышел из недр генерального штаба? По-видимому, и он, помимо командной линии, должен быть «доверенным агентом целого», ибо он «предварительно настроен опытным в стратегии и в оперативном искусстве мастером». При всем нашем уважении к автору «Стратегии» мы решительно отказываемся присоединиться к его взглядам и скорее примкнем к Наполеону в его оценке генерального штаба. От «божественной линии поведения» генерального штаба недалеко и до «генерально-штабного чванства», и смеем заверить, что крепкий строевой командир не потерпит подобного «шефства» над собой, решительно положив предел власти «доверенного агента», или просто удалив его от себя.

Генеральный штаб не может быть толкователем или разъяснителем приказов высшей инстанции для своего начальника, «настроенным аппаратом Юза», так как прежде всего единое понимание военных явлений должно быть установлено среди высшего командования, приказы должны быть написаны так, чтобы в них ясно выражали свою мысль не только для генерального штаба, но и для строевого командира. Не нужно забывать, что ответственным за успех или неудачу все же является начальник, а не его «шеф», и плох тот строевой командир, который, подобно Мольтке, будет искать виновников в своих подчиненных, а не в самом себе.

Отвергнув вмешательство «сознательных представителей высшего командования» в круг ведения строевых начальников, мы остановим внимание на «авторском праве» в среде самого генерального штаба, в виду наличия прецедентов его «фактического» признания. Выше отмечалось, что бывший начальник австрийского генерального штаба всегда считался с мнениями и докладами своих сотрудников, принимал целесообразные из них, требовал инициативной работы, даже менял свои основные предположения, но это, однако, не вело его к узаконению «авторского права» своих сотрудников и взваливанию вины на них в случае неудачи, как это сделал Мольтке (младший). Нет слов, каждому лестно иметь свой «Тулон», но не нужно забывать, что слава его должна принадлежать тому, кто несет ответственность. Обратимся к «Тулону» Людендорфа. Казалось бы, что прежде всего начальник генерального штаба ответственен за своевременное усиление армии, и от него должны исходить соответствующие проекты, так как более, чем кому-либо из его подчиненных, ему могла быть известна политическая и экономическая конъюнктура настоящего и перспективы ее развития в будущем. Если начальник оперативного отделения первый поднял об этом вопрос и разработал проект, то это означает, что начальник штаба вовремя не оценил обстановки, а лишь последовал за своим подчиненным. Но если бы это было и так, то санкция проекта для внесения его в высшие инстанции должна была исходить от высшего начальника, а, таким образом, и вся ответственность возлагалась на плечи начальника штаба. Кто знает – не встретила ли бы Германию лучшая судьба на полях сражений, если бы своевременно был удален из генерального штаба не Людендорф, а сам Мольтке, ибо в должности начальника оперативного отделения Людендорф, возможно, оказался бы более полезным, чем на самостоятельном месте первого генерал-квартирмейстера. Мольтке же, как известно, вторично потерпел неудачу, но уже не перед рейхстагом, а… перед французами. Злая ирония судьбы – «автором» этой неудачи был снова не Мольтке, а плачевной памяти Хенч, но только на этот раз и начальнику генерального штаба это «авторство» не сошло с рук так легко, как эпизод с Людендорфом. Если мы отрицаем за генеральным штабом вообще, а в его среде за подчиненными в частности, «авторство», то совершенно далеки от того, чтобы угнетать их инициативу в работе или пригибать их самолюбие. Как первое, так и второе следует в своих подчиненных уважать, ценить и развивать, выделяя по заслугам их работу, когда это нужно, но не перекладывая всю ответственность за нее исключительно на них же. Мнение об этом Конрада нам по душе. Но «Тулон»!? Как же «Тулон»!? Каждый его носит в своем ранце! Указание справедливое, но в штабной работе неприменимое, ибо здесь нужно «более быть, чем казаться». Слава же об отличной деятельности «молчаливого» сотрудника и на этом поприще так же незаметно, но верно пройдет в толщу армии. Судьба Мецгера в этом порукой сомневающемуся. Конрад, вся армия, собственная страна и даже союзники немцы знали и ценили этого человека, называя его «правой рукой» Конрада, но сам Мецгер до конца дней своих не предъявлял «авторского права», что наглядно видно по его работе в V томе Шварте «Мировая война», написанной уже после таковой. Его «Тулон» от него не ушел!

Было бы ошибочным придти к выводам, что в эпоху Наполеона не предъявлялось высоких требований к штабным работникам. Они в то время главным образом сосредоточивались на технике этой службы.

Начиная с эпохи Мольтке от штабных работников требуется участие в идейной стороне подготовки войны и се ведения, при чем с каждым годом это требование все более и более повышается настолько, что без хорошо налаженного, идейно работающего аппарата военного управления ныне нельзя ни подготовиться к войне, ни провести ее.

Поэтому ясно, что для руководства отдельными органами этого управления должны быть призваны люди, хорошо образованные, с энергией и инициативой, работоспособные, самостоятельные в своих суждениях и действиях, но в то же время тактичные и скромные в общежитии.

Мы видели, какие требования в этом предъявлялись Конрадом и другими начальниками штабов, и повторять их здесь не будем. О качествах сотрудников генерального штаба скажем несколько ниже, а ныне только снова отметим, что следует обращать особое внимание на их подбор, что, конечно, составляет одну из важнейших забот начальника штаба. Мы бы только предостерегли от одного – это от составления штаба по признакам родственным и приятельским, ибо в таком случае лучше совсем не иметь никакого штаба.

Остановимся сейчас на взаимоотношениях начальника штаба с его подчиненными. На примерах выше показано, что со стороны начальника штаба должно следовать лишь общее руководство работой своих подчиненных органов, не вмешиваясь в ее детали. Сказанное отнюдь не означает, что деталей работы начальнику штаба знать не нужно – нет, их следует порой просмотреть, но не браться самому за их осуществление, предоставив эту область своим подчиненным. Мелочность Шлиффена в напоминании прежних докладов при разногласии с позднейшими обменяется именно этим, и мы не рассматриваем «мелочность», как придирку со стороны начальника штаба, но как известный контроль. Затем не нужно забывать, что детальная проработка того или иного вопроса может повлечь за собой и изменение даже идейной его части.

Таким образом, давая общее направление работе своих подчиненных органов, начальник штаба не может считать преподанные им директивные указания незыблемыми и неподлежащими изменению. Мы видели, что Мольтке (старший) и Конрад подвергали их обычно предварительному анализу. Начальник австрийского генерального штаба и даже жесткий Людендорф признавали, что только окончательное решение остается за ними, по предварительные их указания всегда могут быть изменены. Позволим себе лишь снова повторить, что современное управление требует детального обдумывания принимаемого решения, а так как это не под силу одному начальнику штаба, то без предварительной детальной проработки проекта решения подчиненными органами нельзя поручиться за его целесообразность. Конрад указывает, что после такой проработки ему приходилось менять и основания принятого ранее решения.

Не приходится много говорить, что инициатива в работе подчиненных органов должна не только приветствоваться начальником штаба, но даже требоваться им. В этом случае необходимо проявить уменье и такт, чтобы, с одной стороны, ввести инициативную работу в постоянный обиход, а с другой – резким отклонением неудачных предложений подчиненных не оборвать их стремления к плодотворной деятельности. Бывший начальник австрийского генерального штаба справедливо счел нужным это отметить в своих мемуарах, подчеркивая одновременно, что он никогда не вносил нервности в работу своих подчиненных. «Сарказмы» Шлиффена, может быть, и выявляли его ум, но, с другой стороны, могли вредно отразиться на работе подчиненных, почему мы не вводили бы их в повседневный обиход.

Говоря об отношениях со своими подчиненными, Конрад указывает, что он никогда не сносился с подчиненными через голову их непосредственных начальников. Думается, что против такого порядка работы возразить ничего нельзя, его нужно только приветствовать, но без сомнения будут и изъятия, когда сам подчиненный начальник будет докладывать в присутствии своего ближайшего помощника, непосредственно ведущего ту или иную отрасль работы. При точной и детальной работе, каковой должна быть ныне служба генерального штаба, приведенное исключение может превратиться в правило. Снова повторяем, что «Тулоны» в службе генерального штаба не находят себе места.

Известный подбор сотрудников генерального штаба, хотя бы произведенный самым тщательным образом, не является еще гарантией отличной работы штаба. Для последней потребуется: 1) идейная связь всех сотрудников в одинаковом понимании различных явлений военной деятельности; 2) совершенствование самих работников в военном деле, быстро идущем вперед; 3) воспитание их в смысле выработки характера; 4) совершенствование в технике штабной службы; 5) укрепление их физических качеств, так как штабная служба требует отличного здоровья и выносливости.

Из сказанного выше видно, что со стороны всех начальников штабов, коих мы представляли, на это обращалось особое внимание. Решение индивидуальных тактических задач, военные игры, полевые поездки с обменом на них мнениями начальника штаба со своими подчиненными и исторические работы служили средством к этому. К приведенному циклу занятий с сотрудниками генерального штаба мы должны ныне обязательно добавить политическую подготовку и соответствующее политическое воспитание штаба. Для физического укрепления сотрудники вовлекались в спортивные кружки, для них устраивались специальные конные пробеги, экскурсии и т. д. Позволим себе сейчас не вдаваться в подробности проведения подготовки сотрудников генерального штаба, так как сделаем это в главе о подготовке генерального штаба в целом.

Выше мы подчеркнули, что в чисто служебных отношениях сверху должны соблюдаться такт, терпимость к чужим мнениям и взглядам, отсутствовать дергание в работе и… поменьше «сарказмов». Нас не прельщает в обращении с подчиненными манера Жоффра. Нет слов, начальник штаба никогда не должен терять свой авторитет, но, как указано ранее, таковой создается не строгостью и неприступностью, а духовными и нравственными качествами. «Мандаринат» отжил свой век даже в Китае! Наоборот, чем больше простоты и сердечности будет проявлено с обеих сторон, когда установится полная гармония между начальником и подчиненными, тем больше шансов за то, что работа пойдет без трений. Даже при всех своих наклонностях к «сарказму», Шлиффен, по свидетельству его окружающих, был сердечный с подчиненными человек, выражая, правда, это иногда довольно оригинально. Конрад старается эти свойства приписать и себе, хотя современники говорят о том, что он всюду вносил с собой напряженную атмосферу. Людендорф также находит необходимым подчеркнуть свою и Гинденбурга общительность со штабом. Даже замкнутый начальник штаба, как Фалькенгайн, и тот, правда, в тесном кругу, был прост со своими подчиненными. Одним словом, как это ни странно, только в «свободной» Франции продолжал жить и процветать мандаринат, не говоря уже о русском генеральном штабе, где шарики на голове «мандаринов» расценивались всегда гораздо выше, чем содержимое в их черепной коробке. «Более быть, чем казаться» обязательно как для подчиненных, так и для начальника.

Ныне обращаемся непосредственно к подчиненным. Несколько выше мы частично указали, какими качествами должны обладать сотрудники генерального штаба.

Мы далеки от того, чтобы писать десять заповедей для штабных работников и перечислять по пунктам все те достоинства, коими они должны обладать, так как вообще являемся противниками «пунктов» в своих выводах. Набросанные выше характеристики штабных работников с достаточной ясностью показывают, что не сухая, вбитая в пункты мораль должна быть заложена в умственных и моральных свойствах личного состава штаба.

Поэтому остановимся лишь на отдельных вопросах, которые составят тот или иной интерес для наших дней.

Выше было отмечено, что состав ответственных работников штаба не должен быть чужд политики, т.е. 1) иметь соответствующую политическую подготовку и быть все время в курсе политической жизни не только своей страны, но и соседних государств, и 2) не создавать своей политики, чисто военной, ибо таковой в природе в отдельности вообще не существует. В предшествующем изложении показано, что политической подготовки и воспитания сотрудники генерального штаба вообще не получали, и их политические взгляды вырабатывались жизнью и вращением в определенной буржуазной среде. Нельзя, конечно, признать, положим, за Сламечкой политической эрудиции, если он имел только острое перо и мог с успехом переливать на бумагу мысли в этой области его патрона- начальника генерального штаба. Все современники, (немцы, французы и т. д.) ныне в один голос свидетельствуют о политической безграмотности их генеральных штабов, а поэтому мы выше в число обязанностей их начальников ввели новую, а именно – заботу о политической подготовке и воспитании своих сотрудников.

Что касается «авторства» генерального штаба в политике, то об этом подробнее мы коснемся ниже, а ныне считаем необходимым отметить, что такого авторства себе не мыслим, так как политика есть дело и обязанность других государственных органов, а не генерального штаба. Последний должен учитывать политическую жизнь, делать из нее выводы, вносить те или иные пожелания, кои необходимы в целях обороны страны, но кои отнюдь не превалируют над другими отраслями развития жизни государства. Никогда не следует забывать поучения Клаузевица, что «во всяком случае военное искусство политике не указ».

После первой мировой встряски ныне повторяется истина, высказанная сто лет назад философом войны.

В главе V приведено суждение Наполеона о том, что для полководца необходимо равновесие ума и характера, при чем маленький капрал наглядно пояснил это, прибегнув к геометрии. Так как ныне, по справедливому замечанию Людендорфа, каждый солдат становится полководцем, то такое же равновесие ума и характера должно быть свойственно и представителям генерального штаба. В этом австрийский генеральный штаб уклонился в сторону развития умственных способностей над характером, за что и получал упреки от своих союзников немцев. Правда, у последних отдельные персонажи генерального штаба, в роде Хенча, также не имели характера, свойственного вождю в критические минуты. Вообще, необходимо отметить, что самый уклад работы генерального штаба, с постоянным напряжением ума и с меньшей практикой в применении своих моральных свойств, склонен нарушить это равновесие как раз в сторону умаления нравственных сил. В этих видах мы особо указывали на необходимость развития в подчиненных начальником штаба ответственности и инициативы в работе, а также и самостоятельности в последней. Со своей стороны. и персонажи генерального штаба должны помнить постоянно, что помимо знаний от них требуется и сила воли, а потому обязаны прилагать лес усилия к развитию в себе волевых качеств.

Считаем необходимым отметить здесь ту работоспособность, которая должна быть присуща сотрудникам генерального штаба. Современное военное дело требует тщательной проработки всех вопросов и основательного их изучения. Если даже один какой-либо вопрос требует длительной и кропотливой работы над ним, то что же говорить, если взять их сумму, составляющую функции того или иного органа управления. Нет сомнения, что она потребует громадного напряжения от лиц, кои призваны для этого. Тяжелый подвиг являет собою путь штабного работника, и в этом должен отдать себе отчет каждый, вступающий на него. Не нужно забывать, что к чисто служебной деятельности обязательно присоединяется ежедневное собственное совершенствование в военном деле, т.е. определенное поглощение литературы и участие в ней пером. Большая умственная деятельность требуется от сотрудников генерального штаба, а поэтому понятны стремления к укреплению их тела, что почиталось необходимым каждым из начальников штабов.

В предшествующем изложении нами приведено суждение Шлиффена о той «молчаливости» и скромности, кои должны быть уделом сотрудников генерального штаба. Нужно сказать, что эти качества туго прививались даже в германском генеральном штабе, не говоря уже о других штабах, для коих наследство немецкого генерального штаба было совсем не обязательным. Фактически во всех армиях генеральный штаб официально или неофициально (французский) выродился в особую касту, даже в среде военной, не говоря уже о жизни всей страны. Перед нашими глазами прошло несколько представителей «черного духовенства», скрывавших под своей монашеской рясой всю надменность к окружающим, свою «6ожественную» правоту в тех или иных взглядах и действиях, всю жестокость в произнесении различных приговоров, порой далеко не отвечавших действительности. Нам думается, что не нужно давать дополнительных иллюстраций к сказанному выше. В частности, в отношении австрийского штаба отмечалась его оторванность от армии. В 1913 году такое кастовое устройство генерального штаба, его навыки и привычки вызывали нарекания в печати как гражданской, так и чисто военной, советовавшей «черному духовенству» почаще заглядывать в книгу «хорошего тона».

Мы далеки от рекомендации «хорошего тона» в обычном его понимании, но считаем необходимым отметить обязательность для генерального штаба установления нормальных отношений как с гражданской средой, так и войсками и, наконец, в толще самого генерального штаба. Перед нами прошли «бревете» оперативного отделения французского штаба, мы показали типы того же отделения германского штаба, обрисовали их представителей и в австрийском. Всюду мы нашли только одних «сенаторов», для коих авторитет не только главнокомандующего, но даже… правительства был зачастую подвержен сомнению. Что такое явление было уродством в генеральном штабе, что оно должно быть искоренено, что оно свойственно только гнилому буржуазному строю об этом говорить много не приходится. Нам думается, что перелистывающий эти страницы ранее нас отвернется от подобных персонажей и не они будут его героями.

Молчаливость и скромность не знаменуют еще собою принижения личности. Мы не отрицаем честолюбия в военном деятеле, но и не воз водим его на первое место среди стимулов, побуждающих к работе: выше есть долг.

Нет сомнения в том, что люди, призванные к хранению тайн подготовки и ведения операций, должны отличаться «молчаливостью», больше того, они обязаны быть «молчальниками», и это качество мы особенно рекомендуем каждому работнику генерального штаба. Однако, «молчаливость» не должна вести к отчуждению от окружающей среды, к изоляции от нее, к лишению себя наиболее ценного источника для накопления опыта. Отрыв от жизни связан с искажением понятий и нравов, с тем уродливым «сенаторством» и «мандаринством», о которых мы говорили выше, с теми справедливыми презрением и ненавистью, которые были заслужены генеральными штабами различных армий Европы.

Выше указывалось, насколько для дела полезна тактичность начальника штаба со своими подчиненными. Считаем, что проявленная со стороны последних – она также будет способствовать лишь успеху. Можно подумать, что нами рекомендуются в обращении какие-то «китайские церемонии». Отнюдь нет. Мы говорим, что подчиненные должны выявлять самостоятельность во взглядах, делать те или иные предложения, отстаивать их, но все же это не должно носить характера упорства, упрямства и навязывания своих мнений и суждений. Не нужно забывать, что в конечном счете решает все же начальник штаба, каковой мыслится нам «мозгом», достаточно сведущим в военном деле и имеющим свои определенные взгляды на вещи. Мы согласны с Жоффром, проявлявшим презрение к докладчикам, страдавшим словоизлиянием и адвокатскими наклонностями, ибо при всем нашем скептицизме к герою Марны, не можем отнять у него военного мышления и, пожалуй, неплохого. Совместная работа устанавливает взаимное понимание, а потому не требуется особых многоречивых докладов по тому или иному вопросу. Нами не приветствуется диктатура Беля в его докладах Жоффру и мы также не склонны принять манеру Гамелена вкрадчиво проводить свои мнения у маршала Франции. Спокойное, краткое и ясное, полное собственного достоинства изложение сути дела нами признается наиболее соответствующим способом доклада. Должны быть очерчены доводы «за» и «против», высказано собственное суждение, а в остальном – решение за начальником штаба. Нам понятна манера Мецгера в его обращении с Конрадом, о которой последний свидетельствует ныне, как о «корректном», но в то же время далеком от «прислужничества» характере бывшего начальника оперативного отделения. Однако, редко встречаются такие уравновешенные натуры, и во имя достоинства мысли мы склонны даже прощать и некоторые шероховатости в характере подчиненных. К каждому человеку должен быть определенный подход и соответствующее обращение.

Считаем необходимым остановиться на отношении генерального штаба к строю. Нами только что был разъяснен вопрос об «авторском праве» генерального штаба в нашем понимании. Картины из нашей галереи, рисующие генеральный штаб и строй, говорят о том, что все штабы не могли установить надлежащих отношений с тем инструментом войны – армией, которая непосредственно потом и кровью добывала победы для своего командования или же искупала его ошибки. Высокомерное, в большинстве случаев суровое, суждение о боевой работе частей и их начальников, понуждение частей к работе «хлыстом», слабое знание действительного лица войны и даже нежелание окунуться в обстановку фронта, негостеприимство, – все это отличало верхи генерального штаба, создавая ту оторванность от войск, о которой говорили не раз. Старые истины начали бы мы изрекать, если бы развили свои суждения о необходимости более тесного контакта с «безмолвным фронтом», более внимательного

и тактичного отношения к нему, его нуждам и жизни. Здесь считаем лишь долгом обратить на это еще раз внимание и посоветовать никогда не забывать о «потребителе» тактики и стратегии.

Снова повторяем, что в наши намерения не входило давать десять заповедей для работников генерального штаба, и наш труд не претендует на скрижали Моисея. Мы ставили своей задачей в настоящей главе лишь развернуть картину жизни генерального штаба, сложившихся в нем взаимоотношений и дать типы этого высокого учреждения. Каждый, читающий эту главу, прежде всего вынесет свое собственное суждение и составит определенное мнение о тех качествах, кои должны быть свойственны сотрудникам центрального управления генерального штаба, того «мозга армии», в котором, в не так давно прошедшие времена, как в фокусе, сосредоточивалась вся жизнь инструмента войны и который претендовал притянуть направляющие нити к себе и от некоторых государственных органов.

«Более быть, чем казаться» – завет, оставленный Шлиффеном германскому генеральному штабу, должен быть начертан при входе в каждый генеральный штаб, и не только начертан, но и внедрен в личный его состав. Но одно дело начертать лозунг, а другое – его осуществить. Генеральные штабы, просмотренные нами в портретной галерее, являясь плотью от плоти буржуазного общества, были далеки от этого. «Полубоги» наших дней не желали покидать Олимпа, пока не были сброшены с него новыми силами, двигающими человечество вперед. Так будет с каждым генеральным штабом, который захочет «более казаться, чем быть»!