5. ОГОНЬ

Субмарина мягко качнулась и замерла. Электродвигатели отключились, в борту, чавкнув, открылся люк, а к причалу поползли щупальца крепежных захватов и шерша вый язык трапа. Шорников терпеливо дождался, когда подлодка окончательно войдет «в клинч» с причалом, и не спешно выбрался из ее утробы. В шлюзовом «пузыре» было тесновато; он предназначался для приема мелких суденышек, а потому имел всего сотню метров в диаметре Высота центра купола тоже не кружила голову – пятнадцать метров. Однако после долгого пребывания в пятикубовом объеме двухместной субмарины дышалось в «просторном» шлюзе полегче. Виктор забросил на плечо сумку и взглянул на часы. Полдень по столичному времени. Не смотря на задержку рейса, он успел, и это было хороших знаком.

Несколько шагов вдоль причала, короткая лесенка вниз длинный трап-тротуар над бассейном открытого ремдок; и, наконец, заветные двери внутреннего приемного отсека Виктор прижал ладонь к сенсору и ровным, спокойным голосом назвал свою фамилию:

– Шорников.

– Идентификация положительная, – ответила Система бесполым голосом. – Предъявите багаж.

На метр ниже сенсора раскрылись квадратные створки. Виктор бросил сумку в образовавшуюся нишу.

– Доступ разрешен, – спустя пару секунд объявила Система. – В Город вы можете проехать, воспользовавшись четными линиями экспрессов или на такси с желтой индикацией…

– Знаю, знаю, – Шорников усмехнулся. – Не в первый раз.

– Шорников Виктор Валентинович, вас встречают, – неожиданно добавила Система.

– И зачем было распространяться о транспортных схемах? – Виктор усмехнулся.

Снова забросив на плечо спортивную сумку, он миновал распахнувшуюся герметичную дверь, затем еще одну и оказался в просторном зале. Встречающих было немного. Рейсовые и служебные подлодки прибывали в основном к началу рабочего дня, а частные посудины были пока большой редкостью. Шорников окинул внимательным взглядом лица и безошибочно выделил нужное. Молодой, неброско одетый человек был слишком безучастен к происходящему в зале, словно забрел сюда по чистой случайности. Так вели себя все новички.

Виктор подошел к парню и молча протянул ему… сумку. В глазах юноши промелькнуло удивление, и он немного покраснел.

– Э-э… Виктор Валентинович? – перехватывая всученную ношу поудобнее, пробормотал встречающий. Он вновь торопливо перехватил багаж левой, а правую протянул Виктору. – Здравствуйте…

– Он самый, – Шорников пожал руку. – Привет. На машине?

– Да… То есть – нет! – спохватился парень. – Я на капсуле… в смысле – капсулой… Так быстрее. В обычных тоннелях пробки.

Он был смешным. Рыжим, нескладным, с крупными веснушками на носу. Говорил, сильно смущаясь, и не знал, куда девать свои длинные руки. Шорников вздохнул. Вот оно, новое поколение техногениев. В десять они осваивают персональный компьютер, в четырнадцать становятся асами виртуальных игр, а в восемнадцать достигают кибер-вершин, и им становится скучно. И вот тут-то наступает примерно тот момент, о котором говорил человек в самолете. Путь с вершины лежит вниз. Для тех, кто не находит в себе смелости создать собственную программную империю или не продает свои таланты приличной компьютерной конторе, не остается ничего иного, как покатиться в пропасть. Некоторое время они балансируют на грани, исполняя роли неуловимых и успешных хакеров, но финал обычно для всех один. Их отлавливают и либо сажают в клетку, либо отправляют на «переподготовку». Так в свое время случилось и с самим Виктором, так в подводный город наверняка попал и этот юнец. Он наивно посчитал, что «переподготовка» и работа в закрытом учреждении неплохая альтернатива «отсидке», и только оказавшись на дне, понял, что заблуждается. Причем, оказавшись на дне не в переносном смысле, а в самом прямом. Нет, физически выбраться отсюда было легче легкого. Садись в субмарину и плыви к берегу. Но уйти от навязчивого внимания работодателей и виртуальной принадлежности к Системе… Любой, кто хотя бы поверхностно знакомился с возможностями «Водолея», навсегда расставался с подобными иллюзиями. То, что создавалось в Городе-на-дне, было откровением для любого человека. Даже для хорошо разбирающегося в тонкостях современных технологий мобильной связи, всемирной сети и спутниковых телесистем. «Водолей» настолько органично объединял эти компоненты и управлял ими столь эффективно, что неподготовленные люди чувствовали себя абсолютно не защищенными от его всеведения. Чувство, деморализующее на все сто. Наверное, поэтому отдел безопасности настаивал, чтобы любого новичка сразу же приводили в главный зал и доступно объясняли ему основные задачи и возможности проекта. После такой экскурсии шелковыми становились любые бунтари, а производительность их труда возрастала до предельной. Все это способствовало расширению Системы, а вместе с ней рос и город. Новички прибывали почти ежедневно, но в строй вступали очередные мощности, и дефицит кадров

Все равно сохранялся. В последнее время даже приходилось обучать людей по ускоренной программе – за какой-то месяц. А что можно сделать за месяц? Дать кандидатам общее, туманное представление о будущей работе и, в свою очередь, присмотреться к новобранцам? Сомнительно. За месяц суть такой сложной работы не понять даже в общих чертах, а присматриваться…

Шорников еще раз смерил парня взглядом. Ботинки удобные, но не растоптанные, а достаточно новые. И не щегольские, а универсальные. Можно и в приличное место пойти, и по задворкам пробежаться. Рационально… Брюки. Не полувоенные штаны с множеством карманов или практичные джинсы, а брюки с архаичными «стрелками». Франтоват парнишка… Тонкий свитер из чистой шерсти глубокого синего цвета. Тоже неплохо выглядит, и цвет романтичный, как раз по возрасту. А еще он сможет согреть даже в условиях повышенной влажности. В Городе-на-дне это особенно актуально. Ведь сочленения двух десятков основных и вспомогательных куполов, цилиндрических транспортных тоннелей и шлюз-станций не всегда герметичны. То здесь, то там образуются мелкие и крупные течи, просачивания, скапливается конденсат. В целом относительная влажность воздуха под куполами гигантского подводного поселения никогда не падает ниже девяноста процентов.

Поверх свитера легкая куртка. Это уже необязательно, ведь стандартная температура в городе около плюс двадцати, но в глаза не бросается. Многие носят куртки, спасаясь от влаги и сквозняков, которые гуляют по трубам тоннелей. Юноше радикулит не страшен, и верхняя одежда ему нужна для того, чтобы скрыть оружие, но все равно и покрой, и цвет ее вполне сочетаются с остальным гардеробом. Научили его одеваться за пресловутый месяц жизни в городе или это его обычный стиль – не важно. Держится он уверенно – волнение не считается, со временем это пройдет, – соображает тоже нормально. Додумался же встретить, воспользовавшись капсулой – служебной транспортной системой из штаб-квартиры ко всем стратегически важным объектам. Другой на его месте прикатил в электрокаре и наверняка бы опоздал. Прозрачные трубы тоннели действительно уже давно не справлялись с транспортной нагрузкой, а после запуска первого блока «Водолея», когда в Город-на-дне к уже имевшимся десяти тысячам специалистов переселилось еще столько же «сухопутных» гениев, это стало настоящей проблемой.

Вот и все «смотрины». Что до анкеты и других формальностей: ерунда это. Вся «анкета» у человека в глазах. Заглянул на секунду в зрачки – и можешь писать рекомендацию Или отвод. О чем первом подумал, то и пиши. Это инстинкт Он не подводит. У этого глаза хорошие. Правильные.

В общем, вывод: вполне надежный и перспективный парнишка. Даже если не оправдает ожиданий как программист или техник, сможет принести пользу в отделе безопасности. Городу, с его темпами развития, потребуется много специалистов самых разных профилей. Сообразительность есть, мускулатура и оперативные навыки – деле наживное. Недостаток один – запоминающаяся рыжая шевелюра. Но это мелочь. При желании можно прямо сегодня сделать его брюнетом. Причем на всю жизнь. И вывести эти забавные веснушки… Но, как подсказывает опыт, с непоправимым лучше не спешить.

– Представьтесь, – прежде чем двинуться к двери с надписью «служебные помещения», потребовал Шорников.

Парень в очередной раз смутился и принял подобие строевой стойки.

– Стажер Службы безопасности Карасев. Геннадий.

– Веди, Геннадий, – Виктор снисходительно улыбнул ся. – А по пути коротко обрисуй суть проблемы. По видеосвязи твой шеф сказал, что ты будешь работать в моем отделе, ты в курсе?

– Так точно, – Карасев указал на дверь. – Сюда, пожалуйста. Я мало знаю. Только установочные данные. Неделю назад по непонятной причине было нарушено энергоснабжение шельфовых куполов, а чуть позже протекли почти все ведущие туда тоннели. Кабели заменили, реакторы перезапустили, но связь так и не заработала. Герметизация и осушение тоннелей пока не закончены, и пойти посмотреть, что там, мы тоже пока не можем.

– А радиосвязь?

– Молчит.

– А оптика?

– Оптико-волоконная линия тоже нарушена. Система в отрезанных куполах бессильна. Ничего не видит и не слышит. Всю жизнедеятельность там контролируют автономные компьютеры. Потому-то служба внутренней безопасности «Водолея» подняла тревогу и вызвала вас. Ведь ваш девятый отдел находится в «Шельфе-3».

– Получается, мы не имеем ни малейшего представления о том, что происходит в трех крупных городских кварталах?

– Вернее, почти не имеем представления, – уточнил Карасев. – От техников, которые успели выйти в промежутке между восстановлением электропитания и разгерметизацией последнего тоннеля, мы узнали, что там все живы и здоровы. Но больше ничего конкретного.

– А через аварийные шлюзы проникнуть не пытались?

– Пытались, но безуспешно. Они заблокированы. Собственно, это и стало следующим тревожным сигналом.

– И не последним?

– Как я сказал, протекли не все тоннели. Третий правый, от причала «Отметка 25» к полусфере «Шельф-3», и центральный, промежуточный между куполами «Шельф-1» и «Глубинный», уцелели. Это точно. И электроника подтверждает, и техники после ремонта электросети уходили как раз по ним. Но теперь они почему-то затоплены.

– Получается, весь шельфовый участок города полностью отрезан?

– Да. Но главное, он не имеет связи или транспортного сообщения и с берегом, и с островами тоже. Шеф безопасности убежден, что это заговор, хотя и странный. Ведь без сообщения с берегом или донными поселениями злоумышленникам долго не просидеть. В полной-то изоляции…

– Это еще не факт, – Шорников задумался. – Просто отрезать себя от внешнего мира действительно глупо. Во всем должен быть смысл. Откусить у Города часть выгодно расположенных куполов и коммуникаций просто из вредности или в знак протеста было бы неразумно. В этом шеф прав. Значит, у заговорщиков есть определенная цель.

Если мы не поймем их замысел, аккуратно и тихо решить эту проблему не получится. Придется вызывать САУ.

Они прошли по длинному коридору мимо бдительных сканеров, вновь предъявили Системе отпечатки ладоней и рисунок сетчатки, назвали свои пароли дотошным охранникам и наконец-то уселись в кресла платформы секретной транспортной сети. Простенькая на первый взгляд тележка знала маршрут заранее. Откуда-то сзади выполз прозрачный обтекаемый колпак, и платформа превратилась в ту самую, похожую на разрезанное по длине веретено, служебную капсулу. Быстро набирая скорость, транспорт скользнул вдоль толстого монорельса, заложил долгий вираж вправо и внезапно вырвался на темно-зеленый простор. После тоннеля внутри портового купола – огромной трубы с непрозрачными стенками и освещенной так, что казалось, будто едешь внутри одной длинной неоновой лампы, – разверзшаяся вокруг бездна пугала.

Внешние транспортные системы строились по принципу классических трубопроводов: на опоры укладывались отрезки стеклопластиковых труб, а затем глубоководные роботы стыковали их в единую прозрачную артерию. Где-то путем электрохимической сварки, где-то при помощи специальных тамбуров. После монтажа из тоннелей откачивалась вода, и по ним прокладывались соответствующие пути. Либо монорельсы для спецтранспорта и экспрессов, либо металлопластовые плиты для электрокаров. Короткие пешеходные переходы между близлежащими куполами иногда даже просто засыпали золотистым песочком или галькой. Горожане иронично называли такие трубы «пляжными». Но «загорать» в них никто особо не желал. Даже проходили по ним торопливо и опустив глаза долу. Идти или ехать, видя, как вокруг ворочается темная толща многометрового слоя воды, было не очень… Ведь кто мог определенно сказать, насколько прочны эти прозрачные стены и есть ли жизнь за нижней окраиной Города, на большой глубине? Ученые утверждали, что нет. Но чьи глаза высматривали добычу вон там, в бархатистой зеленоватой темноте? Ах, это прожектора подлодок? Ну да, глупые страхи. Только… разве подлодки плавают на таких глубинах и так быстро? Ах, плавают! А умеют они подмигивать своими прожекторами? Да, да, почти как глазами. То одним, то другим. Нет, это не выдумки. В Городе немало людей, которые видели и Морского Змея, и Великого Кракена…

Возможно, если бы путепроводы строились из стали, как сферы куполов, всех этих пересудов и слухов можно было избежать. Но стеклопласт был наиболее дешевым и удобным материалом для прокладки путепроводов, и с психологическими неудобствами «донникам» приходилось мириться. Инженеры, как могли, старались подсластить пилюлю: под потолками сходящихся в перспективе в черную точку тоннелей горели яркие лампы, но это лишь усиливало негативный эффект. Темнота за пределами хрупких трубопроводов становилась гуще, а рисуемые воображением глубинные чудовища – страшнее…

Шорников оторвал взгляд от мелькающих за стеклом теней донного рельефа и попытался сосредоточиться на более конкретных текущих проблемах.

Капсула сбросила скорость и нырнула в непрозрачный внутренний тоннель купола «Глубинный-Центр». Виктор вздохнул с облегчением. Под защитой гигантской стальной полусферы он чувствовал себя гораздо комфортнее. Обтекаемый колпак отъехал назад, и Шорников бодро спрыгнул на платформу. Молодой Карасев едва успевал за начальником.

– Аналитическая группа ждет в конференц-зале, – подсказал он, догоняя Виктора.

– Передай группе, чтобы выдвигалась прямо на причал, – приказал Шорников. – Начнем расследование с личных впечатлений. Анализом займемся позже.

– Прямо сейчас? – удивился Геннадий.

– Прямо, – подтвердил начальник. – Хочу увидеть все своими глазами и немедленно.

– Что же там можно увидеть? – вновь удивленно похлопал белесыми ресницами Карасев. – Внешне – купола как купола… ничего необычного. И глубина там от тридцати до пятидесяти метров. Там даже наружное аварийное освещение отключено. Темно, будто у кита в брюхе.

– Отключено? Ну вот, а ты говоришь – ничего необычного. Сплаваем в разведку, еще что-нибудь увидим. Где тут самый секретный в Городе причал? Надеюсь, свободная подлодка там найдется?

– Сюда, – юный Карасев махнул рукой вправо. – А свободных субмарин там… практически все. Кому на них кататься?..

…Шорников направил луч носового прожектора на шлюз купола «Шельф-3». Выглядела герметичная дверь неповрежденной. Виктор надел перчатку управления манипулятором и вытянул руку. Снаружи трехпалая металлическая клешня подлодки дотянулась до двери и осторожно ощупала ее поверхность. Шорников повел рукой вправо. Манипулятор в точности повторил его движение и нащупал рычаг. Если дернуть за эту красную рукоятку, откроются наружные створки. И это будет означать, что доступ в купол все же существует. Останется лишь облачиться в скафандр, войти в шлюз и опустить еще один рычажок, на стене между наружной и внутренней створками. Наружная дверь закроется, насосы откачают воду, выровняется давление, зажжется зеленый огонек и отворится внутренняя дверь. Все просто.

Хуже, если никакой реакции на перемену положения наружного рычажка не поступит. Это будет означать полную блокировку шлюзовой системы, и тут уж только резать. Вручную, каким-нибудь ломиком, такие консервы не вскроешь.

Рычаг вниз… Молчок. Никакого эффекта.

– Тоже заблокировано, – сделал ценный вывод усевшийся позади Виктора Карасев. – Как и в тех…

– Да-а, – Шорников в раздумье потер подбородок. – Остался один шанс.

– Какой? – удивился стажер. – Это был последний шлюз последнего купола. Если только торпедой жахнуть…

– Какой ты резкий, – Виктор усмехнулся. – Торпедой…

– А что такого?

– Агрессивный юношеский максимализм, вот что это такое, – назидательным тоном ответил Шорников. – С возрастом ему на смену придут терпение и дотошность. Я надеюсь.

– А вы предлагаете автогеном? Или лазером? Это точно работенка для терпеливых.

– Что ты за торопыга? – Виктор развернул субмарину и направил ее вокруг купола впритирку с его обшивкой. – Смотри внимательно, стажер. Это купол конструкции Вронского. Модификация «Океан-100». Ты знаешь, что в таких куполах необычного?

– Нет, – Карасев, как и было велено, не спускал глаз с пятна света, которое ползло по обшивке полусферы чуть впереди подлодки. – Но догадываюсь. Лишний аварийный шлюз?

– Так точно, – подтвердил Шорников. – Поскольку эти кастрюли рассчитаны на малые глубины, конструкция предусматривает возможность самостоятельного аварийного всплытия обитателей. И для этой цели в корпус врезаны не пять, а десять шлюзов. Четыре больших, тоннельных, как у всех, к которым подходят путепроводы, и шесть малых, аварийных.

– Вы думаете, что тот, кто заблокировал один аварийный шлюз, не догадается запереть еще пять? Не думаю, что жители купола не в курсе, какой он модификации. Да и если злодеи пришлые… На контрольных пунктах любого отсека висят подробные инструкции на экстренный случай. Там наверняка обозначены все шесть запасных выходов.

– Мыслишь верно, – одобрил Виктор. – Только есть одна техническая деталь. В отличие от глубинных полусфер Вронского, конструкция «Океана-100» не предусматривает системы блокировки седьмой точки доступа.

– Седьмого шлюза? Еще и седьмой имеется? И что же, его нет в инструкциях?

– Нет, поскольку открывать его разрешается только снаружи и только спасателям. Он расположен в центре купола. И это не шлюз. Обычный герметичный люк.

– Вот так фишка! Зачем?

– На случай, если полусфера будет стоять в месте с глубиной меньше пятнадцати метров. То есть верхушка купола будет торчать из воды.

– Точно! – Карасев махнул рукой. – Так расположен причал «Островной» и купол «Песчаный». Они тоже из серии «Океан-100»?

– Наверняка.

– Но… над «Шельфом» двадцать метров воды… Как вы собираетесь открыть верхний люк? А давление? А опасность затопления? Ведь это не шлюз, и, значит, хлынет так, что только держись!

– Это следующий вопрос, – Шорников поднял субмарину чуть выше. – Но сначала мы обязаны проверить оставшиеся пять нормальных точек доступа. Для очистки совести…

…Замок девятого шлюза сработал. С запозданием, неохотно, но сработал. Виктор развернул лодку и дал бортовому компьютеру команду стыковаться. Процедура обычно недолгая, но сейчас дело осложнялось тем, что обратной связи с автоматикой купола не было, и процессору лодки пришлось взять на себя управление процедурой откачки из шлюза воды и выравнивания давления. Пока гудели насосы и компрессоры, Шорников на всякий случай натянул гидрокостюм и проверил снаряжение: маску и небольшой баллон со сжатым воздухом. Купол мог быть затоплен так же, как тоннели. Стажер Геннадий тем временем изучал какие-то сводки.

– Может, я чего-то не понимаю… – Карасев смущенно откашлялся. – Виктор Валентинович, «Водолей» передает сейсмическое предупреждение.

– Какое? – Шорников отложил компактный акваланг и протиснулся к пульту Геннадия. – Сейсмическая опасность… красный код. Что это за шутки?

– Не думаю, что Система умеет шутить, – стажер обеспокоенно взглянул в иллюминатор.

За стеклом был виден лишь зеленоватый полумрак.

– Красный код, в переводе на человеческий язык означает «с минуты на минуту», – Виктор невольно взглянул на часы. – Если тряхнет сильнее чем на пять баллов, у лодки могут не выдержать стыковочные крепления. Тогда нам точно не проникнуть в купол.

Шорников вернулся к шлюзу. Воды в нем уже не было, но красный огонек над внутренним люком пока не погас. Это означало, что давление еще не выровнялось.

– Может быть, вернемся? – Карасев поежился. – Находиться во время землетрясения под водой… я не знаю, конечно, но мне кажется, это опасно.

– Не успеем, – отрезал Шорников. – Оставаться в субмарине действительно страшновато, но до «Глубинного» нам уже не добраться.

В этот момент шлюз осветился зеленой лампочкой, и внутренний люк купола ушел по направляющим вверх. Внутри полусферы был воздух и над приемной площадкой горел свет.

– Вперед! – Виктор схватил дыхательную маску и откинул рычаг замка. Люк подлодки раскрылся, и Шорников быстро выбрался на внутреннюю площадку шлюза.

Геннадий на секунду замешкался, но вскоре догнал начальника. Виктор как раз протянул руку, чтобы снова задраить купольный шлюз, когда по стенам пробежала первая, едва заметная волна вибрации.

Стальные створки сомкнулись, и над шлюзом, теперь уже с внутренней стороны, зажглась красная лампочка блокировки.

– Как же мы вернемся? – озадачился Геннадий.

– Если не случится непредвиденного, компьютер подлодки повторно снимет блокировку ровно через час. Засеки время. К исходу пятьдесят девятой минуты нам следует быть здесь.

– Понятно, – Карасев облегченно выдохнул. – Тогда не будем медлить?

– Да, надо осмотреться, – из приемного отсека открывались три коридора, но Виктор без колебаний указал на центральный. – Идем в технический сектор. Первым делом надо проверить главный управляющий блок. Если что-то сломалось, то все специалисты должны быть там.

– А если нет? Если это… саботаж?

– Все равно – там, – Шорников вынул из кармана прибор связи с Системой – с виду обычный мобильный телефон.

Прибор, выражаясь словами системных техников, «умер». Виктор нажал несколько кнопок, попробовал их комбинации, но приборчик так и не подал никаких признаков жизни. Купол надежно отсекал все виды излучения, а ретрансляторы приказам «Водолея» не подчинялись. Шорников убрал бесполезный аппаратик и махнул стажеру.

– Идем.

Вторая волна землетрясения настигла их на половине пути. Стены коридора вздрогнули и загудели, а пол ушел из-под ног настолько резко, что Виктор едва не упал. Карасев тоже был вынужден прижаться к стене, но тут же испуганно отпрянул.

– Там кто-то стонет!

Шорников прислушался. Стонал не кто-то – стонали несущие металлические конструкции купола. В сочетании с низким гулом земли и сочным эхом в многометровом слое воды это звучало пугающе.

– Бегом! – Виктор бросился в сторону центрального отсека, но пол продолжал вибрировать, и Шорников, сделав пару шагов, растянулся в полный рост.

Карасев тоже не сумел удержаться на своих двоих и догнал начальника ползком. Так они и продолжили движение, едва не теряя сознание от оглушительного скрежета, низкого гула и воя аварийных ревунов, осыпаемые водопадами осколков и синих искр из лопнувших лампочек, и задыхаясь в дыму от горящей проводки.

Впереди наконец показалась площадка посреди просторного и высокого зала, на которой стоял «купол в куполе» – главный технический отсек, вполне автономная территория «Шельфа-3», которая теоретически должна была остаться в рабочем состоянии даже в случае затопления остального пространства внутри полусферы. Более того, после проведения некоторых демонтажных процедур она могла исполнить роль «всплывающей камеры», надежного спасательного средства.

Толчки прекратились, и грохот немного поутих, но начавшийся пожар стремительно распространялся по коридорам и помещениям купола. Кое-где сработала система тушения, но в большей части отсеков автоматические огнетушители и вытяжки пока бездействовали. Огонь и едкий дым заполнили уже почти все свободное пространство. Шорников надел маску и, приняв вертикальное положение, подбежал к техотсеку. Ни внутри спасительного мини-купола, ни рядом с ним никого не оказалось. Виктор прислушался. Складывалось впечатление, что и внутри большого «Шельфа-3» нет никого, кроме двоих разведчиков Системы. Это казалось странным. Буквально перед аварией здесь жили и работали полторы тысячи человек. Неужели они все умерли от голода и жажды за каких-то четыре дня? В каждом куполе имелся немалый аварийный запас не только сжатого воздуха и регенерирующих элементов, но и пресной воды и продуктов. А энергией каждую полусферу обеспечивал автономный атомный реактор.

Судя по тому, что свет под куполом горел, а вся автоматика – исключая системы внешней связи – работала, реактор заглушен не был. Если людям грозила опасность, техники должны были его заглушить даже на последнем дыхании. Но этого не произошло. Хотя жители «шельфа» куда-то исчезли.

Из дымной пелены вывалился кашляющий Карасев. От едкого дыма его глаза слезились, и он был вынужден искать путь на ощупь. Виктор схватил стажера за воротник и втолкнул в центральный отсек.

Когда герметичная дверь закрылась, а вытяжка удалила попавший снаружи дым, Виктор стянул с себя маску, отрегулировал подачу кислорода и прижал ее к лицу стажера. Несколько вдохов обогащенной смеси привели Геннадия в чувство, цравда, кашлять и утирать ручьи из носа и глаз он так и не перестал.

– Сиди здесь! – приказал Шорников. – Что бы ни случилось, – не дергайся! Я заглушу реактор и сниму пломбы с креплений этой капсулы.

– Думаете… затопит? – прокашлял Карасев.

– Еще пара таких толчков, и точно затопит. Но ты не грусь! Помнишь седьмую точку доступа? Если купол зальет, она откроется, чтобы выпустить как раз эту всплывающую камеру. Так что шанс у нас есть. Жди у двери, я постучу.

– Это рискованно, – стажер схватил Шорникова за плечо.

– Иначе никак. Заглушить реактор надо во что бы то ни стало. Да и пломбы снять тоже. Если этого не сделать, камера не всплывет. Когда прорвется вода, сразу все не зальет. Успею.

Он хлопнул по кнопке открытия двери и, надев маску, вышел в дымный полумрак большого отсека. Дверь за ним закрылась почти мгновенно, но стажеру Карасеву все-таки досталась порция дыма, и его снова скрутил приступ надсадного кашля.

До реакторного отсека Шорников добрался почти без приключений. Пару раз ему пришлось менять маршрут из-за преградившего путь пламени, но внутри любого купола он ориентировался, словно у себя дома – Виктор работал в проекте давно, и Город-на-дне вырос на его глазах. Еще раз ему пришлось пойти в обход, потому что один из наружных донных отсеков – правая его переборка являлась стеной купола, а пол прилегал к грунту – был задраен. Это означало, что в отсек проникла забортная вода и, реагируя на это, сработала автоматическая защита.

Три последних перед реакторным смежных помещения оказались нетронутыми пожаром, а отсутствие движения воздуха избавило их от густых клубов дыма. В отсеках висела только мутная пелена, сквозь которую виднелись расплывчатые очертания пульсирующих красным светом «тревожных» ламп. Дымка с красной подсветкой была до боли похожа на кровавый туман. Виктор вспомнил события годичной давности и содрогнулся…

Лес, темный, нависающий тяжелыми лапами елей и безмолвными кронами берез, туман, ритмично клубящийся, словно он танцует сложный, но продуманный танец… Выстрелы, вой клаксона и белокурая женщина с остекленевшим взглядом красивых синих глаз…

Дверь в реакторный отсек была заперта на электронный замок с цифровым кодом. Шорников снова достал «мобильник» и вытянул из его корпуса телескопическую ан-тенку со специальным разъемом на конце. На поиск нужной комбинации могло уйти минут пять, но выбора не было.

Приборчик нашел пятую из семи цифр, когда последовал новый толчок. Виктор выронил прибор и едва не рухнул навзничь. Упасть ему помешали две пары крепких рук. Они схватили Шорникова под локти и вернули в прежнее положение. Правда, в следующий момент запястья Виктора оказались скованными за спиной, а на голову, прямо поверх маски, ему набросили черный мешок. Пытаясь вырваться из рук неизвестных «помощников», Шорников дернулся, но тут же получил чем-то тяжелым по затылку. Голова закружилась, уши будто заложило ватой, а ноги ослабели. Но упасть Виктору снова не дали. Один из незнакомцев бесцеремонно взвалил Шорникова на плечо и, тяжело топая по пластиковому полу, куда-то понес…