"Ласточкино гнездо" - читать интересную книгу автора (Севела Эфраим)

3. Интерьер. Сельский дом. (Вечер)

Песня уже слышится за окнами, а женщины все никак не могут оторваться от телевизора. На экране — ипподром. Скачки. На трибунах — сливки петербургского высшего общества. Взбитые локоны, лайковые перчатки, лорнеты, кокетливые солнечные зонтики.

Первая соседка (вздыхает, жуя семечки;. Где наша Лидка? Мелькнула — и больше нет.

Вторая соседка (урезонивает первую). Терпение надо иметь. Картина длинная — дождемся.

Тетя Маша (прислушавшись к песне за окном). Вот она, Лидка! Слышите, выводит? Я ее голос из тыщи узнаю.

Первая соседка. Любишь ты ее… больше дочери родной.

Тетя Маша. Бог милостив. Прибрал мою (вздыхает)… зато наградил такой квартиранткой. Чего ж ее не любить? Всем вышла. И собой красавица, и нрав кроткий, ласковый. Да еще актриса. В кино показывают.

Женщины судачат перед телевизором и не видят, что Лида уже на пороге. Босая. С туфлями в руках. Они смотрят, не отрываясь, фильм, а Лида за их спинами бесшумно переодевается, усаживается на табурет позади них и начинает иголкой поднимать петли на порвавшемся чулке.

Тетя Маша (просияла, увидев ее). Ах, Лидочка! А мы тут любуемся не налюбуемся тобой. Все ждем: вдруг еще покажешься. Уж такая ты… ну, лучше всех.

Лидия (печально улыбается). Можете выключить. Полминуты на экране — вот и вся роль.

Третья соседка (всплеснув руками). Но хороша! Прямо царевна!

Лидия (качает головой, расправляя на пальцах чулок). Царевна… без порток. Не заштопаю — завтра ехать в театр — голым задом светить!

Первая соседка. А алмазы на тебе настоящие?

Лидия (кивает). Специального человека поставили, за камерой следил, чтоб не украли.

Вторая соседка. Ой, Лидка, а не сладко, небось, в чужом, не в своем покрасоваться, а дома в обносках ходить?

Тетя Маша. Заладили, бабы. Чего к девке пристали? Вот получит главную роль, огребет тыщи — в своих бриллиантах закрасуется.

Первая соседка. Ну, тогда к ней не подступиться будет. Не узнает, коль встретишь.

Вторая соседка. Это если повезет. А вообще-то Лидке замуж пора. За самостоятельного человека, с положением. Своим домом жить. А не по чужим углам. Да в самой Москве. А не у нас, за тридевять земель.

Тетя Маша. А что? Подцепит Лидку генерал — и поминай как звали. Только в телевизоре и увидишь.

Лида поднимается с деревянного табурета, закалывает иголку с ниткой в отворот жакета, складывает на табурет шитье и сама устало потягивается.

Это — деревенский дом, сложенный из бревен. С маленькими окошечками. Комната всего одна, и половину ее занимает беленная известью русская печь. Хозяйка, по всему видать, спит на печи, а Лида — за ситцевой занавеской. Там приютилась узкая, аккуратно застланная железная койка и тумбочка, на которой — веером портреты девушки, кинопробы. Шкафа нет, и одежда висит на веревке, протянутой от ширмы к стене. Вся веревка — в «плечиках».

Тетя Маша — немолодая рыхлая женщина — зевает и крестит рот, косясь на тусклую икону в углу, за лампадой.

Тетя Маша. Ну, бабоньки, пора и честь знать. Выключаю телевизор. Идите с богом по домам. А то Лиде завтра чуть свет вставать.

Первая соседка.Господи, господи, каждый день в такую рань да в такую даль ехать. Умоталась, небось, Лида?

Тетя Маша. Она — молодая, чего ей? А Лида? Спишь, красавица? Ну, иди ложись. Ложись. А я моих подружек выпровожу.