"Драконий ад" - читать интересную книгу автора (Светов Сергей)

Круг второй

Как, наверное, и любой дракон в человеческом теле, я быстро вылечил ссадины, вывихи и переломы и приготовился к бедам наступившего дня. Полного излечения, я не добился, но мог самостоятельно передвигаться и, в случае нападения, дать отпор врагам. Если придется драться с людьми, то я готов был биться хоть сейчас, но если моим противником снова станет дракон, то за исход поединка не поручился бы и самый заядлый игрок.

Кого-то я разозлил вчерашней выходкой в столовой, а может и самим присутствием в эскадрилье. Только вот кого? Сбивало с толку появление дракона в виде врага. Может, меня приняли за человека? Тогда они здорово промахнулись. Но, как ни крути, лучшим вариантом для меня был заговор людей против драконов. Я очень надеялся на это.

Драконы хорошо знают людей, их физиологию и психику, поэтому люди всегда опасались захвата драконами людского слоя. Вот только драконам он не нужен. Потому что мир людей — это драконий ад, холодный и бездушный, наполненный предательством и убийствами. Мир, где полеты железных птиц несли лишь смерть людям, среди которых вполне могли оказаться драконы, которым не посчастливилось стать пилотами и летать.

Летать в этом небе мерзко синего цвета, добавил дракон, который недолюбливал мои философствования, и при каждом удобном случае всячески над ними издевался. Я подарил ему уничижительный взгляд и свесил ноги с постели. Кровать стояла в углу комнаты, заваленной книгами и заставленной стеллажами, на которых в хаосе были нагромождены горы старинных фолиантов.

Я заинтересовался иллюстрацией в книге, подсвеченной солнечным лучом, падающим сквозь щель между закрытых портьер. На картинке был изображен звероподобный монстр с шестью конечностями, две из которых переходили от спины в перепончатые крылья. По всему мощному телу то ли рептилии, то ли птицы, шли шипы, а сильный хвост оканчивался могучим когтем. Под иллюстрацией готическим шрифтом было написано: « Dragon

».

Дракон чуть не разнес мне внутренности, топая лапами, плюясь ядовитой слюной и негодуя. Особенно его возмутили рисунки скелета и мышечной структуры дракона. Он посоветовал неизвестному художнику также нарисовать пищеварительный тракт и половую систему. А потом сменил настроение и повеселел, представив, как бы отнеслись к подобному художеству в пуританском обществе шрастра

. Затем вздохнул и посетовал, что человек не в состоянии постичь красоту дракона. Во-первых, люди никогда не станут настоящими драконами, в

шрастре

этого не позволят, хотя геенна людская и по соседству; во-вторых, драконы — это не гадкая плоть, как представляется людям. Драконы — это состояние души, это процесс жизни, это бесконечный полет среди двух твердынь — земли и неба

шрастра

. Я почувствовал, что он расстроился и попытался сменить тему. Но нас прервали.

***

В дверь тихо постучали, я быстро натянул на себя одежду и откликнулся, пригласив войти. Я понятия не имел, где нахожусь, и мне было любопытно узнать, кто же мой спаситель.

Вошел полковник. Втайне я надеялся, что это будет именно он. Мои надежды оправдались. Вместе с ним в комнату вошла молодая женщина, очень похожая на него. Дракон скептически хмыкнул, распознав в ней человека. За вчерашний день он научился безошибочно определять, кто есть кто. Долгие годы в людском слое не научили его так, как происшедшая стычка на дороге.

Полковник представил нас друг другу. Его дочь звали Вероникой. Я произнес про себя это имя, и оно мне понравилось. Богиня победы Ника. Дракон, фыркнув, уполз, чтобы не мешать мне умилятся женскими прелестями. Я разошелся и начал любезничать и сыпать комплиментами. Ника поставила поднос с кофе и бутербродами на журнальный столик и удалилась, смущенная моим словоблудием. Полковник проводил ее тревожным взглядом и сел в кресло напротив меня. После продолжительного молчания, которое я использовал для того, чтобы позавтракать, он все-таки начал, видимо чрезвычайно неприятный для него разговор:

— Вчера я настоятельно рекомендовал тебе зайти в медсанчасть. Почему ты не выполнил мой приказ?

Я сразу же кинулся защищаться:

— Но вы мне не приказывали, а советовали! Тем более, раны у меня заживают на порядок быстрее, чем у людей. Поэтому, какой смысл мне было тратить время на медсанчасть?

— Чтобы остаться в живых. — Полковник положил сахар в кофе и принялся тщательно размешивать, словно готовил эликсир молодости. — Ты вчера чуть не погиб, и бахвалишься этим, как человек! В медсанчасти были мои люди, они сопроводили бы тебя до авиагородка

и обезвредили засаду. Хорошо, что они не восприняли приказ буквально, иначе ты был бы сейчас мертв и смотрел на собственные похороны из гроба. Поверь мне — это душераздирающее зрелище.

— Но кому нужна моя смерть?!

— Твоя смерть не нужна никому. Но есть тысячи причин, по которым эскадрилью могут расформировать. Причиной может послужить и убийство пилота. Пока таких случаев не было. Но появился ты. — Он внимательно посмотрел на меня. — Было бы интересно услышать твою версию происшедшего.

Я вздохнул и погрузился в глубины сознания. Найдя пещеру в ближних горах, из которой торчал усеянный шипами хвост, я бесцеремонно выдернул дракона из логова и, завалив вход камнями, предупредил, что игры кончились. Придется рассказать все. Дракон попытался скрыться, но потерпел неудачу. Я был непреклонен. После препирательств, стоивших мне изрядных нервов, дракон снабдил меня информацией, касающейся его жизни в шрастре

, побега и последующей смерти. Я был шокирован и долго смотрел в потолок, собираясь духом. По мнению дракона, мы влипли основательно. Только стоило ли выкладывать полковнику все и сразу? Меня настораживала его бескорыстная помощь, поэтому я, взвешивая каждое слово, сказал:

— После драки в столовой друзья пилота «Грозы два», наверное, решили отомстить за него. Мне все-таки стоило выполнить ваш приказ. Виноват. Раскаиваюсь и сожалею о случившемся.

Дракон зашипел от моего малодушия и попытался откопать острыми когтями спрятавшуюся совесть. Но у него ничего не вышло. Когда дело касалось жизни и смерти, эта подлая субстанция куда-то улетучивалась, оставляя меня наедине с выбором: либо погибнуть с честью, либо жить с камнем лжи на шее. Дракон выбирал обычно первое, я — после недолгих колебаний — второе. В этот раз дракон пригрозил найти в подсознании глубокий омут и посмотреть, как я барахтаюсь в нем с накопившимся за годы жизни грузом лжи.

Полковник подозрительно поглядел на меня, но я ответил самым честным драконьим взглядом, которому меня научил alter

ego

.

— По-моему, ты что-то скрываешь. Но это твои проблемы. Лишь бы они не стали нашими. Если ты думаешь, что так будет лучше, то знай — в моем доме ты всегда в безопасности. И мои люди проследят, чтобы с твоей головы не упало ни волоса. А теперь о главном, — он болезненно поморщился, словно от зубной боли, — как тебе уже стало известно, противостояние между людьми и людьми-драконами все-таки есть. Я не стал вчера говорить, но сейчас это уже не имеет значения — твой самолет заправили для ближнего патрулирования. Поэтому горючего не хватило бы при любом раскладе. Виновные, из-за которых произошла путаница в документах, пока не найдены. Техники, которые работали на заправщике, находятся в реанимации, они вчера по дороге домой неудачно упали.

Дракон хмыкнул, вспомнив драку. Я участливо поинтересовался:

— Что, оба? Где же их угораздило так разбиться?

— Один из них нес масло. Остановился закурить, масло натекло на дорогу. Не своровал бы, ничего бы и не произошло. — Полковник неожиданно улыбнулся и лукаво подмигнул. Потом посерьезнел и продолжил. — От нас забирают пилота-дракона. А это в преддверии боевых действий может ослабить эскадрилью. Как ты уже догадался — это именно тот пилот, который участвовал в драке. Приказ пришел утром и немедленно был принят к исполнению.

Я облегченно вздохнул. Иметь в тылу могущественного врага было неприятно. Дракон помахал крылом воображаемому дракону пилота и осклабился, обнажив в ухмылке острые зубы.

— Меня, как командира, волнуют последствия твоей стычки в столовой. Постарайся в следующий раз уничтожать противника морально. Иначе скоро мы останемся без людей. Тем более новых пилотов нам не дают. Все уже распределены по фронтам. Поэтому я вынужден набирать резервистов. В первую очередь тех, кто находится в авиагородке

. — Он грустно посмотрел на дверь и продолжил. — Вероника тоже пилот, как бы мне не хотелось это признавать. У тебя сейчас истребитель в ремонте, не мог бы ты с ней провести тренировочные бои?

— А? Да. Да, конечно! — я смутился оттого, что неправильно понял полковника. Его предложение было для меня неожиданным подарком, потому что Вероника мне понравилась. Но почему я? Ведь надо мной нависла нешуточная угроза: я мог в любой момент погибнуть. Только гораздо позже я понял, что предложение исходило от дракона полковника, а не от него самого.

***

Полковник вызвал штабную машину. Мы с Вероникой стояли на крыльце и молча ждали, наблюдая, как бронированный вездеход приближается в облаке пыли по занесенному песком шоссе.

У поворота к дому перед машиной возник человек в камуфляже и подал знак остановиться. Меня порадовала такая предусмотрительность и в душе окрепла надежда, что, может быть, до вечера доживу. Дракон лениво грелся в лучах утреннего солнца и не обращал внимания на мой хронический испуг. Его спокойствие постепенно передалось мне, но от близости юного женского тела моя солдафонская самоуверенность куда-то улетучилась, и я уже жалел о том, что при знакомстве вел себя так вызывающе.

Вероника изредка поглядывала на меня, и в ее взгляде читалось неприкрытое любопытство. Что-то ей, видимо, папа успел рассказать. Только что? Я поинтересовался у дракона, не научился ли он читать мысли людей, или хотя бы переговариваться с другими драконами, однако, он отмахнулся от моего вопроса и потянулся, расправив крылья. Моя напарница почувствовала касание дракона и удивленно посмотрела на меня. Я был поражен не меньше нее, так как не ожидал такой реакции на проказы дракона. Обыкновенные люди не могли ощущать моего нечеловеческого двойника, но может, у дочери дракона это свойство есть?

— Твой дракон — веселый типчик, — сказала Ника и направилась к подъехавшей машине.

— Да уж, иногда мы умираем от хохота, — пробормотал я и поспешил следом за ней. Черт возьми, фигурка у нее была что надо! Засмотревшись, я чуть было не упал, споткнувшись о бордюр дороги. Вероника поддержала меня, и я удивился: ее хватке мог позавидовать любой мужчина. Она поняла мое смущение по-своему и, тряхнув копной черных волос, просто ответила на мой безмолвный вопрос:

— Каратэ-до и спартанское воспитание. Папа хотел сына. Обычная история. Ну, едем?

Мы устроились на заднем сиденье вездехода, на переднее сиденье сел хмурый человек из охраны, и машина запылила в сторону учебного центра.

***

Низкое здание учебки

, казалось, плыло в мареве знойного полдня. Вентиляция в здании не работала и просторный зал, наполненный рядами кабин, опутанных проводами и кабелями толщиной в руку, накалился и потрескивал. Мы прошли в пристройку к главному корпусу и отыскали инструктора.

Через стеклянную стену, расчерченную прожилками арматуры, зал напоминал чрево гигантского космолета. Дракон презрительно хмыкнул, наблюдая, как некоторые из тренажеров трясет в виртуальном флаттере и крутит в штопоре. Он до сих пор не мог простить людям их любовь к всевозможным железным игрушкам, напичканным электроникой. Я осадил его замечанием, что он все-таки полный профан в технике и ничего не понимает в людском могуществе. И все их примитивные постройки в шрастре

не сравнятся с людскими изобретениями.

Дракон обиделся и уполз в дальний угол души, за гору печали в ущелье отчаянья. Он знал, что я не могу туда пробраться. Отшельник ревностно охранял эту территорию, доступную только ему, соорудив на узкой тропе, ведущей в его эрмитаж

, ловушки из ужаса и стыда. Там, в тесной пещере, наполненной тоской, он перебирал камушки воспоминаний о прошлой жизни в

шрастре

.

Сначала это раздражало, но потом я смирился и по-хорошему завидовал, ведь у меня не было убежища, скрытого от внешнего мира, куда я мог бы удалится, обидевшись на всех и на все...

***

Инструктор дистанционно включил наши аппараты, которые ожили и мягко приподнялись над полом на кольцах вращения. Напарница пытливо наблюдала, как техники проводят проверку тренажера, только с виду казавшегося безобидным устройством. На самом деле эта машина давала полную иллюзию полета, и даже близкие взрывы нереальных ракет со звоном отдавались в кабине, выбивая дух и отключая на несколько секунд сознание пилота. Я никогда не тренировался в этих жестяных банках, мое обучение всегда было традиционным, поэтому немного растерялся, не зная с какой стороны подойти к тренажеру. Мне было бы легче учить напарницу на двухместном истребителе, но накануне войны, такой роскошью нас не баловали. Все самолеты находились на боевом дежурстве или были задействованы в разведывательных полетах над территорией противника.

Черт, проклятая война. Как я не люблю воевать, хотя всю жизнь посвятил военному делу! Хорошо хоть никого не убил. И, если повезет, то никогда не возьму на себя тяжесть вины за лишение другого существа жизни.

«Жаль», — дракон вылез из добровольного заточения и принялся иронизировать, по обыкновению кстати и некстати изрекая колкости в мой адрес. Иногда мне хотелось покончить жизнь самоубийством, но останавливало лишь одно — дракон воскрес бы вместе со мной, пройдя цикл реинкарнации

. Я не понимал причин этого симбиоза, мне было все равно, какие сверхъестественные силы руководили этой свистопляской перевоплощений. Я знал лишь одно — дракон и я — одно целое. Это было неправильно, это было не по-людски, не

по-драконьи

, не по-божески и чертовски неудобно. И страдали от этого вынужденного, навязанного партнерства мы оба. Но я был волен в своих действиях, а дракон нет. Так что я задвинул его пикировки в подсознание и направился к Веронике, которая оживленно беседовала о чем-то с инструктором.

Подойдя к ним, я услышал обрывок фразы о новом использовании тренажера. Пока техник готовил две капсулы к виртуальному бою, Вероника с восторгом рассказывала мне о том, что скоро к нам поступят беспилотные самолеты, которыми можно будет управлять на расстоянии, используя тренажер как терминал. Дракон обеспокоено завозился и предупредил меня, чтобы я не поддавался на провокацию. Летать по-настоящему и смотреть смерти в лицо — это одно, а управлять самолетом в нереальном полете и знать, что не можешь погибнуть — совсем другое дело. И если мне надоело его общество, то он может с легкостью вселиться в одного из беспилотных уродцев и доставить мне удовольствие всю оставшуюся жизнь прозябать в одиночестве. Он знал, что это невозможно, и в его издевке сквозила горечь.

Я пытался успокоить его, но он все равно настороженно поглядывал на технику, которая в любых проявлениях всегда вызывала у него острые приступы луддизма

. Все механизмы, не предназначенные для полета, по мнению дракона, были бесполезны и подлежали уничтожению. Иногда я не верил, что этот мир был его адом. В последнее время я все больше склонялся к мысли, что это у меня был персональный ад. Только при жизни. Я вспомнил, как уговаривал дракона сесть в самолет перед первым полетом в аэроклубе и улыбнулся. Вероника, исподтишка разглядывая мою физиономию, на которой отражался внутренний диалог, приняла усмешку на свой счет и нахмурилась. Пришлось объяснить ей особенность моего восприятия мира, которое с детства было отягощено легким раздвоением личности. Напарница сочувственно посмотрела на меня и спросила у инструктора, когда будет готов тренажер. Оказалось, что нас давно ждут. Мы переоделись в летные комбинезоны, взяли шлемы и прошли из пристройки в душный зал, пахнущий смазкой и пропитанный запахом нагретого пластика.

Сквозь узкие оконца под самым потолком был виден кусок неба, по которому ползли перьевые облака, предвестники грозового фронта. Я заметил вслух, что в такую погоду не хотел бы летать на наших развалюхах. Ника нервно хихикнула и уточнила: на каких? На этих? И махнула рукой в сторону серых цилиндров, испещренных техническими надписями. Я тоже чувствовал себя неуютно, лишь наставник, насвистывая отрывок из марша, невозмутимо шагал впереди, попутно проводя предполетный инструктаж. Дракон демонстративно скрылся в любимой пещере, устроив напоследок маленький фейерверк, который меня совершенно не впечатлил.

***

— А где вход в этот саркофаг? — спросил я у техника, который возился с кабелем, пытаясь подключить его к моему тренажеру. Кабель постоянно с глухим стуком валился на пол.

Пожилой техник, не говоря ни слова, нажал рычаг на маленьком пульте, расположенном на стойке куба из мощных балок, внутри которых висела капсула. Цилиндр раскололся на две половины, верхняя из которых откинулась, и я увидел привычную кабину истребителя. Экранов не было, что меня очень удивило. Краем глаза я наблюдал, как Вероника по лесенке забирается в свой тренажер и на прощанье машет мне рукой. Технику все-таки удалось приладить непослушный кабель, и он ушел, ворча и подволакивая ушибленную муфтой ногу.

Я поднялся в тесную кабину, и она закрылась, отрезав меня от внешнего мира и погрузив в темноту. Зажегся мутный свет, и голос инструктора посоветовал мне надеть шлем, подключить кислородную маску и шнуры лицевого щитка, на котором будет отражаться полет. Я выполнил его приказ и очутился на взлетно-посадочной полосе аэродрома. Дракон, впечатленный происшедшей переменой, выбрался из логова и тихо, чтобы не мешать мне рулить в конец полосы, восхищался пейзажем, разворачивающимся за кабиной.

В наушниках прорезался голос Вероники:

— «Гроза один»! Как меня слышишь. Прием!

Я увидел, как второй истребитель тихо подкатывает к моему самолету и встает сзади и чуть левее. Ответив, что все в порядке, я посоветовал проверить бортовые системы и прогреть двигатель. Дракон позлорадствовал: и приготовить ночной горшок. Я заткнул его и посмотрел на полосу, ожидая команду на взлет. Низкое вечернее солнце залило бетонные плиты и чахлые кусты в полукилометре за краем ВПП. Холмы вокруг аэродрома в точности повторяли очертаниями реальный ландшафт, уже приевшийся за две недели в эскадрилье. Все было пугающе реальным.

Была дана команда на взлет, и два истребителя после короткого разбега оторвались от земли и направились в небо, к зажигающимся звездам.

***

После выполнения нескольких фигур высшего пилотажа, я убедился, что Вероника не просто классный пилот, но и грамотный напарник. В первый полет в звене удерживать самолет в нескольких метрах от моего крыла, когда мир вращается в бешеном темпе, сливаясь в разноцветные круги — это меня удивило и порадовало.

Вдалеке показались несколько ребристых полос от инверсионного следа самолетов и инструктор, играющий роль диспетчера, предупредил, что цель — крыло вражеских истребителей — на подлете. Я предупредил Веронику, о соблюдении радиомолчания и со стороны заката мы начали приближаться к противнику. По правилам игры, мы не должны были обнаружить себя до последнего, а потом, вступив в бой, уничтожить противника и вернутся на базу. Дракон, в предвкушении схватки, весь извелся. Я предупредил его, что если он будет мне мешать, то получит по шее. Затем с удивлением обнаружил, что дракон исчез и услышал изумленный голос Вероники:

— У нас появился третий. «Гроза три», как меня слышите?! Прием!

Я выругался. Рядом с нами, в виртуальном небе на околозвуковой скорости летела крылатая тень, которая на вопрос напарницы, издала восторженный рев и унеслась навстречу вражеским истребителям. Нас тряхнуло от ударной волны, когда дракон пробил звуковой барьер. Я почувствовал, что начинаю сходить с ума. Но двое не могут сойти с ума одновременно! Мы наблюдали из своих кабин за виртуальным миром, в котором дракон, он же раругг

, он же мое второе «я» сокрушал самолеты противника. Он останавливал их в воздухе, разрывал пополам, круша и сминая нереальные корпусы несуществующих врагов, изрыгая плотные длинные струи пламени, резвясь в придуманном мире, который был всего лишь частью нашего сознания, измененного компьютерной программой тренажера.

Голос Вероники вывел меня из транса. Она говорила уже давно, но я не понял ни слова, завороженный битвой дракона. Только когда она закричала от ужаса, я увидел драконов, приближающихся к нам сверкающими молниями. На мгновение я растерялся, не зная, что предпринять, но нападение драконов, нереальных и реальных в одно и тоже время, требовало от меня немедленных действий. Мой дракон тоже почувствовал опасность, и вернулся, по дороге сбив языком пламени парашют катапультировавшегося пилота. Инструктор спросил, что у нас происходит. Я не знал, как ему объяснить появление моего дракона и стаи бешеных раруггов

в нескольких километрах от нас. Судя по всему, на его экране, мы, удачно справились с заданием и возвращались на аэродром, но потом куда-то пропали.

Кружась в небе, выписывая друг около друга угрожающие фигуры, драконы и мы ждали, что кто-то из нас совершить ошибку. Увидев приближающееся облако черных точек, вырастающих в еще одну стаю крылатых тварей, я понял, что живыми мы не уйдем. Оставался нерешенным вопрос: наша смерть будет виртуальной или нет? Вероника сказала, что раз мы внутри тренажеров, то кто-нибудь догадается выключить их, до того как наши мозги будут выжжены и превратятся в одно целое с обезумевшей машиной. Я всегда был пессимистом, в отличие от дракона, который раздулся от собственной значимости и обещал спасти нас, даже ценой собственной жизни, ибо он бессмертен. Потом посетовал, что будь он в шрастре

, этим задохликам несдобровать, и он уничтожил бы их, забив крыльями, а в нашем мире, напичканном электроникой, это сделать непросто. Его словесное недержание прервала атака драконов.

Воздушный бой скоротечен и не представляет со стороны ничего интересного. Скорости самолетов, сложенные вместе на встречных курсах, не позволяют устраивать шоу из столкновения двух крылатых молний в синем небе. Захват самолета ракетой. Сближение, пуск заряженной в боеголовку смерти, сброс помех и противоракетный маневр. Молитва, обращение к Всевышнему, если что-то идет не так. Потому что техника, по закону подлости, обычно подводит в самый неподходящий момент, когда надеешься на нее, и хочешь остаться в живых. Но пока еще никто, никогда и нигде не воевал на истребителях с драконами. Пока я на лету придумывал схемы боя, мое тело, натренированное до автоматизма, совершало необходимые для спасения действия. Мой дракон, со словами извинения, влез обратно в мою шкуру, не рискуя вступать в схватку с сотней соплеменников. Пока он гадал, откуда они могли появиться, я уклонялся от языков огня, острых когтистых лап и шипов тел драконов, которые устроили в воздухе свалку вокруг нас. Мастерство Вероники в пилотаже пригодилось ей в этом бою, но я понимал, что долго она не продержится. Поэтому, вытащив ее из месива, снующих в опасной близости друг от друга тел, я принялся методично расстреливать боекомплект в попадающихся на пути размытые тени драконов, просто удирая от стаи в сторону установок ПВО противника. Реального, ох, то есть того, который нам полагался по заданию инструктора.

У меня ничего не вышло. Драконы нагнали нас и окружили со всех сторон. Я увидел несущуюся на мой самолет тушу дракона, безжалостный взгляд желтых глаз и морду, усеянную шипами. Это было последним, что я запомнил. Где-то на краю сознания приглушенно прогремел гром, и я оказался в который раз за прошедшие сутки в пыльном мешке беспамятства.

***

Люди, с драконьими лицами. Лед. Стекающие по щеке капли холодной воды. Резкий запах нашатырного спирта. Ребристая поверхность кабеля, боль в спине. Запах смерти, сказал мне дракон. Он сидел, нахохлившись, словно воробей в ожидании дождя, и грустил над неподвижным телом Вероники. Сердце застыло от предчувствия беды. Я закричал и не услышал эха в темном туннеле отчаянья...