"Уравнение с НЛО" - читать интересную книгу автора (Цебаковский Сергей Яковлевич)

ГЛУХАЯ ПОРА – ОТ «ГРАДЖА» К «СИНЕЙ КНИГЕ»

«Градж» – второй секретный проект. – Новая установка: покончить с НЛО. – Попытки «психологического объяснения». – Проект «Туинкл»: охота за «зелеными болидами». – Градж-доклад и пресса. – Дональд Кихо: «Наша планета под наблюдением инопланетян». – Портрет Д. Кихо. – ВВС за режим секретности. – Боб Консидайн против летающих тарелок. – Портрет капитана Эд. Руппельта. – ЧП в Форт-Манмете. – Упразднение «Граджа». – «Синяя книга» – третий секретный проект. – Новый поворот – лаббокские огни и летающее крыло. – Снимки Харта. – Погоня за диском над Калифорнией. – «Синяя книга» и ПВО. – Почему молчат пилоты гражданских авиалиний?

Неизвестно, кто дал имя новому проекту, но оно предельно точно отражает дух его и направленность. «Градж» означает «недовольство», «недоброжелательность», а также саму причину, эти чувства вызывающую.

Причина недовольства была ясна: неопознанные летающие объекты. И откуда исходило недовольство, тоже было ясно – из канцелярии начальника штаба ВВС. В кодовом названии проекта выплеснулось раздражение генерала Ванденберга на завиральный доклад «Оценка ситуации», и раздражение передавалось по инстанциям.

«Градж» приступил к работе 11 февраля 1949 года. Задача и статус нового проекта оставались прежними: детальное изучение летающих дисков со степенью секретности 2А. И хотя нам мало что известно о его повседневной работе, одно очевидно: среди сотрудников уже не было тех, кто поддерживал гипотезу о летающих дисках как инопланетных кораблях. Эти люди постарались уйти, или их перевели в другие отделы АТИСа.

Методика была проста: отрицать существование летающих тарелок исходя из печально известного принципа «Этого быть не может, следовательно, этого не было». Для объяснения наблюдений имелась отработанная схема. Первое место в ней занимали космические и атмосферные явления: метеоры, болиды, кометы, планеты, яркие звезды, миражи, «ложные солнца» (паргелий), шаровые молнии, северное сияние, компактные облака. Затем шел набор объектов и обстоятельств, ошибочно отождествляемых с НЛО: самолеты и вертолеты, зонды и шары, птичьи стаи, рои насекомых и мошек, «пылевые мешки», носимые ветром клочья бумаги, полиэтиленовые пленки, отсветы фар на низких облаках. И третий по счету, если не по важности, комплект включал такие расхожие объяснения, как массовый психоз, галлюцинации, оптический обман, просто обман и розыгрыш.

Вместо того чтобы посылать дознавателей на место происшествия, как это делалось раньше, «Градж» полагался на офицеров разведки авиабаз, в районе которых произошло очередное ЧП. Когда донесение поступало в АТИС, оставалось подыскать одно из вышеназванных объяснений. Это было не так трудно, стоило пренебречь одними деталями, преувеличить роль других. Два примера, как работал «Градж».

Восемнадцатого ноября 1948 года, 21.45. Самолет Т-6 заходил на посадку, когда пилот Комбс и бортинженер Джексон заметили вблизи аэродрома светящийся объект. Попытались сблизиться, объект стал уходить. Т-6 помигал огнями, ответа не получил. Дальнейшее напоминает историю лейтенанта Гормана в небе над Фарго. В продолжение десяти минут Т-6 преследовал объект, а тот искусно маневрировал, уходил от сближения. Временами развивал скорость до шестисот миль в час. После очередного захода самолет оказался над объектом. Пилот включил посадочные огни и увидел под собой темно-серое тело свальной формы. И тотчас, совершив крутой разворот, объект устремился к востоку и скрылся в ночи.

Объяснить происшествие галлюцинацией было невозможно: четыре офицера авиабазы, над которой происходил воздушный поединок, подтвердили сообщение. Метеослужба однозначно высказалась против версии «метеозонд». Доктор Хайнек исключил любое астрономическое объяснение. И все же сотрудники проекта, не приводя никаких доводов, закрыли дело с заключением: метеозонд.

Пополудни 21 мая 1949 года операторы радарной станции в штате Вашингтон обратили внимание на серебристый диск. Он висел неподвижно на высоте 17—20 тысяч футов, виден был невооруженным глазом и совсем хорошо в бинокль. Визуальное наблюдение дополнялось радарным. Экран показывал, что НЛО находится в той части неба, где его видели выбегавшие на улицу операторы. Дело происходило в запретной зоне (рядом Ханфордский атомный завод), и по звонку с ближайшей базы Мозес-Лейк в воздух подняли F-82. Не успел истребитель оторваться от взлетной полосы, как неподвижный диск, сорвавшись с места, исчез с глаз, а затем и с экранов радара.

Вскоре в запретной зоне появился другой объект и тотчас был опознан. Это был самолет рекламной компании, он разбрасывал листовки с приглашением посетить праздник-родео. И хотя в донесении подчеркивалось, что первое наблюдение со вторым не связано – да и мог ли самолет висеть в воздухе? – сотрудники проекта списали это наблюдение за счет рекламного самолета.

Иначе как грубой работой это не назовешь, но были у сотрудников проекта и более тонкие приемы, облегчавшие поставленную цель. В центре их внимания оказывалось не столько само наблюдение, сколько очевидец, о нем сообщивший. Его показания, если не имелось независимых свидетелей, всегда можно было поставить под сомнение. Упрощало расследование и то, что каждый случай наблюдения рассматривался обособленно, как единственный в своем роде, вне связи с похожими или подобными. Отыскать объяснение с точки зрения здравого смысла ничего не стоило. Ну а то, что такой подход с заранее предрешенным ответом был нарушением основной заповеди разведработы – беспристрастно, непредвзято оценивать поступающую информацию, – это не волновало сотрудников проекта.

Год назад ВВС были всерьез обеспокоены – не таят ли НЛО угрозу для страны? Страхи понемногу улеглись. В то же время стало ясно, что никакими технологическими новшествами за счет тарелок и дисков поживиться не удастся. И они для ВВС превратились в обузу, от которой следовало поскорей избавиться.

Нерадивое отношение сотрудников проекта к порученному делу («Детальное изучение летающих дисков») невозможно было объяснить лишь желанием угодить высокому начальству. Не в пример персоналу «Сайн», были они единодушны во мнении, что летающие тарелки – бред и наваждение, следствие нервозности людей, утомленных отшумевшей горячей войной и начавшейся холодной. Многие искренне верили, что, стоит изгнать тарелки с печатных страниц, как они сами исчезнут. И так считали не только офицеры ВВС, но и многие ученые. Нобелевский лауреат, доктор-химик Ирвинг Лангмьюир свое отношение к летающим тарелкам выразил крылатой фразой: «Забудьте о них!»

Поначалу казалось, мудрый совет приносит плоды. Летающие диски совсем не ушли, но 1949 год выдался спокойным, если не числом наблюдений, то отсутствием шумных сенсаций. К концу года набралось 186 донесений. Закрывались они под любым удобным предлогом, а потому в графе «неизвестных» осталось только 22. После еще одного форсированного анализа число «неизвестных» сократится ровно наполовину (сравним эти цифры с показателями 1948 года: 156 наблюдений, из них только 7 «неизвестных»). Сегодня, когда пробегаешь глазами список из одиннадцати «неизвестных» за 1949 год, ни одна строчка с указанием даты и места наблюдения не вызовет воспоминаний. «Классика» отсутствует, – то ли год выдался неурожайный, то ли многие донесения исчезли из архивов. В журнале поступлений тот или иной случай наблюдения отмечен, а материалов на него нет.

Наступило затишье. Сюжетами о летающих тарелках интересовались по преимуществу провинциальные газеты. И сотрудники «Граджа», освободив себя от разбора текущих донесений, занялись теми, что остались нерешенными после проекта «Сайн».

«Неопознанные летающие объекты – Проект „Градж“. Технический доклад № 102-АС 49/15-100» – так официально именуется документ, который обычно зовется Градж-докладом. Он был готов уже в августе 1949 года. Вместе с приложениями в нем более шестисот страниц. Гриф «Секретно» сняли с него три года спустя. Перед нами антология аналитических разборов и общих рассуждений на тему об НЛО. Их авторы – астрономы, психологи, метеорологи, геофизики, специалисты по радарам.

Посмотреть со стороны – полная объективность. Сотрудники проекта, для себя решившие многие загадки, вынесли на суд экспертов 244 случая наблюдений, а затем на основании их выводов написали преамбулу, добавили свои заключения и рекомендации. И доклад готов.

На самом деле все обстояло иначе: каждой группе экспертов предлагалось распотрошить и прикончить как можно больше донесений. Особые надежды возлагались на астрофизика Аллена Хайнека, тот давно работал над оставшимся еще от проекта «Сайн» сводом из 237 наблюдений. По прошествии многих лет доктор Хайнек сделает признание:

«Вполне допускаю, что мои предварительные выкладки способствовали превращению проекта „Сайн“ в сугубо отрицательный проект „Градж“, исходивший из предпосылки, что НЛО, как таковых, попросту быть не м о ж е т. Я изо всех сил старался найти астрономические объяснения для максимального числа наблюдений, а там, где это не удавалось, пытался подыскать как можно больше естественных толкований. И тут подчас заходил слишком далеко. Но это понятно, в ту пору я считал НЛО несусветной чушью. Мне нравилась роль ниспровергателя, хотя признаюсь, среди 237 случаев, которыми я занимался, попадались сущие головоломки».

Хайнек трудился без малого год. Астрономическое объяснение нашлось для 32 процентов от общего числа. Это 15 наблюдений. 42 из них с пометой «Высокая степень вероятности». Иначе говоря, тут Хайнек был уверен в своем объяснении. Остальные ответы оценивал с «достаточной» или «низкой» степенью вероятности, что свидетельствует о научной добросовестности аналитика. Но и среди наблюдений, отмеченных «высокой степенью вероятности», немало таких, которые Хайнек, по его собственному признанию, оценил неверно. Вспомним хотя бы его заключение о «быстродвижущемся атмосферном вихре» в каньоне Снейк-Ривер, о Томасе Мантелле, преследующем Венеру.

Для 35 наблюдений Хайнек подсказал земные и природные разгадки – шары, зонды, самолеты, птицы, северное сияние и пр.

Для одной трети случаев не нашлось никаких объяснений.

Надежды на специалистов других служб и ведомств не оправдались. Их доклады были пространны, интересны, содержали подсказки, за счет которых можно было бы списать немало донесений. Но как только кончалась теория и начиналась конкретика, эксперты пасовали, робели или выносили неубедительные заключения.

Из Аэромедицинской лаборатории поступил доклад, заказанный еще проектом «Сайн». Одной из возможных причин недоразумений с НЛО назывались «летучие мошки», крохотные твердые частицы, плавающие во влажной среде глаза и отбрасывающие тени на сетчатку:

«Мы нередко их обнаруживаем, бросив взгляд на ясное небо или при чтении. Частицы движутся вместе с глазом. Попадают в глаз также соринки, пылинки, плавающие во влажной среде».

Объяснить какой-либо конкретный случай наблюдения с помощью соринок автор доклада все же не решился, но подразумевалось, что это возможно. Трактовка известного инцидента над городом Фарго поможет нам понять суть психологического метода, которым пользовался аналитик Аэромедицинской лаборатории.

Поскольку лейтенант Горман в погоне за объектом совершал крутые повороты и даже терял сознание, вряд ли мог он здраво судить о том, что в это время делал светящийся объект, рассуждает автор доклада. Действительно, Горман признал: однажды после крутого виража на него нашло короткое затмение. Продолжалось оно несколько секунд, но если бы даже минуту, остальные двадцать шесть минут он глаз не отрывал от преследуемого объекта. Но эксперт опять не доволен:

«Если пилот неотступно смотрел на объект… ему было чрезвычайно трудно проследить за собственными действиями, а впоследствии их описать. Ситуация близка к потере ориентации. Иными словами, невозможно со всей определенностью сказать, были на самом деле описанные маневры или их не было».

Заключение настолько неожиданное, что начинаешь сомневаться, верно ли мы поняли эксперта-психолога. Но именно это хотел он сказать: если пилот неотступно следил за объектом, он неспособен был отдавать отчет в собственных поступках. И наоборот, если внимательно следил за своими действиями и маневрами самолета, то неспособен был достоверно описать, что в это время проделывал светящийся объект. Объект же, по мысли автора доклада, не совершал ничего такого, чего не мог бы совершить обычный метеозонд. Бот вам и метод психологического объяснения!

Возможно, лейтенант Горман в самом деле гонялся за освещенным метеошаром, хотя ни одному шару ни прежде, ни потом не удавалось обогнать истребитель-перехватчик. Но способ доказательства специалист из Аэромедицинской лаборатории выбрал странный. Можно подумать, на войне не было тысяч и тысяч воздушных сражений, в которых пилоты следили как за своими маневрами, так и за действиями вражеского самолета, а позже с исчерпывающей полнотой описывали действия обеих сторон.

Еще несколько таких разборов и – вывод:

«Автор считает, что в сообщениях о неопознанных летающих объектах содержится достаточно психологических моментов, способных дать приемлемое объяснение донесениям, иным путем необъяснимым. Такого рода ошибки в опознании действительных причин и стимулов, послуживших основанием для сообщений, являются результатом неверной оценки скорости, дальности и размеров объекта».

Кстати, за счет шаров и метеозондов усилиями Кембриджской лаборатории электроники, располагавшей данными об их запуске, удалось списать еще двенадцать процентов наблюдений. Тридцать три процента дел закрыли с помощью самолетов, преднамеренных мистификаций и оптических иллюзий. Но для двадцати трех процентов не нашлось никаких объяснений, и они оказались в графе «неизвестные».

Эти двадцать три процента для проекта были бельмом на глазу. С «Рэнд корпорейшн» был заключен контракт на рассмотрение этих случаев. Результатов ждали с нетерпением, но и хваленые специалисты «мозгового центра» ВВС, изрядно поломав головы, смогли присовокупить к докладу лишь еще один решительный, но отвлеченный вывод:

«В предложенных на рассмотрение сообщениях не содержится ничего, что всерьез противоречило бы привычно-рациональному объяснению различных феноменов, как зондов, самолетов, планет, метеоров, обрывков бумаги, оптических иллюзий, злонамеренного розыгрыша, психопатологических заявлений и тому подобного».

Растерянность, недоумение сквозят в заключительном разделе Градж-доклада, озаглавленном «Обзор оценок оставшихся донесений». «Оставшиеся донесения» – эвфемизм, заменивший непристойное для «Граджа» понятие «истинные НЛО». И все же общий тон выводов и рекомендаций довольно бодрый:

«Нет никаких доказательств того, что объекты, о которых идет речь, являются продуктом передовых научных разработок иностранной державы, и, следовательно, они не представляют угрозы для безопасности страны. Исходя из этого, рекомендуем сократить объем проводимых исследований НЛО. Главному техническому управлению ВВС продолжить изучение лишь тех донесений, которые содержат реалистически зримые технические детали.

Примечание. Совершенно очевидно, что дальнейшее изучение в этом направлении только подтвердит вышеизложенные выводы…

Все свидетельства и анализы указывают на то, что донесения о неопознанных летающих объектах являются результатом:

1. Ошибочного опознания различных предметов;

2. Легкой формы массовой истерии и военной нервозности;

3. Действий лиц, распространяющих подобные измышления с целью обмана или саморекламы;

4. Действий лиц с психопатическими наклонностями».

Не странно ли, если все сообщения об НЛО не что иное, как следствие истерии, мистификаций, психопатологии и ошибочного опознания, откуда же взяться «реалистически зримым техническим деталям»? А говорилось это, пожалуй, для перестраховки или с оглядкой на нерешенные двадцать три процента. Но в целом сотрудники «Граджа» считали, что с первой частью заданной программы по развенчанию НЛО они справились.

Другая часть плана заключалась в том, чтобы через прессу нанести удар по летающим тарелкам. К исполнению этого приступили вскоре после учреждения проекта. Впервые Пентагон пошел на сотрудничество с печатью в вопросе о летающих тарелках. Выбор остановили на широко читаемом еженедельнике «Сатердей ивнинг пост». Журнал поручил подготовку материала Сиднею Шаллету. Командование приставило к нему офицера, тот помогал журналисту налаживать контакты, получать доступ к закрытым материалам и вообще всячески опекал его.

Очерк Шаллета «Летающие тарелки: чему тут можно верить?» появился в последнем апрельском с продолжением в первом майском номерах журнала за 1949 год и отражал взгляды ВВС на неопознанные летающие объекты. Сам Шаллет, опрошенные им военные, ученые в объяснение феномена предлагали устоявшийся набор: планеты и звезды, психоз, оптические иллюзии, разгоряченное чтением фантастики людское воображение.

Подготовленный с таким тщанием материал не принес ожидаемых плодов, и командование ВВС терялось в догадках – почему? Оттого ли, что автор мимоходом помянул о ничтожной доле нераскрытых наблюдений или, напротив, оттого, что слишком рьяно доказывал, что летающие тарелки не более чем миф и недоразумение.

Как бы то ни было, после публикации очерка число донесений об НЛО стало возрастать. ВВС поспешили обнародовать заявление, в котором вновь говорилось о массовом психозе и ошибках в опознании обыденных предметов и явлений. Но тут журналисты заподозрили ВВС в неискренности, кое-кто даже настроился провести собственное расследование.

Все же год прошел спокойно. В августе сдали Градж-доклад, в Пентагоне его приняли с удовлетворением. Сотрудники проекта тешили себя мыслью, что вынесли летающим тарелкам не подлежащий пересмотру приговор. Поступавшими донесениями перестали заниматься, их регистрировали в журнале и складывали в стопку.

В АТИСе и в Пентагоне раздавались голоса, что самим фактом своего существования проект наводит на мысль, что по небу летают диски и тарелки, отсюда и поток донесений. Посему проект следует упразднить, и донесения сами собой прекратятся.

Скопившиеся за два с половиной года груды папок и кипы бумаг извлекались из шкафов и ящиков. Все сваливали в кучу, наспех перевязывали и отправляли на склад. Вряд ли кто думал, что эти вздорные бумаги когда-нибудь пригодятся. Но через два года капитан Эдвард Руппельт вернет со склада пыльные связки, рассортирует и водворит на прежнее место. При этом недосчитается многих документов, которые, возможно, оказались на помойке или были разобраны как сувениры.

27 декабря 1949 года командование ВВС известило прессу о выводах и рекомендациях Градж-доклада. Тогда же было объявлено о роспуске проекта.

Летом 1949 года возник еще один секретный проект для изучения летающих объектов – «Туинкл» («Мерцание»). Формально он считался частью «Граджа», на деле же был вполне самостоятельным, хотя бы потому, что летающие объекты, при всей их необычности, тут были совсем необычны.

О них было известно с конца 1947 года, но массовые наблюдения начались с ноября следующего года в штате Нью-Мексико. Ничего страшного в них не было – по ночному небу проносились ярко-зеленые огни, и потому их окрестили зелеными болидами. Сначала думали, кто-то забавляется сигнальными ракетами, когда же зеленых огней стало много, выдвинули метеоритную версию.

Появлялись они часто, очевидцев хватало, район же действия зеленых болидов – с лабораториями Комиссии по атомной энергии, испытательными полигонами, ракетодромами и авиабазами – был слишком важен для безопасности страны, чтобы от них отмахнуться.

Пятого декабря 1948 года военный транспортный самолет С-47 находился в десяти милях от Альбукерке, когда пилот и бортинженер увидели к востоку от блиставшего огнями города ярко-зеленый огненный шар. Летел наперерез. Траектория казалась плоской, затем изогнулась вверх и снова выровнялась. Случилось это в 21.27, а двадцатью двумя минутами ранее вблизи Лас-Вегаса пилот с инженером заметили такой же зеленый объект, только меньших размеров, а потому приняли его за падучую звезду.

О случившемся пилот уведомил диспетчера авиабазы Кэртланд под Альбукерке.

Через несколько минут на ту же базу поступило сообщение от командира пассажирского авиалайнера DC-3: в 21.35 восточнее Лас-Вегаса экипаж заметил шедший встречным курсом оранжево-красный объект, который вблизи превратился в зеленый, размерами был с полную луну, может, и больше. Во избежание столкновения пилоту пришлось взять вверх. Разминувшись с самолетом, объект стал терять высоту, блекнуть и быстро исчез.

Наблюдения участились. Не в пример обычным НЛО увидеть зеленые болиды не составляло труда. Правда, только в Нью-Мексико и только ночью. И еще одна особенность: нередко они взрывались в воздухе – беззвучно, бесшумно! – и зеленое свечение становилось видным за десятки и сотни миль.

С земли и воздуха зеленые болиды наблюдали офицеры авиабазы Кэртланд, военнослужащие ПВО, агенты ФБР. Поистине массовым явлением их отмечены декабрь 1949-го и январь следующего года.

Крупнейший в США специалист по метеоритам Линкольн Ла Пас преподавал как раз в университете штата Нью-Мексико. У него была своя система их обнаружения. Опросив очевидцев, наблюдавших из разных точек падение метеорита, он безошибочно вычислял место его приземления. Но к зеленым болидам Ла Пас с самого начала отнесся скептически: цвет нехарактерен, траектория слишком отлога и размеры велики. А главное, метеорит падает с шумом, от ударной волны в окрестных домах, бывает, стекла летят. В то время как зеленые болиды взрывались в воздухе и в тишине. С группой помощников Л а Пас все же попытался отыскать кратеры, но безуспешно, как и предполагал.

Четырнадцатого октября 1949 года в Лос-Аламосе, отгороженном от мира горами и пустынями закрытом городке с исследовательскими центрами и лабораториями, состоялась научная конференция по зеленым болидам. Помимо Ла Паса в ней приняли участие многие известные ученые, среди них доктор Джозеф Каплан, специалист по высоким слоям атмосферы, доктор Эдвард Теллер, которого вскоре нарекут «отцом водородной бомбы». Прибыли туда и сотрудники авиационно-технической разведки с авиабазы Райт-Паттерсон.

Большинство участников сами наблюдали необычные зеленые объекты, но после двухдневных дебатов прийти к единому мнению относительно их природы не удалось. Каплан и Теллер считали зеленые болиды разновидностью метеоров. Ла Пас не признавал в них ни метеоров, ни метеоритов. Сошлись на определении: неизвестное явление природы, и, как таковое, оно попадало в ведение Отдела геофизических исследований ВВС, точнее Кембриджской научной лаборатории. Ей и предложили заняться феноменом.

Однако ничего не делалось до февраля 1950 года, когда зеленые болиды зачастили в район авиабазы Хоулломан близ главного испытательного ракетного полигона Уайт-Сэндс. С 21 февраля на авиабазе с сумерек до рассвета дежурили двое наблюдателей с теодолитами, телескопами, кинокамерами. Зеленые болиды появлялись, но заснять их не удалось.

Вторая конференция прошла 5 марта 1950 года в штаб-квартире АТИСа на авиабазе Райт-Паттерсон. Впервые в истории уфологии была разработана программа инструментальных наблюдений за НЛО. Помимо научно-исследовательских центров ВВС, к ним привлекали частную фирму «Ланд-Эйр», ей предстояло провести триангуляцию искомых объектов. С этой целью в местах наиболее частого их появления развертывались три наблюдательных поста, оснащенных кинетеодолитами (Теодолит с кинокамерой, которая одновременно снимает не только объект, но еще три диска, отмечающих время съемки каждого кадра, угол азимута и угол склонения движущегося объекта). Достаточно было заснять зеленый болид хотя бы с двух точек, чтобы вычислить скорость, высоту полета, определить размеры объекта. А съемка камерой с дифракционной решеткой дала бы возможность провести спектральный анализ зеленых болидов.

Инструментальные посты развернули 1 апреля 1950 года в районе города Бона, где в ту пору чаще всего появлялись зеленые болиды. Но вскоре они утратили интерес к этой местности и опять облюбовали район авиабазы Хоулломан и полигона Уайт-Сэндс.

Проект «Туинкл» преследовали нескончаемые неудачи, о чем свидетельствует выписка из отчета:

«Съемки проводились 27 апреля и 24 мая, но засечь объект одновременно двумя камерами не удалось, и необходимая информация не была получена. 30 августа 1950 года, при запуске ракеты фирмой „Белл эйркрафт“, указанный феномен наблюдался несколькими лицами с авиабазы Хоулломан; однако ни персонал фирмы „Ланд-Эйр“, ни сотрудники проекта оповещены не были, и опять момент был упущен. 31 августа 1950 года феномен вновь наблюдался вскоре после запуска ракеты Фау-2 (Американцы работали над усовершенствованием захваченной у немцев ракеты. – Авт.) Много пленки было потрачено, но должной триангуляции не получилось, и снова отсутствие нужных данных. 11 сентября на авиабазе Хоулломан было согласовано, что майор Гоувер, командир 93-й эскадрильи истребителей, по тревоге начнет преследование воздушных объектов. Это дало бы возможность получше их рассмотреть, сфотографировать с близкого расстояния. Приказ стрелять по объектам майору Гоуверу не отдавался…»

Нет смысла продолжать хронику неудач проекта «Туинкл». Посты с дифракционными камерами, магнитомерами и прочими проборами были свернуты, их персонал отозван – шла война в Корее. 15 сентября истекал срок контракта с фирмой «Ланд-Эйр». Его продлили еще на полгода. Пилотам, совершавшим облеты прилегающих к полигону Уайт-Сэндс районов, было велено следить за зелеными болидами. Но странные световые явления в штате Нью-Мексико сошли на нет, и ВВС утратили к ним интерес.

Первый инструментальный проект (стоимостью в пятьдесят тысяч долларов) был закрыт с утешительной версией: Земля проходит участок космоса с повышенной метеоритной активностью. Возможно, 1948 год, год активного Солнца, сыграл тут свою роль. К таким выводам пришел доктор Фред Уиппл из Гарварда, а ВВС эти выводы приняли. Но в отчетном докладе проекта есть мнение доктора Ла Паса: «Можно предположить, что зеленые болиды имеют какое-то отношение к военной технике, в противном случае они должны стать предметом серьезной озабоченности».

Седьмого июля 1951 года Линкольн Ла Пас, находясь далеко от дома, еще раз смог убедиться в своей правоте. В тот день над Детройтом на глазах у тысяч прохожих по небу пронесся зеленый болид. Вначале траектория его полета была достаточно крута, затем она выровнялась. А метеоры и метеориты траектории полета не меняют, это знают школьники.

И одно из позднейших явлений зеленых болидов – по воспоминаниям капитана Эдварда Руппельта, руководителя проекта «Синяя книга»:

«18 сентября 1954 года мой телефон зазвонил ровно в полночь. Это был Джим Пален из „Пресс-телеграм“, Лонг-Бич; „Тысячи людей наблюдали огромный огненный шар, осветивший вечернее небо Нью-Мексико…“ Слепяще-зеленый болид размерами с полную луну бесшумно пролетел над штатом Колорадо и северной частью Нью-Мексико… В восемь сорок вечера он прошел над переполненным футбольным стадионом в Санта-Фе, Нью-Мексико, а в Денвере, по рассказам очевидцев, „ночь превратилась в день“. Экипаж пассажирского самолета компании „Трансуолд эйрлайнс“, следовавший из Амарилло, Техас, в Альбукерке, тоже наблюдал его. Телефоны полицейских участков и редакций от звонков раскалились…»

Сегодня редко вспоминают о зеленых болидах, хотя знают о них не больше, чем тогда.

Выводы Градж-доклада прессой были приняты спокойно, даже больше – едва были ею замечены. Хотя доклад и венчал гриф «Секретно», несколько экземпляров поступило в пресс-центр Пентагона, и аккредитованные журналисты при желании могли пробежать глазами пухлую машинописную копию. Больше всего командование боялось толков о нерешенных случаях наблюдения.

«Двадцать три процента неизвестных. Это же могло стать новостью чрезвычайной! Но пресса лишь мимоходом их помянула. Почему? Как полагал Руппельт, журналисты, пролиставшие доклад, сочли его двусмысленным, намеренно вводящим в заблуждение», – вспоминал Аллен Хайнек, один из авторов доклада.

Как бы то ни было, на исходе 1949 года командование ВВС считало, что ему удалось избавиться от летающих тарелок, если не навсегда, то надолго. Ситуация была под контролем. Донесения о новых случаях наблюдения в основном поступали по военным каналам, а те, что просачивались в печать, оседали на страницах провинциальных изданий, не доставляя особых хлопот.

Однако для себя вопрос об НЛО командование отнюдь не считало закрытым. Едва упразднили проект «Градж» и персонал его перевели в другие отделы, последовало указание начальника разведки ВВС: роспуск проекта считать преждевременным, работу по сбору и анализу донесений об НЛО продолжить. И тут все окончательно запуталось: не было больше «Граджа», в то же время он вроде бы был.

Спокойная жизнь продолжалась недолго. В январском номере журнала «Тру» за 1950 год появилась статья с вызывающим заголовком «Летающие тарелки существуют». Ее автор утверждал, что:

– Земля давно находится под наблюдением разумных существ с другой планеты;

– в последние два года их присутствие в околоземном пространстве заметно возросло;

– для наблюдений за нами пришельцы используют летательные аппараты трех типов: малых размеров беспилотные диски с телевизионными или импульсными передатчиками, а также крупные дискообразные, дирижаблеподобные и бескрылые объекты;

– методы наблюдения, ими применяемые, по существу, мало чем отличаются от перспективных американских разработок для изучения космоса, программ, которые мы освоим лет через пятьдесят. А потому есть основание полагать, что инопланетная цивилизация опередила нас в своем развитии, по крайней мере, на два столетия, если не больше;

– власти обо всем знают, но боятся сказать людям правду, опасаясь паники.

Свою точку зрения автор доказывал на примере «классики» и других замалчиваемых случаев наблюдения.

К журнальным флагманам нью-йоркский «Тру» («Правдивый») не принадлежал, но у него была специализация – разного рода сенсации, разоблачения, не оставляющие публику равнодушной. А занимательность подачи материала да и само название обеспечивали журналу широкий читательский круг. Но больше всего ВВС беспокоило имя автора статьи.

Дональд Э. Кихо, в прошлом летчик, выпускник привилегированной Военно-морской академии в Аннаполисе, рано вышел в отставку в звании майора ВМС. В двадцатых годах занялся журналистикой, писал об авиации и военной политике США. Его первая книга «Летая с Линдбергом» (1928) – рассказ о том, как Америка чествовала своего героя Чарлза Линдберга, первым перелетевшего через Атлантический океан. Не осталась незамеченной и вторая книга Кихо «День М», вышедшая незадолго до второй мировой войны и обсуждавшая вопросы перевода промышленного потенциала страны на военные рельсы. Не без успеха пробовал свои силы Кихо и в научной фантастике.

И вот теперь пятидесятитрехлетний Дональд Кихо, энергичный и напористый, владеющий пером, бесспорный авторитет в делах авиации, человек с давними связями в военных кругах, пошел в поход на ВВС. В первой статье об НЛО, позже выросшей в книгу того же названия, Кихо был довольно сдержан в критике ВВС, даже подыскивал возможные оправдания для секретности. Но вскоре, отбросив недомолвки, Дон Кихо с открытым забралом почти два десятилетия будет сражаться с мельницами Пентагона, сначала в одиночку, затем с тысячами единомышленников из НИКАПа, самой влиятельной и воинственной общественной организации, созданной для изучения неопознанных летающих объектов[9].

В начале 1949 года журнал «Тру», уловив интерес читателей к летающим тарелкам, предпринял самостоятельное расследование. Убедившись в своей некомпетентности, редакция обратилась за помощью к Дональду Кихо. Тот в продолжение восьми месяцев вел настоящее дознание – беседовал с пилотами и авиадиспетчерами, наблюдавшими НЛО, общался с авиаконструкторами и ракетчиками.

Пригодились и давние связи. Бывшие сокурсники Кихо по академии, адмиралы Делмер Фарни и Кэлвин Боулстер, занимали руководящие посты в военных исследовательских центрах. В беседах с ними – понятно, при многих недоговорках и умолчаниях по соображениям секретности – Кихо уяснил две важные вещи. Во-первых, феномен невозможно списать за счет секретного американского оружия, и, во-вторых, к советскому секретному оружию эти аппараты не имеют никакого отношения. Так Дональд Кихо, как и многие исследователи до него, оказался перед инопланетной версией. В самом деле, нельзя же было всерьез принимать домыслы о том, что летающие тарелки с потаенных баз запускают недобитые нацисты или кучка законспирированных технократов, возмечтавших о мировом господстве. Дональд Кихо был реалист и прагматик. После разговора с Фарни ему запомнились слова адмирала: «Одно из двух: или летающие тарелки не существуют, хотя от многочисленных донесений отмахнуться трудно, или они внеземного происхождения».

Кихо пробовал стучаться в двери Пентагона. На первых порах не многое удаюсь выведать. В пресс-центре его познакомили с выдержками из доклада проекта «Сайн». Действующий «Градж», сводя счеты с НЛО, для всех неизвестных летающих объектов подыскивал земные объяснения и напоминал собой черную дыру, лишь поглощая информацию и ничего не выпуская от себя.

Молчание Пентагона Кихо истолковал по-своему: там все знают, но боятся сказать, опасаясь паники. И Кихо счел гражданским долгом предостеречь Америку: скрывая горькую истину о космических пришельцах сегодня, мы завтра можем оказаться перед лицом катастрофы. Такую точку зрения Кихо исповедовал многие годы. Временами Дональду Кихо мерещился заговор военных и властей против страны и народа – но во имя чего?

Сколь бы спорны ни были его исходные позиции, факты многочисленных наблюдений НЛО опровергнуть было трудно, а выводы после знакомства с ними напрашивались сами собой. Выступления Кихо в печати, по телевидению встречали поддержку и понимание американцев. И это вызывало растерянность в высших эшелонах ВВС. Годы спустя рассекретят часть архивов об НЛО и станет ясно, что Пентагону просто нечего было сказать, высшие чины пребывали в таком же замешательстве, и они не имели понятия о том, что собой представляют эти неведомо как и откуда являвшиеся диски, шары и цилиндры. Если командование ВВС что-то скрывало, то лишь свое недоумение, замешательство.

Звеньями и поодиночке НЛО вторгались в воздушное пространство Америки, носились по небу, совершали головокружительные виражи, просто висели в воздухе, в мгновение ока скрывались из глаз, то ли развив чудовищные скорости, то ли превращаясь в невидимок. Любой рукотворный аппарат даже при робкой попытке повторить их маневры был бы заведомо обречен. Тем более люди, им управляющие.

Кто, как, откуда? И зачем? Если пришельцы из иных миров, почему, прилетев из бездны, они медлят войти с нами в контакт? С добром ли к нам пожаловали? Потешиться наедине с собой крамольными мыслями, высказать смелую догадку в узком кругу – это одно. Совсем другое – открыто признать и отстаивать идущую вразрез с наукой и здравым смыслом гипотезу. Такой шаг был одинаково опасен для ученого, офицера, чиновника, журналиста. В том числе и Дональда Кихо. Более двух десятилетий он потратил на то, чтобы завоевать имя надежного, компетентного, хорошо информированного журналиста. Утверждать реальность НЛО, более того – объявить их инопланетными зондами и кораблями – значило поставить на карту свою репутацию, все прежние заслуги.

Несколько часов спустя после того, как номер журнала появился в киосках, статья Кихо стала предметом оживленных обсуждений. О ней сообщили агентства новостей, заговорили радио– и телекомментаторы, а затем крупные и мелкие газеты. Штаб-квартиру ВВС засыпали телеграммами и письмами с требованиями обнародовать факты о летающих тарелках. Такой оборот дел для ВВС явился неожиданностью. Все, что пресс-служба Пентагона в тот момент могла предложить в объяснение непонятных явлений, были выжимки из Градж-доклада, отрицавшего существование НЛО.

В историю американской журналистики январский «Тру» вошел как один из наиболее читавшихся номеров журнала. Как некогда за рассказом Кеннета Арнольда хлынул поток откровений об НЛО, так и статья Кихо вызвала лавину материалов о летающих тарелках. В мартовском номере «Тру» появилась статья Роберта Маклохлина «Как ученые следили за летающими тарелками». «Нью-Йорк таймс», журналы «ЮС ньюз энд уорлд рипорт», «Лайф» и другие влиятельные органы печати откликнулись на волновавший многих вопрос. Стали появляться и книги об НЛО.

В октябре 1950 года подоспела книга Кихо – расширенный вариант статьи с тем же названием «Летающие тарелки существуют». В книге приводились новые факты, резче стала критика ВВС. Самым неприятным было обвинение в утаивании правды об НЛО. Все проекты по изучению НЛО имели высокую степень секретности, и военное ведомство в оправдании не нуждалось.

Но после того, как эксперты пришли к выводу, что НЛО не являются ни земным оружием, ни космическими кораблями, а ту часть наблюдений, которая пока не находит объяснения, следует отнести к разряду природных явлений, подлежащих изучению не столько военными, сколько учеными, – необходимость в секретности вроде бы отпадала. Все же ВВС продолжали заниматься НЛО, и секретность сохранялась.

Объяснялось это так: сами по себе НЛО секрета не представляют, информация о них открыта, за исключением тех случаев, когда она связана с данными разведывательного характера – местонахождений радиолокационных станций, типов радарных установок, характеристик самолетов, аппаратуры, задействованной для обнаружения, и пр. А так как все донесения об НЛО поступали по разведканалам и всегда были связаны с военной техникой, аппаратурой и полигонами, то любое донесение оказывалось закрытым, если не считать случаев, когда в «неизвестном» опознавали метеозонд, самолет, метеор, о чем ВВС извещали с ликованием.

Вступать в полемику с отставным майором командование воздержалось. Но при содействии ВВС журналист Боб Консидайн подготовил для журнала «Космополитен» разносную статью (январь 1951 года), в которой поднятую вокруг НЛО шумиху назвал идиотизмом, а тех, кому они мерещатся, сумасшедшими или мошенниками, вынуждающими налогоплательщиков оплачивать расходы на исследование того, чего не существует. Посильную лепту в развенчание летающих тарелок вносил дышавший на ладан проект «Градж», время от времени выпускавший пресс-бюллетени.

В 1950 году в АТИС поступило 210 донесений о наблюдениях НЛО.

Историю первых трех лет единоборства ВВС с летающими тарелками приходится собирать по лоскуткам, отрывочным высказываниям лиц, подчас имевших к делу лишь косвенное отношение. Даже опубликованные документы тех лет не в силах оживить ранний период уфологии. Все, происходившее в АТИСе и Пентагоне, остается для нас не менее загадочным, чем сами летающие тарелки. Общая картина вроде бы ясна, но она как бы не в фокусе.

К началу 1951 года положение меняется, изображение обретает четкость. Этим мы обязаны капитану Эдварду Руппельту.

В годы второй мировой войны Эдвард Руппельт, бомбардир и оператор радара, налетал две тысячи часов на тихоокеанском театре военных действий, был награжден орденами и медалями. После победы вернулся в колледж завершить прерванное образование. В июне 1950 года в Корее началась война. Капитана Руппельта вновь призвали на военную службу. Благодаря диплому инженера-аэронавигатора он оказался в Центре авиационно-технической разведки, иначе говоря – в АТИСе, на авиабазе Райт-Паттерсон.

Руппельту поручили обобщать и обрабатывать поступавшие разведданные о советском истребителе МИГ-15. впервые появившемся в небе над Кореей.

О летающих тарелках Руппельт и прежде слышал немало, однако сведения о них черпал из газет и случайных разговоров. В первый же день службы он оказался в центре споров о летающих тарелках. В одном кабинете с ним сидел офицер, возглавлявший известный всей Америке проект «Градж». На Руппельта это произвело впечатление. В ту пору у проекта не было ни своего помещения, ни штата, сотрудники «Граджа» выполняли и другие задания, не имевшие ничего общего с НЛО. Однако на стол руководителя проекта ежедневно ложились поступавшие со всех концов страны донесения. Ни о какой секретности, разумеется, не было и речи. Всякий офицер, сидевший в комнате или заходивший в нее, мог ознакомиться с материалами. Нередко они читались вслух, после чего начинались обсуждения. Но чаще все кончалось шутками и смехом.

Это удивило Руппельта. Хоть он не верил, что летающие тарелки – корабли из других миров, не мог он поверить и в то, что все пилоты и авиадиспетчеры, операторы радаров и офицеры-разведчики, сообщавшие о наблюдениях, страдают от галлюцинаций или принимают за НЛО земную утварь. Руппельт по опыту знал, что в полетах случается видеть немало странного, но летчик в считанные секунды сумеет опознать неизвестное, отождествить его с уже знакомыми явлениями, предметами.

На второй день в АТИСе Руппельт слушал, как сослуживцы потешались над донесением, которое его самого заставило призадуматься.

Случай произошел на аэродроме города Су-Сити. Пассажирский самолет DC-3 едва успел оторваться от взлетной полосы, как над ним повис громадных размеров объект, похожий на фюзеляж бомбардировщика В-29. Показания пилотов подтверждал независимый очевидец, полковник разведки, оказавшийся пассажиром авиалайнера.

Расследование «Граджа» было коротким. В Центр управления полетами был послан запрос: какие самолеты находились в данном районе в момент наблюдения? Пришел ответ: где-то в районе Су-Сити в то время должен был находиться в воздухе В-36. Этого оказалось достаточно, чтобы закрыть дело с заключением: «Самолет». «Скорей бы всех чокнутых пилотов упрятать в дурдом, остальные, надо думать, сами разобьются, и не будет больше донесений о летающих тарелках!» – подытожил этот случай руководитель проекта «Градж».

Руппельт был потрясен. Он считал, что «Градж» – солидная организация, ведущая серьезное расследование. На деле все оказалось блефом. Не требовалось ни особой проницательности, ни специальных знаний, чтобы понять: находившийся в районе Су-Сити В-36 никак не мог быть тем объектом, что барражировал взлетавший авиалайнер. Не только потому, что всякий летчик без труда отличит В-29 от В-36. Ведь в донесении речь шла о бескрылом объекте, похожем на ракету или фюзеляж. Но если бы такой случай все же произошел и В-29 или В-36 спикировал на пассажирский самолет при взлете, командование ВВС должно было всех поднять на ноги, отыскать безумца и упрятать его в сумасшедший дом. Ничего подобного, однако, не произошло.

Не сразу разобрался Руппельт в причине «шизофренического подхода» сослуживцев к летающим тарелкам. Позже он выяснит: не все, кто потешался над очевидцами наблюдений, держались той же точки зрения в беседах с глазу на глаз. Аллен Хайнек это явление назовет «комитетским комплексом»: прилюдно говорить одно, общепринятое, в узком кругу – совсем другое. Офицер, работавший еще в проекте «Сайн», объяснил это так: «Раз начальство против летающих тарелок, ничего не остается, как следовать его примеру, если не желаешь оказаться в немилости».

Руппельт не был кадровым офицером, на повышение не рассчитывал, а потому мог себе позволить относиться к летающим тарелкам без предвзятости. Читая поступавшие донесения, он настолько вошел в курс дел, что сотрудники «Граджа» иногда обращались к нему за советом, когда требовалось решить очередную головоломку.

Тысяча девятьсот пятьдесят первый год начался многообещающе: двадцать пять наблюдений за январь. Затем число их от месяца к месяцу стало сокращаться и к лету упало до минимума: в июне – шесть, в июле – десять.

Десятого сентября 1951 года, около одиннадцати утра, на радиолокационную станцию Форт-Ман мета, штат Нью-Джерси, пожаловала группа офицеров. Ей должны были показать, как с земли следят за самолетами. Радарные установки еще не утратили новизны, и, вполне возможно, демонстрацию предваряла краткая лекция.

РЛС, радиолокационная станция, во все стороны посылает радиоволны. Облученный ими самолет или другой находящийся в воздухе объект возвращает эхо-сигналы. Скорость распространения радиоволн известна, а потому нетрудно определить и расстояние до объекта. Он в виде точки, «светлячка», появляется на экране радара. По экрану кружит луч-индикатор, и в зависимости от того, какое расстояние за оборот индикатора пройдет на экране объект, вычисляется скорость. Пунктир из движущихся «светлячков» указывает направление движения объекта – радиального и углового.

В нормальных условиях слежение за целью – так называется объект, обнаруженный радаром, – дело не сложное. А нормальные условия – когда температура и относительная влажность воздуха с высотой понижаются. И, наоборот, ненормальные – если температура воздуха с высотой повышается. Эти «ненормальные» воздушные слои называют инверсионными. Они мешают работе радара, искривляя радиоволны. Вместо того чтобы облучать находящийся в воздухе объект, искривленные радиоволны отклоняются к земле, и на экране радара возникают эхо-сигналы от наземных предметов – автомобилей, зданий. А поскольку инверсионный слой сам по себе движется, или, как говорят, мерцает, неподвижные наземные объекты на экране производят впечатление движущихся, иногда на больших скоростях.

Оператор радара должен уметь отличить действительные цели от ложных, создаваемых неблагоприятными погодными условиями. Ложные цели на экране обычно проступают расплывшимся «светлячком», а настоящие – четки и ясны. Благоприятные или неблагоприятные (аномальные) условия для распространения волн вычисляются по формуле. Температурные инверсии в атмосфере чаще наблюдаются в безветренные ночи, а зимой иногда и днем.

Но сентябрьское утро выдалось погожим, температурные инверсии исключались, и оператор, один из лучших выпускников школы радиометристов, приступил к демонстрации. Сначала он засекал пролетавшие поблизости самолеты и следил за ними с помощью ручного управления, легко определяя их местонахождение, направление полета и скорости. Затем установку переключили на автоматическое слежение. И вскоре на экране появилась низко летящая цель. Объект шел вдоль Атлантического побережья, часто и резко меняя азимут. Радарная установка AN/MPG-1 явно за ним не поспевала. Оператор был сконфужен. «Цель движется слишком быстро!» – сказал он, повернувшись к офицерам. Но гости, прослушавшие лекцию, знали, что этой установке под силу следить за полетом любого реактивного самолета. А в 1951 году что могло летать быстрее реактивного самолета?

Все можно было бы объяснить неопытностью молодого оператора, если бы тем временем вблизи Форт-Манмета не пролетал самолет Т-33. Кроме пилота, на борту находился еще один летчик, майор. С высоты двадцати тысяч футов пилот и пассажир увидели под собой серебристый объект. Был он примерно в миле от земли и продолжал снижаться. Пилот послал самолет в пике, пройдя совсем близко от объекта. По словам очевидцев, это был тускло-серебристый диск футов тридцать-пятьдесят в поперечнике. У летчиков создалось впечатление, будто они его застигли врасплох – диск на мгновенье остановился, повис, затем сделал крутой поворот на 120 градусов и ушел на восток, в сторону океана.

В 15.15 на ту же РЛС позвонили из Центра управления полетами и попросили подтвердить НЛО там, где поутру засекли объект. Действительно, еще один НЛО находился на высоте 93 тысяч футов, почти над самой РЛС. Операторы наблюдали за ним на экране, а затем выбегали на улицу посмотреть на плывущую в голубизне серебристую точку. Такое двойное наблюдение называется радарно-визуальным и считается весомым свидетельством.

Диковинные вещи творились в Форт-Манмете и на следующий день, 11 сентября. В 13.30 две радарные установки одновременно засекли объект, то снижавшийся, то набиравший высоту, и опять операторы не могли уследить за его стремительными перемещениями, хотя теперь за пультами сидели не новички. Затем объект успокоился, повис на высоте шести тысяч футов, неподалеку от станции. Но день был облачный, рассмотреть его не удалось.

Через сутки телетайп на авиабазе Райт-Паттерсон начал выстукивать донесение из штаба войск связи о происшествии в Форт-Манмете. Телекс получился длиной в метр. Точно такое же полотно легло на стол начальника разведки ВВС генерала Кабелла. Из Пентагона в АТИС последовал звонок: немедленно разобраться.

Проект «Градж» давно напоминал собой тонущий корабль. Офицеры, помышлявшие о повышении, спешили перевестись в другие отделы и подразделения. С середины 1951 года «Градж» единолично представлял лейтенант Джерри Каммингс, человек неслуживый. Его, как и Руппельта, в армию призвали из запаса в начале войны в Корее, и Каммингсу было все разно, где отбывать положенный срок. К летающим тарелкам он не питал симпатий, но относился к типу людей, которые всякое порученное дело выполняют добросовестно.

Столы Каммингса и Руппельта в кабинете стояли рядом, и Руппельт был не только в курсе дел проекта, но и свидетелем попыток Каммингса, чаще безуспешных, придать хоть чуточку достоинства его аналитическим разборам и заключениям. Расследовать происшествие в Форт-Манмете должен был отправиться Каммингс. Но поручение было слишком ответственно, и с ним поехал начальник отдела самолетов и ракет подполковник Розенгартен – ему в системе АТИСа подчинялся «Градж».

Весь день, всю ночь Розекгартен и Каммингс опрашивали участников событий 10-го и 11 сентября в Форт-Манмете. Проверяли исправность радарных установок, изучали метеосводки. В четыре часа утра вылетели в Вашингтон, в десять им было велено быть у генерала Кабелла.

Начальник разведки собрал представительное совещание. В полном составе присутствовал штаб генерала. Приглашены были члены Научно-консультативного совета ВВС, представители крупнейших авиационных корпораций.

Кабинет начальника разведки ВВС – не самое лучшее место, где можно изложить соображения, которые ничем, кроме логики и здравого смысла, не подкрепить. И потому Розенгартен и Каммингс пошли проторенным путем, постарались происшедшее в Форт-Манмете объяснить за счет высотных зондов, инверсионных слоев, аномальных условий и конечно же неопытностью молодого оператора, не сумевшего точно определить скорость объекта.

На этот раз проверенный прием не сработал. Участники совещания, как оказалось, изучили поступившее из штаба войск связи донесение. В Вашингтон были вызваны и опрошены пилот истребителя Т-33 и майор, наблюдавшие серебристый диск с близкого расстояния. Припомнили и другие случаи. Словом, атмосфера изменилась. Никто не желал принимать расхожие объяснения, сводящие все к галлюцинациям, обману и ошибкам в опознании.

Обсуждение записывалось на магнитофон. Позже пленку уничтожили. Но прежде ее успел дважды прослушать капитан Руппельт. От него мы и знаем кое-какие подробности. В конце двухчасового совешания генерал Кабелл попросил руководителя «Граджа» сделать краткий обзор деятельности проекта за последний год. Лейтенант Каммингс поднялся и не без волнения, но твердо объявил, что никакого проекта не существует, он давно мертв, все попытки его оживить в АТИСе встречают противодействие. Проводимое расследование донесений не более чем фикция.

«Какого же черта и кто в таком случае нас заверял, что каждое донесение о летающих тарелках тщательно расследуется?» – гаркнул генерал.

И это был последний гвоздь в гроб давно почившего «Граджа». Как окрик генерала Хойта Ванденберга некогда изменил отношение всей системы ВВС к летающим тарелкам, так теперь генерал Кабелл вернул к ним уважительное отношение.

Розенгартен и Каммингс возвращались в АТИС с директивой учредить новый, третий по счету, секретный проект для обстоятельного изучения всей совокупности явлений, обозначаемых легкомысленным словосочетанием «летающие тарелки».

Несколькими днями позже у лейтенанта Каммингса закончился срок службы. Заниматься этим выпало на долю капитана Эдварда Руппельта. О его интересе к летающим тарелкам было хорошо известно, как и деловых его качествах, организаторских способностях. Подполковник Розенгартен попросил Руппельта хотя бы временно возглавить проект, что называется, поставить его на ноги. Руппельт колебался, у него была своя группа, занимавшаяся обработкой разведданных о МИГ-15. От этих обязанностей его не собирались освобождать. Но Розенгартен сулил поддержку – фондами, людьми. И Руппельт согласился.

С конца сентября 1951 года начался новый этап «странной войны» ВВС с НЛО. Приказ об учреждении третьего проекта, правда, пока под тем же названием «Градж», был издан 27 октября, но реорганизация началась с первых же дней. Руппельту предоставлялась полная свобода действий. Лишь одно условие поставило начальство: воздерживаться от скоропалительных выводов и завиральных гипотез. Отбросив предвзятость, искать ответ для каждого случая наблюдения. Если же ответ не будет найден, донесение откладывать с пометой «неизвестный» для последующего изучения.

Такие условия Руппельту показались здравыми, он и сам считал, что с выводами торопиться не следует. Для сотрудников Руппельт ввел строгое правило: нейтралитет по отношению к летающим тарелкам. Ни «за», ни «против». Кто правило нарушит, должен покинуть проект. Беспочвенные домыслы и догадки о происхождении летающих тарелок также не поощрялись. Сначала освоить накопленную информацию, затем выносить суждения.

С легкомысленными терминами «диски», «тарелки» было покончено. Руппельт узаконил мелькавший в отчетах и докладах термин «неопознанные летающие объекты», или НЛО. Термин включал в себя всю необъясненную движимость, наблюдаемую днем в виде дисков, шаров, овалов, цилиндров, а ночью – в виде разноцветия огней.

Ввел он также новое определение НЛО. Несмотря на многие попытки заменить его или подновить, оно прочно держится по сей день. А звучит так: НЛО – это всякий обнаруженный в воздухе объект, который по своим летным, аэродинамическим характеристикам или необычным свойствам невозможно отождествить с известным типом самолета, ракеты или который не может быть опознан специалистами в качестве известного объекта или явления.

Разбирались возвращенные со склада груды архивов прежних проектов. Делались попытки упорядочить накопленную информацию, из хаотичных донесений составить указатели по цвету, размерам, очертаниям и другим признакам наблюдавшихся объектов. Сам наглядевшись и зная по рассказам, с какой поспешностью, с какими натяжками выносились заключения, Руппельт решил пересмотреть многие случаи наблюдения.

Следовало подумать о притоке новых донесений. Сложившаяся система оповещения была медлительна, неповоротлива. О новых фактах в АТИСе нередко узнавали месяц спустя. Офицеры разведки авиабаз, зная о критическом отношении начальства к летающим тарелкам, попросту замалчивали или придерживали такие сообщения. Какой смысл их посылать, если ВВС публично заявляют, что летающих тарелок не существует, что это всего-навсего галлюцинации или ошибочно опознанные земные объекты?

Позже Руппельт подсчитает, а доктор Хайнек цифру подтвердит, что лишь десятая часть наблюдений НЛО на территории США проходила по каналам военной разведки. Остальные девять десятых не попадали в картотеки АТИСа, даже если о них трубили печать и радио.

Брюзжащий «Градж» пробудился от спячки, фонтанировал идеями. Активность проекта поддерживали не только кипучая энергия Эдварда Руппельта и некоторых сотрудников, работавших еще в составе еретического «Сайн», таких, как Ред Хоннакер, Джордж Паузлс, Ник Пост, но и приток свежих, хороших, по слову Руппельта, донесений.

В марте 1952 года проекту было присвоено новое кодовое название – «Blue Book», или «Синяя книга».

У словосочетания «Синяя книга» несколько значений: сборник официальных документов о чем-то, путеводитель по чему-то или перечень чего-то. Любое из значений подходило для нового проекта. Но есть еще одно, типично американское. «Синяя книга», вернее – тетрадка в синей обложке, в американских колледжах выдается для экзаменационных работ. На студенческом арго в Америке и сам экзамен иногда называют «блю бук». Об этом значении и думал Эдвард Руппельт, недавний выпускник колледжа, когда подыскивал название проекту. На порученную работу он смотрел как на экзамен по теме НЛО.

За несколько лет сотрудники проекта налетали полмиллиона километров, а Руппельт удвоил свои две тысячи часов, проведенные в воздухе во время войны. Теперь, правда в качестве пассажира, он отправлялся в разные точки страны на расследование происшествий, на брифинги для командования и конгрессменов, для координации совместных действий с исследовательскими центрами.

В сентябре 1951 года из южных штатов поступили тревожные вести. Первым в папку легло сообщение из Альбукерке, штат Нью-Мексико, где все еще шалили зеленые болиды и где за ними охотились дозорные проекта «Туинкл». Но то было известие иного рода.

Сотрудник одной из корпораций, связанных с Комиссией по атомной энергии, прислал письмо. 25 августа 1951 года в сумерки он с женой сидел в саду, когда над их домом, на высоте восьмисот или тысячи футов, пролетел странный самолет, точнее, просто крыло самолета раза в полтора больше фюзеляжа бомбардировщика В-36. Пролетело стремительно, бесшумно, с севера на юг. Окраску различить не сумели, но запомнились продольные темные полосы да шесть или восемь пар огней на кромке крыла. К письму прилагался рисунок V-образного объекта, и была еще приписка: ввиду невероятности сообщенного автор решился довериться только проекту.

Руппельт навел справки: никаких испытаний новых летательных аппаратов в небе Нью-Мексико в тот день не проводилось. Личность автора письма подозрений не вызывала: солидный ученый, имевший доступ к сверхсекретной информации.

Вскоре из города Лаббока, соседнего штата Техас, пришло сообщение об ожерелье голубовато-зеленых огней, пронесшихся с северо-востока на юго-запад. Очевидцы, разумеется, ничего не знали о летающем крыле из Нью-Мексико, которое за двадцать минут до наблюдения в Лаббоке прошло над Альбукерке. Правда, имелось некоторое расхождение в направлении полета. Но приблизительная скорость крыла была такова, что за указанное время оно могло достичь Лаббока.

Со вторым письмом пришла газетная вырезка с фотографией: на черном небе клинообразное созвездие. Не требовалось большого воображения, чтобы в светящемся клине увидеть летящее крыло с горящими огнями на кромке.

Занятый перестройкой проекта, Руппельт смог выбраться в Лаббок лишь 6 ноября. К тому времени таинственные огни там видели около ста человек. А профессора Техасского технического колледжа – это они прислали письмо – их видели много раз. В своей книге Руппельт опустил имена профессоров, но сегодня они известны: декан инженерно-нефтяного факультета профессор У.-Л. Дакер; доктор А.-Г. Берт, профессор химии; доктор У.-И. Робинсон, профессор геологии.

Тихим вечером 25 августа они собрались на заднем дворе дома одного из коллег не столько для приятной беседы, сколько для наблюдений за метеоритами по разработанной программе. В 21.10 в небе показалось стремглав летевшее с севера на юг ожерелье из двадцати-тридцати голубовато-зеленых бусин, по светимости сравнимых с ярчайшими звездами, только бусины были крупнее. Считанные секунды оставались они в пределах видимости. Скорость была значительна, хотя высоту определить не смогли.

Профессора обсуждали необычное видение, когда часом позже оно повторилось. На этот раз огни летели не клином, а в беспорядке.

В течение трех последующих недель профессорская группа, усиленная докторами физики и астрономии, попыталась самостоятельно решить загадку. Немалого труда стоило уговорить редактора местной газеты, настроенного против летающих тарелок, поместить заметку о происшествии: нужны были подкрепляющие свидетельства и очевидцы.

Сама же профессорская группа за прошедшие три недели летучие огни наблюдала двенадцать раз! Случалось, дважды за вечер. Огни появлялись внезапно, под углом примерно в сорок пять градусов над северной линией горизонта. Исчезали на противоположной стороне на той же высоте и внезапно. Просто гасли.

Журнал наблюдений пестрел полученными данными: угол склонения, направление полета, количество огней, разброс в градусах, цвет… Отсутствовала важная деталь – высота. А без нее невозможно было вычислить скорость. И вот профессорская группа, разделившись надвое, выехала за город. Взяли с собой рацию и аппаратуру, чтобы провести триангуляцию. Но в тот вечер огней не видели. Хотя профессорские жены, оставшиеся в городе, видели! Это вроде бы подтверждало с самого начала выдвинутую версию: огни – отражение света городских фонарей на грудках птиц. Начиналась пора осенних перелетов.

Фоторепортер несколько ночей провел на крыше редакционного здания, держа наготове юпитеры и фотокамеры с телевиками. Ночные съемки для него были не внове. Он смутно видел пролетавших птиц, как будто даже слышал шум крыльев, однако самая чувствительная пленка ничего не смогла запечатлеть.

То, что не удалось профессионалу, безо всякой сложной аппаратуры посчастливилось снять любителю во дворе своего дома. На его фотографии, помещенной в газете, был отчетливо виден клин из двух рядов огней. Перелетные птицы? Профессора были готовы поверить во что угодно, только не в то, что они видели птиц.

Много часов Эдвард Руппельт и офицер разведки с ближайшей авиабазы провели в беседах с профессорами технического колледжа. Почему для них неприемлема версия с птицами? Потому что скорость огней непомерно велика. Чтобы произвести впечатление подобной стремительности, птицы должны лететь совсем низко, а тогда был бы слышен шум крыльев.

Офицеров интересовал и такой вопрос: как объяснить, что профессорская группа, в отличие от других наблюдателей, видевших огни один-два раза, наблюдала их двенадцать раз? Ответ был логичным: никого происшедшее, вернее, необъяснимость происшедшего не задела так сильно, как их. Они упорно продолжали наблюдения и после того, как остальные утратили к ним интерес.

Руппельт решил до конца изучить птичью версию. Отыскался человек, который не только видел ночные огни, но и слышал их: огни кричали голосом ржанок! Смотритель близлежащего заповедника уверял: у небольшой болотной птички ржанки грудка маслянисто-белая, способная отразить свет уличных фонарей, А этой осенью ржанок в заповеднике значительно больше, чем в прошлые годы, и перелет их ко времени наблюдений уже начался. Одно обстоятельство опрокидывало версию: ржанки летают не стаями, а парами, редко – тройками. Гусей также пришлось исключить, те кричат в полете и облетают стороной города. Оставались утки.

Список очевидцев, не только жителей Лаббока, но и соседних городов, был огромен, всех опросить не смогли, да и не было в том нужды. Описывались различные комбинации огней в ночном небе, но две детали совпадали: цвет голубовато-зеленый и направление – с севера на юг. Среди свидетелей были и такие, кто наблюдал ночные огни еще до появления заметки в газете. Самовнушение и массовый гипноз исключались.

И без того запутанная картина осложнялась побочными эпизодами, то ли самостоятельными, то ли имевшими отношение к ночным огням.

Двадцать шестого августа, несколько часов спустя после первого наблюдения, радары в далеком штате Вашингтон засекли на высоте тридцати тысяч футов цель. Продвигалась она в северо-западном направлении со скоростью девятьсот миль в час. Засекли ее одновременно два радара, что говорило о надежности наблюдения. Но все прочее относилось к области догадок. Те же огни, но летящие в обратном направлении?

Тридцать первое августа также отмечено пролетом огней. Примерно в 00.30 мать с дочерью ехали на машине близ Лаббока и в каких-нибудь ста пятидесяти ярдах от ветрового стекла увидели грушевидный объект, неторопливо скользивший к востоку на высоте ста-ста двадцати футов.

Когда в донесениях появляется слово «грушевидный», возникает искушение принять объект за метеозонд – они как раз такой формы. Из-за утечки газа иногда теряют высоту. Проверили метеосводку, ветер дул с востока, а плыть против ветра зонд не способен. Впрочем, «грушевидный» – в какой-то мере и клинообразный. Тем более в показаниях матери и дочери промелькнуло сравнение объекта с фюзеляжем бомбардировщика. Прежде чем объект по крутой спирали взмыл вверх и скрылся, женщины успели разглядеть что-то похожее на иллюминатор. Даже если они и внушили себе насчет иллюминатора, в лаббокскую эпопею опять вторгалось бесшумное летающее крыло.

И еще раз оно всплыло при расследовании. Сведения исходили от профессорской группы. По слухам, одна женщина видела крыло, однако им это показалось такой нелепицей, что не сочли нужным проверить показания, и след был потерян.

Много времени у Руппельта отняли фотографии. Рассказ Карла Харта, студента и фотографа-любителя, звучал правдоподобно. 31 августа, за час до полуночи, он из окна спальни увидел цепочку летучих огней, о которых читал в газете. Он знал, что перелет может повториться. Взяв камеру, Харт вышел во двор. Диафрагму раскрыл до предела, выдержку поставил 1/10 секунды. Огни появились вновь, и Харт успел сделать два снимка. Несколько минут спустя прошла еще одна светящаяся эскадрилья. На этот раз Харт щелкнул трижды.

Во дворе своего дома он повторил манипуляции с фотокамерой, а Руппельт следил с хронометром в руке. Руппельт сам занимался фотографией и не нашел к чему придраться.

Но профессора уверяли, что фотографии Харта запечатлели совсем не то, что видели они. Не приходилось им наблюдать фигуры в виде тупого клина, изображенного на первых двух фотографиях. Впрочем, ни разу не видели они двух совершенно одинаковых фигур. Да и Харту казалось, что он снимает близкую к полукругу фигуру, похожую на то, что описывали профессора. Когда же пленку проявили, на ней получился тупой клин.

В редакции местной газеты офицеры не услышали ничего такого, что могло бы опорочить фотографа или фотографии. Да, Карл Харт иногда предлагал свои фотографии, изредка у него что-то покупали. Пленку с ночными огнями он принес проявлять в фотолабораторию газеты, подделка или ретушь исключались. Гласный редактор долго колебался, прежде чем напечатать снимки, без церемоний допрашивал Харта, – студент-первокурсник, не велика птица! – не собирается ли подсунуть им подделку… Грозил выжить парня из города, если обнаружится обман. И всякий раз Харт с подкупающей искренностью заверял, что снял то, что видел, хотя не имеет понятия, что это такое. За фотографии он получил десять долларов.

Вряд ли в те четыре дня, что Руппельт носился по Лаббоку и окрестностям, нашлось у него время спокойно перебрать и сопоставить факты. Лишь когда – с ворохом отчетов, донесений, газетными вырезками, с негативами и фотографиями Харта – он сел в самолет, появилась возможность спокойно обдумать.

Так, может, все-таки отражение фонарей дневного света на грудках птиц? В пользу этой версии было время: конец августа – сентябрь, пора осенних перелетов. Ну, а летучие огни вдали от Лаббока, где нет не только фонарей дневного света, но вообще фонарей.

Не шло из головы бесшумно пролетевшее в сумеречном небе крыло с огнями по кромке. Чтобы из Альбукерке поспеть в Лаббок к 21.10, крыло должно было идти со скоростью 750-1000 миль в час. Именно с такой скоростью летел объект, несколько часов спустя засеченный двумя радарами… Только тот летел в обратном направлении. И это было в штате Вашингтон.

Да, слишком много неизвестных, возможно между собой и не связанных. Ночное небо таит столько неожиданностей. Скорее всего, каждый случай придется решать самостоятельно. Но как быть с летающим крылом! Единственные надежные свидетели – ученый и его жена из Альбукерке…

На коленях у Руппельта лежала купленная в аэропорту утренняя газета. Сосед, пожилой человек с обветренным лицом, в широкополой ковбойской шляпе, в сапогах, настойчиво косился на заголовки первой полосы – о пронесшемся метеоре, о загадочных небесных явлениях.

Уклониться от разговора не удалось. Попутчик оказался фермером из окрестностей Лаббока. Поговорили о ночных летучих огнях. Руппельт терпеливо выслушал известные подробности. После паузы по необычному выражению лица – и робость и гордость вперемешку – Руппельт понял: сейчас последует что-то личное, пережитое. Но то, что он услышал, потрясло. Это был рассказ о недостающем звене лаббокской эпопеи. Рассказ о летающем крыле. Дальше словами Руппельта:

«В тот самый вечер, когда профессора увидели созвездие огней, его жена, фермерша, тоже кое-что видела. Только ни единая душа в Лаббоке о том не узнала, даже ближайшие друзья. Боялись, как бы их с женой не сочли сумасшедшими. Мне же он рассказывает потому, что я нездешний. Сам он сидел дома, читал газету… Жена влетела в комнату, по его словам, белее простыни, которую держала в руках. Насколько он помнит, произошло это минут за десять до того, как профессора увидели огни… А жена у него не робкого десятка и не из тех, кто любит присказнуть. Так вот, жена своими глазами видела, как пронеслась над домом громадная штуковина. Жена сказала, это было похоже „на самолет без фюзеляжа“. И задняя кромка крыла светилась голубоватыми огоньками…»

Почти дословное описание наблюдения в Альбукерке! О ночных огнях в Лаббоке знал каждый – из газет, разговоров, личных наблюдений. Никто, включая профессоров и офицеров местной авиабазы, не знал, однако, о летающем крыле над Альбукерке. Это была секретная информация секретного проекта. Конечно, фермер мог сочинить, но чтобы совпали детали… Да и зачем, ради чего?

Лаббокские огни – бесспорная «классика» уфологии. Кроме Руппельта, посвятившего им отдельную главу, этой темы мало кто касался. Вовсе не потому, что с нею все ясно. Вышедшая в 1956 году книга Руппельта «Отчет об НЛО» для многих явилась откровением. Впервые американцы смогли увидеть ту кухню, где наскоро пеклись заключения о случаях наблюдения НЛО – вопреки фактам и здравому смыслу. И наоборот, какого труда, каких усилий стоило вынести беспристрастное суждение по каждому случаю.

История книги интересна. Окончательно запутавшись в своих отношениях с общественностью и летающими тарелками, командование ВВС попросило Руппельта, в ту пору человека гражданского, написать об НЛО, используя свой богатый опыт руководителя проекта. Руппельт согласился, вытребовав право сказать все, что думает. И он действительно многое сказал. Не постеснялся признать, что не нашел ответа для многих наблюдений и феномена вообще. Однако в той части книги, где речь идет о лаббокских огнях, ко всем прочим оставшимся загадкам добавилась еще одна.

Как же решилось дело с ночными огнями? Для многих, говорит Руппельт, лаббокские огни явились веским доказательством существования НЛО. Напротив, ниспровергатели летающих тарелок с завидной легкостью отмахнулись от них, объявив летучие огни отражением света городских фонарей на грудках перелетных птиц. Однако никто из тех людей не имел доступа к секретным материалам «Синей книги» и, следовательно, не обладая всей полнотой информации, не мог составить верного суждения. Но группе ученых, связанных с правительственными проектами, такая возможность была предоставлена. Как обычно, имена Руппельт опустил, назвав только специальности – ракетчики, физики-ядерщики, разведчики-аналитики.

«Они объединились для изучения наших донесений, ибо были убеждены, что некоторые НЛО, о которых сообщалось, были инопланетными космическими кораблями, а лаббокский случай в его совокупности они отнесли как раз к таким донесениям. Не смутило их и то, что расположение огней в небе постоянно менялось, напротив, это еще более укрепило их предположения о том, как функционирует космический корабль. По крайней мере, какая-то ступень такого корабля, считали ученые, должна иметь форму стреловидного крыла. А в качестве двигателя и системы управления аппарат должен иметь ряд расположенных на кромке отверстий, иначе говоря, реактивных сопел. В зависимости от режима полета приводятся в действие различные сочетания сопел. Меняющееся положение огней, о чем сообщалось наблюдателями, объяснимо сменой режимов двигателя корабля».

Итак, в конце 1951 – начале 1952 годов все вернулось на круги своя. Опять, как в пору крамольного доклада «Оценка ситуации», на повестке дня стоял вопрос об инопланетных кораблях и пришельцах. И поднят он был не фанатами-запредельщиками, а учеными из секретных правительственных программ. Впрочем, выводы оставались на их совести. «Синяя книга» держалась в стороне, она предоставляла только материалы.

В гипотезе анонимных аналитиков летающее крыло изящно, легко увязывалось с ночными огнями. Но именно загадку лаббокских огней Руппельт объявил бесповоротно решенной. На чем был основан вывод, Руппельт не сообщил, поскольку дал слово, опять же анонимному ученому, к первой группе отношения не имевшему, не называть его имени. Известно лишь, что человек тот несколько месяцев бился над лаббокскими огнями, поочередно отвергая одну версию за другой, пока не пришел к простому, даже тривиальному объяснению вполне естественного явления. Но какого? Если речь идет о природном явлении, зачем скрывать? Руппельт и тут промолчал, полагая, что по каким-то ассоциациям читатель мог раскрыть имя ученого. Выходит, тайну лаббокских огней Руппельт унес с собой в могилу.

В реестрах «Синей книги» лаббокские огни не числятся загадкой, хотя мы по-прежнему не знаем, что это такое. Что же касается летающего крыла, оно в списке «неизвестных» под № 955.

В «Синюю книгу» пришел телекс из штаба ПВО: 23 сентября 1951 года, в 07.55 утра два патрульных истребителя F-86, находясь в районе Лонг-Бич, штат Калифорния, обнаружили в небе неизвестный объект и запросили о нем сведения у авиадиспетчера. Земля ничего о нем не знала, на экранах радаров его не было. Истребителям было приказано приблизиться и опознать.

В ту пору не было в мире самолетов, способных подняться выше F-86, но и они не достали объект, продолжавший спокойно кружить в вышине. По мере приближения истребителей он не спеша набирал высоту, словно знал о скромных возможностях преследователей. Все же истребители сумели приблизиться настолько, чтобы его рассмотреть. Ведущий передал: над ними серебристый самолет со стреловидной формой крыла.

Кончалось горючее, истребители должны были вернуться на базу. Диспетчер попросил их задержаться в воздухе, туда спешили четыре других F-86.

Патрульная пара передала объект прибывшему звену, и в течение получаса оно пыталось сблизиться с объектом, но тот все набирал высоту и под конец достиг 55 тысяч футов. Истребители запросили разрешения прекратить преследование.

Трое из четырех пилотов утверждали, что объект был похож на серебристый самолет со стреловидным крылом. Четвертому пилоту он показался круглым. На основании последнего показания наблюдение списали за счет высотного зонда – ибо что еще могло подняться выше F-86, к тому же круглой формы?

Однако оставалось много неясностей, и это дало возможность капитану Руппельту завязать отношения с командованием ПВО. По крайней мере дважды он посещал глубоко упрятанный в землю штаб ПВО в Колорадо-Спрингс и всякий раз встречал полную поддержку и понимание со стороны генерала Бенджамина Чидлоу и его штаба. Генерал четко сформулировал отношение ПВО к проблеме: в столь тревожное время нельзя допустить, чтобы по небу летало что-либо неопознанное, будь то зонды, метеоры или летающие тарелки.

Точно так же думал и Руппельт. Новым в работе проекта стало стремление к общению с людьми, разумеется, с теми, кто имел доступ к секретной информации. По крайней мере дважды в месяц Руппельт наведывался в Вашингтон, знакомя с положением дел по части НЛО высших офицеров Пентагона, конгрессменов, высокопоставленных чиновников. Интерес к летающим тарелкам возрастал. Свои брифинги Руппельт проводил агрессивно. Не позволяя себе никаких домыслов и догадок, он излагал лишь факты, пересказывал наблюдения квалифицированных свидетелей и тем самым требовал трезвого взгляда на вещи и уважения к проблеме НЛО.

Доктор Хайнек, в глухую пору «Граджа» почти отошедший от дел, с приходом Руппельта вернулся к работе в «Синей книге». Вспоминая то время, он говорил, что Руппельту приходилось нелегко. В Вашингтон его вызывали затем, чтобы доложил начальству, что такое НЛО. Загадок генералы не любят, им подавай четкий и ясный ответ: «Нами установлено, что это был зонд». Или: «Вне всяких сомнений, тут речь идет о Венере». Такого рода ответы были предпочтительней любой неопределенности.

Можно понять, почему Руппельт больше любил выезжать с докладами в закрытые научные центры и секретные лаборатории. Тут от него ответов не требовали, достаточно было изложить факты, затем начинался оживленный обмен мнениями. Выдвигались и тут же отвергались десятки версий, гипотез. На таких импровизированных симпозиумах, иногда длившихся с утра до глубокой ночи, Руппельт узнавал много нового.

Общался он не только с людьми, имевшими доступ к секретной информации. Оказавшись проездом в Калифорнии и зная, что там создана первая гражданская организация по изучению летающих тарелок, Руппельт встретился с ее членами, рассказал, что дозволяли предписания, постарался придать благим стремлениям энтузиастов деловой характер. Однако впечатление, которое Руппельт вынес от этой встречи, было малоутешительным. Способные, энергичные люди, были среди них хорошие специалисты, но возможности их были ограничены. Их начинания кончались ничем, все это было кустарщиной, самодеятельностью в сравнении с разветвленной и отлаженной системой дознания и расследования ВВС. Но – увы! – и она буксовала. Чего в таком случае ждать от энтузиастов!

Однажды, возвращаясь в Дейтон, Руппельт разговорился с пилотом авиалайнера. Тот рассказал ему о настроениях летного состава гражданских авиалиний. Чувствуя враждебность Пентагона к летающим тарелкам, пилоты остерегались сообщать о своих наблюдениях. Когда же Руппельт выразил удивление и даже попытался оспаривать это утверждение, собеседник предложил ему в ближайшем аэропорту устроить встречу с пилотами – очевидцами НЛО и выслушать их мнение о ВВС.

Час– другой спустя такая встреча состоялась в кафе Чикагского аэропорта. Там Руппельту предстояло сделать пересадку. К своему рейсу он опоздал, зато узнал много поучительного. То, о чем руководителю «Синей книги» поведали пилоты коммерческих авиалиний, сводилось к следующему: ВВС от них требует отчета о каждом наблюдении НЛО, но стоит сообщить об увиденном, как пилота пытаются убедить, что ему померещилось. А дирекция авиакомпании, вполне понятно, начинает коситься на пилота, которому невесть что мерещится в полете. Вот почему многие дали зарок: даже если эскадрилья летающих тарелок в продолжение рейса будет висеть у них на крыльях, и тогда ВВС ничего от них не услышат.

Капитан Руппельт сделал вывод: необходимо любыми средствами вернуть доверие к ВВС многотысячного корпуса летчиков гражданской авиации.