"Биография и книги" - читать интересную книгу автора (Кагарлицкий Борис Юльевич)

2

Летом 1990 г. произошел скандал. В майском номере журнала "Горизонт" появилась статья "Интеллектуалы против интеллигенции". Автор статьи - Борис Кагарлицкий посягнул на самое святое для российского общества - усомнился в способностях современной ему интеллигенции влияют на развитие событий в России, что она делала испокон веков, т.е. ее политической импотенции.

"За внешне видимыми кризисами (в литературе, театре, кино…)утверждал Борис скрывается другой более глубокий и серьезный - кризис интеллигенции. Изменились не только условия творческой деятельности, изменились стереотипы поведения, принципы, ключевые ценности. Почему еще 10 лет назад одни люди шли в тюрьму, распространяя "Архипелаг ГУЛАГ", даже если не соглашались с идеями автора, а другие столь жестоко преследовали за эту, как обнаружилось, не столь уже страшную деятельность? И те и другие верили в силу СЛОВА. И писатели и те кто преследовал писателей, затыкал им рот, верили, что CЛОВО всемогуче, оно может само по себе быть опасным. Это традиционное российское и восточное представление, увы, разрушается на глазах. На место культу СЛОВА приходят РЕПРЕССИВНАЯ ТЕРПИМОСТЬ - традиционный принцип либеральной культуры Запада: ты можешь говорить все, что хочешь, от этого все равно ничего не изменится. Писатель больше не преобразует мир. Он лишь поставляет товары на книжный рынок".

Борис, родившийся в Москве 29 августа 1958 года, на Патриарших прудах, генетически противником интеллигенции быть не мог. Его отец Юлий Иосифович (1926 г.р.) - профессор, доктор искусствоведения - известный специалист по английской литературе и истории театра. Популярны, даже в Великобритании его книги о Герберте Уэльсе. В конце 80-х годов в течение года на страницах газет обсуждалась его статья о кризисе советского искусствознания (так что Борис от яблони упал невдалеке). Мать - Померанцева Раиса Николаевна (1923-1989 гг.) - один из ведущих переводчиков классической английской литературы (Диккенса, Теккерея, комедий ХУП, ХУШ - Конгрива, Фаркера, Вичерли и др.). Дед Бориса Николай Николаевич Померанцев - известный реставратор.

У Кагарлицких были глубокие исторические корни. Они появились на Украине в 40-е годы Х!Х века, (в Кошеватом тогда жил Илья Кагарлицкий - преуспевающий предприниматель, арендовавший земли и создававший на ней, как сказали бы сейчас "фермерские хозяйства". После указа, запрещающего евреям заниматься сельским хозяйством, он взялся за торговлю зерном, на этом опять разбогател, возил хлеб в Швейцарию, Австрию. оставил он после себя вместо наследства - 14 детей, и целую улицу домов в Кошеватом. Потеря состояния радикализировала детей как и положено современной еврейской молодежи того времени - они стали социалистами, постепенно большинство из них оказываются в Глазго, где тогда же образовалась большая еврейская община, с синагогой, а Кагарлицкие поменяли фамилию на Коллинзов (и живут благополучно в Глазго до сих пор).

Бабушка Бориса Ана Матвеевна Кагарлицкая, она же Анна Коллинз, вернулась в Москву из Глазго в начале 20-х годов. Иосиф Вульфович Кагарлицкий дед Бориса жил в России, воевал на фронтах 1 мировой войны. Во время февральской революции был одним из основавших полковой совет. В 1917 г. он делегат 1 Всероссийского съезда советов, по списку меньшевиков. Октябрьская революция заставила его отказаться от политики и оказаться в Шанхае, где Иосиф списался с невестой и вернулся в Москву, поселившись на Патриарших прудах.

Семья интеллигентов-гуманитариев в начале 60-х годов "быстро становится благополучной" в 1961 г. она приобретает квартиру в известном писательском кооперативе на Аэропортовской улице, в "Царском селе".

Юлий Иосифович становится доцентом, а потом и профессором в Государственном институте театрального искусства, т.е. ГИТИСе, стал зам.заведующим кафедрой, что было для него - беспартийного еврея - потолком карьеры. В конце 1960-х он имеет смелость подписывать письма, в частности, в защиту Даниэля и Синявского (1966). Для Бориса - это значит, что "режим был не столь жестким, как сейчас его пытаются изобразить, второстепенных подписчиков просто забывали и не преследовали".

Благополучие омрачается в 1969 г. тяжелой болезнью Раисы Николаевны: полиартритом. Двадцать лет, которые мать проводит прикованной к кровати, Борис считает "важной частью своей жизни", сделавшей его "домашним" интеллигентным юношей, типичным для "детей Аэропортовской улицы", получивших достаточно хорошее образование. Как большинство из них, они закончил в 1975 г. английскую спецшколу (N 31).

Социалистом Борис стал рано, т.к. "Запад для него никогда не был вожделенной загадкой". "Люди из интеллектуальной элиты ездили не реже 2 раз в год за рубеж, так что разговор о железном занавесе" вранье. "Ездили они чаще как туристы и? в нем полные витрины, иногда увлекательные культурные события - не понимали западного общества. В нашей семье все было по другому. И отец хорошо вписывался в английскую интеллигенцию, когда бывал там, где он был не чужой. Часто они были у нас. И уже в детстве, я четко понял: вся английская интеллигенция, с которой я общался, все творческие, интеллектуальные люди настроены все? антикапиталистически, они все левые.

Для наших интеллигентов не существует проблемы проблемы "третьего мира", есть мы и Запад. Остальное "нечеловеки". Это как раз то, что никогда не было свойственно образованным людям Запада. Они понимали, что их благополучие тесно связано с нищетой в других странах мира, мучались угрызениями совести, вступая в политическую борьбу.

Наша интеллигенция возбудилась, лишь когда почувствовала, что сама попадает в "страну третьего мира", тогда она поняла, что в мире еще есть Индия, Африка, Латинская Америка.

В первой книге, вышедшей на Западе, об Уэльсе, Юлий Иосифович сделал замечание, которое полностью принимается сейчас его сыном: "анализ уэльсовской социологии это анализ марксиста… Я марксист, который живет в Москве, и жил в Москве в 1953, 1956 и в 1968". Кагарлицкий младший много времени проводит за чтением работ Ленина, Маркса, позже переходит к изучению Грамши и других марксистов. Для Бориса "марксизм дла определенный инструмент для понимания советского общества и обреченности той системы, которая называется "коммунистическим обществом". В этом я был убежден еще школьником". Убежденность юноши не поддерживали большинство знакомых интеллигентов "изображавшие сейчас из себя пророков" и диссидентов, вхожих в семью Кагарлицких, считавших свое поведение "скорее не осознанными действиями на подрыв системы,а просто выполнением морального долга".

Чуть позже в 1980 г. в книге "Диалектика надежды" (опубликована она будет во 2-й половине 80-х годов в Париже) Борис пишет: "Будут попытки перестройки, но попытки перестройки в период, когда система себя исчерпала, означают лишь распад". Его западные коллеги неоднократно говорили: "У тебя Борис, хрустальный шарик", отмечая частные попадания в предсказаниях - начала перестройки в конце 70-х гг., ее провала - в самый разгар повсеместной популярности Горбачева. В 1988 г. Кагарлицкий предлагает английскому издательству заказать у него книгу о Ельцине под названием "Будущие лидер России". Отказ был категоричным: "это невозможно. Это какая-то чушь". В 1990 г. Борис пишет статью "Жизнь после Горбачева", а в 1991 г. до августа "Мир без коммунистов", где предсказывает запрещение компартии.

Встретив в Швейцарии августовские события, Кагарлицкий 20 августа дал интервью стокгольмской газете "Дагенс нюхетер" сказав, что все закончится в течение 2-3 дней "что есть много признаков того, что хунта и Ельцин не являются жесткими оппонентами, как это было представлено на Западе. Что Ельцин и хунта наверняка имеют какие-то контакты и создают условия для компромисса… Боле того - я думаю, что с самого начала переворота этот компромисс был запланирован. Для Ельцина переворот явно не был неожиданностью. Хунта явно не старалась уничтожить Ельцина. И обе стороны заранее планировали возможность сговора. Другое дело, что Ельцин и его команда переиграла Крючкова, Пуго и компанию. Вместо компромисса получилась абсолютная победа российского руководства"…Члены ГКЧП - жертвы, их просто "подставили".

После окончания школы в 1975 г. Борис Юльевич поступает в ГИТИС, где преподает его отец, на театроведческий факультет. Осенью 1978 г. он знакомится в Павлом Кудюкиным, создавшим незадолго до этого с группой студентов МГУ - социалистическую тайную группу. Встреча произошла не случайно, Борис в то время искал единомышленников. Старший по возрасту Павел помогает ему найти необходимую литературу западных левых авторов. Кагарлицкий становится членом группы. Встреча с единомышленниками и поездка в Берлин в 1979 г., большую часть которой в спецхране Государственной библиотеки, за чтением запрещенных авторов, ("Хорошо быть представителем оккупационной державы, советский паспорт открыл студенту двери недоступные восточноберлинским профессорам" - шутит Борис Юльевич), влияние Маркузе избавляют Кагарлицкого от клише вульгарного, ортодоксального марксиста, он стал формироваться как "неомарксист", европейский марксист в первую очередь, это значит для него "отказ от вульгарного экономизма, убеждения что экономика напрямую руководит историей, культурой, осознание" что все экономические процессы воздействуют на культуру, политику, проходя через личность". Проблем с учебой у Бориса Юльевича не было - учился он без "четверок", был членом комитета комсомола, занимался научным студенческим обществом. В комсомол его принимал, кстати Павел Гусев, - секретарь Краснопресненского РК ВЛКСМ (ныне главный редактор газеты "Московский комсомолец"), он же курировал комитет комсомола ГИТИСа, "давал идеологические установки, следя, чтобы комсомольцы не поддавались провокациям идеологических врагов - это тогда его очень заботило" - вспоминает Борис Кагарлицкий.

Особенностью института театрального был сильный курс социологии, не популярной в то время науки, и не сравнимый с тем, что было в МГУ. Вел курс Геннадий Григорьевич Дадамян. Безусловно без последствий для Бориса это не могло остаться. В 1978 г. он вместе с друзьями начинает издавать журнал "Левый поворот" (в 1981-1982 гг. журнал выходил под новым названием "Социализм и будущее"). А с 1980 г. входит в редколлегию и другого социалистического теоретического журнала "Вариант", в котором авторы вели дискуссию "…по поводу судеб марксистского наследия и социалистических идей в современном мире, прежде всего в России, опыта западных социал-демократических партий, опыта сближений интеллигенции и рабочего класса".Журналы распространялись тиражом не более 100 экземпляров среди своих в Москве и еще 3-4 городах. Попытки издателей найти шрифты и создать тайную типографию не увенчались успехом.

В 1980 г. Борис на "отлично" сдает госэкзамен, после которого, по словам Кагарлицкого, по сигналу-доносу бдительных студентов Андрея Караулова (ныне известного ведущего исповедальной передачи "Момент истины") и Асафа Фараджева, его отвозят на Лубянку и 4 часа допрашивают. Не найдя убедительных доказательств вины, либо по каким-либо причинам отсидка ограничилась этими часами, однако из ГИТИСа его до получения диплома исключают "за распространение печатных материалов антиобщественного содержания". Кагарлицкий продолжает постигать правоту жизни, работая почтальоном. Следует отметить, что после августовских событий в 1991 г. и резкой статьи Кагарлицкого "У большевиков работала хотя бы ЧК" против него появилась разгромная статья Льва Радзиховского, а Андрей Караулов в газете "Куранты" назвал Кагарлицкого стукачом, "сдавшего" группу своих товарищей в КГБ, причем минимум 2 раза.[1]

6 апреля 1982 г. о Борисе вспомнили вновь и вместе с Павлом Фадиным, Владимиром Чернецким, Юлием Хавкиным, Михаилом Ривкиным и Андреем Шилковым забирают в Лефортовскую тюрьму, стены которой не уместят в будущем мемориальных досок. 13 месяцев, проведенных здесь являются пищей для взаимных обвинений участников этих событий, а особенно возможностью для нападок на Кагарлицкого его многочисленных идеологических оппонентов, всякий раз, когда Борис создавал очередную левую организацию. Сам же заключенный доволен проведенным в Лефортово времени: "Я читал книги, разговаривал с хозяйственниками, которые сидели там за крупные взятки, узнал как работает экономическая система, как принимаются управленческие решения".

Было бы недурно, если бы всех академических экономистов Гайдара, Ясина, Федорова посадить месяцев на 13-15 в Лефортовскую тюрьму со взяточниками. Они тогда по другому бы оценивали ситуацию в стране. Хотя может быть это все у них в будущем".

В связи с тем, что в то время было не принято судить коммунистов, вступившего перед этим событием кандидатом в члены КПСС в 1980 г. Бориса, предварительно исключают из кандидатов и предъявляют обвинения в нарушении статей 70 и 72 УК РСФСР ("антисоветская пропаганда"). По словам Кагарлицкого, "показания он дает только о себе, о других же лишь ознакомившись с их протоколами допросов, подтверждая или опровергая, уже сделанные показания. Ни один из подследственных претензий ко мне не предъявил". Обвинения, сделанные позже, уехавшим в Израиль, Ривкиным в журнале "Гласность", по словам Кагарлицкого, к нему не имеют отношения.

Помиловали "социалистов" после смерти Л.И.Брежнева. В октябре 1982 г. "следствие, составив 10 томов дела Кагарлицкого, с обвинениями в подготовке террористических актов", закончилось. Однако вместо обвинительного заключения подследственным принесли газету с некрологом. 5 марта 1983 г., в 30-летний юбилей смерти другого генсека, Бориса вызвал его следователь Балашов, за время следствия выросший из капитана в подполковники, и предложил написать прошение о помиловании, в связи с плохим состоянием здоровья родителей. 28 апреля Кагарлицкий вышел на свободу. По иронии судьбы второе знакомство со следователем произошло уже когда Балашова в начале 90-х гг., ставшего начальником следственного отдела ГУВД г.Москвы, представляли Борису Юльевичу - члену комиссии по законности Моссовета.

В 1983-1988 гг. Кагарлицкий работает лифтером в подъезде ЖК Союза писателей и пишет книги, пытаясь отправлять рукописи за границу. Отсутствие работы и денег не мешает ему жениться и стать в 1986 г. отцом. Писательский опыт убедил Бориса Юльевича в верности булгаковского убеждения, что "рукописи не горят". До ареста он успел написать 2 книги "Мыслящий тростник" и "Диалектика надежды". КГБ предпринял усилия уничтожить все экземпляры рукописей - их было мало и задача была вполне выполнимой. один экземпляр книги "Мыслящий тростник", лежавший дома у Бориса, он отдал на рецензию известному литературоведу Владимиру Яковлевичу Лакшину, упоминаемому в тексте. За несколько часов до того, как Кагарлицкий должен был вернуть, направившуюся Лакшину рукопись, его арестовали. Книга благодаря этому сохранилась. Аналогичная история произошла с "Диалектикой надежды". Один экземпляр совершенно случайно оказался "на руках". Пока Борис Юльевич проводил время в тюрьме, рукописи свершили свой путь и оказались - одна в Париже, другая - в Лондоне. Однако там они лежали без движения до начала "перестройки", когда возник интерес к нашей стране, до этого тратить деньги на перевод уже надоевшего на Западе "самиздата" не решались даже издательства левой ориентации. Первым интерес к Кагарлицкому проявил издатель Робер Блекборн.

Вожделенной мечтой Кагарлицкого долгое время была Дойчеровская премия. Ее учредитель - Айзек Дойчер, один из основателей марксистской социологии, был кумиром Бориса. Мечта материализовалась, когда книга "Мыслящий тростник" удостоилась почетной премии. Книгу публикует издательство "Версо", журнала?. Специально для этого издания Борис Юльевич пишет дополнительную главу, охватывающую период ранней перестройки. "Dreams came?", как говорят американцы. Книга стала "хитом сезона 1988-1989 гг" в категории историко-исторических работ, попав во все соответствующие магазины Европы. Кагарлицкий стал неожиданно богатым. "Мыслящий тростник" перевели на английский, турецкий и даже корейский языки.

10 ноября был избран первый "фронтовой" Координационный совет. Кагарлицкий вошел в него вместе с известными теперь Сергеем Станкевичем, Михаилом Шнейдером? (позже помощника Гаврила Попова, переданного по наследству Юрию Лужкову), Михаилом Малютиным (побывавшим практически во всех партиях времен "перестройки"), Анатолием Медведевым (будущим российским нардепом), Андреем Бабушкиным (будущим московским нардепом) и рядом других активистов. В марте 1989 г. среди координаторов появился Виталий Уражцев?, получивший всероссийскую известность, во время событий 3-4 октября 1993 г., тогда же Кагарлицкий становится одним из авторов Устава и Программы МНФ.

20 мая 1989 г. происходит учредительная конференция МНФ. Среди 13 членов Координационного совета - Кагарлицкий. Это безусловно время наивысшего расцвета фронта - он был практически единственной политической организацией, выступившей в поддержку, атакованной официальной прессой, Ельцина на выборах Съезда народных депутатов. Весной в Москве МНФ и Демократический Союз наиболее заметные неофициальные общественные организации.

В июне Борис создает Московский комитет новых социалистов (МКНС). Одним из главных оппонентов социалистического большинства фронта, лидером которого был безусловно Борис, в то время была "Демократическая фракция", одним из лидеров которой был - Михаил Астафьев.

23-24 декабря в Москве прошло Всесоюзное совещание социалистических групп Москвы, Самары, Иркутска, Ангарска, Краснодара, Кемеровской области и Воркуты под названием "Социалистическая перспектива и рабочее движение в СССР". МКНС был переименован во Всероссийский комитет за социалистическую партию.

В том же году Кагарлицкий окончательно переквалифицировался из лифтера в политического деятеля - по необходимости. Домоуправа раздражали интервью Бориса канадскому и французскому телевидению под лестницей вверенного ему в руководство дома. Кагарлицкий теряет работу. Материалы о "неформалах" помещают даже такие солидные издания, как "Таймс" и "Файненшил таймс". Борис Юльевич "в моде". Он кокетливо заявляет "что это его не радует, т.к. слава портит, мешает творческому росту".

Создание соцпартии занимает у Кагарлицкого большую часть 1990 г. Он делегат подготовительной конференции 9-10 июня в Ленинграде и учредительного съезда 21-24 июня.

Другим занятием Кагарлицкого в этом году были выборы в Моссовет. С избранием в него в марте 1990 г. пришлось, наконец, столкнуться с серьезной политической работой. Избранный от блока "Демократическая Россия", Борис Юльевич еще до выборов знал, что его главная задача бороться в Моссовете с правыми представителями движения, представляемыми Гавриилом Поповым, в победе которых никто не сомневался.

Вместе со своими сторонниками-социалистами Владимиром Кондратьевым и Юрием Храмовым Кагарлицкий выходит из "ДемРоссии" и произносит на сессии Моссовета, избирающей первого московского мэра, историческую речь??? Он заявил, что фракция социалистов голосовать за Попова не будет. Нарушается жестко насаждаемое единство демократов. Кагарлицкий считает, что, если в Моссовете у него был какой-либо авторитет, то приобрел его он именно после этого "путча".

Либеральный правый западнический путь для Кагарлицкого был неприемлем. Опять он встал против течения. В Моссовете он стал лидером фракции "Московские левые".

Московские акции Борис Юльевич совмещает с многочисленными поездками - Кузбасс, Самара… Он устанавливает связи, консультирует стачкомы. На его взгляд, именно 1989-1990 гг. являются настоящим переломом, когда "все стало ясно". Политики, "прозревшие в 1991 и 1992 годах, на его взгляд, "сильны лишь задним умом". Кагарлицкий пишет книгу "Прощай, перестройка!" и публикует ею в том же лондонском издательстве VERSO в 1990 г.

24 марта 1991 г. в Санкт-Петербурге состоялся П съезд Социалистической партии. Кагарлицкий стал одним из. членов исполкома. Тогда же он заявляет: "Проблема не в том, чтобы сменить государственную идеологию коммунистов на государственную идеологию антикоммунистов, а в том, чтобы создать условия для мирного сосуществования различных идеологий. Запад не менее идеологизирован, чем мы, но там эти условия созданы, а у нас нет".

Августовские события 1991 г. Борис Юльевич оценил следующим образом: "Крах КПСС просто расчистил поле для создания серьезной левой партии". Кагарлицкий предпринимает попытки создания "партии конкретных интересов - интересов наемных работников… партии политического обслуживания организаций социальной защиты населения".

30 августа образовалась инициативная группа в поддержку создания Партии труда. Кроме Кагарлицкого в нее вошли: главный редактор газеты Московских профсоюзов "Солидарность", в недавнем прошлом анархо-синдикалист Андрей Исаев, уже упоминавшийся В.Кондратов, представители группы "Марксизм-ХХ1" Александр Бузгалин и Андрей Колганов и члены руководства Московской федерации профсоюзов Михаил Нагайцев и Татьяна Фролова. Активно поддерживал группу председатель Моссовета Николай Гончар.

В ноябре был создан Московский, а 18 января 1992 г. Российский оргкомитеты партии. В оба попал Борис Кагарлицкий. Развитие событий в стране Борис Юльевич оценивает отрицательно: "Плюрализм власти и вакуум оппозиции. Плюрализм почему-то переместился в исполнительную власть - чего быть не должно. При этом в обществе он отсутствует - нет альтернатив данной исполнительной власти. В итоге - коридорная, интрижная борьба различных группировок в российском руководстве…".

Оргкомитет партии в декабре 1991 г. развертывает кампанию под лозунгом "Уходя, уходи", обращенным к мэру Москву Гавриилу Попову, неоднократно грозившего, подобно Ивану Грозному, москвичам собственной отставкой. Не видел Борис перспективы и других представителей новой власти: "Для вновь представляющие???, поразительно стары и коррумпированы. Большевики в свое время навели в России некий порядок, потому, что были новыми людьми, не скоррумпированными старой системой… У них что-то работало, нравится нам это или нет. Хотя бы ЧК. А этим нынешним, порядка не навести… По сравнению с нашим сегодняшним кризисом "великая депрессия" 30-х годов в США скоро покажется игрушкой".

Участие в работе над созданием Партии труда одно время Кагарлицкий совмещает с работой в Соцпартии. 26-27 октября 1991 г. он делегат Ш съезда, расколовшего и без того малочисленную партию (вряд ли превышавшую сотню-две членов). Делегаты не согласные с переходом в "трудовики" (Михаил Малютин, Владимир Лепехин, Ефим Островский, Александр Абрамович) создали позже партию "Новые левые". Группа же Кагарлицкого собрала 15 марта в поселке Салтыковка под Москвой 1У съезд Социалистической партии, на котором объявила о правопреемственности: "Партия труда принимает наследство Соцпартии". Член Российского оргкомитета ПТ с января по октябрь 1992 г., 9-10 октября на учредительной конференции стал членом Совета и Исполкома партии.

В 1993 г. Борис Юльевич остается оппозиционером. Соглашаясь с сожалением с тем, что "нынешний (весной 1992 г.) отечественный парламентаризм демонстрирует свои далеко не лучшие черты", Борис твердо убежден в перспективности парламентской республики: "Ельцин спекулирует на том, что парламентская республика ассоциируется с "говорильней, слабой властью и т.д. Однако именно европейские государства, имеющие жесткий правовой режим, дееспособное правительство, эффективную полицию, оказываются в большинстве своем либо парламентскими республиками, либо парламентскими монархиями. Из развитых государств чистая президентская система существует только в США… Вместе с этим либеральные реформы возможны лишь при полном уважении к праву при господстве права".

Не убедили Кагарлицкого даже итоги референдума: "Режим Ельцина после референдума похож на смертельно больного человека, которому неожиданно полегчало. Сам больной и его друзья стараются думать, что это начало выздоровления, но опытный врач понимает, что агония просто вступила в очередную фазу". Свои выводы "опытный врач" объясняет, "не только тем, что за Ельцина и его политику проголосовало лишь немногим более трети избирателей", а и тем, что "за доверие Президенту дружно проголосовали самые бедные слои населения, неквалифицированные рабочие, пенсионеры, студенты. Короче, те самые социальные слои, против которых в первую очередь направлена проводимая режимом экономическая политика… Здесь нет особого парадокса. "Низы" общества, самые забитые, наименее образованные и плохо информированные граждане России - становятся самыми удобными объектами пропагандистского манипулирования… эти люди все еще верят в чудо".

В августе у Кагарлицкого происходит охлаждение и к Партии труда, на его взгляд, ПТ не состоялась как партия. Борис ведет переговоры с Социалистической партией трудящихся о воссоединении.

В октябрьских событиях Кагарлицкий активного участия не принимал, если не считать того, что он 3 октября был задержан "вооруженными людьми в милицейской форме и в гражданском" у Октябрьского райсовета. Два депутата (второй - Владимир Кондратов) и пресс-секретарь Федерации независимых профсоюзов России Александр Сегал были обвинены в угоне "уазика" и избиты "профессионально: ногами, бронежилетами, резиновыми дубинками и прикладами автоматов". Отпущены "угонщики" были в 11 часов вечера 4 октября после вмешательства члена Президентского совета Сергея Караганова, российских и иностранных журналистов. Обвинение предъявлено не было, извинений то же. Побои объяснены классически "по-вдовьи" - бросались на батареи центрального отопления, чтобы скомпроментировать милицию. Столь "несерьезный эпизод" на фоне других более важных событий затерялся.[2] Повторно наказали Кагарлицкого, когда статью о его избиении введенная цензура изъяла из номера "Независимой газеты" за 6 октября.

27 ноября Борис Юльевич среди участников учредительной конференции Движения в защиту демократии и прав человека в России.

Кагарлицкий любит писать книжки. Написал и опубликовал на Западе: книг: "Мыслящий тростник" (Лондон, Verso, 1988), "Диалектика надежды" (Париж, "Слово", 1988), "Диалектика перемен" (Лондон, Verso, 1989), "Прощай, перестройка!" (Лондон, Verso, 1990) и "Расколовшийся монолит. Россия на пороге новых битв" (Лондон, Verso, 1992). Еще одну книгу "Лабиринты модернизации", посвященную сравнению опыта Восточной Европы и опыта стран третьего мира, Борис писал 10 лет и сейчас она готовится к публикации. Книги Бориса Кагарлицкого включены в списки обязательной литературы по истории и социологии СССР и России рядом университетов США. В 1992 г. в издательстве "Революционная Россия" (Москва) наконец вышла тиражом 5 тыс. экземпляров первая книга Бориса Юльевича на Родине - "Расколовшийся монолит. Россия на пороге новых бит". Кагарлицкий печатается в различных западных левых журналах (New politics, пресса Итальянской соцпартии и др.). В России с 1991 г. печатается в основном в газетах "Солидарность", "Революционная Россия".

"Книжным человеком" себя не считает. Иногда читает японские (и никакие другие) детективные рассказы и старается раз в 3 месяца перечитывать что-нибудь из нормальной, т.е. не политическую и не социологическую книгу. Любит китайскую и итальянскую кухни, никогда не отказывается от хорошего вина. Любит путешествовать.

"Любит заседания" и все то, что составляет жизнь политического деятеля, хотя часто это его и раздражает. "Очень нравится быть бюрократом". Когда он оказался рядом с внутренней вертушкой ФНПР, и почувствовал, что "может приводить в действие какие-то механизмы". Это доставляет ему удовольствие и, по его же словам, "это у него получается".

Кагарлицкий - атеист, свободно владеет английским языком.

Жена - Ирина Глущенко - журналистка (закончила МГУ), переводчица, обучала будущего мужа испанскому языку. Борис язык не выучил, но Ирину от прежнего мужа отбил.

В семье - сын Георгий (Гоша), 1986 года рождения, и дочь.