"Шаги за спиной" - читать интересную книгу автора (Герасимов Сергей Владимирович)8Одни звуки были железными, точнее блестяще-стальными и легкими, другие фарфоровыми, третьи мягкими, как свет в сумерках. Говорили несколько голосов, слова были непонятны, но мелодичны. Не открывая глаз, Валерий стал сплетать мелодию из звуков, потом музыку из нескольких мелодий. Звуки голосов подыгрывали ему: становились то громче, то тише. Послышались рыдания – совсем новая музыкальная тема, гармонично вплетающаяся в общую ткань. Шелест полотна, приоткрывают окно, и вот снова рыдания. Валерий открыл глаза. У постели сидел дядя жены, злобный и насупленный; его толстый нос казался еще больше. Над сгибом локтя торчала капельница, приподнимая надутое лекарством брюшко, как сытый огромный комар. Кто-то плакал с левой стороны, но не хотелось поворачивать голову. – Я в больнице? – спросил Валерий. – Да. – Почему я не умер? – Ты был мертв четыре минуты. Тебя уже не надеялись вытащить. Откуда ты узнал? – спросил дядя. – О чем? – О, об Асе, о ней! – дядя обхватил свою голову руками, несколько театрально. – Мне сказали. – Никто не думал, что у тебя такое чуткое сердце, – вмешалась асина мать с другой стороны, – врач сказал, что тебя спасли чудом. У тебя в комнате нашли четырнадцать пустых бутылок, четырнадцать! Откуда у тебя столько бутылок, ты же много не пил? – Ученики подарили, – ответил Валерий. – Ты не такой уж и черствый, продолжила асина мать, – мне приятно, что ты ее так любишь (она всплакнула и плач затянулся). – Я вернулся, – сказал Валерий, – я вернулся с того света. Я был мертв четыре минуты. Прости меня, но я мало думал об Асе, когда хотел умереть. Но я вернулся и хочу остаться. Ведь есть же ребенок. Есть наша общая память – мы так помним ее… – Но теперь, ты понимаешь, нас ничто не связывает, – продолжила асина мать, видимо, не услышав его слов, – ведь ребенок же не твой… – И что же теперь? – Валерий повернул голову к ней. Распухшая мамаша была похожа на розового бульдога, раньше она была бульдогом бледным. И вот бульдог бледный, и ад следует за ним… – Ну, мы позволим тебе пожить у нас еще немного и даже не потребуем возмещения за зеркало, которое ты разбил (зеркало принадлежало еще матери моего отца – подумала она – значит, редкая рухлядь, – подумал Валерий в ответ; обменялись мыслями) мы позволим тебе пожить недельки две после выздоровления, а потом… – Значит, вы меня выгоняете, – сказал Валерий, – да ведь ваша дочь мне даже не жена. Она ни разу не исполнила свой супружеский долг. Она, как б…, бегала к своему … и выпрашивала у него подачки, а он платил! – Как вы смеете говорить об этом сейчас! – вмешался папаша, обычно говоривший с Валерием на "вы", но наименее уважительно. – Мне плохо, я буду спать, – сказал Валерий и закрыл глаза. Уйдите все от меня ради Бога, вы уже выполнили свой долг. Голоса посовещались, повскрикивали, поплакали и ушли, оставив за собою два апельсина. А три было жалко оставить, – подумал Валерий. Он пошевелился, открыл глаза – в палате никого не было, кроме двух бессознательных простынь с красными лицами поверх. Одно из лиц беспокойно вздыхало. Он вытащил капельницу из руки и поморщился от боли. Из-под простыни вылез чертенок с лицом печального Бородулькина, лег на спину и задрыгал ножками. – Привет, – сказал Валерий. – Привет, – ответил чертенок, – тебе ее совсем не жаль, да? – Было жаль, пока не пришли эти. Чертенок заплакал. – Прекрати, надоело когда все плачут. Чертенок сменил лицо на бодрое. Он сделал это, сняв одну физиономию и надев другую. Теперь он был не Бородулькин. – А я разве не выздоровел? – спросил Валерий. – Почти, – ответил чертенок, – не бойся, я с тобой. Он взбежал по спинке кровати и стал слизывать металлический блеск. Блеск тускнел. – Значит, не выздоровел, – сказал Валерий, – хочу спать. В палату вошла медсестра и не очень умело поставила капельницу на место. Валерий уснул. |
|
|