"Честь корабля" - читать интересную книгу автора (Говард Роберт Ирвин)

2

Шли недели и месяцы, но Майк Бреннон оказался не тем парнем, которого легко забыть. Как все настоящие болельщики, а уж тем более менеджеры боксеров, я частенько предавался мечтам. Мечтам о воспитанном мной чемпионе, настоящем, непобедимом супербоксере. И всегда в этих грезах передо мной возникал образ Майка Бреннона — темная, мрачная фигура, пышущая некоей первобытной яростью. Однажды Бреннон все же явился ко мне — не во сне или мечтах, а наяву, живой-живехонький, из плоти и крови. Он остановился посреди моего кабинета, комкая в руках мятую шляпу. По его губам скользила виновато-беспокойная улыбка. В общем, это был далеко не тот хамоватый, уверенный в себе тип, с которым я встречался раньше.

— Мистер Амбер, — сразу взял он быка за рога, — если вы не передумали, то я хочу, чтоб вы стали моим менеджером.

— Ладно, — кивнул я.

— А не могли бы вы побыстрее устроить мне поединок? — нервно спросил он и пояснил: — Мне очень нужны деньги.

— Ты не торопись, всему свое время, — сказал я. — Могу выдать тебе аванс, если ты задолжал кому-то… — Бреннон махнул рукой:

— Нет, дело не в этом. Лучше будет, если вы организуете бой уже на этой неделе.

— А ты хоть в форме? Сколько времени на ринг не выходил?

— С тех пор, как мы с вами виделись, ни разу. Но я всегда в форме.

Я проводил Бреннона в раздевалку, а затем во двор, где на открытом ринге тренировался Спайк Гэнлон, весьма неглупый и очень техничный полутяжеловес и мой помощник. Я предложил им немного поработать — в легкой, но по возможности подвижной манере. Бреннон оказался весьма юрким, но более всего меня поразила его техника, его аккуратные, правильно поставленные удары, которые он противопоставлял высшему пилотажу Гэнлона. Разумеется, сравнивать их было нельзя: как-никак Гэнлон — заметная фигура в техничном боксе средних весовых категорий. Смутило меня только то, что Бреннон не применял своего молотоподобного удара. Но сомнения рассеялись, когда он, встав к большому мешку, чуть не разодрал его и не сорвал с канатов. Я решил, что Майк старается придержать свои лихие удары, чтобы ненароком не травмировать спарринг-партнера.

Последующие дни мы посвятили тяжелым, изматывающим тренировкам. Бреннон внимательно слушал, что говорили ему мы с Гэнлоном, но результаты оказались, мягко говоря, неудовлетворительными. Бреннон вовсе не был дураком, но, как выяснилось, он абсолютно не способен был применить на практике то, что легко усваивал в теории.

Впрочем, на первых порах я от него многого не ждал. Пригласив из другого клуба достаточно техничного тяжеловеса, я заставлял Бреннона подолгу тренироваться и с ним, и с Гэнлоном. Однако первый же учебный бой разочаровал меня донельзя. Сначала Майк пытался боксировать по науке, неловко осыпая противника бесполезными из-за недостаточной силы ударами. Когда же резкий тычок в нос разозлил его, о боксе было забыто. Началась драка, в которой Бреннон мгновенно вернулся к своему стилю — размашистым кабацким оплеухам недюжинной силы. Мощь и беспорядочная, но высокая скорость возвратились к Бреннону. Я поспешил остановить схватку и признался:

— Похоже, я был не прав. Нечего пытаться сделать из тебя мудреца-теоретика бокса. Ты — боец от природы, и похоже, всему, что умеешь, учился на практике. Видимо, мне следует лишь подкорректировать твои навыки и сделать из тебя бойца типа Демпси, Салливэна или Макговерна. Теперь понятно: ты можешь боксировать по всем правилам, тренируясь с приятелем, просто ради собственного удовольствия, но стоит дойти до дела, да еще вдруг зацепить, разозлить тебя, и ты забываешь все, кроме своего природного стиля. Это вовсе не значит, что ты скудоумен или неспособен учиться. Тот же Демпси неплохо боксировал в спарринге, но на ринге от нормального бокса не оставалось и следа. Он начинал молотить противника почти как ты. И все же, Майк, я не могу не признать, что, каким бы диким и необузданным ни был Демпси на ринге, он проявлял куда больше способности к обучению, чем ты. Пойми, я говорю это для твоего же блага.

Демпси, Кетчелл и Макговерн даже в начале карьеры инстинктивно умели работать ногами, кружить вокруг противника, уходить, подныривать под его удары и защищаться. Ты же идешь на соперника открытым, незащищенным, и блокировать твои оплеухи не смог бы разве что слепой. У тебя есть скорость, но ты не умеешь использовать ее. В общем, теперь, поняв свои просчеты, я сменю методику тренировок.

Поначалу все шло хорошо, и я поверил в то, что сумею сделать из Бреннона второго Демпси. Как он ни просил меня, я не позволил ему выйти на ринг в течение трех месяцев. Все это время он по несколько часов ежедневно проводил у тяжелой груши, молотя ее прямыми короткими ударами. Так я хотел выбить из него это бесцельное, невероятно долгое замахивание. Лучше, чем прямые удары, у него получались хуки — как и у Демпси. Еще я пытался обучить его азам работы ногами, финтам и умению идти вперед, прикрываясь баррикадой из локтей и перчаток. Обучение нам обоим давалось нелегко.

Однажды Гэнлон сказал мне:

— Майк — странный тип, твердый орешек для тренера. У него тело и сердце бойца, но совершенно не бойцовские мозги. Он все понимает, усваивает, но на ринге применить свое знание не может. Над простейшим приемом он работает неделями — и все для того, чтобы благополучно забыть о нем, едва нырнув под канат. Будь он тупицей, я бы понял. Но ведь во всем остальном он соображает отлично.

— Может быть, сказываются долгие выступления в третьесортных клубах.

— Частично — да. Но собака не здесь зарыта. Просто в башке у парня не того…

— Что ты имеешь в виду? — забеспокоился я.

— Да нет, я о другом… Согласись, у него там словно клапан какой-то, блокирующий все, что им усвоено. Стоит начать боксировать, как он останавливается и кумекает о чем-то. На ринге, сам понимаешь, времени нет. Видишь летящую в тебя перчатку, и в отпущенную тебе долю мгновения ты должен решить, как уйти от удара, куда шагнуть и что предпринять в качестве контратаки. Разумеется, ты не успеваешь обмозговать тактику, все происходит инстинктивно. Вот почему ты и я можем боксировать быстро, не задумываясь. А если ты — открытый нараспашку тормоз вроде Майка, то просто получаешь по морде, сплевываешь зубы и прешься дальше.

— Ну и что? — возразил я. — Есть такой тип бойцов. Мы же не пытаемся сделать из Майка образец техники бокса.

Гэнлон покачал головой:

— Я все понимаю, но речь сейчас не об этом. Майк — другой. Он не создан для этого спорта. Даже простейшие приемы и движения слишком сложны для него. В общем, или он научится хоть немного защищаться, или через пару лет из него мозги вышибут. Вспомни, чем кончали все великие бойцы — психушкой. Выходить на ринг открытым, получать чертову уйму ударов, да еще выступая в тяжелом весе, — ни один череп долго не выдержит. Всем таким ребятам светит смирительная рубашка или, в лучшем случае, халат для тихих психов.

— Да ну тебя! Накаркаешь. Майк — парень соображающий, хоть и не быстро. Вот ты и поучи его уму-разуму. Я уверен, что он, если захочет, всему научится.

— В любом другом деле — безусловно. А вот в боксе… теоретически возможно, но вряд ли.

Вскоре после разговора со Спайком Гэнлоном Бреннон пришел ко мне все с той же просьбой:

— Стив, мне нужен бой. С кем угодно. Деньги позарез нужны. Понятно?

— Майк, — ответил я, — это, конечно, не мое дело, но я не понимаю, почему ты настаиваешь. Здесь, в тренировочном лагере, на полном пансионе, ты не тратишь ни гроша. Долгов, говоришь, у тебя нет, от аванса отказываешься…

— Какое тебе дело?! — рявкнул он.

— Никакого, — поспешил я успокоить его. — Просто, как твой менеджер, я слишком близко к сердцу принимаю и твои финансовые интересы. Приношу свои извинения.

— Ты тоже меня извини, Стив, — буркнул он. — Я же знаю, что ты в мою частную жизнь никогда не лезешь, но, понимаешь, мне очень нужны деньги. Много. Сейчас, срочно… — И он назвал неслыханную для меня сумму. Подумав, я сказал:

— Есть единственная возможность получить такие деньги. Монк Барота отправился в турне по побережью. Слыхал о Монке? То-то. Если честно, то я считаю, что ты не готов к бою с боксером из высшей лиги. Но раз уж приспичило… Менеджер Бароты — мой приятель, и, полагаю, нам удастся договориться с ним о примерно такой сумме. Но учти: поражение поломает тебе карьеру, к тому же Барота церемониться не станет, запросто может покалечить по полной программе. И не говори мне потом, что я тебя не предупреждал. Впрочем, ты сейчас в неплохой форме и, если будешь действовать, как тебя учили, — вполне сумеешь переплюнуть Бароту и победить.

— Я его переплюну, — мрачно кивнул Майк. Мне хотелось надеяться, что в своей уверенности он был более искренен, чем я. На самом деле я действительно считал, что он не готов к поединку с парнем из высшей лиги. Я собирался выводить Майка на ринг последовательно, начиная с малого. Но было в Бренноне нечто необычное: говоря о деньгах, он выглядел мрачно уверенным, что совершенно подавляло мою решительность. Бреннон вообще обладал неким магнетизмом. Как Салливэн, он подавлял всех вокруг — тренеров, секундантов, менеджеров, партнеров. А в вопросе денег его магнетизм приобретал особую, непонятную силу — казалось, деньги для Майка являются навязчивой идеей.

Благодаря немалым ухищрениям с моей стороны Бреннон — никому не известный в то время парень — был заявлен на бой с весьма опытным и популярным боксером. Букмекеры принимали ставки пять к одному в пользу итальянца, и при этом никто из зрителей не хотел ставить на Бреннона, считая, что в этом поединке исход предопределен заранее. Напоследок я напутствовал Майка:

— Запомни! Используй все, чему тебя научил Гэнлон о защите и отходе. Если не будешь использовать, Барота изувечит тебя на веки вечные.

В зале погас свет, зажженными остались лишь мощные лампы над рингом. Толпа притихла. Это мгновение тишины всегда предшествует началу поединка. Соперники скользнули из своих углов к центру ринга.

— О Господи! — вырвалось у Гэнлона, стоящего рядом со мной. — Да он все забыл, начисто!

Майк действительно двигался по рингу в своей старой манере. Свет, рев толпы, огласивший ринг сразу после удара гонга, лицо противника перед собой — все это сделало Майка похожим на привезенного в центр города тигра. Обитатель джунглей был одновременно насторожен и растерян. Барота повел поединок в присущей ему манере. Майк поддался на обманное движение, и первый же удар соперника угодил ему в глаз. От этого тяжелого, но медленного удара увернулся бы любой человек, даже не боксер, — но не Майк. Гэнлон взвыл:

— И это после всего того, чему мы его учили! Он же ни черта не помнит! Лучше сразу выбрасывай полотенце и уводи его, пока не поздно. Ты только посмотри!

В этот момент Майк попытался достать противника своим видным за версту размашистым ударом.

— Даже ударить правильно не может, — стонал Гэнлон. — Ясно. Скоро все кончится, если только Барота не захочет потешить зрителей и помучить нашего Майка чуть дольше нужного.

Барота наверстывал упущенное время. Всякий нормальный человек замрет на месте, заглянув в мрачные глаза Бреннона, замер и Монк. Но первая половина раунда развеяла его опасения. Теперь он легко и уверенно кружил вокруг этого неумелого детины, жаля его короткими прямыми ударами по корпусу. Гэнлон чуть не плакал:

— Я же научил его всему, что знал сам! И что? Да из него же дух вышибут на потеху всем.

За полминуты до конца раунда Барота ринулся в стремительную, рискованную атаку, на которые он считался большим мастером. Майк, разумеется, встретил его, широко и бесполезно размахивая руками. Проскользнув между этими жерновами, Барота с близкого расстояния принялся форменным образом выбивать из Бреннона пыль, как из старого ковра. Избиение остановил гонг.

Разумеется, на лице Майка остались кое-какие отметины, но сам он выглядел свежим, словно не его только что основательно избивали. На жалостливые мольбы и рекомендации Спайка он ответил одной безразличной фразой:

— Этот парень совсем не умеет бить.

— Не умеет бить! — Гэнлон чуть не выронил губку, которой протирал лицо Майка. — Да он на первом месте по серии побед нокаутами за последние десять лет! И не он ли сейчас гонял тебя по всему рингу?

— Да не чувствую я этих шлепков, хоть ты тресни, — сообщил нам Майк, поднимаясь по сигналу гонга.

Барота явно решил побыстрее закончить сегодняшний поединок. С первой же секунды он бросился в атаку. Правой он расквасил Майку губы, а затем принялся молотить его по корпусу прямыми левыми, которые частенько выводили из боя противников. Удар за ударом — под оглушительные вопли зрителей Барота гонял Майка по рингу. Вдруг я почувствовал, как в мое плечо впились пальцы Гэнлона.

— Разрази меня гром! — взволнованно прохрипел он мне в ухо. — Вся толпа думает, да и сам Барота уверен, что эти левые в корпус вот-вот добьют Майка.

А он ведь даже не чувствует их. У него есть один-единственный шанс. Когда Барота выстреливает правой…

В этот момент Барота как раз сделал шаг назад, перенес центр тяжести и выстрелил правой. Нет, не зря он гордился своим коронным ударом. Майк стоял перед ним полностью открытый, и Барота вложил в удар весь свой вес до последней унции, всю свою скорость — и кулак в перчатке обрушился на челюсть Майка Бреннона со звуком, ясно слышимым во всех уголках большого зала. Зрители охнули, сжали кулаки, закусили губы… Майк пьяно покачнулся, но не упал.

На миг и Барота замер — не в силах поверить, что этот удар не отправил противника хотя бы в нокдаун. А в следующий миг, в первый раз с начала боя, удар Майка — размашистый свинг слева — попал в цель. Перчатка угодила в скулу Бароте… и Барота повалился на пол. Толпа взревела, зрители вскочили со своих мест. Пошатывающийся Барота встал, не дожидаясь начала отсчета, и тут Майк налетел на него, словно тигр, почувствовавший запах крови. Ослепленный, ничего не соображающий Барота был отличной мишенью, но Майк и здесь умудрился дважды промахнуться, прежде чем, широко загребая, словно минный трал, его правая рука не угодила сопернику в лоб. Барота не просто упал. Он потерял сознание.

Толпа ревела, и, перекрикивая ее, Гэнлон сообщил мне:

— Он — железный человек! Теперь я понял! Ошибка природы, урод, не чувствующий боли, и научиться он ничему не сможет, хоть сто лет тренируй. Железный человек, ничего не попишешь.