Глава тринадцатая «ДВАДЦАТЬ ТРИ ЧАСА СОРОК МИНУТ»

Давно не заходил Агаев в свой кабинет.

Несмотря на то что он был директором научно-исследовательского института, где занимаются только новыми проблемами, связанными с разведкой нефти, его можно было встретить всюду: и на промыслах, и на море, и в различных организациях, так или иначе связанных с его институтом.

Директор хорошо знал людей и все то, что они делали. Нередко многие из его друзей удивлялись, как только он успевает обо всем узнать, поговорить с инженерами и рабочими и, главное, всегда безошибочно сделать именно так, как нужно.

Но сегодня Агаев чувствовал себя не совсем уверенно, будто не на своем месте.

Он бросил портфель на стол и грузно опустился в кресло. Торопливо закурил свою зеленую трубку, часто затягиваясь; заставил себя терпеливо ждать и думать только об одном. Директор ждал людей, которых ценил в институте больше всех: Гасанова и Васильева… Правда, Васильев был прикомандирован к институту, но все равно директор считал этого инженера своим, а его дело общим.

«Странный он человек, какой-то неулыбчивый, — думал Агаев, поглядывая на часы. — С ним и разговаривать неловко… Нелюдимый! Сидит, как отшельник, в своем подводном доме, и больше его ничто не касается. Отказался даже сделать для сотрудников института доклад о своем изобретении. Сослался на занятость. Будто бы уж нельзя уделить для такого важного дела каких-нибудь два часа! Непонятно, что это: чрезмерная скромность или просто пренебрежение к товарищам? Во всяком случае, трудно разобраться в характере этого приезжего инженера… Надо сегодня попробовать вызвать его на откровенный разговор, продолжал размышлять директор. — Любопытно, как он воспримет идею Рустамова о совместной работе с Гасановым?.. Но что делать с Ибрагимом? В душу не залезешь, но, видно, ему дорого обошлась авария на вышке».

В кабинет просунулась голова секретарши и тут же исчезла за дверью.

Вошел Гасанов. Лицо его, несмотря на темный загар, было бледно.

Директор указал инженеру на кресло. Тот молча сел и, широко расставив колени, стал рассматривать рисунок ковра.

— Что-то Васильев запаздывает, — сказал Агаев, не выпуская изо рта трубки.

Гасанов, не поднимая глаз, спросил:

— Значит, с сегодняшнего дня вы направляете меня к нему на работу, как… — Он помолчал, подыскивая слова, затем махнул рукой: В общем, что говорить… как чертежника?

— Нет, — с подчеркнутым спокойствием ответил Агаев. — Мы решили, что для этой работы нужен по-настоящему талантливый конструктор, каким мы и считаем инженера Гасанова.

Ибрагим нервно повел плечами.

Агаев разбирал бумаги, что-то записывал в блокнот и незаметно наблюдал за Гасановым.

— Джафар Алекперович! — вдруг обратился к нему Гасанов. Он как будто спокойно смотрел на директора, но нельзя было не заметить, как у инженера слегка дергались брови. — Я не верю, что подводное основание… не выдержало шторма, — размеренно и четко говорил он. Понимаете?.. Не верю!

— Я тоже, — сказал Агаев, не поднимая головы от бумаг. — Но, видимо, чего-то мы не учли…

— Саида могла бы своим локатором посмотреть место поломки, но она еще не возвращалась.

— Ничего, я уже послал водолазов. Они все обследуют.

— Салам, Джафар! Салам, Ибрагим, — Рустамов быстро вошел в кабинет. — Сейчас только от Васильева. С самого утра сидел у него… Поздравь жену, Ибрагим, — с теплой улыбкой обратился парторг к инженеру. — У Саиды прекрасно работали аппараты. При первых испытаниях это редко бывает.

Он увидел расстроенное лицо Гасанова и замолк.

— Прости, Али… — стискивая зубами мундштук, начал директор. Ты ночью ездил по промыслам, и я не мог сообщить тебе… Во время шторма сломалось основание вышки…

Рустамов бросил взгляд на Гасанова и, скрывая охватившую его тревогу, спокойно проговорил:

— Может, мы вовремя приостановили работу над новой конструкцией. Еще раз нужно просмотреть чертежи. Что-то здесь не так… — Парторг прошелся по комнате, затем подошел к Гасанову и положил руку на его плечо: — Видишь, Ибрагим, пожалуй хорошо, что не начали строить новую вышку. Как ты думаешь?

Гасанов молчал. Директор вынул трубку изо рта и с нетерпением ждал, что скажет инженер.

— Понятно, — нарушив затянувшееся молчание, сказал парторг. — Я думаю, что сейчас придется восстановить пятидесятиметровое основание и…

— Подождать шторма, — иронически заметил Гасанов.

— Видимо, так.

Снова повисла тишина. Рустамов рассеянно ходил по кабинету, иногда поглядывая на Гасанова.

— Разрешите, Джафар Алекперович?.. — У двери стоял Нури.

— Заходи, заходи, пожалуйста, — приветствовал директор молодого помощника инженера Васильева. — А что, самый главный подводный житель задержался?

— Не может сейчас, придет позже, — извиняющимся тоном сказал Нури.

Гасанов удивленно взглянул на Агаева и пожал плечами.

— Ничего не понимаю… — Рустамов подошел к Нури. — Я же был у него. Но не в этом дело… Его давно ждет Ибрагим, чтобы начать работу. Где сейчас Александр Петрович?

— Там, — махнул рукой Нури, — у себя внизу, дома. Александр Петрович, конечно, здоров, — добавил он, увидя хмурое лицо Рустамова. — Но вы же его знаете: он никогда не выйдет на берег, пока не исправит неполадки. Сейчас у нас авария с электробуром… Разве в этот момент он может уйти?.. Ни за что в жизни! Говорит: «Передай извинения, что задержался. Очень большие извинения». Он никогда не обижает людей, но так случилось… Он очень ценит ваше внимание… и…

— Ну хорошо, ясно, — прервал его Рустамов. — Оттого, что будешь говорить «халва, халва», во рту сладко не будет. — Обращаясь к Гасанову, он добавил: — Вот видишь, Васильев один не справляется, мы и просили твоей помощи. Наверное, придется заново переконструировать бурильную установку…

— И как можно скорее! — поддержал Агаев. — А потом… тебя ждут новые работы. Нам утвердили очень большой план. Людей не хватает.

Гасанов хмуро взглянул на директора.

Парторг перехватил этот взгляд.

— Я думаю, ты, Ибрагим, договоришься с Васильевым. Конечно, не все гладко пойдет. Будет о чем поспорить. Как это у нас говорили старики: «Не поспоришь — не подружишься». А главное — у вас общие интересы. Как можно не понимать друг друга? Вы оба замечательные инженеры! — Парторг прошелся по кабинету и остановился перед Гасановым. — Когда ты собираешься посмотреть его установку? Видишь, помогать надо.

Гасанов не отвечал. Постукивая бронзовым ножом по мраморной доске чернильного прибора, он, словно его ничего не касалось, прислушивался к легкому мелодичному звону.

— Чтобы не задерживать товарища Гасанова, Александр Петрович просил меня передать… — как бы только сейчас вспомнив о самом важном, вдруг заговорил Нури, — просил передать, что у него уже есть чертежи усовершенствованной бурильной установки. В конструкторском бюро он нашел подходящий проект для его работ. Поэтому… — Он замялся, неловко взмахнул рукой и, уже как бы от себя, добавил: Поэтому он считает, что может обойтись без помощи инженера Гасанова… Он также думает, что инженеру Гасанову еще много предстоит работы над его собственными проектами…

— Трогательное великодушие! — сдержанно улыбнулся Гасанов. Передайте ему мою благодарность и уверения… — Он не закончил фразы, приподнялся и уронил нож на мрамор.

Рустамов вздрогнул и поморщился, как от фальшивой ноты.

Нури смущенно вышел из кабинета. Он почувствовал, что его присутствие становится лишним.

В это же время в другом крыле здания Научно-исследовательского института нефти, у огромной стеклянной стены конструкторского бюро, стояла Мариам.

Она бесцельно смотрела на белый переплет окна, на колыхавшиеся от ветра полупрозрачные занавеси, на чертежные столы. Солнечные лучи вычерчивали на бумаге свою немудрую геометрию. Все это было так привычно и знакомо!

Над головой скрипнула рама… Мариам подошла к столу, взглянула на тонкие, уверенные линии. Это ее последний чертеж — гасановская вышка. Таким должно быть стометровое основание… Мариам вздохнула и закрыла чертеж чистым листом бумаги.

Быстро вошел Нури.

— Товарищ Керимова, — сказал он с подчеркнутой официальностью, это вы делали чертежи электробура?

— Я, — рассеянно ответила Мариям.

— Что-то вы там натворили! Идите-ка на расправу к Александру Петровичу.

— Какому Александру Петровичу? — удивилась Мариам.

— Какому?.. — протянул Нури. — Васильева не знаете? Прямо скажу не ожидал!

— Что ж тут особенного? — Мариам небрежно передернула плечом. — Я многих не знаю. Где его искать?

— В домике на острове. Только сию минуту! Лодка у причала… Погодите, Мариам, — остановил ее Нури, быстро открыл неожиданно появившуюся в его руках коробку, на минуту задумался и вытащил оттуда звездообразную головоломку. — Это специально для вас, Мариам, самая трудная! Надо кольцо снять. Ни за что не отгадаете!

Он сунул ей в руку проволочную звездочку и побежал вперед.

Проходя мимо зеркала, Мариам невольно остановилась и поправила косы. Затем, как бы спохватившись, сразу помрачнела и быстрым движением откинула их назад.

У выхода девушка столкнулась с Гасановым.

— Скорее, Мариам, чертежи! — задыхаясь, как от быстрого бега, проговорил он.

Вслед за ним возвратился Нури и тут же сказал:

— Ибрагим Аббасович! Если можно, не задерживайте Мариам. Ее срочно ждет Васильев.

Гасанов бросил недовольный взгляд на девушку, молча подошел к чертежной доске и торопливо, поддевая ногтями тугие кнопки, начал откалывать чертеж.

Мариам растерянно посмотрела на него и нерешительно вышла из комнаты. Ей было неловко и стыдно, будто она оставляла друга в беде.

«Нет, неправда! Что я могла сказать? — думала она. — Разве нужны Ибрагиму слова утешения?.. Надо сегодня же поговорить с Саидой, чтобы она как-то его успокоила. Но где ее искать?..»

Садясь на скамейку маленького катерка, Мариам была занята этими мыслями и потом всю дорогу, несмотря на веселость Нури, который рассказывал ей что-то смешное, не могла ни о чем думать, кроме вчерашней аварии…

Вот уже близок островок. Мариам здесь никогда не была.

С непонятным волнением она открыла дверь в лабораторию Васильева.

Прежде всего ей бросился в глаза большой макет установки с белыми шарами.

Рядом, за письменным столом, низко наклонившись над бумагами, сидел человек. Быстро откидывая листки блокнота, он писал.

Остановившись у входа, Мариам сказала:

— Меня вызывал товарищ Васильев.

Человек за столом поднял голову:

— Я Васильев.

— Вы? — невольно вырвалось у Мариам. Она мгновенно вспыхнула, смутилась.

Пронеслись, как обрывки киноленты, картины веселого праздника в институте… Вдруг вновь зазвучали слова, которые она почему-то помнит, как стихи. Помнит она и свои ужасно глупые замечания. Она тогда смеялась над проектом Васильева… Как же она называла эту идею? Феерия?..

Трудно было, но Мариам все-таки овладела собой и холодно заметила:

— Мне сказали, что дело касается чертежей электробура.

— Значит, это ваша работа? — спокойно и равнодушно спросил инженер, указывая на чертеж.

— Моя.

— Садитесь… Нет, вот сюда… Прежде всего, зачем здесь такой запас прочности?

— Мне казалось, это даст возможность увеличить скорость вращения электробура, — уже в тон ему, так же равнодушно ответила Мариам. — Все изложено в моей докладной записке.

— Эта? — Васильев показал на листки бумаги.

Мариам узнала выписки из своих расчетов:

— Да.

— А вы знаете, что это значит? — строго спросил Васильев.

— Я не догадываюсь, о чем вы говорите, — сдержанно заметила Мариам. — Если этот вариант вам не подходит, я могу переделать.

— Обязательно! Но… Как вы думаете, если еще несколько усилить основание и заменить вот эти подшипники, — он указал на чертеж, — то можно ли увеличить скорость вращения ротора до четырех тысяч оборотов без перегрузки машины?

— До четырех тысяч? — удивилась Мариам.

— Ну конечно… Вы же понимаете, что в вашем предложении все это есть… Подумайте! Если…

— Постойте, постойте! — Мариам сделала протестующий жест. Она словно постепенно представляла себе всю конструкцию во всех деталях, появляющуюся на чертеже. — Если удлинить систему, — медленно продолжала она, — то… можно. С алмазной коронкой, мне кажется, можно достигнуть еще большей скорости… Впрочем, извините, тут все еще надо пересчитать и проверить.

— Я прошу понять, как это мне нужно! — с легким волнением заметил Васильев. — И не только мне! Если это все осуществится на практике, то время проходки скважины будет исчисляться не днями, а часами. Но… не увлекайтесь!.. Иначе я тоже могу сказать, что ваше предложение фантастика или… что вы еще там говорили?.. Да, феерия!

Мариам смущенно опустила голову и машинально стала снимать кольцо с проволочной звездочки.

Васильев улыбнулся. Эту улыбку девушка все-таки заметила, причем впервые за время разговора.

Инженер встал из-за стола и зашагал по комнате.

— Над чем вы сейчас будете работать? — вдруг неожиданно спросил он, останавливаясь возле Мариам.

— Заканчивать некоторые узлы в стометровой конструкции Гасанова, — как бы подчеркивая свой особый интерес к этому важному объекту, ответила она.

— Да-да, — отрывисто подтвердил Васильев, — у него смелые решения!.. Не хочу вас отрывать от этого большого дела… Я слышал от парторга, что Гасанов согласился мне помочь. Теперь, видите, это не нужно. Вы подсказали новое направление… Перед тем как докладывать директору, я хотел в этом окончательно убедиться. Жаль, что вы заняты! Мы бы сделали очень скоро все изменения в конструкции. А?

Мариам не знала, что ответить инженеру. Она очень хотела заняться любимым делом. Среди множества конструкторских задач, которые ей приходилось решать за чертежным столом, ее больше всего интересовало усовершенствование электробура. С этой работой она была связана давно, гораздо раньше, чем с новыми изобретениями Гасанова.

Мариам не могла представить себе, что ее скромное предложение по увеличению прочности основания бура вдруг подскажет такому инженеру, как Васильев, новое решение в направлении его дальнейших работ. А как бы хотелось довести свое маленькое дело до конца, чтобы не на чертеже, а в опытной конструкции увидеть новый скоростной бур, потрогать его руками и, может быть, даже самой присутствовать на первых испытаниях!..

Обо всем этом думала Мариам и колебалась с ответом. Ей нужно было сказать, что выполнение чертежей новой стометровой конструкции Гасанова, по решению дирекции, откладывается, что сейчас чуть ли не весь институт будет занят работами Васильева, и она в том числе. Но это казалось Мариам чем-то нечестным в отношении Ибрагима: нельзя оставлять своего друга в беде!.. Что бы там ни случилось, она не может бросить работу над его конструкцией, конечно если не прикажет директор…

Васильев не замечал Мариам. Он внимательно рассматривал чертеж, скользя по нему карандашом, и, может быть, совсем позабыл о молодом конструкторе.

Новое, еще не испытанное ею чувство, желание сделать что-то очень хорошее и нужное для этого непонятного и в то же время почему-то близкого ей человека заставило Мариам принять решение.

— Я сделаю в свободное время… все изменения и… все, что нужно в чертежах, — с трудом, словно выдавливая из себя эти слова, сказала Мариам.

Благодарно взглянув на нее, инженер снова наклонился над доской.

— Когда я получил ваши чертежи, — задумчиво постукивая карандашом, говорил Васильев, — то сразу почувствовал, что где-то здесь кроется истина… Вы же конструктор — знаете, как иногда малейший намек подсказывает именно то решение задачи, над которым часто сидишь целые месяцы…

— Если нужно, я могу очень скоро закончить эту работу, — опустив голову, проговорила Мариам. — Мне кажется, в группе Гасанова сейчас задерживается проектирование его новых конструкций.

— Почему?

— Это мое предположение, — неохотно ответила Маркам. — Бывают всякие ошибки, неудачи…

— Александр Петрович, вас ждет директор, — сказал Нури, входя в лабораторию.

— Мне можно идти? — торопливо спросила Мариам.

Васильев ее не слышал, застывшим взглядом смотря на крышечку чернильницы.

Мариам бесшумно проскользнула в дверь.

— Ошибки, неудачи… — как бы про себя повторил Васильев. Он тряхнул головой и подошел к макету кассеты с шарами. — Работа наша такая, Нури… Эта маленькая девушка — конструктор. Сколько раз за свою недолгую жизнь она встречалась с ошибками и неудачами?.. Вот и у нас с цистернами ничего не получилось. Я совсем не того ожидал… Огни плохо видны, иногда совсем гаснут…

— Может, еще раз попробуем? — неуверенно спросил Нури.

— Трудно искать шары, — продолжал размышлять вслух инженер. — В тот вечер, когда лодка с ребятами проскользнула мимо нашего сторожевого катера, шар долго не находили. Если море неспокойно, их совсем не соберешь…

— Будем еще раз проверять, — снова сказал Нури.

— Нет, наши шары совсем не годятся! Мы делаем уже четвертую попытку… Ошибка, Нури, ошибка это, не только неудача!

Он обеими руками взялся за голову, потом медленно скользнул ладонями по седеющим волосам, словно хотел этим движением освободиться от всех мыслей, связанных и с ошибками и с неудачами.

Подойдя к столу, инженер нажал рычажок громкоговорящего телефона.

— Я слушаю, — ответил женский голос.

— Говорит Васильев. — Он наклонился к микрофону: — У директора кто-нибудь есть?

— Да, Гасанов с чертежами.

Васильев поблагодарил секретаршу и выключил телефон.

— Немного подождем, — сказал инженер, снова смотря на кассету с маленькими белыми шариками. — Впрочем, нет! — Он закрыл ее чехлом. Проедемся около берега, Нури. Давно я не видел город с моря! Позволим себе короткий отдых.

Нури обрадовано побежал к лодке. Васильев медленно шел за ним.

«Умница! — неожиданно подумал он о Мариам. — Могла бы быть хорошей помощницей… Как это она здорово решила вопрос с увеличением скорости электробура!..»

С тайной тревогой Нури наблюдал за Васильевым. Всю дорогу инженер молчал, лишь изредка окидывая взглядом освещенные заходящим солнцем оранжево-лиловые виноградники.

Возле песчаной косы Нури встретил лодку со своими друзьями.

— Наши, Александр Петрович! — сказал он, указывая на «плавучую лабораторию». — Подшефные.

— Чьи? — не расслышал инженер.

— Керимовой Мариам, — пояснил Нури.

— Мариам? — рассеянно переспросил Васильев.

— Хотите посмотреть? — оживился Нури и тут же крикнул: — Рагим! Давай сюда!

Нури, как никогда, хотелось чем-нибудь развлечь усталого инженера и, главное, показаться в обществе знаменитого изобретателя своему другу Рагиму, бывшему копировщику из конструкторского бюро.

Васильев с видимым интересом наблюдал за приближавшейся плавучей базой молодых техников.

«На самом деле, полезное занятие для ребят, — думал он. — Тоже конструкторы! Построили каюту, развесили антенны, мотор где-то достали. Техника разнообразная… Но что они сделали с мотором? Дикий треск, прямо пулеметный».

Ребята от волнения не могли говорить, когда «сам Васильев» пожал каждому из них руку.

Он уже успел подробно осмотреть все их сооружение и переделанный мотор, и только тогда у Рагима, виновника всех этих затей, язык отлип от гортани.

— Товарищ Васильев, — еле вымолвил он, теребя в руках бумажную трубку, — можете посмотреть один чертеж?

— И здесь чертежи? — вздохнул инженер.

Нури сурово посмотрел на Рагима: пристает со всякой ерундой!

— Ну, показывай, — сказал конструктор. — С этого мы все начинаем.

Рагим от волнения никак не мог развернуть лист: он все время свертывался в трубку. Васильев расправил чертеж у себя на колене.

Ободренный вниманием конструктора, Рагим успокоился и уже держался с достоинством. Указывая на развернутый лист, он пояснял:

— Здесь изображен электрический глиссер в одну десятую натуральной величины. Вот электромотор, аккумуляторы…

— Занятно! — заметил Васильев, с интересом рассматривая чертеж. Электроглиссер?.. Не слыхал о таком. Ну-ка, дальше, дальше!

— У нас есть, как бы вам сказать… — мучительно подбирая слова, продолжал Рагим. — Ну, не знаю… техническая линия в жизни. Вы только не смейтесь над нами!.. Думаете, нам глиссер нужен? Совсем нет… Мы разные моторы пробуем… Почему нельзя от любой техники получить в два раза больше нормы? Почему? Да? — Рагим волновался, и в голосе его появились привычные для бакинцев интонации. — На моторе написано, что его мощность один киловатт, а если переделать мотор — два можно получить? Можно!.. А десять? Наверное, тоже можно, только думать надо… Просто к этому делу не подойдешь… Мы с разными автоматами работали и сейчас тоже на опытной гасановской установке… Вот посмотришь на какое-нибудь реле и думаешь, что не так оно сделано, большого тока не выключает, для этого другое надо ставить… А почему тогда Керимова Мариам даже для электробура увеличивает нагрузку?.. Вот мы и хотим тоже к этому подойти своей головой, своими руками. Не было электроглиссера, а мы сделаем и докажем, что даже маленький электромотор будет двигать лодку! — Пот выступил на лице у Рагима. Он вздохнул и робко спросил: — Что-нибудь у нас выйдет, товарищ Васильев? Правильно рассуждаем?

Инженер молчал.

Рагим и его товарищи старались определить по выражению его лица, что скажет известный конструктор. Как он оценит их планы?

— Очень интересно, ребята! — наконец сказал инженер. — Без шуток, правду вам говорю. И мысли, как видно, правильные, и дела. Но еще много будет ошибок и неудач. Только бояться их не нужно… Это самое главное. Правда, Нури? — обратился он к своему юному помощнику. — Вот у меня опыта немного побольше вашего, а без неудач тоже не обходится. Они, к сожалению, знакомы каждому конструктору.

— Правда, — вздохнув, подтвердил Степунов. — Вот, например, вчера во время шторма у Гасанова сломалась его опытная вышка. Мы же там работали.

— Погодите, ребята… Вы не вспомните, когда это случилось?

— Сейчас посмотрим, — ответил Степунов. — Мы там уже начали вести лабораторный журнал.

Взяв из каюты тетрадь, он не спеша открыл ее на первой странице, еще раз с сожалением вздохнул и сообщил:

— В двадцать три часа сорок минут.

— Простите, ребята… — Васильев быстро передал чертеж Рагиму. Поговорим как-нибудь в другой раз… Нури, скорее на остров!

Зарычал мотор.

Ребята в недоумении смотрели на удаляющуюся лодку.

— Нури, позови Саиду с журналом испытаний! — приказал Васильев.

«Двадцать три часа сорок минут… Двадцать три часа… задумавшись, повторял он про себя. — Нет, это невозможно!..»

— Что случилось, Александр Петрович? — спросила Саида, входя в лабораторию.

— Посмотрите, когда мы почувствовали толчок. Вы помните… шли по приборам? Время записано?

Саида смотрела на него непонимающими глазами.

— Ну что? Когда? — нетерпеливо переспросил инженер.

Она пробежала глазами страницу:

— В двадцать три часа сорок минут.