"Тайная война в Лукоморске" - читать интересную книгу автора (Синякин Сергей)

Глава вторая

Начиная с 1920 года, в кулуарах Коминтерна муссировалась идея создания еще одного - параллельного Коминтерну - Интернационала, который бы объединял все тайные мистические общества Азии и Африки для борьбы с колониализмом. По поручению Глеба Бокия сотрудниками его отдела был составлен проект воззвания советской власти к мистическим сектам и объединениям: к хасидам, к суфийским и дервишским орденам, к буддийским сектам Индии и Тибета. Особые надежды возлагались на мусульманскую секту исмаилитов и ее руководителя Ага-хана. Это те самые исмаилиты, которых в средневековой Европе называли «асассины» - орден тайных убийц, от чьих кинжалов не удавалось ускользнуть никому.

Пока ничего не выходило.

Конечно, это портило Глебу настроение - он рассчитывал на большие успехи. Впрочем, шифровальный отдел функционировал отлично. Его сотрудники читали шифры итальянского и румынского посольств в Берлине, секретная информация лилась щедрым ручейком, давая правительству РСФСР своевременно принять необходимые политические шаги.

А вот секретная информация, поступающая от внутренних источников, не радовала.

Источник Болт сообщил, что эксперимент профессора Преображенского закончился неудачей. У пса, ставшего человеком, начали стремительно развиваться первичные признаки, и он вновь стал превращаться в собаку. В связи с этим источник предполагал, что вредительством занимается доктор Борменталь, завидующий профессору, и предлагал изолировать доктора. В подробности Бокий не вдавался, невооруженным глазом было видно, что домоуправ ненавидит этого самого доктора Борменталя, но почему и за что, Бокия абсолютно не интересовало. Ненависть продуктивна, если ее можно использовать в дело. Эта ненависть была патологически глупа.

Агент Дьякон, и в самом деле служивший по церковной линии в Подмосковье, сообщал, что на подворье крестьянина Ивана Сибилева в деревне Батышево для охраны добра используется настоящий крокодил, который в отличие от своих южных собратьев ходит на задних лапах, но проявляет не меньшую, чем у его соплеменников, кровожадность и жестокость. Самого крестьянина Сибилева животное, впрочем, жалует и явно признает за хозяина. К нечистой силе, - деловито добавлял священник, - отношения не имеет, так как на крестное знамение не реагирует, а будучи обрызганным святой водой, вел себя, ровно ничего и не случилось.

– Глеб Иванович, - перед самым отъездом в Монголию сказал Блюмкин, - я тут нашел одного интересного человечка, он тебе про информационное поле все подробнее распояснить может. Барченко его фамилия. Он еще до войны в журнальчиках статьи по чтению мыслей на расстоянии печатал. Умный мужик, закончил Юрьевский университет, связан с профессором Кривцовым, а через него с парижским оккультистом Ивом Сент-Дальвейдером. Я его устроил пока читать лекции на судах Балтфлота, так ты не поверишь, он за пять занятий сагитировал матросов пробиваться с боями в Тибет, чтобы установить связь с подземными магами, которые, как утверждает Барченко, живут в горных массивах Непала.

Бокий встретился с ученым. Барченко ему понравился, и Глеб устроил его на работу к Бехтереву в Институт мозга, одновременно засекретив все разработки, касающиеся контактов с магами подземной страны.

Став начальником спецотдела, Бокий завел две папки - по указанию Ленина так называемую «Черную книгу», куда собиралась информация о шалостях, преступлениях и порочных наклонностях коммунистических руководителей высшего звена; и по собственной инициативе - «Красную книгу», куда ложилась информация о загадочных происшествиях, опытах ученых, выходящих за рамки современной науки, необъяснимые явления и феномены, имевшие место в мире и на территории РСФСР. Сам Глеб с грустной иронией отмечал, что «Черная книга» пухнет значительно быстрее «Красной», она уже перевалила на третий том, и это с учетом того, что информация о злоупотреблениях и пороках помещалась в книгу в сокращенном виде с указанием источников, где она содержалась более подробно.

Красные чиновники умели и любили грешить не хуже царских.

– Интересно, - врастяжечку, с блатной презрительностью сказал Леня Медник. - Мы с Африкой будем шкуркой рисковать, а ты приедешь на своей таратайке на все готовенькое? Я не согласный. А ты, Африка?

Сережа Африка смахнул с полных губ подсолнечную шелуху.

– Он нас за фраеров держит.

– Под пули подставить хочешь? - бешеным белым глазом окинул Кумка Медник.

Тот вытянул ноги, постукивая нагайкой по голенищам хромовых сапог, снятых год назад с какого-то царского полковника, служившего у Деникина.

– Если по совести, бродяги, - хладнокровно сказал он, - я ведь вас под пули могу подвести безо всякого боя. Свистну хлопцев со двора, поставят вас у плетня, и - здравствуйте, покойная мамаша!

– Я одно время на Сахалине чалился, - сообщил в пространство комнаты Африка. - Был у нас такой, жил с нами на нарах - Сеня Каин. Ему пожизненное за двенадцать трупов в Тамбовской губернии отвесили. И стали мы замечать, что живет он уже долго, второй десяток лет на каторге разменял, а по виду ему и тридцати не дашь. И вот что интересно - кто рядом с ним спал, тот стареть стремительно начинал, словно этот самый Каин у него годки забирал. Народу это, конечно, не понравилось, проснулись мы однажды, а Сеня лежит холодный и неразговорчивый, а из левого бока у него заточка торчит. Такие вот дела, братан, на чужом горбу в рай не въедешь!

– Ты меня тоже пойми, - сказал Кумок. - Не я же виноват, что вы жирный кусок изо рта выронили по жадности своей, а теперь подобрать просите. Возьмем цацки, тогда и поговорим.

– Ага, - сказал Медник. - Ищи тебя потом свищи по необъятным просторам империи.

– Нет уже империи, - напомнил Кумок. - И куда я денусь, я же знаю, что вы с меня не слезете, пока свое не получите, будете по всей республике гонять.

– Если сами живыми останемся, - уточнил бандит. - Нет, Шурик, мы с тобой - не разлей вода.

Африка согласно кивнул.

– Но вы должны понимать, братва, что опасность немалая, это не царский банк взять, придется чека распатронить, а они, сами знаете, тоже стрелять умеют.

Предложенное Кумком новизной стратегии и тактики не блистало.

Напасть на гончарный завод, навести шухер, а когда господа чекисты кинутся на выстрелы, с отрядом отборных хлопцев захватить здание ЧК, пленного, чтобы смог распояснить, что да к чему, взять барахлишко, а там - ноги в руки и ходу, ходу, ловцы случайной удачи, попутного вам ветра. Осталось проработать детали, только вот плохо они прорабатывались с друзьями-товарищами по разбойному ремеслу. Не доверяли они друг другу и, между прочим, правильно делали. Будь Кумок на месте Медника с Африкой, он бы тоже себе не доверял.

С другой стороны, если про ценности рассказать Марии, то вряд ли она выпустит их из рук. Сама будет за этими пришлыми следить, чтобы кончить их в подходящий момент. Новый план созрел в голове атамана.

– Ладно, - неохотно согласился Кумок. - Вместе, так вместе. Одну соль жрем, по одной дорожке ходим!

Медник с Африкой быстро переглянулись.

Раз атаман спорить перестал и вместе идти согласился, то без слов надо было все понимать - кончат их, как только ценности в руках атамана окажутся. Но бандит тем и отличается от нормального человека, что переполнен нахальством и оттого полагает, будто, прежде чем кончат его, он успеет выстрелить сам.

Коты всегда просыпаются немного раньше людей. Как бы рано ты ни проснулся, кот уже ждет твоего движения и радостно бросается на кухню впереди тебя, полагая, что вся твоя жизнь положена на вечный алтарь кошачьего услужения. Вот и Антон едва открыл глаза, а в лицо ему уже укоризненно смотрели желтые немигающие глаза с узким вертикальным ромбом зрачка.

– Спишь? - укоризненно спросил Баюн Полосатович. - А того понять не можешь, что проголодался товарищ. И вообще, с тобой спать затруднительно: брыкаешься ты очень и бормочешь по ночам. По-моему, я вчера валерьянки перебрал. С вами ведь такое тоже случается, да? Вялость во всем теле, даже хвост поднимать де хочется. И внутри все горит, будто мышь какая назад лезет.

Вечером они неплохо посидели: Антон с бутылкой горилки, купленной накануне, а кот с валерьянкой, которую он до нужной кондиции разбавлял водой. Остатки вчерашнего пиршества - несколько ломтей крупно порезанного хлеба, хвост скумбрии пряного посола, помидоры и огурцы в чашке, козий сыр - еще стояли на столе.

– Ты помнишь, что мне вчера говорил? - спросил кот. - Раздухарился ты вчера, товарищ Кторов. В столицу обещал взять, на довольствие в спецотделе ВЧК поставить, с учеными свести. Я тут подумал немного. Столица - это хорошо, довольствие столичное - вообще отменно, а вот ученых не надо. Знаю я ваших ученых! Если они чего-то не понимают, сразу за скальпель хватаются. Один так вообще заявлял, что вы не можете ждать милостей от природы - взять их у нее ваша задача. Ну-ну, только я так понимаю, если к природе со скальпелем лезть, она однажды и обидеться может.

– Помолчи, - страдальчески морщась, попросил Кторов.

Скажи ему кто-нибудь пару недель назад, что в небольшом курортном городке он будет искать Голема, воевать с картиной из духана, считать летящих по небу ведьм и пьянствовать с котом, он бы назвал этого человека идиотом. Человек всегда склонен недооценивать окружающий его мир. И прежде всего из-за того, что себя он считает венцом творения и главной фигурой мироздания. А потому и не верит разного рода предсказателям.

Кот тяжело спрыгнул с постели, подошел к ведру с колодезной водой и, встав на задние лапы, принялся лакать воду прямо из ведра.

– Молчи, молчи, - пробормотал он в пространство перед собой. - Все тебе рот затыкают, а чуть что - сгоняй, Баюн, на разведку, доложи обстановку. А вот вам! - и кот изобразил совсем уж невероятное движение хвостом.

В окно постучали.

– Войдите! - слабым голосом разрешил Антон.

Вошел чекист Гнатюк - в галифе, подшитых кожей, в черкеске с газырями, в мягких кавалерийских сапожках, свежий, бодрый, глянул с веселым осуждением:

– Похмеляетесь?

– Было бы чем, - грустно сказал кот. - Ишь, разоделся, Мальбрук, в поход, что ли, собрался?

– В поход - это тебе, - уточнил чекист. - Вылизывайся как следует, молочка попей, тебе Дарья Фотиевна передала. Пойдешь в Разбойную слободу, посмотришь, что к чему. Только поосторожнее будь, помнишь, как в прошлый раз от собак отмахивался?

– Молоко - это хорошо, - сказал кот, двумя лапами держа кринку и наливая молоко в чистую миску. - Только вот никуда я не пойду. Вам дислокацию уточнить, а шкуркой почему-то рисковать я должен. Хоть бы наган какой выдали, я бы их, потомков Джульбарса, на месте порешил!

– Поговори, - огрызнулся Гнатюк. - Есть такое слово - надо! Вот по нему себя и равняй. А насчет нагана - ты его что, хвостом держать будешь?

– Э-эх, - вздохнул кот. - Был бы шпалер, а уж чем его держать, мы завсегда отыщем, господа чекисты!

Кторов свесил ноги с постели, встал, подошел к столу.

– У тебя дело или как?

– Или как, - мрачно сказал чекист. - Не видишь, кота на рекогносцировку отправить не могу. Кочевряжится, как солдат-новобранец.

– А ты найди отчаянного, - посоветовал от миски с молоком кот.

– Уже нашел, - не оборачиваясь, сказал чекист.

Антон наложил на ломоть хлеба куски козьего сыра, заставил себя есть.

– Тут вчера человечек прибежал, - негромко сказал Гнатюк. - По амнистии сдаться решил. Ну, говорит, ждите гостей. Помнишь тех, с поезда? Матерые уголовнички, Леня Медник и Сережа Африка. Помнишь ценности, что мы тогда на вокзале захватили? Вот этим они его и прельстили. Раньше Кумок боялся на Лукоморск идти, говорят, его здесь однажды крепко пощипали. А теперь он хочет взять эти безделушки и за кордон свалить. Без денег ему там делать нечего, сам понимаешь, а если он туда господином явится… Вот я и хочу, чтобы наш Баюн смотался в слободу, подсчитал, сколько их там, особо меня пулеметы на тачанках беспокоят, да и послушал по возможности, о чем они говорят. Так сказать, планы их узнать. И ты в себя приходи. Дело серьезное, всем работа найдется. Я тут некоторых пощупал немного, сдается мне, что есть здесь у атамана свои информаторы.

– Например? - быстро спросил Кторов.

– Например, хозяин трактира, где ты пластинки слушал. Доходили до меня слухи, что он продукты в больших количествах на лукоморском базаре скупал. Людишки к нему заглядывают странные, юродивого Митьку он прикармливает, только сдается мне, мозги у этого Митьки почище, чем у большинства горожан, работают. Боюсь, что пока Шурик Кумок лучше нас о положении в Лукоморске знает.

Кот вернулся на кровать и принялся вылизываться, выставив заднюю ногу пистолетиком.

– С кем теперь вы, - мурлыкал он. - Кто вам лапки целует…

– Баюн, - приступал чекист. - Ты же понимаешь, что идти все-таки надо?

Кот оставил свое занятие, сел на разворошенной постели и посмотрел на людей круглыми глазами.

– Я понимаю, что надо, - сказал он. - А вы можете понять, что мне страшно?