"Летопись Аляски" - читать интересную книгу автора (Марков Сергей Николаевич)

III

...Мы подходим к описанию того времени, когда русский исполин Тихого океана Григорий Шелихов только что начинал свою упорную и удивления достойную деятельность. Он пришел в Сибирь из курских соловьиных краев, из городка Рыльска. В Охотске Шелихов служил у вологодского купца Оконишникова, а начиная с 1773 года стал самостоятельно отправлять корабли на морской промысел. Я держал в руках много бумаг Шелихова – из вновь открытых архивов, – нашел ряд новых свидетельств о его жизни, написал несколько статей о нем.

В 1783 году Шелихов построил три корабля и отправился из устья реки Урак в открытое море, перезимовав на Командорах, в августе 1784 года он достиг острова Кадьяк. Кадьякские эскимосы («коняги») сначала встретили Шелихова боем, но он быстро одолел их и стал строить зимовье. В долгие зимние ночи у русских жилищ горело полнощное солнце – так эскимосы называли фонарь Кулибина, который Шелихов привез с собой. Русские разделились на промысловые отряды – «артели» и начали добывать дорогие меха. Занятие Кадьяка было подготовлено сведениями Степана Глотова и Афанасия Очередина.

Теперь только один Кенайский пролив отделял Шелихова от Нового Света. До Америки было всего шестьдесят верст. Гавань Трех Святителей, где обосновался Шелихов, находилась на южном конце Кадьяка. Остров был покрыт высокими горами, на нем росли рябиновые и березовые леса, протекали быстрые речки. Между тем Потап Зайков уже успел побывать на Аляске. Он водил туда три промысловых судна с Лисьих островов, находясь сам на корабле «Александр Невский». Триста русских людей пришли с Зайковым на песчаные берега Чугачского залива, глубоко вдавшегося в материк Аляски. 17 августа 1783 года русские впервые встретились с чугачами – воинственным племенем американского побережья. И хотя первая встреча была дружественной, через месяц чугачи ночью убили девять русских часовых, стороживших лагерь промышленников Компании Пановых. Потап Зайков со своими зимовщиками не смог долго продержаться «в чугачах». Весной он покинул побережье Аляски.

Весной 1785 года Шелихов послал большой отряд для исследования местностей между берегами Кадьяка и Аляски. К августу изыскания были закончены, и отряд на байдарах возвратился для зимовки в новом Карлукском селении. Но и зимой не прекращались тяжелые походы шелиховцев в северную и западную часть Кадьяка и на побережье Аляски. Два русских промышленных и местный переводчик отправились к индейцам в Кенайский залив. Они разведывали руды, слюду, горный хрусталь, строительные материалы.

В декабре Шелихов писал:

В январе 1786 года шелиховцы открыли строевой лес на Кадьяке и стали сколачивать там морские шлюпки. Ранней весной пять русских смельчаков отправились к мысу Св. Ильи. В мае были заложены крепости в Кенайском заливе и на острове Афогнак, к северу от Кадьяка. Шелихов считал, что на Афогнаке и на побережье Америки напротив этого острова находятся лучшие гавани, а неподалеку от них – корабельные леса. На постройке крепостей было занято более тысячи алеутов и эскимосов Кадьяка. Одновременно в Кенайском заливе поселились люди Компании Лебедева – Ласточкина. Их было человек сорок. Русские начинали обживать Новый Свет.

В мае Григорий Шелихов покидал Кадьяк. В гавани Трех Святителей его провожали не только русские поселенцы, но и индейские старшины Аляски. Своим преемникам Шелихов приказал:

«Поступать расселением российских артелей для примирения американцев и прославления российского государства по изъясненной земле Америке и Калифорнии до 40 градуса».

Русский флаг развевался у подножья ледяной пирамиды Св. Ильи. Но в то же время испанцы основали под 34°22' северной широты миссию Сап-Барбара и усиливали добычу бобров в Калифорнии. В 1786 году из Калифорнии было вывезено до двадцати тысяч шкур.

Все эти меховые богатства были ничтожными по сравнению со сказочными сокровищами Прибыловых островов.

В июне 1786 года штурман Гаврила Прибылов, служивший у Лебедева – Ласточкина, а потом у Шелихова, открыл к северу от Алеутской гряды огромные лежбища котиков. Потаи Зайков, Луканин и другие мореходы и зверобои первыми начали здесь промысел. Через два года на Прибыловых островах было добыто сорок тысяч котиков, шесть тысяч голубых песцов, тысяча пудов моржовой кости, две тысячи бобров.

Известно, что на всем земном шаре не было места более богатого котиками, чем эти небольшие острова.

В том году русские встретились в аляскинских водах с английским мореходом Мирсом. Ею корабль «Нутка» зашел в Кенайский пролив между Кадьяком и берегом Аляски. Мирс не мог выйти из пролива, сбился с пути, и русские поселенцы помогли ему найти верною дорогу. Когда Шелихов прибыл на Камчатку, он узнал, что туда пришел корабль Ост-Индской компании. Капитан «Ларка», Вильям Питерс, заключил с Шелиховым первую торговую сделку. Посредником при переговорах был камчатский капитан-исправник Иван Штейнгель – отец будущего декабриста.

К югу от горы Св. Ильи в тот же год прошел Лаперуз...

В следующем году в Кенаях разыгралась глухая трагедия с гибелью европейского судна. Об этом доносил Герасим Измайлов. Коренные жители истребили команду, а корабль был предан огню.

Григорий Шелихов брел по сибирским снегам. Возвращаясь из Нового Света, он не раз подвергал свою жизнь опасностям. От Алдана до Иркутска он весь путь прошел пешком, спал на сугробах. В апреле 1787 года столица Сибири встречала «Колумба Российского». Шелихов спокойно оценил свои открытия и труды. Он заявил иркутскому генерал-губернатору Якобию, что он, Шелихов, побуждается к прошлым и будущим подвигам сознанием того, что его предки служили великому Петру. И в те годы он как святыню берег золоченый ковш с гербом, которым был награжден его предок при Петре Великом.

Шелихов долго говорил с губернатором, убеждая его довести до сведения русского правительства важные предложения.

В долгие кадьякские ночи, при свете кулибинского фонаря, Шелихов обдумывал планы деятельности русских людей на Тихом океане. Что он предложил русскому правительству в 1787 году?

Оп был убежден, что компания Шелихова и Голикова сумеет «завести торговлю с Японией, Китаем, Кореею, Индией, Филиппинскими и прочими островами, по Америке же с гишпанцами и американцами». Шелихов первый подал мысль – ходить к берегам Америки не из Охотска или Камчатки, а из портов Балтики – вокруг света. Снаряжалась уже первая кругосветная экспедиция Тревенина и Муловского, которая, однако, не осуществилась. Петр Симон Паллас изучал открытия Шелихова и его предложения.

Героя Нового Света вызвали в Петербург, наградили похвальной грамотой, шпагой и медалью на Андреевской ленте. Видимо, тогда Шелихов познакомился с Гавриилом Державиным, который хорошо знал спутника Шелихова в его походе на Кадьяк – капитана М. С. Голикова.

Шелихов вывез в Россию «американцев» – алеутов, эскимосов, индейцев. Во время обратного плавания «Трех Святителей» с Кадьяка «американцы» работали у Шелихова за русских матросов. В Иркутске двенадцать алеутских мальчиков уже обучались «российской словесности и наукам». Об отношении Шелихова к молодым аборигенам можно судить по «Наставлению», которое он написал для своего приказчика Ф. А. Выходцева.

В «Наставлении» говорится:

1789 год застает Шелихова снова в Охотске, где оп продается неустанным заботам об устройстве русских дел в Новом Свете. Он назначил искусного морехода, «македонского грека» Евстрата Деларова, правителем Кадьяка и «матерой Американской земли». В одном из писем к Деларову Шелихов предлагает построить на Кадьяке корабль и отправить его в Макао «для промена пушных товаров» на китайские товары. В Китай предполагай послать Герасима Измайлова.

Измайлов уже успел составить описание юго-западной с троны Кенайского залива и Камышакской бухты на Аляске. Вероятно, он был свидетелем страшного извержения Четырехглавой (Камышакской) сопки, сопровождавшегося сильным землетрясением.

Бывалый мореход Измайлов впервые посетил к тому времени большой Якутатский залив, побережье которого было заселено индейцами. Берега залива были покрыты сумрачными лесами, в недрах Якутата покоился графит. Из Якутата была хорошо видна гора Св. Ильи, с которой в залив низверглись три огромных ледника.

Измайлов и бывший с ним штурман Дмитрий Бочаров виделись с индейским тойоном Якутата и подарили ему российский герб и портрет Павла I.

Бочаров и Измайлов побывали и в Чугачском заливе, где так неудачно зимовал Потап Зайков. Мореходы на этот раз самым мирным образом торговали с чугачами, хороший бобр шел за восемь ниток голубого бисера. При входе в Чугачский залив лежал большой гористый остров Сукли, поросший лесом. Галиот Шелихова подходил к этому острову, и старшине островитян был вручен русский герб. Рядом с островом Сукли лежал, также у входа в залив, остров Тхалха.

Обходя его, Измайлов и Бочаров открыли на юго-западном побережье острова залив Нучек с бухтой Константина и Елены. Все эти места были удобны для постройки крепостей. Нучек (порт Очес) владычествовал над устьем Атны (реки Медной). Это были малоприветливые места. Над тундрой поднимались угрюмые горы, увенчанные снегом; в горах светились сквозь вечный туман ледяные пропасти.

Ненастье длилось здесь восемь месяцев в году.

Но новые области были богаты зверем и рыбой, лесом и рудами.

«Три Святителя» посетили также залив Льтуа, простиравшийся к югу от горы Св. Ильи, за Якутатом. Это была самая восточная точка на побережье Аляски, куда сумели добраться в этот свой поход Бочаров с Измайловым. Всего два года назад мимо этих берегов, мимо исполинских снежных вершин и ледников плыл Лаперуз. Он осмотрел Льтуа и назвал ею Портом Французов.

Лаперуза поразил вид этого единственного в мире порта, лежащего среди белых гор, в синем лоне длинного залива, покрытого плавающими льдинами.

В то время когда Измайлов и Бочаров проникли так далеко к востоку вдоль побережья Северной Америки, уже известный нам Потап Зайков неожиданно встретился с испанскими мореплавателями. Летом 1788 года в бухтах Уналашки появились два иноземных корабля. Потап Зайков не растерялся и вступил в переговоры с нежданными гостями. На борту испанского фрегата случайно отыскался какой-то «Рагужской республики офицер». Дубровникский славянин этот был переводчиком при разговорах Зайкова с командиром фрегата.

Дон «Зончало Лопес Дегаро» сказал русским, что он плыл из Калифорнии «по повелению вице-короля, в Мексике находящегося, дабы обозреть Чукотской Нос и побывать в Петропавловской гавани», но его постигла неудача. Он повернул корабли обратно.

Вряд ли такой ответ успокоил Потапа Зайкова. При всем своем прямодушии Зайков верить испанцам не стал, хотя принял от них письмо на имя «министра морских индейских дел» дона Антония Вальдеса.

В Кенайском заливе, в бухтах морских островов испанцы раздавали местным жителям серебряные медали, грамоты и какие-то открытые письма.

После этого кенайцы отважились на истребление российских промышленных. На Аляске тогда было убито десять шелиховцев и четверо «работных» Компании Лебедева – Ласточкина. Евстрат Деларов приказал русским мореходам изъять у кенайцев путем мены все испанские подарки, грамоты и письма. Но испанские фрегаты, как призраки, время от времени появлялись у берегов русских владений в Америке.

Не было дыма без огня. Вскоре выяснилось, по какой причине испанцы столь упорно стали посещать воды Аляски. Они боялись, что Шелихов придет на своих кораблях в залив Нутка под 40° северной широты и поднимет русский флаг у ворот в Калифорнию.

Поэтому капитан Лопес де Аро и пустился в свой тайный поход, а возвратясь из него, донес вице-королю мексиканскому о той быстроте, с какой русские продвигаются в сторону Нутки вдоль побережья Америки.

Тем временем в заливе Нутка поселились англичане.

В 1789 году туда нагрянул испанский мореход Мартинес. Он жестоко расправился с британцами и заявил, что под скипетром короля испанского находится все побережье Америки от Берингова пролива до мыса Горн... Испания хотела граничить с Камчаткой!

А некий Кокс, поступив на службу к шведам, снарядил арматорский корабль «Меркурий» с четырнадцатью пушками и статуей Меркурия, укрепленной на носу фрегата. 20 марта 1789 года Кокс поплыл на Сандвичевы острова, откуда он хотел совершить набег на острова Берингова моря и даже на Петропавловский порт. Кокса долго ждали на Кадьяке и Уналашке, но пират умер в пути.

Шелихов решил оставить вечные свидетельства первенства русских на севере Тихого океана.

И вот в его руках мы видим карту и «Записку о главнейших вновь показываемых компанией Голикова и Шелихова у берега Америки островах, заливах и бухтах и о народах, тут обитающих...». На карте обозначены условные литеры.

«Положена тут одна доска, обозначенная на плане литерой «В», – написано в гавани Константина и Елены.

В землю Аляски – от берега Кенайского залива до бухты Льтуа – по приказу Шелихова зарыто пятнадцать тяжелых досок из железа с медными русскими гербами и надписью «Земля Российского владения». Тойонам – розданы русские гербы.

У себя в Охотске проводит ночи Григорий Шелихов в сочинении разных бумаг, которые отправляет в Иркутск со своими нарочными. Вдумайтесь лучше, что предлагает, о чем мечтает этот рыльский мещанин, учившийся грамоте на медные деньги. «Для узнания берегов американской земли, лежащих к Северному полюсу», Шелихов хочет «крейсировать одним судном из Кадьяка на Северный полюс...». Другой корабль он намерен послать

Еще один корабль Шелихов предлагает направить из Охотска до северных пределов Берингова пролива – вдоль Алеутской гряды.

Все морские земли севера Тихого океана Шелихов мечтает покрыть сетью, голубыми линиями дорог мореходов. Этими линиями он прилежно украшает карты Тихого океана и Ледовитого моря.

Так писал Шелихов в 1790 году в своих предложениях. На досуге он читал напечатанный в Петербурге «Перечень путешествия штурмана Зайкова к островам, между Азиею и Америкою находящимся...» или отчет о походе Ивана Кобелева и статью Палласа. Книгопродавец Василий Соников заканчивал печатание книги «Российского купца Григорья Шелихова странствование в 1783 году из Охотска по Восточному океану к американским берегам...». На карте, приложенной к книге, быт нанесен «хутор Верен, где живут русские люди», – на материке Аляски к востоку от реки, что впадает в залив Норто. Сказание о древних поселенцах Аляски не умирало в те годы... Им жил и Шелихов.

Радищев знал книгу Шелихова, которую за восемьдесят копеек можно было купить тогда в Суконной линии или в «Аничковом доме». 14 ноября 1791 года Радищев встретился с Шелиховым в Иркутске, куда Колумб Российский приехал из Охотска. В то время Шелихов мог рассказать Радищеву о первых подвигах Александра Баранова на берегах Нового Света.

За год до встречи с А. Радищевым русский Колумб встретился в Охотске с невысоким, но крепким, как железо, человеком, которому тогда шел уже пятый десяток. Это и был Александр Баранов, выходец из Каргополя, купец, грамотей-самоучка, изобретатель. Любимой книгой его сделались «Путешествия Кука». Немирные чукчи незадолго до этого разграбили товары Баранова в Анадырске, вконец разорили его предприятие.

До торговли в анадырской тундре Баранов занимался делами по питейному откупу, но они тоже не принесли ему ничего, кроме убытка. Шелихову удалось уговорить этого предельно честного и твердого человека ехать управлять делами Компании на Кадьяке и Аляске.

15 августа 1790 года в магистрате города Охотска, стены которого были украшены гербом с изображением двух якорей и морского штандарта, был заверен договор Шелихова с Барановым.

читаем мы в этом договоре.

«Зиму я проводил в чувствительной скуке», – писал вскоре Баранов в Охотск. Мне довелось изучать отчет Баранова о его плавании на Кадьяк, найденный в вологодском архиве Шелихова. Корабль «Три Святителя», на котором следовал Баранов, потерпел крушение в бухте Кошигинской на Уналашке. Здесь Баранов пережил жестокие бедствия. Он голодал: разговеться ему удалось куском гнилой китовины. Ранней весной на Уналашке, в Кошигинской бухте, умер Потап Зайков. Вероятно, Баранов одним из первых бросил комок мерзлой земли в могилу знаменитого мореплавателя.

Весной 1791 года Баранов строил байдары на Уналашке. Дмитрия Бочарова – подневольного участника похода Беньовского в прошлом – Баранов послал отсюда для описи берегов Аляски. Удивительный байдарочный поход Бочарова продолжался всю весну и лето. Баранов и Бочаров разделились в Иссанахском проливе, в виду берегов Аляски. Бочаров прошел по северному берегу полуострова Аляска до реки Квийчак. В пути у него изопрели байдары, и Бочаров не смог пойти водой к Аглемютскому берегу. Тогда спутники отважного штурмана взвалили байдары на свои плечи и пошли через горы на другую сторону полуострова.

По свидетельству одною историка этого похода, Бочаров возвратился на Кадьяк

Короче говоря, Дмитрий Бочаров со своими удальцами пересек полуостров Аляска, таща на себе байдары и припасы. В Кенаях бочаровцы починили байдары и на них приплыли к Кадьяку. Баранов к тому времени тоже прибыл на Кадьяк.

В первый год жизни на Кадьяке Баранов был занят сбором сведений о появлении испанских кораблей в водах Аляски. Баранов виделся с тем самым офицером «Рагужской республики», который служил переводчиком на судах испанской эскадры. Переводчик – серб – был расположен к русским. Он рассказал, что испанцы собираются занять никем не заселенные места к северу от залива Сан-Франциско, опасаясь того, что кто-либо из европейцев захватит эти области.

Боевое крещение Александр Баранов получил летом 1792 года, когда на материке Аляски на его отряд напали индейцы-колоши, пришедшие с мыса Св. Ильи. Рубаха Баранова была в этой битве проколота индейским копьем.

А Радищев был еще в Иркутске, когда там были получены письма Баранова, извещавшие о событиях первого года его жизни в Новом Свете. В Иркутске великий изгнанник узнавал у мореходов и бывалых людей подробности жизни и быта чукчей, курильцев, алеутов, изучал деятельность русских на севере Тихого океана, собирал сведения о торговле тихоокеанскими мехами в Кяхте. Радищев писал из Сибири, что лучшим пушной товар добывается на Алеутских островах.

Если заглянуть в старые бумаги, то можно узнать, что на Алеутских островах с 1747 по 1791 год было добыто дорогой пушнины на 6310756 рублей. За это время в водах архипелага побывало более семидесяти купеческих кораблей из Камчатки и Охотска. Бобровый промысел, добыча иной морской пушнины расширялась по мере продвижения русских вдоль побережья Нового Света к калифорнийской стороне. Барановские промышленники в поисках морских бобров плавали далеко за Якутатский залив.

...Александр Баранов еще в 1792 году обошел на кожаной байдаре вокруг всего острова Кадьяк, осмотрел русские поселения и стал составлять «топографическое описание» острова. Он решил перебраться из гавани Трех Святителей в другой залив Кадьяка и там заложить столицу Русской Америки.

Баранов возвел Павловскую крепость на высоком и каменистом берегу Чиниакского залива, где росли корабельные леса. Из новой крепости было удобнее управлять Русской Америкой и ее заливами; Аляска была ближе к Павловской крепости, чем к гавани Трех Святителей.

В мае 1793 года Баранов пошел покорять чугачей. С ним был отряд – тридцать русских и сто пятьдесят кадьякских «коняг» на их легких байдарах. После этого русские увидели европейский корабль. Это было судно «Феникс», принадлежавшее Ост-Индской компании. Командовал им капитан Мур. Он торопился в Кантон и Манилу; в Чугачский залив Мур зашел, чтобы сменить мачты. Вот когда встретились флаги Американской компании Шелихова и Ост-Индской компании, и встретились в водах Нового Света. Мур дружески обошелся с Барановым и даже подарил ему индейца Рычага, а когда расставался – проводил русских пушечным салютом. Баранов увез индейца Рычага на Кадьяк, где тот вскоре обучился русскому языку и стал переводчиком при встречах Баранова с английскими мореходами.

Тем же летом по побережью Америки за мысом Св. Ильи было расставлено и зарыто тридцать столбов и досок с русскими гербами и надписями. В корабельных лесах Чугачского залива, как по щучьему веленью, застучали русские топоры. Росли груды золотистой смоляной щепы. Баранов сам помогал ссыльным мастеровым валить лес для построек. В новой Воскресенской гавани вырастала первая русская верфь. Здесь Баранов поселил десять семей сибирских хлебопашцев. И хотя всеми делами на новой верфи ведал корабельный мастер Шильдс, бывший поручик Екатерининского полка и англичанин родом, Баранов следил за рождением корабля. Он сам варил изобретенный им какой-то особый состав из китового жира, охры и еловой серы. Так был выстроен трехмачтовый корабль «Феникс» длиною в 73 фута, грузоподъемностью в 180 тонн...

1794 год был богат событиями. Сто пятьдесят русских обитателей Кадьяка во главе с Барановым с нетерпением ожидали прихода кораблей из Охотска.

Всю зиму Баранов провел в разных преобразованиях, которые он проводил на Кадьяке. Вспомнив свои прежние опыты по химии, он добывал скипидар, гнал водку из местных ягод, варил какой-то настой от цинги. Затем он проводил перепись жителей, собирал разные редкости – окаменелости и образцы руд – и прилежно читал книги. Жизнь Баранова была несколько омрачена раздорами промышленных. Передовщики и мореходы компании Лебедева – Ласточкина не уживались с шелиховцами. Даже Степан Зайков, брат доблестного Потапа, труды которого отмечались Российской Академией наук, был уличен в «богопротивных, бесчеловечных, дерзких и беспорядочных поступках» и сделался в глазах Баранова «сообщником в деяниях распутных людей». Были даже случаи, когда лебедевцы брали в плен людей Шелихова, и Баранов ходил их выручать. Весной 1794 года «Писсарро Российский» – так себя часто называл Баранов – произносил увещательную речь перед промышленными. Он вдохновенно рассказывал им легенду о скифском царе и его сыновьях (это он сказал своим сыновьям, что переломить одну стрелу легко, попробуй переломить пук стрел) и призывал к единению.

заключил он свою речь.

Баранов был строг и требователен, но справедлив. Он долго не мог простить Герасима Измайлова, который в том году переметнулся в компанию Киселева и вместе с киселевцами стал добывать котиков на островах Прибылова. Зато он поощрял и приближал к себе всех тех, которые бескорыстно совершали свое дело в Новом Свете.

Он сочинил песню «Ум российский промыслы затеял», ставшую гимном русских открывателей Аляски. Песня эта гремела на праздниках, которые устраивал Баранов в честь какого-либо большого события. В первые годы он носил на груди панцирь, подобно Ермаку или Писсарро.

Весной два смелых барановца – Егор Пуртов и Демид Куликалов – пустились в поход. С ними шел большой отряд: тысяча чугачей и аляскинцев на пятистах байдарах и десять русских людей. Они доходили до залива Льтуа, в область горы Доброй Погоды, где светятся вечные ледники, края которых погружены в морскую воду. В пути Пуртов промышлял бобров, бился с индейцами и захватил пятнадцать аманатов.

Две тысячи бобровых шкур добыл Егор Пуртов в дальних водах. Кроме того, он уговорил индейского тойона следовать за русскими, чтобы показывать им новые берега та мысом Св. Ильи Пуртов и Куликалов в этот свой поход проникли к устьям Медной реки (Атны), которая прорывалась через дикие Чугачские горы. Они побывали в двух устьях Медной и даже поднимались вверх по ее течению. Так они утверждались на подступах к неизвестной еще стране, о которой ходили упорные слухи, что она богата медной рудой. Болота и ледники в дельте Медной делали плавание Пуртова опасным, но он благополучно закончил свой поход в низовьях реки.

Настойчивый Пуртов, – судя по фамилии устюжанин, ибо род Пуртовых существует и поныне в Великом Устюге, – добыл мною новых сведений об Якутатском заливе. Обо всем ртом он спешил доложить Баранову, который в то время приплыл в Чугачи. Но тут Пуртов совершенно неожиданно встретился с Джорджем Ванкувером. Британский морской офицер Пэджет с корабля «Discovery» свидетельствует, что Егор Пуртов «вообще во всех поступках своих выказывал благородство, дающее право ему занимать в гражданском обществе более возвышенное место нежели то, какое судьба ему предназначила». Пуртов рассказал англичанам все, что считал нужным об Аляске и Алеутских островах, скромно показал свою карту, вежливо уклонился от ответов на некоторые вопросы. Он передал англичанам золотую часовую цепь с подвесками – печатками, найденную им у индейцев. Это была печальная память о каком-то британском мореходе, погибшем в индейском плену.

Джордж Ванкувер очень хорошо отзывается о русских людях, которые встретили его в проливах Нового Света. Британские моряки были поражены тем, с какой смелостью и ловкостью русские плыли на байдаре по просторам Кенайского залива среди движущихся майских льдин. Англичане видели здесь шелиховцев и лебедевцев. Они жили в своих крепостях, построенных на скалах, в домах с деревянными кровлями. Русский флаг развевался на крутом утесе, на помостах стояли медные фальконеты. Англичане побывали в нескольких русских поселениях Кенайского и Чугачского заливов. Спутников Ванкувера угощали вяленой рыбой, китовиной и клюквой.

Сам Ванкувер посетил крепостцу, где начальствовал Степан Зыков. Он увидел там два десятка хижин и большую общую казарму, окна которой были затянуты китовыми пузырями.

Джонстон, офицер с ванкуверовского «Чатама», вел опись южной части Чугачского залива. Он видел большие кресты, расставленные на побережье людьми Баранова и Лебедева – Ласточкина. Лебедевцы пригласили офицера к себе в Нучек Вход в селение, расположенное на узком полуострове в низине, стерегла батарея из трех пушек, на берегу на «обсушке» стоял русский галиот, фальконеты и пушки были видны на корабле. Петр Коломинов, начальник селения, подарил Джонстону морскую карту.

Англичане наблюдали простую и мужественную жизнь покорителей Нового Света Они побывали в хижине бесстрашною сибирского поселенца, жившего на берегу небольшого залива среди чугачей, далеко от места, где за высоким частоколом находились остальные его товарищи. Ванкувер видел аборигенов, окруживших «Чатам».

писал Ванкувер.

С англичанами тогда встречался один из самых заслуженных покорителей Аляски – Василий Малахов, управлявший восьмипушечным шлюпом. Сам Баранов счел неудобным навязываться Ванкуверу, хотя находился в то время недалеко от английских кораблей. Он лишь дослал в подарок сподвижнику Кука свежей камбалы.

Егор Пуртов, поддерживавший все это время отношения с англичанами, мог передать Баранову все то, что он узнал из рассказов Ванкувера. А Ванкувер к тому времени успел не раз побывать в Нутке, где он вел переговоры со строптивым испанским начальником Квадрой о том, чтобы исследовать пролив Хуан-де-Фука и описать на большом протяжении северо-западный берег Америки. Ванкувер счел необходимым выдать Пуртову письмо, в котором он по справедливости оценил все достоинства этого отважного человека.

В 1794 году на Кадьяк прибыли на корабле из Охотска новые люди. В архивах сохранились имена некоторых из них. Вот «горной науки унтер-офицер» Дмитрий Тарханов, первый геолог Аляски, записки которого считаются величайшей редкостью. За ним следует отец Ювеналий, монах из Кадьякской миссии – бывший горный офицер Яков Федорович, принявший постриг в Невском монастыре. Это он, засучив рукава рясы, вместе с Барановым добывал первый каменный уголь в Кенайском заливе и плавил железную руду.

Прибыл на Кадьяк и прапорщик Чертовицын, начальник воинских сил Кадьяка и всей Аляски, «для ограждения заселения от нападения диких».

С корабля «Св. Екатерина» сошел также Иван Поломошный, «геодезист», участник первого русского посольства в Японию, которое снаряжалось при участии Григория Шелихова. В списке вновь прибывших можно найти и имя скромного героя Аляски – слесаря Ивана Матвеевича Щукина, строителя Якутата и Новоархангельска, пробывшего на разных работах по 1803 год.

Всего на Кадьяк прибыло на трех кораблях сто пятьдесят промышленных, тридцать семь хлебопашцев из сибирских, вологодских и архангельских крестьян, монахи, мастеровые, мореходы. С кораблей сгружали рогатый скот и пушки, съестные припасы и книги, железо и канаты с якорями...

В своем новом доме в Павловской гавани Баранов разбирал груду писем, полученных от Шелихова. Именно в 1794 году Шелихов учредил уже в Иркутске контору своей «Северо-Американской компании». Ему помогал приказчик Компании, просвещенный купец А. Е. Полевой, отец известного Николая Полевого, современника Пушкина. Встречался часто Шелихов и с Эриком Лаксманом, вдохновенным ученым, поддерживавшим многие шелиховские начинания. Илимский изгнанник при встрече с Шелиховым говорил ему об аббате Рейнале, о его знаменитой книге «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях». В библиотеке зятя Шелихова – Михаилы Булдакова – была книга крыловского «Санкт-Петербургского Меркурия» за 1793 год, где был напечатан отрывок из Рейналя «Об открытии Америки». Рейналь и Дефо, книги Кука, «Всемирный путешествователь» де ла Порта, труд Солиса о завоевании Мексики и еще мною подобных книг были известны Баранову, Шелихову и их сподвижникам. Книга самого Шелихова к тому времени выдержала два издания, была переведена в Европе. И Александр Баранов признавался, что он тоже начал писать книгу о своих приключениях, но бросил писание, узнав об успехе шелиховской книги. В каких архивах лежит рукопись Баранова?..

Вся деятельность Шелихова покоилась на просвещенной основе. Он знал подвиги своих современников Самуэля Гирна, Александра Макензи и Грея в пустынях Нового Света. Восточная часть дальнею севера Америки в те годы считалась еще мало исследованной. В июле 1792 года Александр Макензи прошел по материку Америки с востока на запад, преодолел Скалистые горы и близ побережья Тихого океана оставил надпись киноварью.

АЛЕКСАНДЕР МАКЕНЗИ,

ПРИШЕДШИЙ ИЗ КАНАДЫ

СУХИМ ПУТЕМ.

Поход Макензи вдохновил Шелихова и в 1794 году он не только составил, но и стал осуществлять план огромной экспедиции на северо-восток Америки. П. Усов, исследовавший деятельность Шелихова, пишет, что Колумб Российский послал девяносто русских промышленников, приказав им «отыскать проход в Баффинов залив, хотя бы через сушу». Это значит, что шелиховские храбрецы должны были пройти материк Америки с запада на восток, следуя по самым гиблым местам. Мы ничего не знаем о том, чем кончился этот удивительный поход, но тот же П. Усов свидетельствует, что и в 1795 году по тундрам Америки к востоку пошли еще тридцать посланцев Шелихова. Удивительны судьбы некоторых русских людей! Рыльский мещанин, учившийся грамоте по Псалтырю, берется за задачу, которая только много лет спустя оказалась по силам крупнейшим ученым-исследователям.

Но мы оставили Писсарро Российского – Александра Баранова, бывшего сидельца по питейным сборам, за чтением писем Шелихова. О, как умели действовать и мечтать эти люди. Шелихов приказывал повелителю Аляски основать на Американском материке город Славороссию... В Славороссии должны быть широкие улицы, просторные площади, украшенные обелисками «в честь русских патриотов».

писал Шелихов.

И еще были в этом письме такие пожелания: пусть американская столица Славороссия будет как можно больше заселена аборигенами, «дабы множеством людей скорее и удобнее можно было все обработать и возделывать, через что и американцы скорее и удобнее приучатся к нашей жизни...». Хотел Шелихов, чтобы утром в Славороссии при подъеме флага били барабаны, играла музыка, чтобы славороссийский гарнизон был в мундирах и носил на портупеях штыки.

В этих письмах Шелихов и Полевой просили Баранова ускорить поиски руды на реке Медной. Но на Кадьяке уже гудел пятипудовый церковный колокол, вылитый из аляскинской меди мастеровым Шапошниковым. В Павловской гавани отстроили деревянную церковь, обсадили ее деревьями. Тихон Сапожников, спутник Шелихова, сеял ячмень; посеял фунт зерен – собрал полтора пуда. Прилежный Шильдс построил еще два корабля – «Дельфин» и «Ольга». «Феникс», прочно обмазанный по килю барановским смолистым составом, уже давно попил аляскинской воды. На «Фениксе» вскоре был отправлен в Охотск штурман Герасим Измайлов с богатыми грузами морской пушнины.

Летом 1795 года Баранов впервые взял в руки парусный шкот и приборы для счисления долготы и широты. Он сам правил кутером «Ольга», направляя его бег в Кенайский залив. Скорбные вести ожидали там Писсарро Российского. Индейцы с берегов реки Медной замучили старого шелиховца – Константина Самойлова, убили тринадцать промышленников Компании П. С. Лебедева – Ласточкина. Баранов воздвиг новое укрепление в Кенаях, при реке Какну, на высоком правом берегу и назвал его редутом св. Николая.

Редуты выросли также и в Чугачском заливе, где власть над Нучеком принял Иван Кусков, будущий герой Калифорнии. Русские нашли уголь, железные руды, и, может быть, уже в 1795 году были замечены признаки золота близ редута св. Николая. В это лето Баранов побывал на юге Аляски в Чильхатском заливе. Тогда это название никому ничего не говорило. Через сто лет, в дни золотой лихорадки, о Чильхате знал весь мир, ибо там начинался путь к Клондайку. Баранов подружился с индейским тойоном Чильхата. Во всяком случае, на Кадьяке, он вскоре был занят приготовлениями даров для чильхатского вождя; кадьякские мастерицы шили байковый плащ с горностаями, колпак из плиса и нанизывали голубой бисер на нить длиною в десять сажен.

20 июля 1795 года в Иркутске скоропостижно скончался Григорий Иванович Шелихов. Ничто не предвещало его близкого конца. Еще в феврале он писал Ивану Голикову, знаменитому историку деянии Петра Великого, что он пошлет в Славороссию «патриотические труты» прославителя Петра. Еще недавно Шелихов горячо обсуждал планы путешествия из Иркутска в Тибет и Бухарию, куда должен был отправиться ученый И. Сиверс, планы предстоящего похода к берегам Японии вместе с Эриком Лаксманом. Шелихов должен быт заведовать торговой частью японской экспедиции. Весь Тихий океан представал перед взором Шелихова в последние дни его жизни. Он умирал склоненным над синими морскими картами. Незадолго перед смертью он писал о том, что русским следует возвратить себе Амур. В письме к Баранову он напоминал ему о китайском Кантоне, где рано или поздно нужно будет начать торговлю. Бухария (Восточный Туркестан) и Тибет были для него, видимо, теми странами, где нужно было торговать после Кантона и Кяхты. Он хлопотал об учреждении русских консульств в Китае, Индии, Японию, на Филиппинах.

«Ум российский промыслы затеял», – гремела в это время песня Баранова в Новом Свете.