Глава шестая ДЕВОЧКИ ОКАЗАЛИСЬ ХРАБРЕЕ МАЛЬЧИШЕК

Когда к Георгию Николаевичу приходили пионеры или приезжали гости, он неизменно вел их на осмотр достопримечательностей Радуля, и обязательно по одному и тому же маршруту.

И сейчас, когда после обеда его новые питомцы пришли к нему, он начал экскурсию со своей светелочки. Показал на сосновый столик, на окошко, глядевшее в лес, рассказал историю витязя, нарисованного на стене: как витязь плыл со своей дружиной по Клязьме, как основал Радуль, как жил с молодой женой и как оба они погибли от какой-то неизвестной болезни.

Далее Георгий Николаевич повел ребят мимо своей бани на взлобок горы, откуда виднелась вся левобережная клязьминская пойма. Полюбовались они раздольем на тридцать километров, спустились к самой Клязьме и направились вдоль ее берега к Радульской церкви.

Ослепительно белая, сейчас ярко освещенная солнцем, она высилась на повороте реки. Острый шатер колокольни и сам храм с одним куполом отражались в чуть рябившей голубой воде. Высокие деревья росли на сельском кладбище.

Экскурсия подошла к самой церкви. Георгий Николаевич остановил ребят у подножия кирпичной, побеленной, похожей на гигантский карандаш колокольни. Сам храм до уровня окон первого этажа был выложен из ровно отесанного белого камня, а выше – из кирпича, также побеленного.

Вблизи этот несомненно выдающийся памятник старины, возведенный триста лет назад, был также красив, как издали. А следы запустения – выщербленные отдельные кирпичи, березки на крыше, накрененный купол – придавали ему особенно поэтичную и таинственную прелесть.

Ребята сбились в кучу и молча ждали, когда Георгий Николаевич начнет рассказывать.

– Смотрите, – заговорил он, – какое тонкое белокаменное кружево вьется вокруг окон, вокруг входа. Как изящны и стройны устремленные ввысь очертания. А ведь безымянный зодчий без чертежей, без расчетов строил.

Георгий Николаевич говорил горячо, увлеченно.

– Какие будут вопросы? – спросил он напоследок.

– А можно залезть на колокольню? – поинтересовался Миша, показывая на маленькую дверку сбоку главного входа.

Георгий Николаевич знал, что витая каменная лестница доходила только до первой площадки колокольни, а выше когда-то шла деревянная, давно уже разобранная, и потому он сказал:

– Вам все равно до верха не долезть, а с площадки вы ничего не увидите. – Ему было грустно, что мальчики пропустили мимо ушей его слова. Не проняла их представшая перед ними красота.

– Полезли! – крикнул толстощекий Игорь.

Георгий Николаевич не успел ответить, как все до одного мальчишки юркнули в эту маленькую дверку, затем через окно колокольни пробрались на ржавую крышу самой церкви и с ликующими криками замахали оттуда руками.

Георгию Николаевичу сделалось еще грустнее. Но как убедить мальчишек, что памятники старины надо не только уважать, но и беречь? А они прыгают по крыше, гремят железными листами.

– Пожалуйста, скажи им, чтобы слезли, – морщась, точно от боли, обратился он к Гале-начальнице.

– Слезайте сейчас же! – крикнула та.

Но мальчишки и не думали слушаться своего командира отряда, наоборот, они звали девочек к себе. Налицо было явное нарушение дисциплины.

– Поведите нас куда-нибудь еще, где тоже интересно. Мальчишки увидят, что мы уходим, спустятся и побегут нас догонять, – обратилась благонамеренная Галя-начальница к Георгию Николаевичу.

– Нет, поведите нас туда, где мы от них спрячемся, пускай поищут! – расхохоталась толстушка Алла.

Георгий Николаевич вспомнил рассказ Ильи Михайловича, что невдалеке за церковью где-то находятся остатки старого моста через Нуругду. Там когда-то очень давно – может, сто, может, двести лет назад – шла дорога в город. Но путь заносило песком, и пришлось его забросить. С тех пор ездят в город кружным путем, зато дорога торная и ровная.

Георгий Николаевич давно хотел разыскать тот мост, но все откладывал; теперь он решил повести туда девочек.

В двух словах он объяснил им, что за мост, и показал позади церкви, под песчаным склоном густой ольшаник, где текла невидимая Нуругда.

Они спустились с горы и увидели в кустах как будто заброшенную тропинку и углубились в кусты. Издали им было видно, как мальчишки слезли с колокольни, забегали вокруг церкви, начали кричать, звать девочек, искали их по всему кладбищу.

– Пускай побегают! – покатываясь от хохота, говорила Алла.

– Пускай побеспокоятся о нас, – также покатываясь от хохота, говорила Галя-кудрявая.

Черные ольховые стволы стояли тесно и были не толще человеческой руки; светлые стебли хмеля перевивали их. Сквозь густую листву сюда почти не попадало солнце. Иные деревья высохли, иные упали. На черной сырой земле не росло ничего, пахло гнилой древесиной, прелыми листьями.

И тут с жалобным стоном набросились на путешественников тучи голодных комаров. Девочки срывали ветки, отмахивались. Комары не испугали их. Они начали пробираться в глубь чащи. Первым пошел Георгий Николаевич, за ним двинулась Галя-кудрявая, потом Алла, потом цепочкой одна за другой остальные девочки. Каждая шла на почтительном расстоянии от предыдущей, иначе отгибаемые ветки грозили хлестнуть по лицу. Комары заунывно пели. Цепочка двигалась медленно. Скоро под ногами зачавкала вода, кеды сразу промокли. Невидимая Нуругда текла впереди, где-то совсем близко, но девочки никак не могли до нее добраться.

Они обвязали косынками лица, только глаза их остались видны. Комары набросились на их голые руки. С остервенением все хлопали себя ладонями и ветками по затылку, по лбу.

Наконец сквозь стволы деревьев показалась Нуругда. Вода под нависшими ольхами выглядела темно-коричневой, словно крепко настоянный чай. По ее поверхности сновали паучки, течения почти не было заметно. Цепочка остановилась.

И тут Георгий Николаевич впервые увидел эти остатки моста.

Из воды торчали черные сваи, забитые когда-то человеком вручную. Теперь такие необычно толстые сваи забивать разучились. Два ряда их выстроились вдоль русла, по пять штук в каждом ряду. По всем признакам сваи были забиты давно, их макушки сгнили, покрылись зеленым мхом…

«Дерево долго сохраняется, когда постоянно очень сыро или когда постоянно очень сухо», – вспомнил Георгий Николаевич утверждение ученого автора одной книги по археологии.

Как всякий писатель, он был человек любознательный. А тут еще запахло стариной.

Его живо интересовало все, что касалось истории Радуля, и потому он сказал:

– Жаль, что с нами нет мальчиков, я бы их попросил исследовать сваи.

Галя-кудрявая пробралась к нему вплотную по черной чавкающей грязи. Глядя на него в упор, она заговорила со страстью, с азартом:

– Совсем не жаль, что нет мальчиков! Вы только скажите, что нам сейчас делать. Девчонки вовсе не трусихи. Мы храбрее мальчишек! И терпеливее мальчишек! Те давно бы от комаров удрали. Вы скажите, надо в воду лезть? Надо в воду? Да? Мы залезем! Ни змей, ни жаб, ни пиявок не боимся!

– Да, надо в воду, – сказал Георгий Николаевич. – Осторожно ощупайте каждую сваю – не подгнили ли они? Исследуйте возле них дно – не лежат ли там бревна; а если лежат, то какой они толщины.

Галя быстро обернулась, подмигнула, стряхнула со лба упавший кудрявый локон.

– Алка, полезли!

И тут же, прямо в синих спортивных костюмах, в кедах, обе девочки – светлокудрявая и черненькая, худышка и толстушка – плюхнулись в воду и пошли. Вскоре глубина достигла им до пояса. Разгребая руками воду, они медленно брели. Двигаться по топкому дну с каждым шагом им было все труднее… Наконец отважные изыскательницы добрались до крайней сваи. Галя легко отломила от верхнего конца совсем трухлявую чурку.

Георгий Николаевич тотчас же ее остановил:

– Нет-нет, не трогай! Нельзя разрушать! Эти сваи тоже памятники старины.

Девочки начали бродить туда и сюда, замутили воду. Вскоре они нащупали ногами сперва одно бревно, лежавшее на дне речки, затем другое. По их словам, бревна были такие толстые, как сосны на картинах Шишкина.

И вдруг точно пловец прыгнул с вышки. Что-то огромное с шумом взбурлило воду. На секунду показалась блестящая темная спина какого-то чудища невиданных размеров…

Обе девочки вскрикнули, протянули вперед руки для защиты. И тут же обе, не сговариваясь, захохотали.

– Я думала – крокодил! – крикнула Алла.

– Я думала – русалка! – крикнула Галя-кудрявая.

– Это сом! Это сом! – исступленно завопил Георгий Николаевич. – Возвращайтесь сейчас же!

Он испугался куда больше девочек. Еще чего случится, ногу им откусит.

– А мы не боимся! А мы не боимся! – звонко хохотала Галя.

– А он нас боится, боится, удрал, спрятался! – еще звонче хохотала Алла.

Георгий Николаевич слышал, что в клязьминских омутах, там, где с древних времен лежит на дне много дубовых коряг, изредка встречаются огромные сомы. Они даже таскают гусят и утят, но девочек, пожалуй, вряд ли глотают. Неужели случилось невероятное? Одно такое редкое чудище заплыло из Клязьмы в Нуругду?

Трухлявые сваи моста были забыты. Девочки оживленно обменивались впечатлениями – что успели увидеть, что успели заметить. Стрекоча, как сороки, они заспорили между собой – какого цвета были у сома глаза.

– Черные, – настаивала Галя-начальница.

– Голубенькие, голубенькие, как небо, – повторяла Галя-кудрявая, стоя по пояс в воде.

– Золотые, очень злющие. И они горели, как огонь, – утверждала Алла, стоя в воде по колено.

Кормить комаров Георгий Николаевич больше не мог.

– Девочки, вылезайте скорее! – закричал он и пошел обратно по только что пробитой топкой тропинке. Все двинулись за ним, с трудом вытаскивая кеды из грязи.

Алле и Гале захотелось поскорее вылезти из воды. У самого берега Алла споткнулась и с визгом упала, на нее кувырнулась Галя. Обе они окунулись с головой в илистую жижу и тут же с хохотом вскочили.

Наконец все выбрались из ольховой чащи. Как было хорошо! Солнышко светило, комарики не кусались. Они с облегчением вдохнули полной грудью живительный сосновый воздух; сперва не торопясь пошли по песку в гору, а увидели мальчиков и побежали к ним с победными криками:

– А что мы нашли!.. А что мы видели!.. А вы не видели!.. Мальчики собрались возле остатков церковной паперти -

небольшой полуразрушенной пристройки перед входом в колокольню. Четверо из них сидели на корточках, остальные стояли, наклонившись над ними, окружив одинокий облезлый кирпичный столб, когда-то подпиравший с угла крышу паперти.

На крики девочек те, кто стоял, обернулись было на секунду и вновь наклонились над теми, кто сидел на корточках. По всем признакам мальчики очень обиделись на девочек и не хотели с ними водиться.

Девочки подбежали к ним с теми же победными криками:

– А что мы нашли!.. А что мы видели!.. А вы не видели!.. Сидевшие на корточках Игорь, Миша и их двое друзей что-то делали на белокаменных плитах пола возле кирпичного столба. Те, кто стоял, их заслоняли, и девочки не знали, чем так усердно занимались четверо мальчиков.

– На Аллу и Галю напала русалка!.. Напал крокодил!.. Напала огромная рыбина!.. – догадались закричать девочки.

Пришлось мальчикам обиду проглотить. Четверо вскочили. Все тринадцать обернулись к девочкам.

– Я сообщу наши новости, – сказала Галя-начальница. Ее высокая должность не позволяла ей говорить, захлебываясь от азарта. – Нет-нет, никто ни на кого не нападал.

И она подробно рассказала, что увидели девочки; говорить старалась нарочито размеренно, спокойно, однако с загадочной улыбочкой.

– Мальчишки, айдате ловить сома! – закричал, вращая своими круглыми глазищами, Миша.

И все мальчики захотели немедленно спуститься к речке, немедленно начать небывалую охоту.

Но Георгий Николаевич их точно ледяной водой окатил. Он сказал, что бессмысленно идти сейчас на речку. Как и чем ловить сома, он и сам не знал. Руками его поймать невозможно, он успел уплыть далеко, его даже увидеть не удастся. Мальчики только намучаются, их комары закусают. В общем, надо посоветоваться со старыми радулянами.

– Девочки тоже хотят охотиться, – сказала Галя-начальница. – Сегодня вечером мы обдумаем этот вопрос на заседании штаба. Видимо, придется пойти в город, посоветоваться с Петром Владимировичем.

И мальчики разочарованно согласились охоту отложить.

– А сейчас мы продолжим осмотр местных достопримечательностей, – сказал Георгий Николаевич. – Неужели вас не интересует старина?

– Нет-нет, интересует! – раздались в ответ не очень стройные голоса, но, кажется, огромный сом занимал ребят куда больше.

Только сейчас Миша увидел Галю-кудрявую. И она и Алла подошли последними. Во время разговоров о соме и об охоте на него они прятались за спины подруг.

И все мальчики тоже увидели Аллу и Галю-кудрявую, и в каком ужасающем виде! Они тут же загоготали, показывая на них пальцами.

Тогда ночью только правый Галин бок был как у поросенка, а теперь обе девочки вымазались целиком, от кончиков кед и до ленточек на косах, по их лбам и щекам тянулись потеки грязи.

– Галя, что с тобой? – с тревогой спросил Миша. Грязнулям надо было бежать к палаткам. Сперва окунуться в Клязьме, потом переодеться. Ой как стыдно, если их кто чужой сейчас увидит! Какой же дорогой бежать? Сельской улицей? Ни в коем случае! Вдоль берега Клязьмы? Тоже никак нельзя – там рыбаки с удочками, женщины белье полощут, ребятишки купаются.

– Обойдите по опушке леса вокруг сельских огородов, – посоветовал Георгий Николаевич пострадавшим. – Путь дальний, зато никого не встретите. А к своим палаткам спуститесь мимо моего дома.

– Я вас провожу, – выскочил Миша. – Девочкам ходить одним нельзя!

– Уйди! Мы побежим одни! – с непонятной злостью отмахнулась Галя-кудрявая.

– Я провожу вас, – повторил Миша. Бедняга не замечал злости в Галиной голосе.

– Уходи, дурак какой! – вдруг крикнула она.

– Ха-ха-ха! Девочке надоело дружить с мальчиком, – съязвила Галя-начальница.

Лицо у Миши сразу стало серым, как осиновая кора. Сам он весь съежился, отошел в сторону. Остальные ребята с молчаливым недоумением глядели то на убегавших двух подруг, то на него.

Георгий Николаевич сделал вид, что ничего особенного не произошло, и поспешил отвлечь ребят.

– Мальчики, скажите, чем вы тут без нас так усердно занимались? – спросил он.

– А мы, кажется, тоже нашли что-то занятное, – сказал толстощекий Игорь. И он показал на ту белокаменную плиту, на которой стоял оставшийся от паперти угловой кирпичный столб.

Только край плиты высовывался из-под столба. Мальчики расчистили этот край от мусора, выдернули травку. И сейчас на белом камне можно было разобрать какой-то узор. Камнесечец, который его высекал, тщательно и очень искусно выбрал долотом фон, и оттого узор получился выпуклым. Угадывались растения – стебли походили на извивающиеся валики, а каменный цветок вроде тюльпана выглядел совсем настоящим; под цветком, на длинных витых валиках-черешках, разместились три листка, напоминавшие листья хмеля, показывался еще какой-то узор в виде валиков.

– Вероятно, это очень старая могильная плита, – предположил Георгий Николаевич. – Она была сюда перенесена, когда пристраивали эту паперть.

Со слов Ильи Михайловича он знал, что паперть эту пристраивали не так давно – лет шестьдесят назад. Деньги «на украшение храма» пожертвовал известный в здешней округе радульский богатей Суханов.

Когда церковь закрыли, кирпич от паперти пошел на печки для колхозного скотного двора. Попытались было ретивые мужички и саму церковь ломами рушить, да ничего у них не вышло – ни одного белого камня выломить не сумели. В стародавние времена строили накрепко: известь по пятнадцати лет в ямах выдерживалась, да еще богомольные старухи от «усердия» лили в те ямы коровье молоко да бросали сырые куриные яйца. Схватывала та известь камни стен крепче нынешнего бетона.

Все это Георгий Николаевич сейчас рассказал ребятам.

– Кого же похоронили под этой плитой? – спросил Игорь.

– Неизвестно. Неужели ты не сообразил, что столб загородил надпись! – уколола его Галя-начальница.

– Плита несомненно старинная и богатая, – задумчиво сказал Георгий Николаевич. – На Радульском кладбище ни одной такой нет. Мне думается, что под ней похоронен не крестьянин, а купец или помещик. Во всяком случае, человек зажиточный, в свое время достаточно известный в здешней округе. Позднее память об умершем сгладилась, заброшенную плиту по воле лавочника Суханова перенесли сюда и поставили на ней угловой столб строящейся паперти. Надо будет расспросить старых радулян об этой плите.

– Вот бы свалить столб и прочесть надпись! – воскликнул Игорь.

– Безнадежное дело. Смотрите, какой столб солидный, – сказал Георгий Николаевич. – Нам такое предприятие не под силу. Вы лучше расскажите, как отыскали плиту.

– Это Миша первый догадался! – воскликнул Игорь, показывая на своего друга.

Миша стоял одиноко в стороне, засунув руки в карманы. Он был мрачен, как грозовая туча. Казалось, никто и ничто его не интересовало.

– Когда мы спустились с колокольни, – начал рассказывать Игорь, – и поняли, что девчонки от нас удрали и где-то спрятались, то решили им отомстить. А как отомстить, не знали. Собрались мы вот тут, думали, думали… И Миша думал. Он сидел на уголке этой плиты и в раздумье палочкой стал сгребать с нее мусор, вырывал с корнями травку…

– Нет, не так рассказываешь, – печально перебил Миша. – Я увидел сороконожку, она юркнула в этот мусор. Я стал палочкой ковырять, хотел поймать сороконожку, а палочка сломалась, пришлось разгребать мусор руками… Тут его перебил Игорь.

– Ну, в общем, сгребал, сгребал Миша мусор, искал, искал свою сороконожку, – говорил он, – и вдруг увидел, что к плите словно прилипла маленькая каменная колбаска, которая загибалась. Ну, тут мы все принялись помогать Мише. И расчистили этот цветок с тремя листьями. А видите, из-под этого противного столба еще какой-то рисунок высовывается…

– Все это очень интересно, – раздумчиво сказал Георгий Николаевич. – Может быть, даже более интересно, чем сом, который увидели девочки.

Мальчики начали злорадно ухмыляться, а девочки забурлили, протестующе забормотали.

– Но зато сегодня было доказано, что мы являемся храбрее мальчишек, – с апломбом возразила Галя-начальница.

Тут все мальчики заспорили еще громче и азартнее девочек.

– Ну уж это дудки! – вспылил Игорь.

– Пожалуйста, не спорьте и не ссорьтесь, – вмешался Георгий Николаевич. Да, для него, любящего русскую историю, открытие мальчиков несомненно было гораздо интереснее открытия девочек.

Как полагается писателю, он неизменно носил в кармане блокнот, чтобы записывать разные мысли, фразы, отдельные слова, какие приходили ему на ум. Такие записи могли пригодиться для его будущих книг. Сейчас он присел на корточки и тщательно зарисовал в свой блокнот открытый мальчиками узор с края белокаменной плиты. Закончив рисовать, он вскочил на ноги и воскликнул:

– А теперь экскурсия направляется дальше! Идемте.

– Осмотр достопримечательностей продолжается. Не отставать! – скомандовала Галя-начальница.

И все пошли по направлению села.

Последним уныло плелся Миша, опустив голову, засунув руки в карманы штанов.