"Гулы" - читать интересную книгу автора (Кириенко Сергей)

Глава шестая

Стоя перед окном своего рабочего кабинета, Кавио Гольди смотрел на залитую солнечными лучами пьяцца дель Фуоко. Комиссариат города Террено находился на южной стороне этой площади. На противоположной стороне располагались здания городского муниципалитета и магистратуры. Слева от комиссариата возвышалась городская ратуша, а напротив нее, словно в насмешку над Богом,— крупнейший банк города КОМИТ… (Коммерческий банк Италии)

Глядя на серое здание муниципалитета, Гольди зевнул.

Это заставило его вспомнить о том, что вчера ночью он лег лишь во втором часу, за полночь вернувшись из управления. А все эти загадочные убийства бродяг. Да и сегодня он вряд ли ляжет спать раньше полуночи — вечером им предстоит поездка на кладбище, а раскапывание могил не способствует здоровому сну. Одно хорошо, думал Гольди, жена с сыном в Риме и раньше следующей среды не вернутся. Об этом он узнал два часа назад, позвонив Торне с почтамта. А это значит, что он может спокойно заниматься делом душителя после работы. Иначе, если бы жена была дома, не избежать ему разговоров о том, что будь он хоть трижды начальником особого отдела полиции, но вечер есть вечер, и она имеет право видеть мужа дома после семи часов. Чего Кавио Гольди не выносил, так это спорить с Торной.

Глядя в окно, комиссар вдруг заметил человека, идущего по северной стороне площади к зданию муниципалитета. Человек этот был одет в черный костюм священника, белый воротничок кольцом опоясывал его горло. Гольди узнал отца Винченцо из церкви Санта Мария Аквилония и удивился. Сам он являлся прихожанином этой церкви и знал, что по пятницам отец Винченцо всегда занят в храме. Комиссар с недоумением подумал: «Что могло вырвать священника из церкви в середине дня?..» Через несколько секунд отец Винченцо скрылся в здании муниципалитета. Гольди пожал плечами, отошел от окна и уселся за стол.

Некоторое время он рассматривал бумагу, которую принес ему Эстебане. Санти забежал десять минут назад и сообщил, что кроссовки, в которые был обут подозреваемый, никогда не продавались в Террено. Небольшая партия такой обуви была завезена месяц назад в Милан и продавалась в нескольких крупных супермаркетах. Теперь ему предстояло решить: делать ли запрос в Миланский комиссариат, чтобы тамошние детективы попытались напасть на след терренского убийцы, или оборвать эту ниточку. Гольди потер виски. Скорее всего, придется сделать второе. Даже если полицейские Милана начнут искать светловолосого покупателя кроссовок, вряд ли они его найдут. Милан — не Террено, а крупный супермаркет — не магазинчик на виа Станцоне, где все знают друг друга в лицо.

Посмотрев на часы, комиссар отметил, что было пять минут четвертого. Тони и Марио уже больше двух часов занимаются гостиницами и вокзалами. Возможно, они нападут на след убийцы, хотя… Почему-то сегодня интуиция нашептывала ему, что на этот раз номер с гостиницами и аэропортом у них не пройдет. Слишком уж необычный преступник появился в Террено, и вряд ли здесь помогут обычные методы поиска. Эти методы должны быть такими же необычными, как и сам убийца. Но вот какими?

Гольди взял карандаш и некоторое время крутил его между пальцев. Потом вытащил из стола чистый лист бумаги и принялся водить по нему карандашом, задумчиво глядя в пространство…

Минуту спустя он понял, что его рука сама собой что-то нарисовала. Он вгляделся в рисунок и нахмурился. На листе бумаги резкими, отрывистыми штрихами был изображен парень — в футболке и джинсах. Ноги его украшали кроссовки, волосы были взлохмачены и торчали во все стороны, как пучки соломы, губы искажала ухмылка… Но что больше всего поразило Гольди, так это его руки. Они были почему-то неправдоподобно большими, с загнутыми пальцами, похожими на когти, словно этими пальцами он…

Комиссар вдруг почувствовал, как по телу его пробежал холодный озноб. Он тихо выдохнул и про себя выругался: дьявол!.. Да он же нарисовал душителя!..

С минуту он смотрел на кривящиеся в ухмылке губы нарисованного человечка, потом отбросил карандаш в сторону и вытер выступившую на лбу испарину.

Неожиданно зазвонил телефон. Схватив трубку, Гольди услышал:

— Комиссар, это вы?

— Кто это? — Гольди не узнал говорившего.

— Это Скала.

— А, Умберто… — Комиссар скомкал лист с нарисованным душителем и швырнул его в мусорную корзину, стоящую в углу кабинета. Затем прокашлялся, пытаясь избавиться от странной хрипоты, появившейся в голосе.— Что у вас, Умберто? Есть что-то новое?

— Я звонил вам полчаса назад, но вы не ответили?

— Меня не было в комиссариате,— пояснил Голь-

ДИ.

— Ясно… — Скала помедлил.— Комиссар, помните мы с вами разговаривали о «воске», найденном на руках убитых?

— Конечно.

— Я сделал его анализ.

— Нашли что-нибудь интересное?

— Да… Но я не хотел бы говорить об этом по телефону. Расскажу, когда встретимся. Вы ведь не передумали насчет вечерней поездки?

— Нет.

— Ну и прекрасно… Знаете, я переговорил с доктором Трози. Он действительно находил «воск» у человека, убитого возле аэропорта. Затем я поднял свои отчеты — оказалось, что в первый раз я обнаруживал это вещество под ногтями человека, задушенного в «американском» квартале… Так что теперь вы можете быть уверены, что убийца всех этих людей — одно и то же лицо.

— Да, конечно,— согласился Гольди. Немного подумав, он спросил: — Умберто, но почему вы не хотите рассказать мне прямо сейчас, что выяснили насчет этого вещества?

— Это не срочно, комиссар. И потом… мне надо провести еще пару тестов — я не закончил. Но к вечеру у меня все будет готово.

— Ладно.— Гольди посмотрел на часы.— Умберто, мы подъедем к вам в начале одиннадцатого. Где вы будете: в больнице или дома?

— Я думаю, дома. Жена не любит ужинать одна… Понимаете, ей нравится, когда вечером вся семья в сборе.— Скала усмехнулся, и его искаженный смех перенесся по телефонному проводу в кабинет Гольди.

— Я отлично вас понимаю,— проворчал комиссар.— У меня самого точно такая же история.

— Ну, что вы хотите — женщины,— философски протянул Скала и закончил: — Значит, до вечера, комиссар?

— Да, до вечера.

Услышав гудки, Гольди положил трубку и задумчиво посмотрел в окно.

Итак, «воск» найден на руках трех человек, убитых в разное время в разных частях города. Это действительно говорит о том, что убийца — одно и то же лицо, С такими данными можно даже идти к Плацци и просить официальное разрешение на вскрытие могил, хотя… Гольди задумался. Нет, пожалуй, не стоит этого делать. Ведь сегодня утром начальник полиции дал ясно понять, что не желает, чтобы кто-нибудь, помимо полиции, знал о трупах. Если же они начнут проводить официальную эксгумацию, об этом могут пронюхать журналисты. Лучше сделать все в тайне от Плацци, а уж потом представить ему окончательный результат.

Гольди поднялся из-за стола и подошел к окну.

С минуту он рассматривал площадь перед комиссариатом. Несколько человек — судя по виду, туристы,— замерли у фонтана, сооруженного посреди пьяцца дель Фуоко, и любовались бьющими вверх струями воды, рядом с людьми бродили голуби, которым не было надобности опасаться машин,— ведь на площади движение запрещено…

Неожиданно в голову комиссару пришел вопрос, периодически возникающий у него раз в несколько месяцев: почему эта площадь названа именем огня? [Piazza del Fuoco — площадь Огня (ит.)]. Ведь, насколько он знал, в центре Террено за всю его историю не было крупных пожаров, на этой площади никогда никого не сжигали — ни в этом веке, ни в прошлых, и даже рождественский фейерверк устраивают на пьяцца дель Пополо, рядом со зданием пожарной команды, а не здесь — из-за боязни подпалить здание муниципалитета или городской ратуши.

Гольди вздохнул.

Если бы это было самым большим вопросом, мучающим его, он был бы счастлив…

Желтая табличка, небрежно прикрепленная на стене дома, извещала: «Виколо Оливо» — Оливковый переулок.

Заглянув в блокнот, Бен Аз Гохар сверился с адресом, полученным от отца Федерико (виколо Оливо, дом 8, квартира 16), сунул записную книжку в карман брюк и решительно ступил в темноту прохода, образованного двумя трехэтажными домами.

Ширина виколо Оливо не превышала четырех метров — вряд ли здесь могли разъехаться даже две встречные машины. Однако, суживая и без того тесный проезд, у стен домов стояли мусорные бачки, газетные автоматы, половина из которых находились в таком состоянии, словно были взорваны изнутри, огромная коробка автомата по продаже газированной воды.

Тень от домов укрывала переулок с надежностью похоронного савана. Трех-, четырехэтажные дома, стоящие вплотную друг к другу и отрезающие путь свету в глубину переулка, создавали не слишком радужную картину — черный асфальт мостовой и серые стены зданий сливались в унылом однообразии. Лишь в дальнем конце виколо Оливо яркой жемчужиной сверкал кусок улицы, залитый солнечными лучами. «Наверное, солнце появляется здесь всего лишь на несколько минут в день,— решил Аз Гохар, оглядывая крыши домов. Между крышами тонкой нефритовой полоской голубело небо.— Что ж… Вполне подходящее место жительства для смотрителя кладбища».

Стайка ребятишек семи-восьми лет играла возле подъезда одного из домов. Они развлекались тем, что кидали осколки кирпичей в газетные автоматы. Выигравшим у них, очевидно, считался тот, кто попадал в узкую стеклянную полоску вверху алюминиевой коробки. При появлении человека в армейском комбинезоне ребятишки на время прекратили игру, настороженно поглядывая на чужака. Сидя на тротуаре, они подобрались, готовые при первых же признаках опасности вскочить на ноги и скрыться в подъезде. Но чужак прошел мимо, не проявив ни малейшего интереса к малолетним разрушителям муниципального имущества. Куски кирпичей снова взлетели над мостовой и с могильным грохотом принялись ударяться в металлические бока автоматов — словно невидимый гигант забивал гвозди в крышку огромного гроба. «Гроба Террено»,— мелькнуло в голове Аз Гохара,

Пройдя мимо трех домов, он остановился возле здания, на стене которого черной краской была выведена восьмерка. Дом был трехэтажным, с одним подъездом.

Подняв голову, Аз Гохар оглядел окна дома, пустыми глазницами чернеющие на сером фасаде. Никакого движения за ними не угадывалось, словно дом давно вымер. А ведь в нем не меньше тридцати квартир, отметил Аз Гохар, чувствуя, как в глубине сознания шевелится червячок неясного беспокойства. Взявшись за ручку двери, он потянул ее на себя.

Почему-то он боялся услышать скрип проржавевших петель, однако, к его облегчению, дверь открылась бесшумно. Мгновение Аз Гохар медлил, затем шагнул в черноту подъезда.

Несколько секунд он стоял неподвижно, давая возможность глазам привыкнуть к царившему здесь полумраку. Наконец, разглядел резные перила и ступени уходящей вверх лестницы. Взявшись за отполированную сотнями рук поверхность перил, Аз Гохар медленно двинулся вверх, нащупывая ступени ногой.

Чем выше он поднимался по лестнице, тем больше подробностей мог различить вокруг. Стены подъезда представляли собой самое настоящее произведение искусства. Сейчас уже нельзя было сказать уверенно, какой цвет у них был первоначально, так как свободного места на них не оставалось — все стены покрывали тысячи рисунков и надписей. Кафельная плитка, которой были отделаны ступени лестницы, в нескольких местах откололась — здесь наружу проступал серый цемент, по цвету схожий с могильными надгробиями на чимитеро ди Джованни, Поначалу Аз Гохара удивило столь резкое улучшение его зрения, однако, поднявшись на один пролет вверх, он понял его причину — в торцевой стене здания было вырезано маленькое окошко, сквозь которое подъезд проникал слабый свет с улицы. Именно этот свет позволял разглядеть стены с достаточной четкостью.

Оказавшись на лестничной площадке первого этажа, Аз Гохар увидел ряд почтовых ящиков с номерами квартир. Всего висящих на стене ящиков было десять.

Решив, что нужная ему квартира находится выше, Аз Гохар двинулся на второй этаж.

Путь до второго этажа он преодолел намного быстрее, чем до первого,— свет из окна хорошо освещал лестничный пролет. На втором этаже был такой же ряд почтовых ящиков, что и внизу. На одном из них стояла цифра «16».

Двинувшись по коридору в глубь дома, Аз Гохар обнаружил странную вещь — коридор был не прямым (как он ожидал увидеть), а зигзагообразным. Короткие переходы ограничивали пространство квартир, создавая множество тупичков и поворотов. Под потолком некоторых переходов горели тусклые лампочки, освещавшие замызганные стены и грязный пол. В других переходах света не было, и по ним приходилось пробираться на ощупь.

Аз Гохар шел по коридору медленно. Нужная ему квартира возникла перед ним неожиданно: пройдя по очередному темному переходу, он повернул за угол и увидел тусклую лампочку, освещавшую две двери в разных концах перехода. На ближайшей к нему белой краской была выведена цифра «16».

Остановившись возле двери, Аз Гохар прислушался к дому. Этажом выше в диком плаче заходился ребенок, чуть дальше по коридору раздавался металлический звон, словно кто-то усиленно колотил сковородой по плите, с нижнего этажа, пробиваясь сквозь бетонные перекрытия, звучал мужской хохот, за дверью нужной ему квартиры висела могильная тишина…

Аз Гохар поднял руку к вделанной в панель двери кнопке — в глубине квартиры прозвенела резкая трель электрического звонка. В следующую секунду за дверью раздался звук, словно мяукнула кошка. Однако звук этот был слабым и почти сразу же стих. Выждав пару секунд, Аз Гохар позвонил снова. Но на этот раз трель звонка не вызвала ничего — даже мяуканья кошки. Наверное, в первый раз оно ему просто послышалось, решил Аз Гохар.

Взглянув на часы, он прислонился к дверному косяку и принялся думать, что делать дальше… Отец Федерико, наверное, переговорил уже с отцом Винченцо из церкви Санта Мария Аквилония. Сейчас отец Винченцо должен находиться в городском муниципалитете. Через два часа они встретятся в церкви Сант-Антонио ди Франчезе, и священник передаст ему нужные бумаги из архива. За это время сам Аз Гохар надеялся переговорить со смотрителем кладбища и узнать от него некоторые подробности того, что произошло на чимитеро ди Джованни две недели назад. Но удача отвернулась от него — нужного ему человека не оказалось на месте…

Неожиданно дверь противоположной квартиры открылась, и из нее вышла пожилая женщина. Заметив человека в армейском комбинезоне, стоящего в другом конце коридора, она замерла — точь-в-точь, как те ребятишки, что разносили вдребезги газетные автоматы на улице.

В ту же секунду Аз Гохар понял, как ему действовать дальше.

— Простите, синьора,— проговорил он медленно, не двигаясь с места, чтобы не напугать женщину.— Вы не знаете, где ваш сосед?

Женщина не мигая смотрела на Аз Гохара, словно решая, ответить ли этому человеку или скрыться в квартире и подождать, пока он уйдет.

— Видите ли, синьора,— продолжал Аз Гохар,— я приехал издалека, хотел сразу же повидаться с другом, но его, похоже, нет дома… Не подскажете, куда он мог уйти?

— Кто вы? — женщина наконец решилась ответить, хотя дверь держала по-прежнему открытой.

— Я друг вашего соседа,— мягко ответил Аз Гохар.— И приехал издалека. Не знаете, где он? А то я тут стою и не знаю, ждать мне его или уйти и прийти потом?

Женщина мгновение колебалась. Затем, видимо, решила, что человек этот опасности для нее не представляет, и захлопнула дверь. Громко щелкнул замок.

— Вы друг Пьетро?.. Я не знаю, когда он появится,— сказала она.— Сегодня я его не видела, и не слышала, чтобы он уходил.

— А вчера?.. Вчера вы его видели?

— Нет.

— Он, что, куда-то уехал?

— Уехал? Куда он мог уехать? — Вопрос Аз Гохара вызвал у женщины удивление. Она сделал пару шагов в его сторону.— Пьетро некуда ехать… Десять лет назад у него умерла жена. С тех пор он каждое утро уходит на работу, а вечером возвращается домой. Десять лет, синьор,— это не десять дней. Ему некуда ехать.

— Тогда где же он может быть?

— Не знаю… Последние две недели с ним творится что-то неладное.— Нахмурившись, женщина смерила Аз Гохара подозрительным взглядом и внезапно спросила: — Послушайте, а вы точно его друг, синьор?

— Да.

— Тогда я скажу вам кое-что по секрету.— Женщина приблизилась к Аз Гохару. В тусклом свете маломощной лампочки он разглядел, что лицо ее покрыто сеточкой морщин, похожей на плотную паутину.— Недавно он бросил работу. Вы знаете, где он работал?

— На кладбище.

— Точно. А две недели назад он оттуда ушел. И словно бы изменился.— Женщина глядела на Аз Гохара впавшими глазами, похожими на переспелые вишни, стараясь понять, дошел ли смысл сказанного ею до этого человека.— Он стал каким-то… каким-то подозрительным. Словно бы боялся всего… А однажды он испугался меня. Представляете? Выхожу я как-то из квартиры, а Пьетро стоит возле своей двери. Меня-то он поначалу не слышал, а когда я его окликнула, вздрогнул, будто увидел привидение…

— Наверное, у него что-то нервное?

— Может быть.— Женщина покивала головой.— С такой-то работой, как у него, нервов не наберешься… Знаете, вот то же самое я и племяннику его сказала, когда он приходил.

— Племяннику? — насторожился Аз Гохар.

— Ну, да. Дня три назад он приходил. Длинноволосый такой… Вот после него-то я вашего друга и не видела.— Она кивнула на запертую дверь с цифрой «16».— Может, он вместе с племянником куда и ушел?

И снова Бен Аз Гохар почувствовал, как шевельнувшийся в нем червячок беспокойства принялся извиваться в голове, посылая тревожные сигналы.

«Что за племянник?» — подумал он. Новость эта ему не понравилась.

— Когда, вы сказали, приходил племянник?

— Дня три назад.— Женщина подумала и кивнула.— Точно, три дня назад. Спросил, здесь ли живет его дядя, имя назвал… Самого-то Пьетро тогда дома не было — он утром куда-то ушел, но тот длинноволосый сказал, что подождет. Вот с тех пор я его и не видела.

— Наверное, они действительно ушли вместе,— пробормотал Аз Гохар.— Ну, что же. Тогда я, наверно, его ждать не буду — зайду попозже… Спасибо, синьора!

Женщина кивнула и смерила Аз Гохара таким взглядом, словно ждала, что сейчас тот повернется и пойдет к выходу. Однако человек в армейском комбинезоне вытащил из кармана блокнот, вырвал из него страницу и принялся писать на ней что-то огрызком карандаша.

— Надо оставить ему записку,— пояснил он женщине.— Вдруг он вернется и решит снова куда-то уйти? Я напишу ему, чтобы он меня подождал.

Аз Гохар сдвинулся в сторону, освобождая женщине проход. Та, видно, хотела лично убедиться в том, что незнакомец уходит. Но так как тот стоял на месте и не двигался, а предлога задержаться у нее не возникало, то она нехотя протиснулась мимо человека в камуфляже и посеменила к выходу.

Аз Гохар подождал, пока шаги женщины затихнут у лестницы. Затем убрал бумагу и карандаш, вытащил из внутреннего кармана куртки две проволочки с изогнутыми концами и еще раз прислушался к квартире. Внутри было тихо.

Ему не понравилось известие о длинноволосом племяннике, так неожиданно обнаружившемся у смотрителя кладбища. Бели бы не слова женщины, он бы, пожалуй, ушел, отложив разговор со смотрителем на пару часов. Но теперь он решил проверить все до конца.

Опустившись на корточки, Аз Гохар вставил одну из проволочек в прорезь замка. За долгую жизнь он многому научился — в том числе и тому, как открывать дверь без ключа. Вставив в замок вторую проволочку, он крутил ею до тех пор, пока не раздался слабый щелчок. Тогда он взял обе проволочки вместе и принялся осторожно поворачивать их вправо. Пару секунд слышался легкий скрежет металла, потом скрипнули петли и дверь приоткрылась.

Аз Гохар быстро встал на ноги, вытащил проволочки из замка и открыл дверь пошире. В тот момент, когда она распахнулась, что-то метнулось ему под ноги. Аз Гохар отшатнулся, но в следующую секунду разглядел, что этим «что-то» была серая кошка. Худая — словно несколько дней не ела.

Значит, он не ошибся, решил Аз Гохар, кошка действительно мяукала.

Он осторожно заглянул в приоткрывшийся проем двери, прислушался. Внутри не раздавалось ни звука. Войдя в квартиру, он закрыл дверь. В прихожей царил полумрак. На вешалке, справа от двери, висели шляпа и плащ. На полу стояла пара башмаков.

Аз Гохар заглянул в небольшую кухню слева от прихожей. Там никого не было. Кошачья миска, стоящая у газовой плиты, была дочиста вылизана — очевидно, кошка съела все еще несколько дней назад.

Осмотрев кухню, Аз Гохар заглянул в туалет и ванную, но и там никого не обнаружил. Наконец, он открыл дверь единственной комнаты этой квартиры и заглянул внутрь. В глаза ему бросились огромный дубовый стол, стоящий у одной из стен, пара стульев, узкая кровать, примостившаяся у противоположной стены, невысокий шкаф.

Внезапно Аз Гохар замер, поняв, что только что пропустил нечто важное.

Он попытался сосредоточиться и почувствовал запах. Сладковатый, специфический запах, появляющийся лишь в одном случае… Глаза Аз Гохара медленно вернулись назад, на кровать. На белой подушке чернела человеческая голова…

Несколько мучительно долгих секунд он смотрел на нее. Покатый затылок был покрыт редкими седыми прядями — остатками некогда пышной шевелюры. Человек лежал лицом вниз. Тело до самой шеи укрывала белая простыня. Правая щека и кусок шеи этого человека имели неестественный синевато-коричневый цвет. Похоже, лежащий на кровати человек был мертв.

Аз Гохар с трудом удержался от того, чтобы не оглянуться назад. «В квартире никого нет,— сказал он себе.— Успокойся и возьми себя в руки. Никакого длинноволосого племянника сейчас в квартире быть не может». Он закрыл глаза и вздохнул. Затем снова посмотрел на кровать и ненадолго задумался.

Судя по всему, мертвый человек был смотрителем кладбища. Если так, то он уже ничем не может ему помочь. Тем не менее Аз Гохар шагнул к кровати. Если он ничего не может узнать со слов этого человека то, возможно, причина его смерти подскажет ему что-то важное?

Взявшись за край простыни, Аз Гохар отдернул ее в сторону. В следующую секунду он замер, пораженный увиденным. Мертвый человек лежал на спине. Голова его была вывернута под углом в сто восемьдесят градусов к телу. Само тело было абсолютно нагим. На груди виднелись бурые кровяные натеки.

До Аз Гохара не сразу дошло, что эти натеки складываются в буквы. Когда же он понял это и прочитал получающиеся слова, то почувствовал то же, что испытал недавно в церкви Сант-Антонио ди Франчезе. Кровавые буквы складывались в три зловещие слова:

«Кох мали аннамет». Те самые слова, которые он не решился сказать отцу Федерико, чтобы не испугать его раньше времени…

Куски глины и сухой земли летели из-под колес машины вперемешку с травой. Темно-бордовый «форд-мэверик» с ревом полз по склону Кальва-Мон-танья, утробно урча трехлитровым двигателем, словно большой, упрямый муравей. Мощные колеса машины яростно вгрызались в землю, не давая ей соскальзывать на уклонах.

Сандро Чиголо, переключившись на передний мост, лихо управлял джипом. Руль в его руках крутился с бешеной скоростью. Настоящая дорога кончилась три минуты назад, и теперь они ехали по едва заметной колее, накатанной по склону горы.

Рядом с Сандро задумчиво пыхтел сигаретой Доминик. На задних сиденьях, подпрыгивая на каждой кочке и ругая про себя Чиголо, сидели Бене Палия и Джованни Карбуччи. За всю поездку они не проронили ни слова, словно превратили в каменные изваяния. Сандро Чиголо предупредил их, что придется поработать руками. В обычной ситуации Джованни Карбуччи болтал бы без умолку: первым делом узнал бы, что за работенка им предстоит, высказал бы свое мнение по поводу этой работы, вспомнил с дюжину подходящих историй и сдобрил их порцией сальных анекдотов. Но сейчас в машине сидел Доминик Пальоли и Карбуччи поостерегся открывать рот — босс был мрачен.

Когда они садились в машину, Чиголо бросил в багажник пару лопат. Теперь они подпрыгивали на каждом ухабе, глухо ударяясь о задние сиденья. Однако металлические части лопат были обмотаны мешковиной, поэтому не гремели.

Сандро ловко объезжал невысокие кусты и чахлые кривые деревца, растущие на пологом склоне. Мощные колеса джипа с одинаковой легкостью переезжали тонкие ветки берез и толстенные сучья каштанов, валяющихся на дороге. Иногда задние колеса «форда» проскальзывали на траве и машину заносило в сторону. Тогда передние колеса с удвоенной энергией вгрызались в землю, и джип, словно северо-американский медведь-гризли, тяжело переваливаясь с боку на бок, полз дальше.

Чем дольше они ехали, тем круче становился уклон. Колея все больше утопала в траве, со всех сторон на нее наступали деревья. Вскоре она совсем исчезла из вида.

Некоторое время Чиголо петлял между деревьями, пока бампер «форда» не уперся в сплошные заросли можжевельника. Тогда Сандро остановил машину и вопросительно взглянул на босса, словно спрашивая у него, ехать ли ему дальше, ломая кусты, или поберечь машину стоимостью в сорок тысяч американских долларов.

— Выходим,— бросил Доминик и щелкнул замком двери.

Сандро заглушил двигатель и выбрался из машины. Палия и Карбуччи последовали его примеру. Когда Чиголо открыл заднюю дверь «форда». Палия достал лопаты, лежащие в багажнике, снял мешковину, прикрывавшую их серебристо поблескивающие лезвия, и протянул одну из лопат Карбуччи. Мешковину он забросил обратно в багажник джипа.

Доминик огляделся по сторонам и уверенно направился вверх по склону, обходя заросли можжевельника.

Сандро закрыл багажник, сунул в рот сигарету и, прикурив от маленькой позолоченной зажигалки, сделанной в форме скелетика, отправился вдоль зеленых кустов за мелькающими впереди спинами Палии и Карбуччи.

Он не знал, что именно они будут выкапывать, но догадывался. Восточный склон Кальва-Монтанья пользовался дурной славой среди жителей Террено.

«Господи, сколько мертвяков здесь закопано»,— думал Сандро, оглядываясь по сторонам и роняя пепел дорогой сигареты на высокую траву, стебли которой, словно цветы-убийцы, цеплялись за брюки. Правда, за последние три года здесь зарыли немногих — вряд ли больше полудюжины человек. Но ведь было время, когда закапывали чуть ли не каждую ночь, думал он. Сам он, слава Богу, был тогда пацаном, Но однажды, сидя в ресторане Старелли, его напарник Лука Таллья — здоровяк с изрезанным шрамами лицом — принялся вспоминать времена Большого передела Террено, и Сандро услышал от него массу интересного. «…Каждый день тогда заваливали по несколько человек,— рассказывал Таллья, вспоминая события шестилетней давности.— Парней штабелями свозили на Кальва-Монтанья, могилы едва успевали выкапывать. Бывало, выедешь утром на „охоту“ с напарником, а вечером ты его уже везешь завернутым в брезент, в багажнике… Однажды устроили бойню прямо на горе — положили человек по пять с обеих сторон. Так они и лежали там до утра, вместе с лопатами. На следующий день их этими же лопатами и похоронили».

«Да… Гиблое это место»,— говорил Лука Таллья, и Сандро Чиголо был абсолютно согласен с его словами. Идя по шуршащей траве за мелькающей впереди спиной Палии, отводя от лица ветви кривоватых берез и настороженно вглядываясь в темные заросли, он вздрагивал от каждого резкого звука. Сухие ветки лопались под ногами идущих людей с ноющими хлопками — словно трещали кости самих покойников. «Хорошо, что последние пять лет в Террено тихо»,— добавлял Таллья…

Палия и Карбуччи шагали по высокой траве за боссом. Чиголо замыкал процессию.

Доминик Пальоли уверенно обходил заросли орешника и можжевеловые кусты. Он знал, что ищет. Почти два года прошло с того злополучного вечера, думал он. Армандо Эрба и два его человека, закапывавшие трупы, наверняка забыли то место, но сам он помнил дорогу и мог найти ее с закрытыми глазами…

Они взбирались по склону уже около трех минут. Раздвигая ветви кустов, обходили громадные поваленные стволы столетних каштанов и спугивали сидящих в траве птиц. Конца этому лесу, казалось, не будет… Но вот деревья разошлись в стороны, и Доминик увидел валун. Огромный камень величиной с дом лежал на склоне горы, наполовину зарывшись в песок Земля в окружности нескольких метров от него была почти чистая, лишь кое-где на ней проглядывала трава. В трех метрах от валуна лежал поваленный ствол огромного каштана.

То самое место.

Доминик резко остановился. Палия и Карбуччи шагавшие следом за боссом, едва не налетели на него но вовремя притормозили. Чиголо обошел их и остановился рядом с Пальоли, разглядывая валун.

— Ничего себе камешек! — присвистнул он, глядя на покатые бока глыбы. Он слышал об этом камне — в Террено он был известен, как Глаз Черта.— Босс, мы пришли?

— Ага… То самое место.

Доминик подошел в камню.

Некоторое время он оглядывался по сторонам, словно что-то припоминая. Потом встал вплотную к валуну и сделал пару шагов в сторону Террено.

— Ну-ка, дай мне лопату,— сказал он нетерпеливо, протягивая руку к Карбуччи,

Когда лопата оказалась в его руках, он сделал четыре закопа, ограничив ими четырехугольник со стороной в два метра. Земля была мягкая, и он подумал, что два человека быстро выроют яму метровой глубины.

Вернув лопату Карбуччи, Доминик бросил:

— Копайте.

Сам он отошел к поваленному стволу и сел на него, сунув в рот сигарету. Сандро Чиголо примостился на стволе рядом с боссом. Палия и Карбуччи встали в противоположных углах четырехугольника, воткнули лопаты в землю и принялись рыть. Их руки и спины ритмично задвигались в такт движению лопат. Сандро выудил из кармана позолоченного «скелетика» и поднес его к сигарете босса.

Несколько минут слышалось пыхтение копающих, раздавались хлюпающие удары, когда острие лопаты входило в землю, да где-то ниже по склону заливался выживший из ума перепел. Доминик молча курил. Чиголо наблюдал за тем, как земля вылетает из-под лопаты Карбуччи с головокружительной скоростью — словно копает не живой человек, а автомат…

Наконец Сандро почувствовал, что не в силах сдерживать вопрос, мучающий его последние полчаса. Кивнув в сторону камня, он тихо спросил:

— Босс, я так понимаю, что там покойники. Верно? Доминик Пальоли стряхнул пепел с кончика сигареты и коротко ответил:

— Да.

— Вот дьявол!..— прошептал Сандро и угрюмо нахмурился.— Но зачем же их раскапывать, босс? — Чтобы убедиться в том, что они на месте. Докурив сигарету, Доминик швырнул окурок в кусты и посмотрел на Чиголо. Взгляд босса, словно могильная плита весом в тонну, придавил Сандро к стволу. Мысленно он перекрестился, прошептав одними губами: «Господи Иисусе!..»

— Вы, наверное, шутите, босс? Кому нужны кости покойников?

Доминик молча пожал плечами и отвернулся — ведь не будет же он рассказывать этому пацану, как чуть не обделался, услышав от Сборцы о покойном Гарроте, разгуливающем по Террено? Или же говорить ему о светловолосом типе, застреленном два года назад и сбитом сегодня утром на виа Роза? Все равно Чиголо ему не поверит. Значит, нет смысла выставлять себя в дураках. Тем более что и полной уверенности в том, что он не ошибается, у него пока нет. Вот пусть для начала эти двое раскопают могилу.

— Ага, люблю, знаешь ли, пошутить,— сквозь зубы процедил Доминик, вытаскивая из кармана миниатюрную трубку радиотелефона и набирая номер,— особенно в пятницу, после обеда… Нравится мне лазить по горам и обдирать морду об ветки — просто сил нет! Мамма миа, сколько веселья!

Сандро пригнулся, словно испугавшись, что слова босса рухнут на его затылок и расплющат с легкостью молота, упавшего на шарик из папье-маше. Никогда в жизни он не слышал, чтобы босс разговаривал таким тоном! Похоже, что-то выбило его из колеи, понял Сандро, причем выбило основательно. Не лучше ли ему помолчать?

Тем временем Доминик бросил в трубку:

— Просперо?.. Это Доминик. Как у тебя дела?

— Нормально, босс… — Голос Просперо Черри звучал глухо, словно доносился не из долины, а с другого конца планеты.— Парни прочесывают улицы. Часа полтора нужно, чтобы объехать весь город. Но если он здесь, мы его найдем.

— Сколько у тебя человек?

— Да десятка полтора будет. К тому же предупредили людей Эрбы и ле Гранде, они тоже краем глаза поглядывают. И вот еще что, босс… Сегодня в полдень видели желтый «феррари».

— Где?

— В районе порта… Лука Таллья проезжал по кольцевой дороге и заметил «феррари» возле пиццерии Бранко. Кстати, он сказал, что там же стояла голубая «баркетта».

— Во сколько это было?

— Около двенадцати.

— Вот как? — Доминик облизнул мгновенно пересохшие губы.— А где эти машины сейчас?

— Не знаю, босс. Ищем.

Черри замолчал. Очевидно, сказать ему пока было больше нечего.

— Ладно,— выдохнул Доминик.— Узнаешь что-нибудь новое — звони.

Он запихнул трубку в карман и уставился на Карбуччи и Палию, махавших лопатами с ритмичностью автоматов.

Оба были одеты в легкие безрукавки. На голых плечах Карбуччи перекатывались огромные бугры мышц, на обнаженном запястье Палии извивалась наколка — голая красотка призывно щурила глаз и манила зрителей пальцем. Лопаты безостановочно грызли землю. В подмышках и на спинах парней выступили темные круги пота. Дыхание у обоих стало тяжелым: Карбуччи еще держался, сохраняя взятый в начале темп. Палия же усердно пыхтел, но заметно отставал от напарника.

«Слишком уж быстро они стартовали»,— подумал Доминик и кивнул сидящему рядом Чиголо:

— Сандро, а ну-ка, замени Бене.

По лицу Чиголо прошла тень неудовольствия, когда он представил, что сейчас ему придется лезть в эту яму и выкапывать кости давно сгнивших покойников. Но не отказываться же, когда приказывает сам босс? К тому же он прекрасно видел, что Палия действительно выдохся.

Протянув руку Бене, он помог тому выбраться из ямы, которая уже достигла глубины сантиметров в семьдесят, потом спрыгнул в зияющий провал. Тяжело дыша, Палия опустился на корточки рядом с валуном.

Цандро ковырнул землю носком башмака. Она была мягкая и легко продавливалась под каблуком. Обхватив черенок лопаты, Чиголо уверенно вогнал лезвие в дно ямы и принялся выбрасывать землю наружу…

Слова древнего языка алели на обнаженной груди смотрителя. Порыжевшие буквы, выписанные кровью, были неровными — словно тот, кто чертил их, был незнаком с азбукой и это был его первый урок грамматики. Но все равно, это были те самые слова. Слишком часто он повторял их в уме, слишком часто они являлись к нему в ночных кошмарах, чтобы сейчас он мог не узнать их.

Кох мали аннамет — вы все умрете…

Именно так начинался текст древнего Пророчества, сделанного три тысячи лет назад на юге Аравийского полуострова…

Три тысячелетия его предки жили в извечном страхе увидеть эти слова, на стенах заброшенных монастырей, на могильных надгробиях, просто на кусках пергамента… Дважды древнее Пророчество едва не сбывалось. Дважды люди из рода Аз Гохар пресекали Зло в самом зачатке. Теперь же, словно возвещая о третьей — решающей — схватке, слова эти кровью алели на груди убитого человека.

Закрыв глаза, Аз Гохар опустился на колени перед кроватью и принялся шептать молитву.

Через минуту он открыл глаза, набросил простыню на мертвое тело и встал на ноги. Два раза в жизни ему доводилось видеть, как убивает гул. Теперь же он не сомневался в том, что смотритель чимитеро ди Джованни погиб от руки одного из этих существ. Повернувшись, Аз Гохар вышел из комнаты.

Закрыв за собой дверь квартиры, он прошел по полуосвещенному коридору дома, спустился по лестнице и, оказавшись на улице, отправился в ту сторону, откуда пришел в виколо Оливо.

Проходя мимо стайки сорванцов, швырявших кирпичи в газетные автоматы, он даже не посмотрел на них. Но когда он прошел мимо ребятишек, тех охватило странное чувство — словно от человека в армейском комбинезоне повеяло волной тоски, смешанной с безысходным отчаянием. Будто ледяная волна окатила их с головы до ног. Ничего не говоря друг Другу, они молча потянулись к подъездам своих домов и скрылись за серыми стенами, чтобы не появиться на улице до самого вечера…

Выйдя из виколо Оливо Бен Аз Гохар направился в сторону пьяцца дель Пополо. Он прошел мимо пары телефонных автоматов, но даже не подумал остановиться и сообщить в полицию о трупе. Он знал, что завтра утром полиции будет не до мертвого смотрителя кладбища,— завтра весь Террено может превратиться в одно огромное кладбище. В этом городе началась схватка, предсказанная три тысячелетия назад в жаркой аравийской пустыне. И первый удар в этой схватке нанесли гулы…

Лопата в руках Сандро так и мелькала… Через минуту он вдруг почувствовал, как она уперлась во что-то твердое.

«Мертвяк!» — тут же пронеслось у него в голове.

— Матерь Божья! — выдохнул Сандро, вытаскивая лопату из земли.— Босс, кажется, я что-то нашел!

Доминик быстро встал со ствола и подошел к краю ямы.

— Где? — он оглядел дно могилы, но ничего не увидел.

— Я почувствовал. Лопата уперлась во что-то твердое,— пояснил Сандро.

— Давай, обкапывай это место, только медленно.— Доминик опустился на корточки, не сводя глаз с лопаты.

Сандро начал разгребать землю самым краешком лезвия, не решаясь действовать быстро. Через несколько секунд под его ногами что-то зачернело,

— Вот оно! — прохрипел Сандро. Карбуччи прекратил копать и обернулся посмотреть на находку соседа.

— Возьми,— сказал Доминик, доставая из кармана резиновые перчатки и протягивая их Сандро.— Вытащи это из земли.

Чиголо нехотя натянул перчатки и, сев на корточки, разгреб землю вокруг предмета. Потом он подхватил его пальцем и, разогнувшись, присвистнул:

— Да это башмак, босс!..

Доминик увидел черный полуботинок, покачивающийся на указательном пальце Сандро. Он полностью сохранился, хотя и пролежал в земле пару лет даже шнурки были аккуратно завязаны. У него мелькнула дурацкая мысль: соскреби с него глину и можно спокойно носить. Потом он сказал, обращаясь к Карбуччи:

— Копай осторожней. С твоей стороны должно быть два черепа. Если найдем их, считай, дело сделано.

Карбуччи принялся аккуратно отгребать землю, боясь разбить кости. Тем временем Сандро возобновил прерванные раскопки.

Через пару секунд он наткнулся на второй башмак. Однако, вытащив его из земли, увидел, что это была лакированная туфля. В некоторых местах лак помутнел, подернувшись сеточкой тонких морщин, каблук висел на паре гвоздей, но даже сейчас было видно, что обувь дорогая и модная,— очевидно, туфелька принадлежала молодой женщине. «Господи,— подумал Сандро,— неужели здесь зарыли девку?!»

— Женская туфля, босс,— прохрипел он, выкладывая находку на край ямы.

Доминик даже не взглянул на побледневшее лицо Чиголо, а бросил:

— Ищи кости! Их закапывали в обуви, так что должны быть кости…

Чувствуя, как неясный страх проникает в сознание, Сандро опустился на корточки и начал просеивать землю. Рыхлые струйки потекли между пальцев, падая обратно на дно могилы. Изредка в них попадались мелкие корешки, какие-то окаменевшие листья, но ничего похожего на кости здесь не было.

Через минуту Сандро выкопал второй полуботинок.

Карбуччи к тому времени зарылся еще на полметра вглубь, но черепов не нашел.

— Попробуйте в середине,— сказал Доминик, хотя нутром уже чувствовал, что костей они там не найдут.

Карбуччи выбрался из могилы, освобождая место Для Чиголо — двоим там было не развернуться. Сандро воткнул лопату в середину ямы и сразу почувствовал, что там что-то есть. Вытащив инструмент, он принялся разгребать землю руками… Через минуту глазам собравшихся предстал непонятный предмет серого цвета, лежащий на дне ямы.

— Тащи! — прохрипел Доминик.

Стараясь не слушать, как ухает сердце, Сандро протянул руки к тому, что лежало в глубине ямы и потянул его вверх. Серое «нечто» неожиданно легко выскользнуло из земли, и Сандро, не ожидавший этого, едва не упал. Он вовремя ухватился за край ямы и выпрямился, с недоумением глядя на то, что держал в руке. Через секунду до него дошло, что это рубаха. Она пропиталась грязью и кровью, и в некоторых местах свисала лохмотьями. Там, где виднелись кровавые натеки, материя словно окаменела. Вся рубаха была испещрена мелкими дырочками. Сандро быстро сообразил, что это следы от пуль. На глаз, их было не меньше двадцати.

Он уже хотел было выбросить рубаху из ямы и слегка встряхнул ее.

В этот момент снизу рубахи отвалился ком глины, и из нее что-то посыпалось. Что-то, похожее на мелкие камни.

«Что это?» — подумал Сандро.

Неожиданно Доминик Пальоли соскользнул в яму. Тяжело приземлившись на дно, он склонился над тем, что выпало из лохмотьев, и принялся подбирать «камни», складывая их на ладошке. Сандро опустился на корточки и, вслед за боссом, подхватил один из «камней». Несколько секунд он тупо смотрел перед собой, пока до него не дошло, что это такое.

Сандро оцепенел.

Его пальцы держали свинцовую пулю. Передний конец у нее был слегка сплющен.

Чиголо перевел взгляд на ладонь Пальоли и увидел на ней не меньше полутора десятка точно таких же пуль. Потом он заглянул в глаза босса и вздрогнул — зрачки Доминика Пальоли были расширены до невероятных размеров.

— Босс, что все это значит? — спросил Сандро шепотом. Почему-то он побоялся сказать это громко.— Зачем здесь закопали эту рубаху с пулями?

— Рубаху?! — прошипел Доминик, переводя взгляд на Сандро и чувствуя, что еще немного — и он свихнется от невозможности разгадать эту чертову головоломку — Парень, да два года назад в этой рубахе закопали типа, в которого всадили автоматный рожок! А с ним девку, застрелившую Бьянки Гарроту! Слышал ты о том случае?

_ Чего? — ошеломленно прохрипел Сандро, чувствуя, как напрягается его мочевой пузырь, грозя вот-вот лопнуть.— Но здесь же нет никаких костей… Босс, вы же видите — никаких костей!

Тут он увидел, что его левая рука продолжает сжимать окровавленные лохмотья, и с воплем отшвырнул их от себя в сторону.

Доминик не ответил.

Он вдруг сжал зубы и начал проворно карабкаться из могилы, обрушивая ее рыхлые края и ломая ногти. В его мозгу что-то щелкнуло, и он понял, что если сейчас, сию же минуту, не выберется из проклятой ямы то точно рехнется. Перед глазами его стояла ухмыляющаяся рожа светловолосого типа, сбитого на виа Роза, в ушах набатом церковного колокола звучали слова о разгуливающем по Террено Гарроте…