"Небо в алмазах" - читать интересную книгу автора (Гайдуков Сергей)

Глава 3 Приглашение на смерть

1

Бывают лица круглые, бывают лица квадратные, но вот лица треугольные до того дня попадались на моем жизненном пути крайне редко, да и то больше по пьяни. Тут же я был трезв на сто процентов, а геометрическая форма белого пятна над кожаной курткой не менялась по мере того, как я приближался к конторке дежурной по этажу. У парня был очень узкий подбородок и очень широкий лоб, еще более бросавшийся в глаза из-за короткой стрижки. Впрочем, мне не было до него никакого дела. Я кивнул на ходу дежурной, что должно было означать: «Все, я закончил свои дела». Дежурная как-то слишком нервно улыбнулась, а парень с треугольной рожей вдруг сделал маленький шажок назад и оказался у меня на пути.

— Извините, — сквозь зубы процедил я и задвинул парня на место. Тот удивленно вытаращился, не ожидая такого оборота дела, но мне некогда было вступать в долгие разговоры, которые неизбежно закончились бы матом и свернутыми набок челюстями. У меня вообще было хреновое настроение. А у кого оно было бы хорошее после всех этих событий?

Я был возле лифта, когда дежурная ожила и подала голос:

— Ключ...

Я чертыхнулся, подошел к конторке и выложил перед дежурной ключ от мухинского номера, после чего вернулся к лифту.

— Спасибо, — сказала дежурная мне в спину.

— Шестьсот тридцать второй, — добавил гнусавый голос. Я обернулся, огляделся и не увидел никого, кроме дежурной и типа с треугольной рожей. Из чего я сделал вывод, что гнусавый голос принадлежит Треугольному. Бедняга, с таким лицом, да еще и голосок не ангельский... Его, должно быть, совсем девушки не любят. При воспоминании о девушках я снова занервничал, посмотрел на часы и решил не отзываться на гнусавости треугольной рожи.

Рожа сама напомнила о себе.

— Меня тоже интересует шестьсот тридцать второй...

— Ничего интересного там нет, — сказал я, рассматривая кнопку вызова лифта.

— Как сказать...

Я прислушался к шуму идущей наверх кабины и ничего не ответил.

— Самое интересное там — это, конечно, жилец, — продолжал гнусавить Треугольный. Что-то скрипнуло, и я понял, что скрипит кожаная куртка, а это значит, что Треугольный сдвинулся с места. Он что, хочет прыгнуть ко мне на спину? Бедняга, он не в курсе, что у меня сегодня очень хреновое настроение. В обычный день я бы просто сломал ему руку, а сейчас я запросто могу скинуть его в шахту лифта. Если он еще хоть раз скрипнет у меня за спиной.

— Вы случайно не знаете, где сейчас ошивается этот козел? Я имею в виду Мухина...

— Нет, — сказал я. Уже позже у меня мелькнула мысль, что этого типа стоило прижать к стенке и выпытать у него все, что он знал про Мухина. Ведь если мы оба его искали, значит, нам стоило обменяться информацией. Хотя бы в одностороннем порядке. Но тогда, стоя возле лифта, я был слишком зол и слишком напряжен, чтобы нормально соображать.

— Я бы мог вам заплатить за информацию о его местонахождении, — сказал Треугольный, — подумайте...

Эта его фраза тоже должна была навести меня на мысль, что глупо так резко срываться, что нужно выжать из Треугольного все, что можно. В конце концов такая мысль меня посетила, но я к тому времени был уже далеко от гостиницы.

Открылись двери лифта, и я вошел в кабину, прислонился к стене, вынужденно повернувшись лицом к треугольному типу. Тот был совсем рядом и гипнотизировал меня взглядом чуть раскосых глаз.

— Подумайте, — повторил он. — Мне очень нужен Мухин...

Согласно его совету, я подумал. Махнул вперед левой рукой и разжал пальцы. Скомканная бумажка, обнаруженная мною на столе в мухинском номере, спланировала на пол, к ногам треугольного типа.

— Если вы ищете Мухина, — сказал я, — то это для вас.

То ли двери лифта закрывались очень медленно, то ли парень с треугольной рожей оказался суперпроворен, только еще прежде, чем лифт тронулся с места, записка оказалась в его пальцах, в секунду его глаза пробежали ее короткий текст.

Последнее, на что я обратил внимание, прежде чем сомкнувшиеся двери скрыли от меня интерьеры шестого этажа и парня в кожаной куртке на их фоне, было его исказившееся лицо. Я только не совсем понял — была ли это внезапная радость или столь же внезапный испуг или злоба...

Одно я мог сказать точно — записка произвела впечатление.