"Жестокий ангел" - читать интересную книгу автора (Кендрик Шэрон)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Должно быть, я сошла с ума», – думала Крессида, моя голову под слабой струйкой душа. Она согласилась поужинать со Стефано после того, как они решили попытаться стать «друзьями». Друзьями? Она выдавила немного кондиционера на ладонь и начала втирать его в волосы. Друг никогда самонадеянно не предположил бы, что ей больше нечего делать, как ужинать с ним в этот вечер.

Неужели она действительно думала, что они смогут по-дружески, как два цивилизованных человека, сидеть в ресторане? Ведь в прошлом в подобных обстоятельствах, уже в конце их неудавшегося брака, дело доходило до ссор.

И вдруг внутри какой-то дьявол заставил ее остановиться и подумать снова. Она вспомнила, как ей удавалось смешить его, копируя двух знаменитых американских кинозвезд. Стефано, серьезный и сильный Стефано, сидел и слушал ее, а плечи его тряслись от неслышного смеха. Она вышла из душа. «Вспомни плохие времена», – сказала она себе, надевая махровый халат и оборачивая голову полотенцем. Но почему-то сегодня эти плохие воспоминания не приходили на ум. Если у нее еще есть разум, то нужно отменить эту встречу сейчас же.

Позвонить ему? Сказать, что передумала? Крессида слегка покачала головой, как будто вопросы задавал ей кто-то другой. Она достаточно хорошо знала Стефано: он не выносил нерешительности, а значит, все ее мятежные намерения тщетны. Если она скажет ему, что передумала, он просто не примет ее отказа.

Вздохнув, она открыла дверь шкафа, успокаивая себя тем, что их перемирие пойдет на пользу всей труппе.

Удары пульса достигли невероятной частоты. Она никогда не чувствовала себя подобным образом, если за ней должен был заехать Дэвид. Почему вдруг выбор платья стал вопросом первостепенной важности?

«Дурочка, – говорил ей внутренний голос, – это все из-за него. Он, всегда он… Он же всегда вызывал у тебя подобные чувства».

Она туже завязала пояс вокруг своей тонкой талии.

«Ты идешь на ужин не для того, чтобы произвести впечатление на Стефано, – подумала она. – Он счета не знает женщинам, но ты не из их числа. Если ее туалет хоть намекнет ему, что она оделась так специально ради него, то можно быть уверенной: он станет своего рода «приглашением» и Стефано не преминет им воспользоваться».

Крессида закрыла глаза, представляя, как Стефано отвечает на любое такое «приглашение».

Хватит, сказала она себе. Хватит. Ты – актриса и, как никто другой, должна суметь убедить Стефано, что ты не тот человек, которым он может манипулировать, пользуясь своим обаянием и сексуальностью. Надевая белое шелковое белье, она думала, что убедить его в этом вполне возможно, а вот убедить самое себя – совсем другое дело.

В конце концов она остановилась на платье, которое, как она надеялась, убережет ее от всех случайностей. Оно не выглядело вызывающим и было достаточно хорошо сшито, чтобы понравиться Стефано. Крессида надеялась, что этот наряд сможет убедить его, что хотя она жила и экономно, но при этом одевалась не как нищенка. Платье было из мягчайшего джерси, его изумрудно-зеленый цвет подчеркивал темную зелень ее глаз, юбка свободно лежала на ее узких бедрах, а лиф облегал высокую грудь. Легкий макияж – чуть-чуть теней на веки и немного бледно-розовой помады, чтобы подчеркнуть выпуклую линию рта. Только что вымытые темно-рыжие волосы спадали на плечи шелковистым облаком.

Поспешно почистив черные туфли и взяв сумочку, она была готова как раз в ту минуту, когда раздался звонок в дверь. Она уверяла Стефано, что может сама добраться до любого ресторана в Лондоне, где бы он ни находился, но все оказалось напрасным. Стефано настоял на своем: она поедет с ним и в его машине.

Открыв дверь, она ощутила удивительное чувство робости. В горле застрял ком, когда она посмотрела на Стефано. Он был похож… он был похож на Стефано! Иначе говоря – полный нокаут.

Как ему удавалось с таким изяществом носить одежду? Потому что он был итальянцем или потому что это был именно он, а не кто-то другой? Серый костюм Стефано был (в соответствии с модой) широк и свободен, но при этом не скрывал его мужественной фигуры. Были заметны линии его крепких бедер, под красивой рубашкой – широкая грудь, а под кожаным поясом – плоский живот.

Пересохшими губами Крессида с трудом произнесла «Привет», злясь на себя за то, что тут же пришлось их облизывать, видя, как темнеют его глаза от ответного чувства.

– Привет, – отозвался он. – Готова?

Она ожидала комплимента по поводу своего внешнего вида, но, не услышав его, огорчилась, хотя поняла, что огорчаться глупо. Она потянулась за пальто, но он опередил ее, его рука поднялась к крючку. Увидев ее драповое пальтецо, он поднял темные брови.

– Это? – спросил он скептически.

Она гордо вскинула подбородок.

– Что-то не так? Мне оно очень нравится.

– Само собой, – сказал он.

В его низком голосе звучал сарказм, сменившийся злостью.

– В чем дело, Крессида? Почему ты носишь такую одежду? Я покупал тебе пальто, много пальто, в миллионы раз лучше этого, а ты оставила их и теперь ходишь как бродяга. Почему?

– Ты покупал одежду для своей хорошенькой куклы, – возразила она. – Очередной подарок, чтобы задобрить ее, втереться к ней в доверие, сделать так, чтобы она вела себя послушно. Конфетка для малышки. Я предпочла одежду, которую покупаю себе сама. Она – выражение моей независимости, которую, как мне тогда казалось, я потеряла навсегда.

– Понятно. – Скривив рот, он рассматривал поношенное пальто, потом взглянул на стену, от которой оторвался кусок обоев. – А эта независимость… стоит она того? Не слишком ли высока цена?

– Я не думаю о вещах с точки зрения их денежной стоимости, – ответила она, понимая, что уклоняется от ответа на его вопрос. Как бы он смеялся, если бы узнал, что исполнение роли для нее – работа, которую она выполняет с удовольствием, но не более того. Она не пылала такой страстью, как, скажем, Дженна, – страстью, которую, как она себя когда-то убедила, разделяет.

Крессида посмотрела на него.

– Зачем же нам идти ужинать, если мы все время ссоримся? Может быть…

Не дав ей договорить, он подал ей пальто. Лицо его было спокойным, обаятельным и приветливым. И опасным, напомнила себе Крессида. Конечно, он был прав. Она бы не прочь завернуться в теплое, мягкое кашемировое пальто, вместо того чтобы выглядеть великовозрастной студенткой.

Она шла следом за ним. Они спустились вниз и вышли на улицу. Его роскошная темная дорогая машина абсолютно не вписывалась в самый обычный квартал, где жила Крессида.

Стефано усадил ее в машину и закрыл за ней дверцу. Когда-то эта старомодная манера ухаживания очаровала ее. Он спокойно завел мотор. Она невидящим взглядом смотрела в окно. Она ничего не достигнет, если позволит себе весь вечер вспоминать о прошлом, о том, как все было раньше. Теперь все обстоит вот так, напомнила она себе. Все кончено. Ты ему не подошла. Стефано нужна была женщина, которая не перечила бы ему. Женщина, стонущая от удовольствия в его постели и идеально ведущая себя за столом. Он был и есть эгоист, каких мало. Он соблазнил тебя на брак, заставил поверить, что будешь с ним на равных, а потом исключил тебя из своей жизни, не заботясь о том, что ты чувствовала себя одинокой и нелюбимой. Не забывай об этом.

– Ты такая серьезная, – послышался его голос. – В чем дело? О чем задумалась?

Она бросила взгляд на его четкий профиль.

– Ты прекрасно знаешь, в чем дело. Нет, я не собираюсь рассказывать тебе о том, что со мной происходит. Тебе это не польстит, – ответила она.

– Могу себе представить, – сказал он холодно.

Крессида беспомощно барабанила пальцами по кожаной сумочке. Они подъехали явно к ресторану, хотя на нем не было никакой вывески.

– Полная безнадежность, – заявила она. – Почему это мы решили, что все может быть по-другому? Мы до сих пор ведем себя как кошка с собакой.

Темные глаза насмехались.

– Так давай не будем.

– Может быть, мы не можем иначе, – сказала она тихо, опустив глаза.

– Может быть, – сказал он так же тихо. Однако что-то в его тоне все же заставило ее посмотреть ему в глаза, и холодный их блеск ослепил ее. – Но я знаю одно место, где мы никогда не враждовали. А ты, Крессида?

Она сразу же поняла, о чем он говорил, и в испуге отчаянно замотала головой. Ей стало страшно оттого, что она может оказаться у него в объятиях, соблазненная густым бархатным голосом. Ей стало страшно от воспоминаний о том замечательном месте, о котором он говорил. И не в этом ли была главная проблема? Он тщательнейшим образом изолировал ее от своей жизни, и только в постели они были вместе. Ее руки сильно дрожали, но, к ее удивлению, он накрыл их своей крепкой теплой рукой. Жест был кратким, но ее будто током ударило. Она отдернула руки. Ей не хотелось, чтобы он видел, что она по-прежнему ведет себя подобно неопытной школьнице.

Сжав губы, он пропустил ее вперед. Они вошли в ресторан, и сию же минуту из полумрака явился метрдотель.

Их посадили за самый удобный столик. Уже давно Крессида не была в столь приятном месте. Оглядывая зал, она вспомнила слова Алексии о женщинах в ресторане, пожиравших Стефано глазами. Да, у женщин в этом ресторане был явно такой же аппетит. В ней зашевелилась ревность. Жадные взгляды красивых женщин, сверкающих драгоценностями, заставляли Крессиду ежиться. Стефано же, казалось, совсем не замечал их. С равнодушным видом он проглядывал меню в кожаной обложке, которое им дал официант. Но он, конечно, чувствовал на себе эти взгляды. Его мать говорила, что женщины не могли перед ним устоять еще тогда, когда он был безусым юнцом.

Крессида тоже смотрела в меню, но ничего не соображала. Заниматься таким будничным делом, как выбор блюд, было просто смешно, когда все ее нервы напряжены оттого, что напротив нее сидит этот мужчина.

– Что ты будешь есть?

Она сглотнула.

– Не знаю. Я не голодна.

– Ты почувствуешь голод, когда увидишь еду. Разреши мне заказать для тебя.

Она ненавидела его мужскую самонадеянность. Дэвид никогда бы не стал выбирать ей блюда. Но она утвердительно кивнула.

– Ладно.

Это был французский ресторан. Официант, явно новичок, старался изо всех сил, а стряхивая салфетку, он уронил на пол нож и стал извиняться перед Стефано. Вид у него был очень жалкий.

Когда бедняга, не переставая извиняться, заменил нож, Крессида и Стефано встретились взглядами, что получилось само собой. Стефано был раздражен, но Крессида была единственным человеком, кто об этом знал. Безжалостный в бизнесе, он всегда был добр по отношению к «маленьким людям», работающим на него. Она убеждалась в этом не раз. Стефано обращался с ними вежливо, и люди всегда отвечали ему преданностью.

Официант ушел. Стефано смотрел на Крессиду. Плотно сжатыми длинными пальцами он подпер свой крепкий подбородок.

– Ты заказал не итальянскую еду? – спросила она несколько удивленно.

Он засмеялся.

– Ты же всегда винишь меня за излишнюю приверженность всему итальянскому, да, Крессида?

– Я удивляюсь, что ты не пригласил меня в «Скалу».

Темные брови поднялись дугами.

– О-о?

– Алексия сказала… – она остановилась.

– Да? – тихо спросил он. – Что же сказала Алексия?

– Она сказала, что это лучший итальянский ресторан в Лондоне.

– Неужели? Она ошибается. Да, он хороший, но лучшим его не назовешь.

– Ты спал с ней? – Слова вылетели сами собой, и она испуганно посмотрела на него.

– Вот уж это не твое дело, – холодно ответил Стефано.

Голос Крессиды не дрогнул.

– Да, ты прав. Это не мое дело.

Прищурив свои темные глаза, он стал внимательно всматриваться в ее лицо.

– Если честно, я с ней не спал. Когда женщина предлагает себя, это вовсе не значит, что мужчина должен непременно этим воспользоваться. Ведь так? – усмехнулся он.

Как это сделала она, Крессида, в ту самую первую ночь в своей квартире? Если бы Стефано сам не остановился, она бы позволила ему овладеть ею, девственницей или нет, прямо тогда, стоя, спиной прислонившись к стене.

Краска стыда залила ее щеки. И как раз тут официант принес им первое блюдо. Это были артишоки – деликатес. Крессида обрадовалась, что еда отвлекла внимание.

Стефано окунул один из мясистых листиков в растопленное масло и деликатно откусил кусочек. Она сделала то же самое.

– А что, Крессида, с твоей семьей? Родители до сих пор живут как хиппи?

Она кивнула.

– Боюсь, что да. Прошлым летом я виделась с ними.

– Ну и как?

– Очень странно.

– Почему «странно»?

Она пожала плечами.

– Я себя чувствовала их мамашей, а они были как дети.

Она вспомнила, как смешно они оба выглядели. Их длинные седеющие волосы, выцветшая одежда и бусы. Но, несмотря на эти странности, она любила своих родителей. Она вспомнила, как рассказывала им о своем неудачном замужестве, о том, что все закончилось и она больше не любит Стефано.

«Не верю я тебе, – сказала ей мать. – Когда ты говоришь о нем, твои глаза загораются».

Крессида тряхнула головой, возвращаясь к действительности, убедившись, что, о чем бы она ни думала, все ее мысли неизбежно возвращаются к этому мужчине. К Стефано.

Она попыталась найти нейтральную тему для разговора.

– А твоя семья? Как они? – спросила она вежливо.

Он окунул свои длинные загорелые пальцы в полоскательницу и вытер их салфеткой.

– Там все в порядке. Маме, естественно, очень хочется, чтобы у меня появился наследник. Но для этого мне нужно решить семейную проблему.

Крессида склонила голову над полоскательницей, сосредоточившись на плавающем в ней кусочке лимона. Ею завладела ревность, к чему она была совершенно не готова, но твердо решила не показать это Стефано. Не сразу смогла она встретиться с ним взглядом.

– Правда? – спросила она, стараясь говорить безразличным тоном. – У нее… есть кто-нибудь на примете?

– Естественно. Это одно из неудобств мужчины в моем положении, – мужчины, который вскоре вновь окажется холостяком. Мамаша и сестры регулярно устраивают смотрины претенденток на роль будущей жены.

Так вот почему он не стремился к разводу с ней, он признался в этом. Их теперешний «союз» защищал его от подобных претенденток. Она взглянула на тяжелую серебряную вилку. А что будет, подумала Крессида, если она ударит ею по тарелке и разобьет ее на мелкие кусочки?

– Неудобство, – произнесла она холодно. – Похоже, что за такое неудобство многие мужчины отдали бы все на свете.

– Многие – да. – Он умышленно сделал паузу. – Я же предпочитаю сам охотиться за своей добычей.

Свой следующий вопрос она задала, сама не зная, что заставило ее сделать это.

– И ты уже кого-нибудь присмотрел? Кто удостоится чести вынашивать твоего ребенка?

Но на этот раз взгляд Стефано напугал ее. Он был полон откровенной злости, которая, правда, быстро растаяла.

– Тебя это так мало волнует? – рыкнул он. – Ты действительно такое холодное, бесчувственное…

– Кажется, я выбрала неподходящий момент, – вдруг раздалось рядом с ними. Слова были произнесены по-американски, невнятно. – Это битва один на один или можно к вам присоединиться?

Крессида онемела, а Стефано вскочил, обнял женщину и наклонил свою темноволосую голову, чтобы расцеловать ее в обе щеки, как это принято в Европе.

– Эбони! – тепло поприветствовал он ее.

«Эбони! – злобно повторила про себя Крессида. – Что за нелепое имя! Даже если оно и идет ей».

Женщина имела довольно высокий рост – она казалась всего на несколько дюймов ниже Стефано. У нее были гладкая, как шелк, смуглая кожа, темно-шоколадного цвета глаза и гордая осанка амазонки. Но самое сильное впечатление производили ее черные как смоль волосы, блестящие густые пряди которых спускались до пояса. Рука ее с красным маникюром лежала на руке Стефано, а он, который обычно не любил случайных соприкосновений, казалось, ничего не имел против.

Они весело перебросились несколькими фразами, и вдруг Стефано как будто вспомнил о присутствии Крессиды.

– Эбони, – сказал он, – познакомься с Крессидой. Крессида, это Эбони. Возможно, ты ее видела на обложке журнала «Вог» за этот месяц.

Глаза цвета шоколада холодно сощурились.

– Крессида? – переспросила она.

– Крессида – актриса, – пояснил Стефано.

Крессида спрятала руки под стол, чтобы не видно было, как они дрожат. Актриса! Он сказал «актриса», а не «жена». Может быть, он влюблен в эту потрясающую фотомодель? Может быть, он и не стремится от нее защищаться, как от других женщин?

– Да? – медленно произнесла Эбони. – Актриса? Я могла вас видеть где-нибудь?

– Сейчас мы выпускаем спектакль «Все или ничего» в театре «Карлайсл», где я участвую, а в прошлом году я снялась на телевидении в паре реклам, – спокойно, без эмоций ответила Крессида.

Короткую паузу прервала Эбони.

– Ну, что ж, – заговорила она, улыбаясь. В ее глазах был вопрос, когда она посмотрела на Стефано. – Кажется, я не ко времени. Увидимся завтра, да, Стефано? – И, дважды поцеловав его, она удалилась. Все до одного мужчины в ресторане провожали ее взглядом.

Стефано вновь опустился на стул и внимательно посмотрел на Крессиду.

– Хочешь спросить меня о чем-нибудь?

Уныние боролось с ревностью. Внутренний голос убеждал не показывать ему, что ее это волнует.

– Зачем? – спокойно сказала она. – Кажется, вы очень хорошо знаете друг друга.

Он откинулся на спинку стула.

– Да, – согласился он. – Возможно, даже лучше, чем ты знаешь Дэвида, Крессида.

Скрытый смысл этих слов наполнил Крессиду таким холодом и такой болью, что она поняла: она не сможет выдержать больше ни секунды этой пытки. Да, это была настоящая пытка.

Она просто сошла с ума, отправившись с ним сегодня в ресторан. Наивная, сбитая с толку дурочка. Крессида отодвинула свой стул назад.

– Извини, Стефано, но я думаю, это была не слишком удачная затея – вместе поужинать. Я не в силах сидеть здесь и есть еще два блюда. Извини. Я хочу домой.

К ее удивлению, он не возражал, спокойно попросил счет и настоял на том, чтобы оплатить заказанные, но даже не поданные на стол блюда. Крессида видела удивление на лицах других посетителей, но Стефано спокойно, с полным безразличием повел ее к двери. Она знала, что многие мужчины, и Дэвид в их числе, растерялись бы, окажись они в такой ситуации. Но Стефано, и он сам ей об этом говорил, не принадлежал к числу «многих».

Возвращались они в молчании. Крессиде путь до дома казался бесконечным. Напряжение в большой машине было почти осязаемым. Когда-то они часто возвращались на машине домой из театра, по дороге обсуждая увиденное. К моменту их возвращения прислуги уже не было. Они занимались любовью, а потом Стефано посреди ночи готовил ужин на двоих. Он приносил ей в кровать хрустящий хлеб, омлет и вино. Они хихикали, как напроказившие школьники, и крошки сыпались на простыни.

Но к чему сейчас эти воспоминания? Особенно сегодня, когда она убедилась, что в его жизни присутствует женщина. Неужели Джуди права? Неужели она до сих пор любит этого мужчину? Крессида страдала.

Мощная машина резко остановилась возле ее дома.

– Проводить тебя до квартиры? – холодно предложил Стефано.

– Нет, спасибо, – ответила она и удивилась, услышав свой невыразительный и холодный голос.

С усилием открыв дверцу машины, она метнулась в подъезд, моля о том, чтобы он не увидел слез, брызнувших из ее глаз. Крессида знала, что длинная блестящая машина стояла внизу до тех пор, пока она не захлопнула за собой дверь.

Точно раненый зверь, рухнула Крессида на диван. Всхлипывая, она думала о том, как наивен был ее вопрос. Мать была права: она не жила с тех пор, как оставила Стефано, не жила абсолютно, только лишь существовала. Это было безопасное существование, а жизни не было.

Он вновь вдохнул в нее огонь и жизнь. Без него она была лишь пустой раковиной.

И только наивная дурочка стала бы отрицать то, что было правдой и о чем Крессида теперь знала. Она любит Стефано. Конечно, любит. И никогда не переставала любить.

Слезы текли по щекам Крессиды. Слова, которые Стефано когда-то очень давно говорил ей, всплывали в памяти и все тяжелее ложились на сердце.