"Жестокий ангел" - читать интересную книгу автора (Кендрик Шэрон)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Крессида заглянула в свой дневник. Спектакль будет идти еще две недели, после чего все закончится. Со дня премьеры прошло уже шесть недель.

Еще две недели, и Стефано исчезнет из ее жизни навсегда. Возможно, к этому времени он согласится на развод. Если бы у нее было больше энтузиазма на этот счет!

В последнее время она его не видела. Он не заходил в театр, и Крессида понимала, что нужно благодарить за это Бога. И тем не менее не встречаться с ним, зная, что он где-то поблизости, было для нее настоящим испытанием.

Не успела она оглянуться, как прошла и последняя неделя. И вот день последнего спектакля.

– Огорчена? – спросил ее Адриан, ожидая выхода на сцену.

– Немного, – призналась она.

На самом деле огорчена она была гораздо больше.

– Ты, конечно, придешь на вечеринку по случаю последнего спектакля?

– Конечно. Ведущей актрисе там просто необходимо присутствовать, ведь так?

Адриан поднял брови.

– Могла бы сказать об этом повеселее.

– Разумеется. Извини.

Но как она могла быть веселее, если Стефано, вероятно, появится в сопровождении Эбони?

Адриан улыбнулся.

– И кто же этот счастливчик?

Она удивленно взглянула на него.

– Что ты имеешь в виду?

– С кем ты придешь сегодня на вечер? С Дэвидом?

Она покачала головой.

– Нет, не с ним, – спокойно ответила Крессида, – я буду одна.

Она ушла со сцены под гром аплодисментов, которые еще долго звучали у нее в ушах, и направилась прямо к себе в гримерную, чтобы переодеться к банкету. Специально для этого случая она купила новое платье. Сегодня вечером она должна выглядеть наилучшим образом и даст себе полную волю. Стефано, возможно, будет со своей подругой, но пусть он смотрит на свою жену, может, почувствует хоть мимолетное сожаление.

Она сняла с лица толстый слой грима и наложила легкий макияж: немного теней на веки и румян на бледные высокие скулы. Темно-красная помада добавила ее полным губам оттенок уязвимости.

Ее черное платье, расшитое блестками, сверкало, как чешуя русалки. Оно стоило целое состояние. Когда-то, когда она жила со Стефано, у нее в шкафу было множество подобных дорогих платьев. Сейчас ей не следовало бы покупать такое.

«А почему нет?» – легкомысленно подумала она, и сердце ее забилось сильнее. Уже давно она не чувствовала такой бесшабашности. И казалось, эта бесшабашность каким-то образом помогала справиться с унылой постоянной болью в сердце, возникавшей при мысли о Стефано и той красавице, которая теперь разделяла его жизнь.

Такси остановилось у ресторана, и, когда она вошла, после секундного молчания раздались возгласы:

– Привет, Крессида! Иди сюда!

Адриан и Джастин, сидевшие в дальнем конце зала, вскочили на ноги. Когда она подходила к большому столу, вся компания начала хлопать в ладоши, приветствуя ее, но сердце у Крессиды упало: Стефано не было среди присутствующих. Прощания с ним, эффектного и вызывающего, как ей хотелось, не получилось. Все лопнуло как воздушный шарик. Она села и с несчастным видом выпила полбокала шампанского. И вдруг почувствовала, что кто-то за ней наблюдает.

Медленно подняв голову, Крессида посмотрела в противоположный конец комнаты, полной гостей, и увидела Стефано, стоявшего у двери. Смокинг придавал ему властный вид. Она не смогла, остановить себя и внимательно посмотрела ему за спину, нет ли там Эбони, но он был один.

Крессида уже не слышала гомона гостей. В ушах у нее раздавались только гулкие удары сердца, возбужденного горящим взглядом, каким смотрел на нее Стефано. Она была не в силах отвести своих глаз, упиваясь магнетизмом этого мужчины. Губы пересохли, и она облизнула нижнюю губу.

Это движение ее языка, по-видимому, вернуло его к действительности, и он пошел к столу. И так же, как при появлении Крессиды, все присутствовавшие на мгновение замолкли. Только в первом случае это было задумано. Сейчас же это получилось само собой. Всех поразила почти звериная грация его движений. Краем глаза Крессида заметила, как Алексия одернула платье, чтобы грудь ее была видна еще больше.

Крессида подумала, что Стефано умышленно сел как можно дальше от нее. Но, несмотря на это, он продолжал за ней наблюдать. Его глаза постоянно следили за ней из-под густых ресниц. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы сдерживать дрожь в руках.

Она сделала глоток вина.

«Я люблю его, – подумала Крессида с горькой грустью. – И я потеряла его, – добавила она, признаваясь себе, что просто сбежала от своего замужества, убежала от проблем, вместо того чтобы решать их, привлекая Стефано. – Но он никогда не хотел обсуждать их с ней, – напомнила она себе, – даже не признавал их существования».

Сегодня она видит Стефано в последний раз.

– Добрый вечер, Крессида.

Задумавшись, она не заметила, как он поменялся местами и теперь сидел напротив нее. Его официальный тон прервал ее сентиментальные размышления.

– Привет, – ответила она с легкостью.

– Хорошо проводишь время?

– Да… нет… я… – О Боже, что с нею творится!

– Всегда грустно в день последнего спектакля? – предположил он.

«Да. Особенно этого», – подумала она.

Темные глаза окинули взглядом стол и сидевших за ним. Картина немного изменилась. Алексия сидела на коленях у Адриана. Они хихикали и шептались.

Стефано посмотрел на Крессиду.

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

Зеленые глаза Крессиды вспыхнули. Она услышала то, что так хотела услышать, хотя и боялась. Здравый смысл подсказывал: не нужно принимать его предложение, и она покачала головой.

– Я возьму такси.

– Где твое пальто? – спросил он, будто не слыша ее слов.

Она растерялась, ее решимость растворилась в настойчивом взгляде его ярких суровых глаз.

– Вот, – и она протянула ему номерок, полученный в гардеробе.

Через минуту он появился с кашемировым пальто, которое она заняла на этот случай у Джуди.

– Я вижу, ты не в моем любимом пальто сегодня, – усмехнулся он, помогая ей надеть его.

– Я сама. – Она попыталась обойтись без его помощи, но он не обратил на это внимания.

– Расслабься, – тихо скомандовал он.

Расслабиться! Когда его руки касаются тонкой материи ее платья? А ее свихнувшиеся мозги уже, воображают, как он ласкает ее обнаженную нежную плоть?.. Нет, человеку, идущему на казнь, гораздо лучше, чем ей в эту минуту.

Стефано попрощался, и она увидела удивление на лицах Алексии и Адриана. Одному Богу известно, что они при этом подумали.

Когда они вышли из ресторана, начинался дождь.

– Вот машина, – сказал Стефано, и, прежде чем Крессида осознала эти слова, она уже сидела на переднем сиденье.

Ей казалось, что она в шоке, в трансе, что все это происходит не с ней. Она думала только о том, как сильно будет скучать о нем и как хорошо, что сейчас он снова здесь, рядом, несмотря на то что сила его личности всегда заставляла ее чувствовать собственную слабость. Но как хорошо снова стать слабой, позволить ему усадить себя в машину.

Она откинулась назад и закрыла глаза. Капли дождя все сильнее и сильнее стучали по крыше машины.

Когда они подъехали к ее дому, уже было трудно определить, где заканчивалась реальность и начиналась фантазия. Ее руки так сильно дрожали, что она никак не могла вставить ключ в замочную скважину. В конце концов Стефано взял у нее ключи и без труда открыл дверь.

Оказавшись в квартире, ни один из них не попытался включить свет. Дверь в гостиную была открыта. Сквозь окна, не закрытые шторами, было видно небо, которое то и дело озарялось вспышками молний. На улице неистовствовал ливень. Глядя на Стефано своими огромными глазами, Крессида вспомнила их брачную ночь, когда, так же как сейчас, бушевала гроза. Но сегодня их последняя встреча. Она больше никогда не увидит его.

С наивностью, столь характерной для нее, Крессида спросила:

– Хочешь… кофе?

Он тихо засмеялся.

– Кофе? О, cara… пожалуй, нет. – В его голосе появились низкие соблазнительные нотки. – Ты ведь знаешь, чего я хочу, Крессида. Чего мы оба хотим.

Она покачала головой. Боже, помоги мне устоять перед ним, неслышно умоляла она. Но мольбы ее были напрасны. Сегодня, казалось, дна осталась совсем без сил.

– Нет, я не знаю.

Она взглянула на него, и ей стало нестерпимо холодно от страха и волнения. В нем не было ничего от «друга». В полумраке комнаты Крессида ощущала лишь его желание овладеть ею. Глаза Стефано сверкали подобно бриллиантам.

– Не знаешь? Может быть, мне нужно сказать тебе, моя красавица?

Голова шла кругом, но внутренний голос твердил, что если она позволит Стефано сделать то, о чем он говорит, значит, сама подпишет свой смертный приговор.

– Нет, – сказала она из последних сил, уходя от него в гостиную. – Нет.

Но он пошел за ней следом и шел, пока ей уже некуда было идти, пока она не оказалась в ловушке. Крессида посмотрела ему в лицо, ощущая желание, сила которого пугала ее.

– Да, – спокойно сказал он, снял пиджак и небрежно повесил его на спинку стула. Привычным движением он ослабил шелковый галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Маленький треугольник обнажившегося тела заставил Крессиду ощутить новый прилив желания. Она не могла двинуться с места, боясь проявить свои чувства.

Взгляд его темных глаз был всепроникающ.

– Так как ты думаешь, чего я хочу, Крессида, а? Скажи мне, cara.

– Я не знаю.

Услышав ее ответ, он крепче сжал губы. Как раз в этот момент вспыхнула молния и осветила комнату. Сцена показалась Крессиде более драматичной, чем то, что она сегодня изображала в театре.

– Думаю, ты знаешь. И знаешь очень хорошо. Не бойся, скажи мне. Скажи мне, чего хочется тебе. Или ты предпочитаешь, чтобы я это сделал за тебя?

Она закрыла глаза.

– Нет.

– Да. Мне так кажется. Потому что я слишком хорошо знаю, Крессида, что сейчас больше всего на свете тебе хочется, чтобы я поцеловал тебя. Я прав?

– Я… – Ее рот приоткрылся, но слов не было.

Его сила, само его присутствие оказывали на нее ужасное действие. Она не находила слов, чтобы как-то воспротивиться. А главное, он ведь говорил чистую правду.

Стефано улыбнулся.

– Когда я начинаю целовать тебя, тебе хочется, чтобы я обнял тебя, а руки мои скользили по твоей спине. Но только секунду, потому что это сводит тебя с ума и тебе хочется, чтобы я коснулся твоей груди, не так ли? Коснулся груди и ласкал ее до тех пор, пока не почувствую, как она набухает под моими пальцами, да? Соски становятся упругими, и ты не знаешь, ощущаешь ли ты боль или наслаждение.

Образ, который создавал Стефано своим мягким бархатным голосом, был невероятно эротичен. Он только лишь говорил, а тело ее уже начало отвечать ему, как будто он и в самом деле касался ее. Крессида ухватилась за край стола, чтобы не закачаться, чувствуя, как жар, зарождавшийся внутри, разливается по всему ее телу.

– Но скоро, – продолжал он безжалостно, – тебе захочется, чтобы я снял с твоих плеч платье, правда? Чтобы я мог ласкать уже твою обнаженную плоть. Тебе бы вот этого хотелось, – повторил он. – Не так ли?

Ее голова опустилась, как тяжелый цветок на тонком стебле. Она изо всех сил пыталась опровергнуть слова Стефано, снова оттолкнуть его от себя, но ее тело было против, так как слишком долго ему отказывали в ласках. Ее бедное, истосковавшееся по любви тело и сердце рыдали, стремясь к Стефано. Подняв глаза и посмотрев в его лицо, от красоты которого захватывало дух, она поняла, что никогда не переставала любить Стефано или желать его.

Раскат грома оглушил ее, и прошлое смешалось с настоящим.

– Так я прав? – шепнул он.

И она ответила, несмотря на все свои опасения. Неохотно, но чистым, как колокольчик, голосом она произнесла:

– Да.

Он глубоко вздохнул, уголки красивого рта приподнялись в торжествующей улыбке.

– Но я не собираюсь этого делать. Потому что я хочу, чтобы ты показала, как сильно ты меня хочешь. Сыграй для меня Сирену, Крессида, – прошептал он.

Вся во власти его эротических чар, утопая в звуке его искушающего бархатного голоса, она хотела только одного – подчиниться ему и освободиться от одежды, мешавшей их обоюдному удовольствию. Очень медленно она расстегнула молнию, и платье опустилось к ее ногам. Теперь она стояла перед Стефано в шелковой грации, подчеркивавшей молочную бледность ее кожи. Встретившись взглядом со Стефано, Крессида увидела, что у него перехватило дыхание, и поняла, что в эту минуту она обладает властью над ним. Она видела в его глазах восхищение ее полуобнаженным телом. Он был очарован ее грудью, вздымавшейся под скрывавшим ее шелком.

– Dio![2] – содрогнулся он и на секунду закрыл глаза. – Сними это, – сказал он взволнованно.

Его волнение еще раз убедило Крессиду в ее власти над ним.

Она не торопясь отошла к стене и встала, слегка расставив ноги. Она слышала его нетерпеливое дыхание.

– Нет, – тихо сказала она. – Не сниму.

– Сними с себя остальное! – Голос его был очень тихим, но глаза лихорадочно горели.

Никогда прежде Крессида не видела его таким несдержанным. Радостное возбуждение вместе с желанием наполняли ее ни с чем несравнимым чувством. Отступать было некуда. Она хотела Стефано так же сильно, как и он хотел ее. В эту сумасшедшую ночь, когда за окном бушует непогода, она снова будет принадлежать ему.

И будет с ним на равных. Крессида всегда упивалась его мастерством в любви, но сегодня она покажет ему свое. Она уже показала ему, что может быть слабой, теперь же пусть он будет таким. Хотя бы только сегодня, но пусть он лишится своей проклятой гордости.

Она встала в исключительно соблазнительную позу: руки на затылке на густых волосах, грудь еще сильнее выдалась вперед, она еще немного раздвинула ноги, а ее сверкающие полуприкрытые глаза манили к себе.

– Это сделаешь ты, – сказала она лениво. – Ты хочешь, чтобы на мне этого не было? Вот ты и снимай.

Подходя к ней, Стефано издавал низкий стонущий звук, почти такой же, как если бы хищник направлялся к своей жертве. Какое-то мгновение он стоял, возвышаясь над ней, и она видела горящую злость в его глазах. Он знал, что она понимает, насколько велико было переполнявшее его желание. Он, который ненавидел состояние уязвимости, сейчас был таким уязвимым, каким она никогда его не видела.

Но это длилось очень недолго. Он взялся за отделанный кружевом верх грации, одним уверенным движением разорвал ее и отбросил в сторону. Они пережили момент оглушительной тишины, когда Крессида предстала перед ним совершенно нагая. Она услышала, как он тихо выругался, схватил ее в свои объятия и поцеловал с неистовой страстью, которая разожгла еще сильнее огонь ее желания. Обезумев от восторга, она целовала Стефано, крепко ухватившись за его плечи, боясь потерять сознание от блаженства. Дрожащими руками нащупала пояс его брюк и с неприличной торопливостью расстегнула его. Но подвела молния, которая никак не расстегивалась оттого, что его мужская плоть была слишком возбуждена.

– Черт, Крессида! Оставь это сейчас же, пока я…

Переполненная нестерпимой жаждой отдаться ему, она не обращала внимания на его протесты. Наконец ей удалось расстегнуть молнию, и степень его возбуждения одновременно привела ее в шок и восторг. Одной рукой держа ее за талию и с нежностью покусывая ее сосок, Стефано подталкивал Крессиду назад, пока она не оказалась у края стола. Раздвинув ей ноги и ощутив пальцами приятную влагу, Стефано улыбнулся и опрокинул Крессиду на стол. Его упругая мужская плоть коснулась ее, и через секунду Крессида почувствовала, как в нее ворвался огромный поток его энергии. Крессида вскрикнула от боли, которая мгновенно превратилась в захватывающее дух счастье оттого, что Стефано овладел ею.

Должно быть, он почувствовал ее напряжение, так как все еще держал руками ее раздвинутые ноги. Подняв голову от ее груди, он посмотрел на нее. В его глазах светилось блаженство.

– Итак, – он вздохнул, и это был вздох победителя, – никого не было. У тебя никого не было, да, Крессида?

Она попыталась возразить. Боже, что за чудовищное самообладание! Задавать вопросы в такую минуту!..

– Не останавливайся, – прошептала она.

– Ответь! – Он дышал ей прямо в лицо.

– Нет.

Она застонала, когда он вновь приник к ней. Их тела слились в танце любви. Его сильные порывистые движения возбуждали ее, и он повторял их со всею своею страстью до тех пор, пока не ощутил судорожные движения ее лона. В восторге, запрокинув голову, Крессида выкрикнула его имя. В этот момент Стефано ворвался в нее с новой силой и, наконец, утолив свою жажду, опустил голову ей на грудь. Крессида крепко обнимала его.

Несколько минут и он, и она молчали. Он с трудом сдерживал дыхание. Она обнимала его, не желая, чтобы он ушел, удалился от нее, как часто делал это в прошлом. Крессиду наполняла обычная земная радость от ощущения затихающих спазмов внутри ее, после того как Стефано заронил в нее свое последнее семя.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее, улыбаясь.

– Итак, тебе нравится видеть, как я теряю над собой контроль? Овладеть тобою с поспешностью мальчишки, которому некогда даже раздеться и брюки его болтаются вокруг щиколоток?

Она закрыла глаза. Ей не хотелось ничего анализировать. Она жаждала еще раз насладиться этим необыкновенным чувством. Ей хотелось, чтобы он снова и снова занимался с ней любовью. У нее была единственная ночь с ним, и ей не хотелось ничем омрачить ее. Открыв глаза, она вгляделась в его лицо и тонким пальцем коснулась его полной нижней губы. Он поймал ее палец своими крепкими белыми зубами.

– Я… я… – Она не находила слов.

Он тихо засмеялся.

– В чем дело, cara mia?[3] – спросил он. Глаза его блестели.

В эту ночь Крессида была с ним на равных, и заявить о своей любви – значит нарушить хрупкий баланс равенства. Ее тело может говорить ему о ее любви.

– Я хочу тебя, – сказала она и вновь почувствовала его внутри себя.

Не нарушая близости, он отнес ее в спальню и, только когда уложил на кровать, высвободил свою плоть.

– О! – произнесла она разочарованно.

Он засмеялся, блеснув в полумраке своей белозубой улыбкой.

– На этот раз я разденусь. Потерпи, красавица. Ожидание будет вознаграждено. Как только я освобожусь от своей одежды, ты увидишь, как сильно…

Глядя на темные волосы на его плоском животе, она упивалась красотой его наготы. Она уже так давно не видела великолепных линий этих гладких крепких рук, длинных ног, крепких бедер, которые, казалось, будут такими вечно, и широкой груди. «Я люблю тебя», – думала она. Он снял часы и положил их на небольшой столик у кровати. И тут она узнала знакомое выражение его лица, полуопущенные веки скрывали темные глаза, а изгиб губ говорил лишь о том, что он хочет обладать ею, и как можно скорее.

Через секунду он оказался рядом с ней в постели и ногами стал раздвигать ей ноги. Не сдержавшись, она протянула руку и коснулась его плоти. Он вздрогнул. Вероятно, от удивления. Ведь в прошлом она никогда не позволяла себе первенства, ее всегда сдерживал его очевидный опыт. Он отстранил ее руку и крепко прижал ее к своей груди.

– Тебе не нравится? – прошептала она.

Он взглянул на нее с некоторой грустью и поднес ее руку к своим теплым губам.

– «Не нравится?» – Он покачал головой. – Дорогая, я обожаю это, но сегодня я собираюсь заниматься с тобой любовью всю ночь, а если ты будешь со мною такое вытворять, боюсь, я потеряю голову. Поняла?

Крессида закрыла глаза. Если бы она сильно постаралась, то могла бы принять страсть, от которой так смягчился его голос, за нежность. Отдав себя во власть его поцелуя, она сделала неожиданное открытие: когда Стефано любил ее, то очень легко было представить, что ссор и горечи никогда не было.

Серый рассвет просачивался сквозь окна. Крессиде никак не удавалось разлепить глаза. При воспоминании о ночи, проведенной со Стефано, на губах у нее появилась блаженная улыбка. Он сказал, что будет любить ее всю ночь, и это не было пустой угрозой. Занимаясь любовью, они оба всякий раз пылали страстью, но в прошлом Стефано всегда сдерживался, словно боялся причинить ей вред, щадил ее. В эту же ночь он вел себя иначе. Он любил ее так, будто открывал для себя секс, как нечто совершенно новое. Его любовь с легкостью поднимала ее до небес и возвращала на землю. За эти годы она изголодалась по любви, и ее сексуальный аппетит сравнялся с его.

В затуманенной голове Крессиды будто звякнул колокольчик, предупреждая об опасности. Годы воздержания от любви. Она мгновенно открыла глаза и осмотрелась. Что такое? Она лежит не на измятой постели в маленьком деревянном домике, из окон которого видны великолепные горы Италии. Нет. Она лежит одна на узкой кровати. Своей кровати. В своей квартире. Тихий стон вырвался из ее груди. Что же она наделала?

О Боже, чего она только не наделала! Она позволила Стефано привезти ее домой и заниматься с ней любовью.

Позволила? – насмехался циничный внутренний голос. Да ведь она сама в нетерпении сорвала с него одежду.

А теперь в кровати рядом с ней пусто. Он оставил ложе любви и очень скоро навсегда исчезнет из ее жизни.

Что же она наделала? Вся работа впустую. Все эти дни, недели и месяцы, когда она так старалась вычеркнуть его из своей памяти. Все эти подушки, промокшие от слез. Она уже начинала верить, что наконец для нее настанет новая жизнь, период после Стефано. Но увы! Все старания были напрасны. С непостижимой поспешностью она отбросила все прочь.

Она услышала, как завернули кран, и поспешила прикрыть глаза. Возможно, он возвращается к ней в постель… Но спустя несколько минут Стефано тихо вошел в спальню одетый. У нее защемило сердце. Холодок пробежал по коже, когда она увидела, как он завязал галстук, а потом тихо надел мягкие кожаные туфли.

– Я не сплю, – сказала она. – Совсем не обязательно ходить на цыпочках.

Он взглянул на нее, и ей показалось, что он чувствует некоторую неловкость.

– Я не хотел будить тебя, – сказал он и взял со стола массивные золотые часы. Взгляд у него был настороженный. – Боюсь, мне надо ехать. У меня дела.

В такую рань? Кому это он морочит голову? Ей захотелось закричать или разрыдаться. Все что угодно, только не поддаваться боли, готовой поглотить ее. Что же теперь, хотелось бы ей знать. Почему это мы молчим, делая вид, что прошлой ночи не было? Не проще ли собрать остатки гордости и увидеть, как ее растопчут, когда она задаст вопрос, который был готов слететь с губ? Вопрос, за который она себя презирала. Ей хотелось знать, есть ли будущее у их любви, или это был просто момент дикой слабости, его похоти и ее нетерпения – оба потеряли голову.

Он присел на край кровати, соблюдая дистанцию. Этим утром он еще ни словом, ни жестом не подтвердил, что прошлой ночью испытал какие-то другие чувства, кроме животной страсти.

– По поводу прошедшей ночи… – начал он.

Она услышала его неестественно безразличный тон, и сердце у нее сжалось. Крессиде не хотелось обсуждать то, что произошло ночью, потому что ей хотелось запомнить эту ночь такой, какой она была для нее. Бессонными одинокими ночами она будет вспоминать ее. Она не хотела, чтобы своими сожалениями Стефано все разрушил.

– Давай забудем то, что произошло, – сказала она.

Его темные глаза сузились.

– Забудем? – подчеркнуто повторил он. – Крессида, что ты говоришь?

«Я говорю, что все еще люблю тебя, а для тебя это всего лишь вожделение, вот что я говорю», – думала она.

– Я говорю, что было очень… приятно. – Она откинулась на подушки и увидела ярость на его лице.

– Приятно? – прогремел его голос. – Приятно?

– Я не собираюсь дискредитировать твои сексуальные… доблести, – холодно сказала она. – Ну, хорошо. Это было великолепно, и ты об этом знаешь, но давай не будем водить друг друга за нос. – Она посмотрела на него и прочла правду в его глазах. – Именно за этим ты и привез меня домой, да, Стефано? Ты получил то, за чем пришел, ведь так?

Он взглянул на нее и поднялся.

– Да, – ответил он прямо. – Это так. – Он повернулся и вышел из квартиры, не сказав больше ни слова.

Он ушел, а она все смотрела на дверь, будто надеясь каким-то волшебным образом вернуть его назад, вернуть его в свои объятия.

Но мало-помалу безжалостно зашевелились нежеланные мысли. Куда сейчас пошел Стефано, на работу или к Эбони?

Какая мука! А ведь прошлой ночью она ни разу не вспомнила об Эбони.

Как могла она опуститься до такой степени, что легла в постель со своим мужем, у которого роман с другой женщиной? И получить от него так мало, а ведь когда-то она имела так много?..

Уткнувшись лицом в подушку, Крессида заплакала.