"Неотразимый грешник" - читать интересную книгу автора (Хит Лорейн)

Глава 10

Шартрез.

Черт побери, какой же у нее любимый цвет? Майкл сел у камина в своей спальне и принялся изучать список, который дала ему швея. Он чувствовал себя немного виноватым в том, что в мастерской швеи он попросил список всех цветов для выбора цвета платья, хотя на самом деле ему важен был именно перечень цветов. Меньше всего сейчас его супруга нуждалась в новом наряде.

Снова зарядил дождь, и в комнате стало заметно прохладнее. Лечь бы сейчас с женой в постель под одеяло и прижаться друг к другу. Откуда у него такие мысли? Майкл никогда ни к кому не прижимался, и уж тем более под одеялом. Видимо, монотонный стук водяных капель об оконное стекло, спорадические молнии, внезапные раскаты грома – все это располагало к интимности.

Ему всего лишь нужно определить ее любимый цвет. Но, черт побери, как это сделать? О многих цветах он и не слышал. Боже, она поставила перед ним невыполнимую задачу! Ее наряды не давали никакой подсказки, поскольку она ни разу не надела платье одного и того же цвета.

Возможно, ее любимый цвет самый обыденный, например коричневый. Нет, этого не может быть. У женщины, от которой исходит такой дурманящий аромат, любимым цветом не может быть коричневый. Даже сейчас, через несколько часов после прибытия в свой дом, Майкл ощущал этот аромат.

Ее близость сделало путешествие в экипаже вполне сносным. Кейт начитанна, умна, с ней интересно. Майкл был уверен, что женщина годится на то, чтобы присматривать за домом, на роль спутницы на приемах и на то, чтобы мужчина удовлетворял свои плотские желания. Но Кейт отличалась от всех остальных женщин. Доказательством тому служил ее разговор с Гидденсом. Она очень интересовалась статуэтками. Майкл даже мог представить ее себе в роли управляющего банком, разъясняющего что-то инвесторам и разрешающего конфликты.

Однако Кейт еще не доверяла ему настолько, чтобы разделять с ним что-либо сугубо личное, чтобы раскрыть в себе то, что его интересовало.

И он не мог ее в этом винить. Он сам мало чем с ней делился.

Они оставались посторонними людьми, и до недавнего времени он думал, что этого будет для него достаточно. Со своей любовницей он никогда долго не разговаривал. Она выполняла лишь одну цель – обеспечивала его плотскими радостями.

И тем не менее он не мог отрицать, что поездка в экипаже с Кейт была… сможет ли он признаться себе в этом искренне? Была удовольствием. Удовольствием, которого он никогда не испытывал.

Она была тайной, и Майкл понял, что хочет эту тайну разгадать.

Он щелкнул пальцем по уголку листа. Возможно, ему следует просто написать каждый цвет на отдельном листке, положить все листки в шляпу и время от времени вытягивать по листку наугад.

Задача не из простых. Решить ее нелегко. Это была настоящая тайна. А вот и цвет, который он предложит ей сегодня вечером. Из предыдущего опыта можно было сделать вывод, что простые цвета – красный, синий, зеленый, желтый – ее не привлекают. Возможно, этой информации будет достаточно, чтобы сделать правильный выбор.

Он должен не отступать от надежды на победу. Тогда он сможет отложить ухаживание и сосредоточиться на совместных планах на будущее, которое должно включать в себя гораздо больше, чем обои и шторы. Он сможет раскрыть свои планы и свои надежды, не опасаясь, что она тут же найдет причину их запретить.

Но об этом думать пока рано. Сначала надо укрепить их брак.

Майкл положил лист на стол рядом с софой и поднялся со стула. Потом затянул пояс на халате и провел пальцами по волосам. Он почувствовал себя так, как накануне сражения. Почему? Потому что Кейт вела себя как противник. И Майкл готов был на все, чтобы одержать победу.

Он постучал в дверь, разделявшую их спальни. Ответа не последовало. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Постель была измята. В этом было что-то манящее. Он прошел в следующую комнату, надеясь увидеть Кейт сидящей в шезлонге. Но на шезлонге лежала книга. А Кейт не было.

Майкл знал, что в его огромном особняке можно заблудиться. С его матерью это случалось довольно часто.

Тут он заметил, что дверь в ванную открыта и там светло.

По всей видимости, Кейт именно здесь. Готовится ко сну. Ему следует оставаться здесь и ждать. Или уйти.

Однако уйти Майкл не мог. Слишком велико было искушение. В конце концов, она его жена и должна выполнять свой супружеский долг.

Глядя на жену в свете пламени свечей, Майкл не хотел думать о том, что однажды его уже отвергли.

Кейт укладывала волосы на макушку. Это была не изысканная прическа, а нечто похожее на гнездо птицы, тем не менее выглядело это весьма соблазнительно. Влажные, упругие пряди падали вдоль шеи и закручивались вокруг лица.

Однако Майкл не видел ее лицо полностью. Кейт стояла спиной к нему в медной лохани, доходившей ей до бедер. Но какой прелестной была у нее спина! Майкл с трудом сдержал стон, когда Кейт наклонилась, чтобы намочить ткань в воде. Выпрямившись, она запрокинула голову, подняла руки и, выжав ткань, обрушила на себя струи воды. Глаза Кейт были закрыты, губы раздвинуты, словно от наслаждения, и Майкл подумал, не представляет ли она в эту минуту, как по ее поблескивающей коже скользят не капли, а руки возлюбленного.

Кейт открыла глаза. Они чуть округлились – без сомнения, из-за неожиданного появления мужчины в зеркале. Но она лишь посмотрела в его глаза; Ее руки сжали ткань, и та обрисовала контур груди самым соблазнительным образом. Было видно, что ее дыхание стало чаще.

Она стояла во всей своей красе, словно не обращая на него внимания и вместе с тем соблазняя его. С гордой осанкой. Не смущаясь.

Все в нем напряглось так, что он ощутил боль. Он жаждал дотронуться до нее, заключить в объятия.

Он не мог сказать, желал ли он какую-либо женщину столь же сильно, как желал ее в это мгновение. Он не хотел быть первым, кто отвел бы глаза, но если он не сделает этого, то возьмет ее. Здесь, в ванной комнате. В этот самый момент.

Он повернулся и стремительно бросился из комнаты, пока он не совершил чего-либо, что лишило бы его самоуважения.

Кейт опустилась в лохань, не в силах унять дрожь. Она никогда не испытывала ничего подобного. Это было волнующе, возбуждающе и ужасающе одновременно.

Она была уверена, что он бросится к ней через комнату, заключит ее в объятия и возьмет силой. Но больше всего ее ужаснула мысль, что она не стала бы этому противиться.

Боже милосердный, Майкл способен вызвать в ней желание одним лишь пламенным взглядом! Нет, это был не просто взгляд. Это выглядело так, словно Майкл захватил ее и сделал своей пленницей. Она не была способна ни на что больше, чем просто стоять, позволяя ему насытиться ею в полной мере.

Кейт закрыла лицо ладонями, но это не помогло. Она все еще помнила, как взгляд Фолкрнриджа скользит по ее телу. Помнила, как почти повернулась к нему. Словно разрешая ему смотреть на себя и притрагиваться к себе. Но он обуздал свои чувства.

То, что он ушел, ее изумило. Майкл смотрел на нее так, что, казалось, умрет, если не овладеет ею.

Трясущимися руками она потянулась за полотенцем, выпрямилась и начала вытираться. Что сделало ее кожу столь чувствительной для прикосновений? Лишь от одного его взгляда Кейт бросило в жар.

Обтерев тело, Кейт натянула халат через голову. Ткань словно ласкала ее тело. Кейт почувствовала, как что-то напряглось между ее бедер. Ей нужна была разрядка, но гордость не позволяла сказать об этом мужу. Ведь он не любит ее. Просто испытывает к ней плотские чувства.

Кейт оглядела комнату и почувствовала облегчение, убедившись, что мужа нет. Она бросила взгляд на кровать, мысленно представив себе, что муж там.

Потом резко качнула головой. Нет, она не должна думать о том, что может произойти между ними.

Кейт села на софу, подняла ноги и сжала их. Это была ее идея – вымыться в лохани без посторонней помощи, поскольку ее служанка Хлоя устала от разбора чемоданов и вещей. Вымыться самой казалось ей легким делом после того, как высокий лакей Дженни принес ей горячую воду.

Она совершенно не ожидала, что к ней придет Фолконридж. А теперь ее голова полна самыми соблазнительными сценами.

Как она могла даже подумать о том, чтобы позволить завлечь себя в постель мужчине, который ее не любит?

Но, поразмыслив некоторое время, она призналась себе, что позволила бы.

Понукая время от времени Обсидиана, Майкл неспешным шагом ехал верхом по плавно переходящим друг в друга холмам. Ему казалось, что он обезумел. Дождь хлестал по его лицу и рукам, а плащ бешено развевался за спиной. Майкл даже не надел шляпу.

Ему надо было уехать как можно дальше от своей соблазнительной жены. От желания погрузиться в ее тело и, забыв обо всем, отдаться страсти.

Черт побери, почему он не настоял на свадьбе с Дженни? Ему надо было упереться, а не приниматься за приготовления к свадьбе с женщиной, которая способна лишь разрешить его финансовые проблемы.

Остановив Обсидиана на вершине холма, Майкл спешился и стал оглядывать свои земли – свое наследство, едва различимое сейчас при свете луны. Она хочет любви, черт бы ее побрал. Кейт все еще продолжала стоять перед его глазами, искушая его изгибами своего тела, своими ямочками и округлостями. Простонав, Майкл поднял голову и подставил лицо холодным каплям дождя. Но, почувствовав, как они скользят по его коже, тут же вспомнил, как капли скользили по телу Кейт.

Она мучила его, заставляя желать то, чего он не мог получить. Он дарил ей цветы, шоколад, пытался угадать ее любимый цвет вместо того, чтобы заявить свои супружеские права…

Но, Боже милосердный, было бы куда лучше, если бы она повернулась к нему по своей воле, протянула ему руку, поманила бы его, если бы она хотела его так же, как он хотел ее.

Он желал ее так же сильно, как желал денег, которыми она снабжала его, – денег, ради которых ему приходится искать ее расположения.

Майкл опустил голову. Он хотел ее тела, он хотел ее денег. Она желала его любви. Она диктовала условия. Он пытался ей угодить. Возможно, настало время играть по его правилам, вместо того чтобы пытаться заслужить ее любовь.

А для этого ему нужно соблазнить ее чем-то, чего она пожелала бы больше всего.

Кейт никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. Она говорила себе, что ей мешает буря, свирепствующая за стенами, но понимала, что на самом деле ей мешала буря в собственном теле, которая никак не желала стихать. Прошло уже много времени с тех пор, как она испытывала подобные ощущения, но тогда они не достигали подобной интенсивности.

Когда ее впервые поцеловал Уэсли, тепло разлилось по всему телу. Но чтобы на нее так подействовал взгляд! В ней росло искушение завлечь Фолконриджа в постель, рискуя вызвать его гнев, когда он обнаружит, что она не девственница.

Кейт откинула в сторону одеяла и выбралась из кровати. Она не станет раскрывать о себе правду и не будет подвергать сомнению убеждение, что женщина должна допускать к своему телу лишь того, кого любит, или в крайнем случае того, кто любит ее. Она не позволит своей плоти взять верх над своим сердцем.

Кейт подняла халат с места, куда бросила его, и поспешно натянула. В усадьбе бездна дел, и они помогут ей отвлечься от опасных мыслей. Днем она знакомилась с положением дел. А если сейчас, ночью, углубиться в книги, это ее успокоит.

В детские годы она много ночей проводила, уютно устроившись на отцовских коленях. А прежде чем уснуть, с восхищением наблюдала, как отец работает. Через какое-то время она начала понимать смысл его действий. На Кейт операции с числами действовали успокаивающе, так же как сказка на ночь или стакан теплого молока. Числа заставляли ее сосредоточиться, пока наконец она не забывалась глубоким сном.

Основываясь на состоянии, в котором находилась усадьба, Кейт могла сделать вывод, что дела ведутся из рук вон плохо и их необходимо поправить. Поскольку сон не шел к ней, она начала заниматься делами.

Взяв лампу, Кейт шагнула в темный коридор и бросила взгляд на дверь в комнату ее мужа. В комнате было темно, поскольку свет из-под двери не проникал в коридор. Небось спит уже, черт бы его побрал, только растревожил ее.

Боже, она может, проклиная его, простоять здесь всю ночь, но лучше от этого ей не станет. Сейчас она войдет к нему в комнату и пристально поглядит на него…

А вдруг от ее взгляда он не затрепещет, как затрепетала она от его взгляда? Он просто откинет край одеяла и пригласит ее в постель.

И она примет его приглашение. Кейт повернулась и поспешила вниз по лестнице, держась рукой за перила. В другой руке она держала лампу. В доме было тихо, от чего разыгравшаяся буря казалась еще более зловещей.

В доме было очень холодно. Так, словно в нем никогда не топили. Кейт не могла себе представить, что в дом проникал солнечный свет, а по его коридорам разносился смех. В этом доме, казалось, всегда было тихо и так же страшно, как и сейчас.

Пройдя лестницу, Кейт остановилась. Может, лучше вернуться к себе в комнату?

После того как родители разлучили ее с Уэсли, Кейт долго страдала. Хотя знала, что родители желают ей добра. Но когда дело касалось мужчин, они отказывались ее понимать. А Кейт хотела только любви. Возможно, это было недостойное и эгоистичное желание, но она знала, что молодые люди всегда смотрят на нее, помня о ее капитале, все, кроме Уэсли, который даже не подозревал, что она является богатой наследницей, пока не сделал ей предложения.

Уэсли хотел ее, а не ее деньги. Чего нельзя было сказать о Фолконридже.

И Кейт мысленно обругала его, прежде чем продолжить путь в кабинет. Фолконридж показал ей эту комнату раньше, мимоходом, словно кабинет для него ничего не значил. Неудивительно, что у этого человека было полно долгов. Он, видимо, проводил много времени в постели, почти не уделяя внимания расходным книгам.

Стоило ей представить Фолконриджа в постели, как она ощутила укол ревности. Боже милосердный, если столь сильные эмоции испытывает она, что тогда будет чувствовать ее муж, когда узнает о прежней связи ее жены с…

Если бы он пришел к ней до дня их свадьбы, если бы она не пряталась, если бы только ее родители не вмешивались…

Она открыла дверь в кабинет, и затхлый запах запустения вырвался в коридор. Фолконридж совсем не заботился о своем доме.

Странно, что Фолконридж пренебрегал этим домом. Его дом в Лондоне выглядел гораздо лучше.

Комната была большой и почти без украшений. Стол, стул за столом и два стула под разными углами перед столом. Еще один стол, огромных размеров, находился перед окном. Позади него – медная корзина со свитками пергамента. Кейт пересекла комнату, подошла к меньшему по размерам столу и поставила лампу так, что она осветила лишь пыльную поверхность. За столом располагались полки, стоявшие на них расходные книги были затянуты паутиной.

Кейт протянула руку за расходной книгой и вспугнула дремавших там мотыльков. Она чихнула, потерла ноющий нос и положила расходную книгу обратно. Потребуется целая армия слуг, чтобы привести в порядок весь дом.

Пока же придется ограничиться немногим. Кейт взяла тряпку, вытерла рабочий стол, затем приходные книги, после чего принялась за работу. Она не будет отступать. Наоборот, примет вызов. И этот вызов наверняка отвлечет ее от мыслей о ее муже.

Кейт подняла лампу и повернулась к двери. Свет залил близлежащий стол и его поблескивающую поверхность.

Поблескивающую? Неужели в этой комнате в самом деле есть место, которое не выглядит заброшенным?

Она подошла к большому столу. На нем стояла жестяная коробка из-под фасоли, в ней находились карандаши и линейки разных размеров. Для чего использовался этот стол? Фолконридж здесь что-то писал? Нет, скорее рисовал.

Неужели ее муж – художник?

Эта мысль привела Кейт в восторг. Быть может, этим и объясняется его угрюмость. Люди творческих профессий обычно подвержены меланхолии.

Может, ему нужны ее деньги, чтобы основать художественную галерею? Вот было бы замечательно!

Кейт перевела взгляд на скрученные рулоны, покоящиеся в медной корзине. Она протянула руку за одним из рулонов, но немедленно отдернула ее. Возможно, это его рисунки, а она не вправе смотреть их без разрешения.

Кейт, однако, не удержалась, вынула рулон, потянула за связывающую его веревку и расправила бумагу на столе. Это действительно оказался рисунок. Или эскиз. Эскиз здания. Судя по всему, коттеджа. С деталями и с тщательно выписанными числами, обозначавшими размеры. Кейт с трудом могла представить, сколько времени и труда потребовалось, чтобы нарисовать что-либо столь точно и аккуратно.

Видимо, Майкл решил построить…

– Что ты здесь делаешь?

Кейт обернулась. Перед ней стоял ее муж, суровый, как буря, все еще бушующая за стенами. Его волосы растрепались, в этот момент он напоминал разбойника с большой дороги.

Сердце Кейт колотилось так сильно, что она не слышала окружающие звуки, разве что отдаленные раскаты грома. Во рту пересохло, стало трудно дышать.

Он двинулся к ней, охваченный яростью. От него пахло лошадью. Он промок до нитки.

– Что ты здесь делаешь, женщина? Отвечай!

Какое высокомерие! Кейт Роуз больше не обязана выполнять чьи-либо приказы. Она заплатила высокую цену за свою свободу.

– Ты был на улице под дождем? – спросила она.

– Не твое дело. Но я скажу. Да, Я ездил верхом.

– Почему вдруг ты отправился кататься в проливной дождь?

– Я должен был выбирать – ехать верхом на Обсидиане под дождем или верхом на тебе в ванной комнате.

Она дала ему пощечину.

– Как ты смеешь обращаться так грубо со мной, твоей супругой?! Тебе придется целую вечность ездить верхом на лошади, прежде чем я позволю тебе ездить верхом на мне.

Его глаза потемнели, дыхание стало хриплым, челюсти сжались.

– А что делать, если я желаю тебя и не могу с этим справиться? Если женщина, которая сводит меня с ума, ставит любовь выше страсти?

– Я не ставлю любовь выше страсти. Я ставлю любовь перед страстью.

Проведя пальцами по волосам, Майкл сказал:

– Клянусь Богом, ты доведешь меня до смерти.

Меньше всего Кейт ожидала услышать от мужа такие слова.

– Почему? – услышала она как бы со стороны собственный голос и подумала, что ей следовало бы попридержать язык.

Майкл покачал головой:

– Ты не поймешь.

Он стал сворачивать чертеж, который Кейт разложила на столе.

– Это личные дела. Они тебя не касаются.

– Здесь нарисованы дома, которые ты хотел бы построить?

– Некоторые – да. Некоторые – просто глупые фантазии.

– Странно, что ты нашел деньги, чтобы нанять архитектора. Или это мне придется оплачивать его услуги, когда я утром займусь счетами?

– Тебе не придется платить за эти жалкие попытки. – Стоя к ней спиной, он опустил пергамент в корзину. – Я полагаю, здесь больше нечего делать.

– Не думаю, что они жалкие. То, что я видела, сделано довольно хорошо. Хотелось бы посмотреть все проекты.

Майкл повернул голову и посмотрел на нее, словно сомневаясь в ее искренности:

– Возможно, мадам, в другое время. А сейчас уже глубокая ночь. Все уже спят. Я имею в виду разумных людей.

Она опустила голову, удивленная тем, как сильно уязвил ее его отказ.

– Я не отношусь к их числу. Будь я разумной, не вышла бы за тебя замуж.

С этими словами Кейт вышла из комнаты.