"Разные берега" - читать интересную книгу автора (Ханна Кристин)

Глава четвертая

Джек сидел за столом и изучал записи на разложенных перед ним листах бумаги. Неожиданно зазвонил телефон. Он поднял трубку:

– Джексон Шор.

Голос, который он не слышал уже несколько лет, произнес:

– Джек Молния, как ты, черт тебя побери, поживаешь?

– Уоррен Полководец! – Джек откинулся в кресле. – Ты совсем пропал с той поры, когда тебе вдруг понадобился шафер. Что, опять женишься?

– Нет. Послушай. Я сейчас работаю на телекомпании «Фокс». Мои боссы задумали новую программу под названием «Чистый спорт». Это будет нечто среднее между «Реальным спортом» и шоу Опры. Я буду ведущим. Мы собираемся рассказывать об известных спортсменах, но по-новому, разбираясь в тех проблемах и неудачах, которые им приходится преодолевать.

– На первый взгляд идея замечательная. Может, как-нибудь пригласите меня на одну из передач.

– Мы хотели бы видеть тебя в другом качестве. Мои боссы – и я, естественно, – мы считаем, что ты был бы идеальным напарником для меня. Джек, подумай над этим. Мы бы снова стали одной командой.

– Ты это серьезно?

– Конечно, серьезно. Завтра тебя ждут на интервью в Нью-Йорке. Поручи своему секретарю позвонить Биллу Кэмпбеллу из «Фокс». Он закажет тебе билет на самолет. Потом сообщи моему секретарю время прилета. Я встречу тебя в аэропорту Кеннеди.

– Я прилечу первым же рейсом. Спасибо тебе, Уоррен.

– Это еще не окончательное решение. Но я уверен, тебя возьмут. До завтра.

Положив трубку, Джек тут же позвонил Элизабет:

– Привет, дорогая, ты не поверишь...

Он замолчал на полуслове. А что, если и на этот раз он работу не получит? Недавно он уже разочаровал ее. Не стоило делать это еще раз.

– Я должен завтра лететь в Нью-Йорк. Ты не могла бы собрать мне вещи в дорогу?

– В Нью-Йорк? Зачем?

Джек быстро придумал правдоподобную версию:

– Один игрок университетской лиги подписал предварительный контракт с «Дакс». Мне надо взять у него интервью.

– Странно. А долго ты пробудешь в Нью-Йорке?

– Пару дней. Повисла пауза.

– Джек, что происходит?

– Ничего. Все прекрасно.

И действительно, пока все шло прекрасно. Наконец-то все может решительным образом перемениться. Его примут на эту работу. Он вернется домой победителем. Элизабет, конечно, поворчит из-за того, что придется переезжать на Восточное побережье. Но в конце концов она примет правильное решение.

У них появился шанс все исправить. Наконец-то.

Элизабет стояла, в задумчивости сложив руки на груди.

Джек уже был в дверях. На какое-то мгновение он показался ей таким красивым, что у нее перехватило дыхание. Она невольно вспомнила, как он в первый раз поцеловал ее. Это было так давно. Именно тогда она поняла, что вся ее жизнь резко изменилась, что она будет любить Джека до конца своих дней.

Но разве этого достаточно?

– Может, мне поехать с тобой?

Джек перестал улыбаться и подошел ближе к ней.

– Не сейчас, Птичка. Я буду страшно занят и совсем не смогу уделять тебе внимание.

Она согласно кивнула:

– Тогда в следующий раз. Хотя я вообще-то не люблю Нью-Йорк.

– Я позвоню тебе. У меня забронирован номер в гостинице «Карлайл». Я на всякий случай оставил на холодильнике номер телефона.

– Хорошо. Приятного тебе полета. Удачи.

– Победителям не нужна удача.

Еще долго после его ухода Элизабет стояла в прихожей, скрестив на груди руки. А потом приготовила себе завтрак и принялась планировать день.

Элизабет обнаружила, что в местном магазине со скидкой продаются двустворчатые застекленные двери. Кто-то их заказал, а потом не выкупил. Она тут же купила их по вполне приемлемой цене.

К сожалению, двери оказались шире, чем рассчитывала Элизабет. Ей пришлось на пятнадцать сантиметров расширить проем в стене, вставить и закрепить раму и только после этого навесить двери. На это ушло несколько часов.

Плечи ломило, от усталости сводило пальцы, но двери наконец были на месте. Она с удовлетворением рассматривала результаты своей работы и вдруг вспомнила, что сегодня четверг – день встречи группы поддержки.

Надо пойти. Все равно вечером ей нечего делать.

Джеку нравилось летать первым классом – нравились просторные, удобные кресла, хорошая еда, бесконечные предложения чего-нибудь выпить. Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, он почти с сожалением покинул салон.

Уоррен, как и обещал, встречал его в аэропорту. Он выделялся в толпе, как двухсотлетняя ель среди мелколесья. На Уоррене был дорогой костюм, но это как раз роднило его с окружающими.

Широко улыбаясь, он двинулся навстречу Джеку. Люди расступались, давая ему дорогу. Джеку показалось, что Уоррен этого даже не замечал.

– Как поживаешь, дружище? – приветствовал его Джек.

– Джек Молния! – воскликнул Уоррен, обнял его и повел к выходу. – Боже, как я рад тебя видеть.

Пока они шли к его красному «вайперу», Уоррен говорил без умолку.

Стоял серый зимний день. На лобовое стекло падал то ли дождь, то ли снег.

– Помнишь, как мы играли в такую гадкую погоду? – спросил Уоррен.

Джек улыбнулся. Они с Уорреном вместе играли за Университет штата Вашингтон. Он был уверен, что играть им приходилось и в солнечную погоду, но плохая погода почему-то запомнилась лучше.

– Помнишь, Элизабет с Мэри брали на игру огромные пластиковые пакеты, чтобы прятаться от дождя?

Уоррен засмеялся:

– Единственное, что я помню о Мэри, так это то, что мне не следовало жениться на ней.

В те времена, все университетские годы, они были неразлучны – Джек и Элизабет, Уоррен и Мэри. После подписания профессиональных контрактов Уоррен отправился в команду Денвера, а Джек – в Питтсбург. Спустя несколько лет их пути пересеклись в Нью-Йорке. К тому времени Уоррен был женат на Филис. Джек с Уорреном уже стали суперзвездами Национальной футбольной лиги. Джеку казалось, что слава его продлится вечно.

– Как поживает Птичка?

– Отлично. И девочки тоже. Обе сейчас учатся в колледже при Джорджтаунском университете. Стефани оканчивает его в этом году. По специальности микро... что-то в этом духе.

– Похожа на свою мамочку? Из всех моих знакомых Птичка была единственной круглой отличницей.

Джек уже и забыл, как нравилось учиться его жене. Несколько лет после окончания университета она все собиралась поступить в аспирантуру отделения изящных искусств. Но мечте не суждено было реализоваться.

– Помнишь паб Калагана? Как мы там сиживали за кружкой пива?

И клеили девчонок.

Уоррен, правда, не произнес этого вслух. Но умолчание не меняло дела. Джек проводил в том пабе довольно много времени, флиртуя с футбольными фанатками. Многих ему удавалось затащить в постель.

А Элизабет тем временем жила в несуразно большом доме на Лонг-Айленде, одна занималась воспитанием детей. Когда он приходил домой, благоухая спиртным, табаком и чужими духами, она делала вид, что ничего не замечает. Уоррен остановил машину у гостиницы «Карлайл».

– Завтра у нас встреча с большими шишками. Проба запланирована на десять тридцать.

Джек не успел ответить, как дверца автомобиля открылась, и швейцар с улыбкой поприветствовал его:

– Сэр, добро пожаловать в «Карлайл»!

Джек вышел из машины и передал сумку носильщику. Уоррен наклонился к опущенному боковому стеклу:

– Я подъеду часов в восемь. Позавтракаем в гостинице.

– Прекрасно. Уоррен, спасибо тебе за все.

– Не благодари раньше времени. Если дело выгорит, расплатишься со мной сполна.

Джек проводил взглядом отъезжающий «вайпер», зарегистрировался и поднялся в свой номер. Там он первым делом смешал себе коктейль, а потом посмотрел на телефон.

Надо было позвонить Птичке, но что-то удерживало его – ведь придется притворяться, что он приехал сюда на встречу с каким-то футболистом, и выслушивать новости об обивке для мебели. Тем не менее Джек снял трубку и набрал номер.

После четвертого гудка включился автоответчик.

– Привет, дорогая, – сказал он. – Я в «Карлайле», в номере пятьсот один. Я люблю тебя.

Последнюю фразу Джек произнес автоматически. В наступившей тишине он попытался понять смысл этих слов...

Сколько же прошло времени с той поры, когда он вкладывал в них реальное значение.

Джек подошел к окну и посмотрел на ночной, сверкающий огнями Манхэттен. В оконном стекле отражалось его собственное лицо. Он закрыл глаза и увидел себя молодым и жизнерадостным. Тот человек остался в другом времени и пространстве.

Сиэтл. Сумерки. Холодный зимний день...

Он заглянул в университетское общежитие, ко там сказали, что по воскресным вечерам Элизабет Роудс лучше искать в ботаническом саду. Джеку пришлось отправиться туда. Он был в безвыходном положении: запустил учебу дальше некуда.

Он обнаружил ее на берегу озера Вашингтон. Она писала пейзаж. Ее волосы золотились в лучах заходящего солнца. Она была одета в голубой свитер и комбинезон, из заднего кармана которого торчали три кисти.

Джек кашлянул и спросил:

– Элизабет Роудс?

Она повернула голову – и мгновенно сразила его своей красотой.

– Ты кто?

– Джексон Шор. Мне посоветовал обратиться к тебе наш преподаватель, Линдблум. Он сказал, у тебя, может, найдется время позаниматься с отстающим студентом, – сказал он с виноватой улыбкой. – У меня появились хвосты.

Ее глаза цвета океанской волны сузились.

– Ты, никак, спортсмен.

– Футболист.

Элизабет вежливо улыбнулась:

– Знаешь, я и хотела бы тебе помочь, но...

– Прекрасно. Когда начнем?

Она вздохнула и, выдержав паузу, выразительно сказала:

– Сегодня вечером.

– Сегодня? Заниматься в воскресенье? Это уж слишком.

– Тогда извини. Поищи кого-нибудь другого. Я занимаюсь только с теми, кто серьезно относится к учебе.

Он подошел к ней поближе:

– Ну пожалуйста.

Она внимательно посмотрела на него и вдруг покраснела.

– Ладно. Встретимся завтра в библиотеке. В десять сорок. Если тебе правда нужна помощь, не опаздывай.

Так все началось.

Джек быстро влюбился в Элизабет. Ему не пришлось долго стараться, чтобы очаровать ее. Он клялся ей в вечной любви. Он не обманывал. Он верил в это сам.

Они не обманывали друг друга. Они просто не знали, как долго длится вечность.

Элизабет секунду помедлила перед дверью и вошла в аудиторию. На этот раз она увидела знакомые и доброжелательные лица. Мина стоя разговаривала с внимательно слушавшей ее Фрэн.

Сара громко хлопнула в ладоши:

– Добрый вечер. Приятно видеть так много знакомых лиц. Женщины расселись по местам. Сара начала объяснять, чем они займутся сегодня, но Мина прервала ее. Вскочив и широко улыбаясь, она заявила:

– Я приехала сюда сама. Я теперь могу ездить, куда захочу. Все бурно зааплодировали.

Элизабет удивилась, насколько эти простые слова тронули ее. Я теперь могу ездить, куда захочу.

Когда аплодисменты стихли, Сара предложила продолжить тему предыдущей встречи.

Хорошенькая миниатюрная Джои, которая работала официанткой в ресторане «Поросенок под шубой», вызвалась говорить первой.

– Один из моих клиентов оставил на столе вот это. – Она протянула Элизабет кисть. – Может, это судьба?

Это была дешевая кисточка, скорее всего, из детского набора. Уважающий себя художник ее бы в руки не взял. Тогда почему Элизабет чуть не расплакалась?

– Спасибо, Джои, – поблагодарила она, беря кисть.

– Расскажите нам о ваших занятиях живописью, – попросила Сара.

Элизабет глубоко вздохнула и начала:

– В колледже преподаватели уверяли, что у меня есть талант. Меня даже приняли в аспирантуру.

– И вы ее окончили? – с благоговением спросила Джои.

– Нет. После рождения девочек времени на это не осталось. Позже я пыталась снова начать рисовать, но у меня ничего не получилось.

Она окинула задумчивым взглядом сидевших в комнате женщин. По их лицам было видно: эти женщины хорошо понимают, о чем она говорит.

И все же... когда она взглянула на кисть, что-то у нее в душе дрогнуло.

Внезапно Элизабет поняла, что не может думать ни о чем другом.

Приехав после встречи домой, Элизабет сразу же бросилась в спальню, открыла стенной шкаф и опустилась перед ним на колени.

В самом низу стояла картонная коробка с принадлежностями для живописи. Она вытащила ее, вдохнула забытый запах засохшей краски.

Потом она поднялась и подошла к застекленной двери, выходящей на балкон второго этажа.

Элизабет приложила палец к холодному стеклу и долго вглядывалась в ночное море.

Если ей суждено снова начать писать, то это будет здесь. Она закрыла глаза, пытаясь представить ожидавшую ее прекрасную новую жизнь.

Джек медленно вел машину по извилистой дороге к дому. На протяжении километра вдоль нее не было никаких строений – с запада над дорогой возвышалась скала, а по другую сторону раскинулся Тихий океан.

Он въехал во двор, выключил двигатель, взял сумку и направился к двери. В доме пахло ароматическими свечами с запахом корицы.

– Элизабет?

Никто не отвечал. Он направился в спальню. Она стояла спиной к двери и смотрела в окно.

– Вот ты где! – воскликнул он.

Она, вздрогнув, оглянулась:

– Как ты меня напугал!

– Я вылетел самым первым рейсом.

– Тебе повезло. – Элизабет снова посмотрела на океан. Она больше не обращала на Джека внимания. Но ничего, сейчас он сообщит ей потрясающую новость. Джек открыл было рот, но она перебила его:

– Такой прекрасный вечер. Как много оттенков темноты. Глядя на них, мне снова хочется взяться за кисти. – Элизабет повернулась к Джеку: – Сегодня я ходила на встречу...

– У меня для тебя сюрприз. Помнишь Уоррена Митчела?

– Конечно, помню. Он, по-моему, сейчас работает в телекомпании «Фокс»?

– Ему предложили вести еженедельную часовую программу. Что-то вроде ток-шоу о спорте.

– Кому нужны эти спортивные ток-шоу? Джека ее реакция несколько покоробила.

– Это будет принципиально новое ток-шоу. Пока запланировано двадцать шесть выпусков. Их будут записывать на студии «Фокс» в Нью-Йорке.

– Я рада за Уоррена.

– Порадуйся и за нас, – усмехнулся Джек. – Меня пригласили вторым ведущим.

– Что?

– Именно поэтому я и летал в Нью-Йорк. На пробы.

– Ты соврал мне?

В ее устах это прозвучало серьезным обвинением.

– Я не хотел тебе заранее говорить, боялся – а вдруг сорвется. Но на этот раз меня взяли. Представь себе, дорогая. Мы начнем новую жизнь. Мы будем жить в нескольких часах езды от Вашингтона. Ты будешь чаще навещать девочек в колледже.

– Несколько часов от Вашингтона? О чем ты говоришь? Джек понимал, что приближается самая сложная часть разговора.

– Нам надо переехать в Нью-Йорк.

– Что?

– Я знаю, я обещал, что больше мы переезжать не будем. Но мне предложили такую зарплату... Ты просто не поверишь. У нас будет все, что мы захотим.

– Ты хотел сказать: все, что захочешь ты. – Она очень рассердилась. – Тебе наплевать на то, что хочу я. Я вложила в этот дом душу.

– Птичка, но это же всего-навсего дом, – сказал Джек, приближаясь к ней. – Ты ведь знаешь, как давно я мечтал о таком шансе.

– А ты знаешь, Джек, о чем мечтаю я? Когда же наконец тебе будет дело до моих интересов?

– А как, по-твоему, мне догадаться о том, чего ты действительно хочешь? Ты хочешь, чтобы сбылись твои мечты? Тогда приложи усилия, как это делает все человечество. Действуй.

Но не упрекай меня за то, что я пытаюсь чего-то добиться в жизни.

Элизабет побледнела, и он понял, что перегнул палку. Она сделала шаг назад:

– Мне надо подумать.

Элизабет молча вышла из спальни. Джек подошел к окну.

Через некоторое время он увидел, как она спускается с крыльца, подходит к границе участка и останавливается у лестницы к океану. Постояв там, она вернулась в дом. Джек развел огонь в камине и поставил в духовку лазанью.

Элизабет повесила пальто и вошла в гостиную. Казалось, целую вечность она не отрываясь смотрела ему в лицо. На ее щеках были видны следы слез.

– Наверное, мы можем на какое-то время переехать в Нью-Йорк, – едва слышно произнесла она.

Джек обнял ее:

– Я люблю тебя, Птичка. На этот раз все будет прекрасно. Вот увидишь.

– Но я не хочу продавать этот дом. Давай сдадим его. Мы ведь переезжаем не навсегда. Иначе я не согласна.

– Хорошо.

– В понедельник я начну обзванивать нью-йоркские риэлторские агентства, чтобы нам к лету подыскали жилье.

– В понедельник мне уже выходить на работу. Она высвободилась из его объятий:

– Но мы не можем переехать к понедельнику.

– Пока поживем в служебной квартире, а потом уж обзаведемся собственным жильем. Я лечу в Нью-Йорк в воскресенье. А ты подготовишь дом к сдаче в аренду и приедешь попозже.

– Давай разберемся, правильно ли я все поняла. Ты хочешь сказать, что принял предложение сменить работу, не посоветовавшись со мной. Согласился поселиться в служебной квартире, которой я не видела, принял решение о переезде на другой конец страны, а я должна одна решать все остающиеся здесь проблемы.

Элизабет ясно дала понять, что крайне раздосадована такой перспективой. Но ему все виделось по-иному. Ведь такое случалось в их жизни уже много раз.

Она подошла к окну. Джек встал рядом, обнял ее за плечи и поцеловал в шею.

– Поверь мне, Птичка. Все будет хорошо.

– Да, ты прав, – наконец отозвалась она.

– Мы будем счастливы. Вот увидишь.

– Конечно, будем, – тяжело вздохнула она.