Глава XXVII
ПРОЦЕССЫ, ПРЕДПРИНЯТЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ РАЗНЫХ ГОСУДАРЕЙ И КНЯЗЕЙ
Статья первая
ДОН ХАИМЕ НАВАРРСКИЙ, СЫН ПРИНЦА ВИАНЫ [1]I. Не следует удивляться, что инквизиция не останавливалась перед тем,
чтобы преследовать ученых, чиновников и святых: ведь она даже не страшилась
нападать на государей, принцев и грандов. Усердие, внушаемое инквизицией
судьям, было столь пламенно, что оно заставляло их не считаться ни с какими
человеческими соображениями; именно это чувство, по крайней мере,
воодушевляет их, когда они под покровом тайны разбирают судебные процессы.
Некоторые писатели (особенно французские и фламандские) сильно
преувеличивали все касающееся этой стороны деятельности инквизиции. Одни
потому, что имели лишь смутные или неверные понятия о том, что лежало в
основе того, о чем они говорили; другие находили удовольствие ругательствами
и баснями расписать ту картину, которую они пожелали преподнести. Я пишу
критическую историю инквизиции и стараюсь черпать материал в ее архивах и
судебных делах; я должен, следовательно, держаться скорее того, что могут
дать эти подлинные документы, чем рассказов лиц, не имевших тех данных,
какие имелись у меня. Я соединяю в одной главе все, что есть достоверного о
судебных процессах, которые святая инквизиция возбуждала против государей,
властителей и других важных лиц.
II. Как только святой трибунал был учрежден в Арагоне, он начал
применять свою власть против принца, имя которого было дон Хаиме Наваррский;
одни называли его инфантом Наваррским, другие - инфантом Туделы. Этот принц
был сыном покойного Гастона, графа де Фуа, и его вдовы Элеоноры, королевы
Наваррской, по отцу сестры монарха, основателя инквизиции, жестокая политика
которого допустила покушение на принца под видом ревности по вере. А за
какой смертный грех? За благодеяние: убийство блаженного Петра Арбуеса,
каноника кафедрального Сарагосского собора и первого инквизитора Арагона,
совершенное в 1485 году, заставило многих жителей этого города бежать; один
из беглецов отправился в наваррскую Туделу, резиденцию принца дона Хаиме,
чтобы получить тайный приют в его доме на несколько дней, перед тем как
перебраться во Францию. Инквизиторы, будучи осведомлены об этом гуманном
поступке, велели в 1487 году арестовать принца и отправить в тюрьму как
врага святой инквизиции. Они приговорили его прослушать стоя торжественную
обедню в архиепископской церкви при большом стечении народа, в присутствии
двоюродного брата дома Альфонса Арагонского (незаконного сына Фердинанда V,
архиепископа Сарагосского, едва достигшего семнадцатилетнего возраста), и
получить освобождение от церковных наказаний, которым предполагали его
подвергнуть, после того как он перенесет наказание кнутом от руки двух
священников и проделает все обряды, предписываемые в подобном случае римским
требником. Город Худела зависел от сарагосской инквизиции по делам о
преступлении ереси; он составлял часть Наваррского королевства, которым в то
время управляли Жан д'Альбре и Катарина де Фуа, двоюродная племянница дона
Хаиме, внучка Элеоноры, королев Наваррской.
Статья вторая
ДЖОВАННИ ПИКО ДЕ ЛА МИРАНДОЛА [2]В следующем, 1488 году инквизиция преследовала судом Джованни Пико де
ла Мирандолу и де Конкордиа, принца, известного с двадцатитрехлетнего
возраста как диво знания. Иннокентий VIII начал этот процесс, отправив
Фердинанду и Изабелле бреве от 16 декабря 1487 года, в котором сообщал, что
его уведомили о приезде Джованни Пико в Испанию с намерением поддерживать в
университетах и других школах королевства ложную доктрину, некоторые тезисы
которой уже успел опубликовать в Риме; принц тем более виновен, так как уже
раз был изобличен и отрекся от этих ложных тезисов. Его Святейшество
прибавлял, что более всего его огорчает то обстоятельство, что молодость
принца, мягкость манер и занимательность беседы могут обольстить доверчивые
умы и доставить ему большое число последователей; эти важные причины
заставляют Его Святейшество предложить обоим монархам государства отдать
приказ об аресте принца, когда тот прибудет в Испанию: быть может, страх
смертной казни скорее будет способен удержать принца от преступления, чем
страх церковного отлучения. Джованни Пико де ла Мирандола проведал, конечно,
о том, что затевалось против него, и не стал подвергать себя опасностям этой
поездки; в архивах я не видел ничего указывающего на его поездку в Испанию.
Ученый историк Флери не знал о существовании папского бреве, поскольку
утверждал, что дело принца де ла Мирандолы закончилось уничтожением его
тезисов в Риме в 1486 году. Принц опубликовал и отстаивал девятьсот тезисов
по богословию, математике, физике, каббале [3] и другим наукам,
заимствованных у халдейских, еврейских, греческих и латинских авторов. На
тринадцать тезисов поступил донос, и папа дал рассмотреть их богословам.
Последние объявили их еретическими. В ответ на это принц опубликовал
апологию и придал всем своим тезисам католический смысл, доказывая
невежественность судей. Я не могу не упомянуть о том, что один из этих
богословов на вопрос принца о значении слова "каббала" ответил, что это
знаменитый ересиарх, который писал против божественности Иисуса Христа, и
что все его приверженцы поэтому именуются каббалистами. Противники принца
Пико де ла Мирандолы обвинили его в чародействе и стали утверждать, что
столь великая глубина знания в таком раннем возрасте не может появиться
иначе как с помощью договора с дьяволом. Надо согласиться с тем, что этот
анекдот делает мало чести столице христианского мира, где безапелляционно
выносится приговор в отношении всех богословских споров.
Статья третья
ГЕРЦОГ ВАЛЕНТИНСКИЙ [4]В 1507 году инквизиция, подстрекаемая Фердинандом V, предприняла
преследование и арест Чезаре Борджиа [5], герцога Валентинского, зятя Жана
д'Альбре, короля Наваррского, на сестре которого, Шарлотте д'Альбре, он был
женат. Принц, вероятно, был бы препровожден в секретную тюрьму инквизиции
Логроньо, если бы не был убит 12 марта того же года перед городом Вианой,
недалеко от Логроньо, кастильским дворянином из Агреды по имени Хуан Гарсес
де лос Файас, защищавшим эту крепость, осажденную Чезаре Борджиа,
главнокомандующим армий короля, своего зятя, против Людовика (Луи) де
Бомона, графа Лерена [6], коннетабля Наваррского и зятя Фердинанда V,
который отказывался сдаться. Чезаре Борджиа был побочным сыном дома Родриго
Борджиа, кардинала (позднее ставшего под именем Александра VI папой), и
знаменитой Ваноццы [7]. Он сам был кардиналом, епископом Памплоны и
архиепископом Валенсии; но в 1499 году его отец, уступая желанию
французского короля Людовика XII [8], усыновившего Чезаре, дал ему
разрешение жениться на сестре короля Наваррского; тогда он получил титулы,
имения и отличия, присвоенные Валентинскому герцогству, сан пэра Франции [9]
и должность капитана лейб-гвардии своего приемного отца. Спустя немного
времени после смерти родного отца, в 1503 году, его арестовали в Неаполе по
приказу Гонсало Фернандеса Кордуанского, прозванного великим полководцем,
вице-короля этой монархии, которому испанский король поручил это мероприятие
под тем предлогом, что Чезаре нарушает спокойствие королевства. Он был
перевезен в Испанию и после нескольких происшествий заключен в замок
Медина-дель-Кампо, откуда бежал в Наварру при содействии герцога Бенавенте,
пока Фердинанд был в Неаполитанском королевстве. Чезаре Борджиа от своего
брака оставил только Луизу Борджиа, герцогиню Валентинскую, вышедшую в 1517
году замуж за Луи де Тремуйль, пэра Франции, а в 1539 году за Филиппа
Бурбон-Буссе, из королевского дома Франции, внука Людовика Бурбонского,
епископа Льежа. История являет нам мало людей столь дурных, как Чезаре
Борджиа. Он был гораздо более достоин сожжения, чем все еретики, которым
нельзя было ставить в упрек нарушение общественного спокойствия. Тем не
менее я совсем не верю, будто именно рвение к католической религии внушило
усердие, с каким его преследовали по обвинению в произнесении еретических
богохульств и по подозрению в атеизме и материализме, что, впрочем,
доказывалось его поведением. Фердинанд, видя, что королева Наваррская, его
племянница, не желает выдать ему принца, решил взять его под стражу,
пользуясь инквизицией и при содействии Луи де Бомона, коннетабля
Наваррского, женившегося на его внебрачной дочери Хуанне Арагонской.
Статья четвертая