"Мы из спецназа. Дикие" - читать интересную книгу автора (Щупов Андрей)

Глава 14

Время, что и говорить, они подобрали удачное. Не так уж часто в эту глушь наезжал Тренер с очередным составом послушников. А потому, даже те немногие, что слонялись по лагерю без дела, были мобилизованы Лесником для охраны полигона. Атаман, судя по всему, застрял в городе еще на пару-тройку дней, так что присматривать за рядовым составом было по большому счету некому. Кроме того, о свеженьких пленницах знали пока не все обитатели Облучка, а потому и шансы оказаться в числе первых у них действительно имелись.

Тем не менее, гостей девушки явно не ждали и радоваться появлению незнакомых мужчин не спешили. Во всяком случае, восторга на их лицах ни Шнурок, ни Мох не заметили.

- Вот, значит, пришли… - Шнурок первый шагнул вперед, неловким движением протянул пучок сорванных по дороге цветов.

- Предположим, пришли. И что вам тут нужно? - Мариночка настороженно отступила на полшага. Ни протягиваемый ей букет, ни сладенькая улыбочка дарителя ее не обманули. Она уже успела составить себе первое представление о здешних обитателях и отлично понимала, что ждет их отнюдь не дружеское чаепитие, а серьезный разговор. Возможно, даже не разговор, а очередная жестокая схватка. Это для мужиков драки являются обычным делом, а для женщин любая потасовка столь же серьезна, сколь и жестока.

- Чего это подружка твоя не встает? - Пробасил здоровяк. - Все-таки гости в доме.

- А ты не видишь, что у нее с ногой? Ваш козел, между прочим, стрелял.

- Почему же наш? Вовсе даже не наш. - Шнурок продолжал улыбаться. - Мы-то как раз наоборот - с миром пожаловали.

- Это вы-то с миром?

- А как же? Вам ведь друзья по-любому нужны. Без друзей здесь трудно. Вот мы и станем друзьями. Зато потом не будет никаких непоняток. Кто сунется, всегда можете посылать к нам.

Шнурок старался говорить твердо и уверенно, однако сознавал, что звучат его слова не слишком убедительно. Да и как иначе, если он городил сейчас полную чушь. Никакой серьезной защиты ни он, ни даже Мох обещать девушкам не могли. Конечно, врать Шнурок научился еще в школе, и все же фальшь в его голосе Мариночка учуяла без особого труда.

- Ага, как же! Вы же у нас тут самые крутые, верно? - язвительно произнесла она. - Вас тут все, должно быть, боятся. И Горбунья, и Атаман…

Шнурок чуть нахмурился. В отличие от Мариночки способностей психоаналитика он в себе не ощущал, а потому никак не мог понять - смеются над ним или говорят серьезно.

- Ну… Все не все, но кое-что мы тоже можем.

- Что, например?

- Например, словечко за вас нужное замолвить - перед тем же Атаманом, от работ тяжелых освободить. - Шнурок продолжал еще хорохориться, хотя по лицу девушки было уже видно, что она ни на грош ему не верит. Курвочка оказалась неглупой и, конечно, смекнула что к чему. Он бы, наверное, попытался бы еще что-нибудь придумать, но шагнувший вперед Мох бесцеремонно отодвинул его в сторону.

- Короче так, шалавы, - звучно объявил он, - некогда нам базарить, а потому слушай сюда. Нравы у нас самые простые, и каждая баба на своем особом счету. - Непривычный говорить длинно, Мох перевел дух. - Короче, без мужиков вы - ничто. Любой сожрет и оприходует. А коли так, то не хрен выдрючиваться. Будете из себя целок строить, вам же дороже встанет…

- Чего, чего?!

- На матрас, цыпа! И покороче!… - Мох угрожающе стиснул рукоять своего ножа, по-медвежьи тяжело шагнул к девушке.

Одного-единственного взгляда на этого буйвола Мариночке хватило, чтобы понять: меряться с таким силами бесполезно. Это того, с букетиком, можно было еще свалить на пол или даже оглушить, - этот же слон ее ударов просто не почувствует. Даже, наверное, глазом не моргнет. Все также спокойно заломит за спину руки, повалит на койку и сделает свое дело.

- Вы чего, мальчики, рехнулись? - она испуганно переводила взгляд с одного бандита на другого. - В нас же еще вчера стреляли! Вон, и подругу мою изувечили!

- А причем здесь твоя подруга? Мы ее трогать не собираемся. - Добродушно промычал Мох. - Да и с тобой обойдемся ласково. Если не будешь, конечно, брыкаться.

Мариночка в панике отступила еще на один шаг, и сияющий Шнурок немедленно переместился, отрезая ей путь. Правда, в отличие от Моха, он допустил непростительную ошибку - нерасчетливо приблизился к кушетке, на которой лежала Марго. Поставив себя на линию огня, он тут же получил свирепый удар пяткой. Маргарита била изо всех сил, но положение ее тела не позволяло должным образом сгруппироваться. Удар вышел далеко не смертельным, хотя и отбросил Шнурка далеко в сторону.

- Ах, ты гнида! - схватившись за живот, Шнурок с ненавистью уставился на свою обидчицу. - Да я ж тебя прямо здесь похороню! В печь вместо полена затолкаю!…

- Только подойди, заморыш! - Взвизгнула Маргарита. Опираясь на локти, она чуть привстала, готовясь повторить удар. Несмотря на весь свой страх, она все-таки успела заметить, что за свой автомат этот недомерок не хватается. Вполне могло быть и так, что патронов к этой допотопной железяке у него не было и в помине.

- Вот, чокнутая! Ты на кого пасть раскрываешь?

- Да на тебя, уродец! Давай, иди сюда! Так приласкаю, до конца жизни за промежность держаться будешь!

- Тварь! - ухватив за ножку ближайший табурет, Шнурок двинулся было вперед, но в этот миг ожила Мариночка. Пауза, в которой забияки перенесли свое внимание на раненую, была использована ею с должной пользой. За эти короткие секунды Мариночка успела вооружиться стертой от длительной работы деревянной прялкой и стремительным движением сорвала со стены крохотную, утыканную швейными иглами подушечку. Наверное, для женщины было бы логичнее воспользоваться прялкой, но Мариночка поступила более изуверски. Все-таки сказывался давний боевой опыт, когда приходилось дружить с отпетыми головорезами. Кое-что из их жутковатой похвальбы, видать, отложилось в подсознании. Подскочив к Шнурку, девушка с силой всадила ему в шею одну из иголок. В отличие от Мариночки, она не ходила ни в какие боевые секции, в отличие от Стаса Зимина никогда не слушала лекций о грамотном использовании в бою тех или иных подручных средств, и, тем не менее, сама того не подозревая, она избрала наиболее оптимальную тактику. Именно шея человека насчитывает максимальное количество болевых точек и жизненно важных зон. По этой же самой причине любой удар в шею может повлечь за собой за собой самые серьезные последствия. Так получилось и на этот раз. Заверещав во всю силу своих легких, Шнурок отпрыгнул в сторону, запнувшись о стопку березовых поленьев, с грохотом обрушился на пол. Растопыренными пальцами он продолжал царапать горло, пытаясь вслепую выдернуть торчащую из шеи иглу. Между тем, выставив перед собой прялку, Мариночка уже приближалась к новому противнику. Ей было отчаянно страшно, она мало на что надеялась, однако жизненный опыт подсказывал, что только яростная атака могла их спасти. Ну, а будут сидеть, сложа руки, обязательно дождутся. Либо увечий, либо смерти…

- Ишь ты, шустрая! - Мох с интересом следил за приближением девушки. На своего катающегося по полу приятеля он не обращал никакого внимания. В снулых глазах его не угадывалось ни испуга, ни волнения. Пожалуй, только легкая тень любопытства. Наверное, этому кряжистому увальню действительно хотелось поглазеть на те приемы, с помощью которых спятившая девчонка собирается его остановить. Со своей лежанки бешено ругалась Марго. Она уже запустила в насильника подушкой, но Мох этого даже не заметил. В своей жизни он успел придушить уйму людей, - были среди них и три женщины. Конечно, все трое были редкостными стервами - любили сорить окурками, не прибирали за собой пивных банок, и все же никакого удовольствия он тогда не испытал. Все они громко верещали, кусались и пребольно царапались. Пожалуй, спроси его, кому из них приходилось защищаться, он бы честно ответил, что ему. Потому, верно, и убил, что не удавалось заткнуть им рот иным образом. В силу этих причин сейчас он был озадачен одной-единственной мыслью - как бы сладить с чертовкой половчее, нечаянно не придавив и не изувечив. Как ни крути, за тех козочек заступиться было некому, - за эту же кобру мог сказать свое веское слово Лесник.

- Охолонись, подружка! Я ведь не этот хлюпик, я - Мох. - Он все еще продолжал кривить губы в усмешке. - Меня тут все знают.

- А я и знать не хочу! - рявкнула Мариночка.

- Вот же дура! Ты сама подумай, все равно под кого-нибудь ляжешь. Так уж лучше со мной…

- Пошел к черту, ублюдок!

- Вот это ты зря… - выставив перед собой могучие руки, он танком двинулся на Мариночку.

Кажется, она пнула его в коленную чашечку, попыталась мазнуть ногтями по лицу, но бандита только раззадорило. Она была ловкой и верткой, но Мох не отступал. Главное было дотянуться до девушки, ухватить ее хотя бы одной рукой. А уж тогда деваться ей было бы некуда…

Он уже почти загнал Мариночку в угол, когда скрипнула за спиной отворяемая дверь. Не желая отвлекаться, Мох мельком оглянулся, но и этого краткого мгновения ему хватило. Он замер на месте, и глазам изумленной Мариночки предстало редкостное зрелище. Черная сгорбленная старуха, шагнув в комнату, подняла вверх свои сухонькие ладони. При этом она неотрывно смотрела в глаза насильнику. И что-то с ним стремительно происходило. Лицо Моха сперва побледнело, потом безвольно обмякло. Мускулистые руки его опустились, плетьми повиснув вдоль туловища, в глазах проблеснуло нечто странное. Не обычный испуг и не смущение, а самый настоящий животный страх. Он точно увидел перед собой привидение. Впрочем, так оно, верно, и было. Сморщенная Горбунья действительно напоминала привидение, - стояла каменным изваянием и испепеляла высоченного детину взглядом. Впрочем, не только его, потому что завозился возле поленницы и Шнурок. Горбунья по-прежнему не произносила ни звука, однако с незваных гостей было довольно ее поднятых ладоней, ее немигающих глаз.

Поднявшись с пола, Шнурок торопливо захромал к выходу. Следом за ним двинулся Мох. Оба двигались, как сомнамбулы, напоминая неисправных роботов. И оба ни разу не оглянулись.

Стоило двери закрыться за ними, как Горбунья обратила свое сморщенное лицо к девушкам. На их глазах произошла обратная метаморфоза: неуловимым образом грозная мегера превратилась в обычную старушку. Мариночка смотрела на нее и видела, что перед ней стоит сейчас совершенно иной человек. Не злая мегера и не колдунья, а самая обыкновенная старушка.

Странное дело! - добрых людей морщины красят, а злых делают еще страшнее. В случае с Горбуньей наблюдались оба феномена сразу. Как выяснилось, она могла пугать, но могла казаться и ласковой. Вот и сейчас гнев ее неуловимым образом улетучился, сменившись чувством диаметрально противоположным.

Приблизившись к лежащей Маргарите, она неодобрительно покачала головой. На потревоженной ноге поверх бинта проступило пятно крови.

- Надо еще раз помазать, - глухо проговорила Горбунья, и хотя на Мариночку она уже не смотрела, та восприняла это как команду. Бросившись к склянке с мазью, вновь взялась за пакет с тампонами. Старуха, между тем, склонилась над Маргаритой чуть ниже, осторожным движением взяла девушку за руку.

- Сердце не болит?

- Нет.

- Это хорошо… А помнишь, как меня называла?

Вздрогнув, Маргарита попыталась отвести взор в сторону, но у нее ничего не получилось. Взгляд Горбуньи притягивал, заслонял все постороннее. Но странное дело, от глаз старухи не хотелось отрываться, - они работали, словно чудовищной силы магнит. Одновременно пугали и завораживали.

- Кажется, нет… Не помню…

- Жаль, - выпустив ее руку, старуха вновь выпрямилась. Не говоря больше ни слова, вышла из комнаты.

- Дела-а!… - присев на кушетку к подруге, Мариночка вновь принялась обрабатывать рану Маргариты. - Ты видела ее глаза? Не глаза, а прямо какая-то жуть!

- А мне они понравились, - пролепетала Марго. - Даже добрыми показались.

- Ничего себе добрыми! - Мариночка фыркнула. - А как она с этими уродами управилась! Они ведь даже слова ей сказать не посмели! Тот здоровый так побледнел, что я думала - замертво рухнет. От инсульта или еще какой-нибудь ерунды.

- Такие от инсульта не умирают.

- Это тоже верно, - чаще от ножа или пули.

- А что она такое говорила обо мне? - Марго обеспокоено встрепенулась. - Я что, ругала ее в бреду?

- Это вчера-то? - Мариночка нахмурилась, вспоминая. - Да нет, не ругала. Пожалуй, что наоборот. Ты ее за родственницу какую-то приняла.

- За родственницу?

- Ну да, так и называла все время - бабушка да бабушка.

- А она что? Рассердилась?

Мариночка пожала плечами.

- Вот уж чего не знаю, того не знаю…