"Больше чем скандал" - читать интересную книгу автора (Робинс Сари)

Глава 6

Спрятав книгу под кровать в своей комнате, Кэтрин помчалась в кабинет директора Данна. Она была очень возбуждена. Неужели автор этого сочинения – действительно Вор с площади Робинсон? Или его написал некто, вообразивший себя пресловутым вором, который исчез около десяти лет тому назад? Найденный дневник не только подробно описывал похождения Вора, но и содержал схемы, карты и списки, дополняющие планы ограбления лучших домов Лондона. Прямо-таки напутствие для грабителей! И все же это было настолько невероятно, что вызывало сомнения.

Кэтрин влетела в кабинет директора Данна, намереваясь сообщить ему потрясающую новость. Но вдруг ноги девушки отказались ей повиноваться, а слова замерли на ее губах.

В кабинете директора перед окном стоял высокий широкоплечий военный с волосами цвета воронова крыла. Кэтрин завороженно уставилась на мощную спину посетителя. Его новая малиповая с золотом форма казалась совершенно неуместной в это. – лфщжс'й, .•.:].••.;. .»if книгами и бумагами комнате.

Мужчина выглядел столь величественно, что сразу же приковал к себе взгляд Кэтрин, а все остальное, казалось, отступило на зацний план. Ее сердце едва не выскочило из груди, а в голове, впервые за минувшие долгие годы, воцарилась полная пустота.

Кэгрин поборола желание вцепиться в дверную ручку, чтобы не упасть, ее ноги стали ватными. Только один человек в мире одним своим присутствием заставлял ее чувствовать себя и глупей, и неловкой, и перепуганной – Маркус. И зачем только он вернулся в Андерсен-холл?

Стоя у порога, она молча смотрела на молодого человека. Он казался еще выше, чем прежде. Сама Кэтрин за минувшие годы подросла на дюйм или два, но все равно еле доставала головой до подбородков большинства мужчин, а крупная фигура Маркуса, казалось, подавляла все вокруг.

Он выглядел великолепно. Его темные волосы стали длиннее и ниспадали на плечи. И без того широкие плечи казались шире по сравнению с узкой талией и образовывали вместе[ей волнующую букву «V», облаченную в прекраснейшую форту. Одной рукой Маркус опирался на костыль, видимо, стараясь не ступать на левую ногу. Кэтрин не смогла не заметить, как плотно белые лосины облегают его мускулистые ноги, на одной из которых была наложена повязка. Кэтрин молча посочувствовала его нездоровье.

Внезапно он обернулся.

Кэтрин оцепенела под взглядом его холодных голубых глаз, от которых у нее, как и всегда, перехватило дыхание. Она стояла, си ысленно уставившись на предмет своего детского увлечея, вновь ощущая себя растерянной двенадцатилетней девчонкой.

– Добрый день, – сказал он, слегка наклонив голову.

Его голос оказался более низким и звучным, чем она ожидала, и Кэтрин затрепетала.

Он больше не юноша, он мужчина, – поняла она. Впрочем, какие черты его юношеского облика еще сохранились: не-азимые голубые глаза, разлетающиеся черными крыльями брови, губы, являвшиеся ей в сновидениях… Кэтрин узнала бы его среди тысячи мужчин.

Со шрамом над левой бровью и костылем под мышкой Маркус выглядел как настоящий пират-захватчик. Холодная расчетливость, сквозившая в его взгляде, только усиливала общее впечатление.

Кэтрин понимала – необходимо хоть что-то сказать, но ее мозг был удручающе пуст, а язык словно прилип к гортани. И хотя ее сердце стало биться ровнее, пронзительный взгляд его голубых глаз заставлял Кэтрин трепетать.

Какой она ему покажется после семи лет разлуки? Кэтрин уже не тоненькая, хрупкая девочка, а женщина двадцати двух лет, с окрепшими от тяжелой работы мускулами. Однако, оставаясь наедине с зеркалом, девушка замечала в себе и унаследованные от матери женственные черты.

Опираясь на костыль, Маркус медленно захромал через комкату. Поддавшись панике, которая охватывала ее всякий раз, когда он оказывался поблизости, Кэтрин попятилась. Ее спина уперлась в дверной косяк, и девушка оказалась в плену его глаз.

Протянув руку, он дотронулся до нее. Тихий голос внутри нее шептал неуверенные, хотя и разумные предостережения, но Кэтрин не смогла побороть запретных желаний и позволила своим детским мечтам возродиться.

Потянувшись рукой к волосам девушки, Маркус коснулся ее щеки. Кэтрин задрожала и с трудом преодолела желание закрыть глаза, по ее коже пробежали мурашки. Она не могла освободиться из плена его сапфирового взгляда. Маркус осторожно извлек что-то из ее волос и медленно отвел руку.

Он посмотрел на свою широкую ладонь, обтянутую белой перчаткой.

– Паутина, – он поднял глаза. – Вас держат в пыльной кладовке и не выпускают на улицу?

Кэтрин моргнула, ощущая себя так, словно ее швырнули в ледяную воду пруда.

– Конечно выпускают, – произнес директор Данн, входя в кабинет из своих комнат, расположенных по соседству. – Кладовку должен был вычистить кто-то другой, Кэтрин, – упрекнул он девушку, слегка нахмурившись. – Впрочем, уже ничего не исправить. Ты, по крайней мере, закончила?

Ее рот приоткрылся, но она была так ошарашена, что не смогла произнести ни слова. Поэтому просто кивнула головой.

– Неважно, – подытожил Данн, встряхивая плащ, который был перекинут через его руку. – Я бы попросил тебя, Кэтрин, запереть эту комнату. И ничего оттуда не бери. Ты поняла?

Совершенно подавленная, она кивнула.

– Спасибо, Кэтрин. И, пожалуйста, немедленно принеси мне ключ. – Он махнул рукой в сторону сына: – Ты ведь помнишь, это Маркус.

Он произнес это так, словно иначе и быть не могло, что смутило ее еще больше.

– Маркус, Кэтрин, – представил директор девушку сыну. – Или, точнее, мисс Кэтрин Миллер.

Кэтрин хотела бы изобразить безразличие, но пока она приседала в легком реверансе, щеки ее пылали.

– Кэтрин? – Маркус произнес ее имя удивительно мелодично, так, что Кэтрин обдало теплой волной. Его голубые глаза сузились, и он медленно наклонил голову. – Кэт? Правильно? Малышка, которая упала с крыши?

Кэтрин с удовольствием провалилась бы сквозь землю и почила в безвестной могиле. Ведь в некотором смысле почти ничего не изменилось. Он остался все тем же Маркусом-насмешником, который начинал подшучивать над ней, едва заговорив. Остатки детских грез развеялись, будто дым, и ее сердце с болью с ними простилось.

– Да, это был несчастный случай, – пробормотал директор Данн, бросив свирепый взгляд на Маркуса.

Намеренно игнорируя отца, Маркус спросил:

– И что вы до сих пор здесь делаете?

Этот вопрос Кэтрин истолковала иначе: «Неужели вы все еще не начали жить настоящей жизнью?»

– Кэтрин – моя правая рука, если так можно выразиться, – пояснил Дзнн. – Она помогает мне со счетами и делами приюта. Не знаю, как бы я без нее обходился, – голос директора дрогнул.

Наконец Кэтрин смогла заставить свои пересохшие губы двигаться.

– К счастью, сэр, вы никогда не останетесь в одиночестве. – Она никогда не выйдет замуж, у нее не будет собственного дома. Ведь ни один джентльмен не захочет жениться на старой деве из приюта. Кроме того, благодаря Каддихорнам она уяснила, как опасно давать кому-то властвовать над собой. Поэтому такого удовольствия она никому больше не доставит.

Джаред в конце концов займет достойное место в обществе а она останется парией, странной особой, хорошо воспитанной, но неприкаянной. Нет, она будет жить и умрет в Лидере и одряхлевшей старой девой…

Тут Кэтрин заметила, что директор Данн в изумлении за ней наблюдает, и подумала, не сходит ли она с ума.

Брови директора удивленно взметнулись вверх:

– Что это за веревочки привязаны к твоему передни, Кэтрин?

Сунув руку за спину, Кэтрин нащупала плотные узлы.

– Я его убью, – пробормотала она, надеясь, что ее щеки пылают так ярко, как ей кажется. Собрав все достоинство, которым она обладала, Кэтрин посмотрела мужчинам в глаза лицах читалось явное изумление. Девушка вздернула подбородок. – Обычные шуточки Прескотта.

– Прескотт? – Маркус потер подбородок. – Рыжеволосый тип с веснушками?

Директор Данн кивнул:

– Тот самый.

– И много прежних воспитанников продолжают вас посещать? – осведомился Маркус, высвобождая из-под стуча один костыль и устраивая его под второй рукой.

– Прескотт приходит только из-за Кэтрин. Кажется, он жить может без нее.

Потеребив лацканы, Данн решил добавить:

– Впрочем, Кэтрин по душе его компания, я в этом уверен.

Этот намек Кэтрин решила проигнорировать.

Данн хмыкнул:

– Я надеюсь на твое благотворное влияние, Кэтрин. Помоги ему отыскать свое призвание, дабы он смог вести достойную жизнь.

– Давайте не будем обсуждать это сейчас, сэр! – воскликнула Кэтрин.

И хотя она была согласна с Данном, Маркусу было совершенно не обязательно об этом знать. Незачем демонстрировать грязное белье посторонним.

Последняя мысль поразила ее. Маркус так долго отсутствовал, что в каком-то смысле перестал быть одним из них. Нет, он, конечно, не чужак, но и не свой. И если, забыв о чувствах, которые она испытывала, будучи глупенькой девочкой, она сумеет держаться с ним как с обычным знакомым, то его присутствие станет вполне терпимым. По крайней мере, она не будет выглядеть в его обществе круглой дурой.

Ощущение ужасной неловкости немного ослабло. Ведь Кэтрин уже не двенадцатилетний подросток с ранимым сердцем. Поэтому в любых обстоятельствах должна вести себя так, как подобает умной взрослой женщине.

Маркус поднял брови и с холодным одобрением заметил:

– Она ведет себя покровительственно.

– Подобно матери, оберегающей своих питомцев. – Данн потер подбородок, став вдруг похожим на сына. – И это напомнило мне, Кэтрин, о том, что я намеревался попросить тебя помочь Маркусу вновь освоиться в Андерсен-холле. Он должен ознакомиться с бумагами за последние три года: бюджеты, расчетные книги и все прочее. – Он повернулся к сыну: – У Кэтрин поразительные способности к ведению подобных дел. – И вновь обратившись к Кэтрин, прибавил: – Я бы хотел, чтобы ты помогла ему всем, чем потребуется.

– Но… почему? – спросила Кэтрин, раздраженно теребя выбившуюся из прически прядь волос. Ей показалось, она что-то пропустила в объяснениях Данна.

– Маркус теперь состоит в Совете попечителей, – пояснил директор. – Он занял место Дженсена, упокой Господь его душу. И поэтому моему сыну необходимо разобраться во всех здешних делах.

Голова Кэтрин пошла кругом.

– И когда это произошло?

– Состоялось особое голосование в Совете.

– Особое голосование… – Кэтрин осеклась. – И когда… Как долго…

Вытащив из кармана часы, Данн, щелкнув, открыл их и стал изучать циферблат.

– Маркус достойно послужил королю, находясь в армии, а теперь направлен нести столь же успешную службу на благо Андерсен-холла. Он вышел в отставку из-за ранений, и теперь мы можем воспользоваться его помощью.

Маркус казался совершенно безразличным к происходящему. Кэтрин постаралась отбросить собственные переживания и сосредоточиться на нелогичности происходящего.

Маркус всегда ненавидел Андерсен-холл. Этот его ужасный отъезд и клятва никогда не возвращаться…

– Но…

– Все уже безнадежно остыло! – доложила с порога миссис Нейгел.

– А, миссис Нейгел, – словно опомнился Данн, быстро захлопнув крышку часов, – Маркус вернулся в лоно семьи. Будьте добры, поприветствуйте его!

Кэтрин показалось, что слово «лоно» заставило Маркуса поморщиться. А может, слово «семья»? Однако его лицо тут же стало непроницаемым. И если бы Кэтрин не смотрела на него все это время, она, вероятно, ничего бы и не заметила. Так или иначе, здесь явно что-то было не так.

– Я и не чаяла дожить до этого дня! – всхлипнула миссис Нейгел.

Данн обнял ее хрупкие плечи.

– Маркус – герой войны, миссис Нейгел. Пройдя выпавшие на его долю испытания, он осознал, сколь ужасно его длительное отсутствие. И вот он здесь, чтобы внести свою лепту в управление Андерсен-холлом. И мы, конечно же, будем рады его поддержке.

Данн бросил на сына многозначительный взгляд, и Маркус быстро произнес:

– Я так рад, что могу послужить Андерсен-холлу, миссис Нейгел…

Реплики переходили от Маркуса к Данну и снова к Маркусу. Трогательные высказывания о поединке со смертью, благородстве и всепрощении прихотливо переплетались между собой.

К концу этой приторно-умилительной сцены миссис Нейгел едва сдерживала слезы. Но обмануть Кэтрин было не так-то просто. Сын, в ярости поклявшийся никогда не возвращаться, изъяснялся не слишком убедительно. Отец, семь лет втайне оплакивавший потерянного ребенка, наоборот, говорил слишком гладко. Они оба явно о чем-то умалчивали.

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов, сэр, когда вы освободитесь, – сказала Кэтрин.

– Не сомневаюсь, что вы с Маркусом найдете о чем поговорить, – заявил Данн. – Но он только что прибыл, и мы многое должны обсудить.

– Несомненно, – согласился Маркус. – Прошло ведь целых семь лет.

От Кэтрин не ускользнул легкий сарказм, прозвучавший в его голосе. Заметив схожесть поведения мужчин, она исподтишка их оглядела. И когда это Данн с сыном успели сговориться?

– Простите нашу невежливость… – Данн повел обеих женщин к выходу. – Я хотел бы перекинуться с сыном словечком-другим наедине.

Кэтрин открыла было рот, но Данн опередил ее:

– А Кэтрин пока с удовольствием воспользуется возможностью привести себя в порядок.

Щеки девушки вспыхнули, и пока она подыскивала остроумный ответ, дверь позади нее захлопнулась с глухим стуком.

– Тебе действительно нужно заняться собой, – подтвердила миссис Нейгел. – У тебя крайне неопрятный вид. Можно подумать, что ты подметала юбками пол.

Стиснув зубы, Кэтрин попыталась было очистить передник, но тут же сдалась, осознав тщетность подобных попыток.

– Я велю Бетти приготовить тебе ванну, – предложила почтенная экономка, ее взгляд посветлел, – и попрошу кухарку принести молодому Маркусу сдобных пирожков. – Она покраснела. – Наверное, не стоит больше думать о нем как о маленьком мальчике. Он – уверенный в себе взрослый мужчина. И мы должны вознести благодарность Богу за его возвращение.

Кэтрин скрестила руки.

– А вам не кажется немного странным, что после столь холодного прощания Маркус вернулся домой, сияя улыбкой?

Миссис Нейгел поджала губы:

– Ты должна думать о нем лучше, Кэтрин. Ведь он едва не погиб на службе. Такие вещи меняют человека.

– Да, и он в тот же миг перестал ненавидеть приют и даже вошел в Совет его попечителей? Не проявив за истекшие семь лет и проблеска интереса к Андерсен-холлу, он вдруг бросается нам на помощь? Невероятное стечение обстоятельств!

Миссис Нейгел нахмурилась:

– Не суди о том, чего не знаешь, Кэтрин. Я помню о ваших детских неладах с Маркусом. Но это было в далеком прошлом, и сейчас ты не должна к нему придираться.

Кэтрин застыла на месте:

– Но это не имеет ничего общего…

– Пойди и прими ванну. И пока будешь принимать ее, освежи свои мысли.

Кэтрин поняла, что говорить с миссис Нейгел не имело смысла, и еще сильнее стиснула зубы. Некоторые люди видят только то, что хотят видеть.

– Да, мэм, – пробормотала она и направилась в новые комнаты, куда ее недавно переселил директор Данн. Там она, по крайней мере, сможет спокойно подумать. Она хотела понять, почему вдруг Данн внес изменения в ее обычные обязанности. Это было весьма странное событие, заставляющее задуматься о происходящем.

Что могло вынудить директора приюта действовать у Кэтрин за спиной? Личные взаимоотношения Даннов – это одно, но дети, Совет, ее работа – совсем другое…

Нет, столь резкие перемены произошли неспроста! Более того, весьма странно, что директор пытается утаить от нее какие-то важные обстоятельства, прикрываясь деловыми отношениями с сыном.

Нет. Данн всегда поступал открыто и честно. И поэтому инициатором подобных действий мог быть только Маркус. Он теперь находится в центре событий, а такой поворот дел ей совершенно не нравится. И она намерена ему помешать.