"Любовь на острие кинжала" - читать интересную книгу автора (Гарнетт Джулиана)

21

Незадолго перед сумерками, когда колокола уже начали звонить к вечерне, Эннис вдруг услышала, что из кустов в дальнем конце маленького монастырского сада кто-то зовет ее. Она повернулась на зов и издала крик удивления и радости. Это был Говейн.

– Говейн, входите, давайте я открою вам калитку. Вы хотите остаться на ужин?

– Сейчас не время задавать вопросы, миледи. Я пришел, чтобы предупредить вас – французы близко, вы должны бежать как можно скорее.

– Французы? – Холодные мурашки пробежали по спине. Она с трудом сумела взять себя в руки. – Конечно, я только предупрежу Белл и остальных. Нам нужно спешить.

– Нет, миледи, на остальных времени нет. – Говейн схватил ее за руку. – Гарет Кестевен приказал мне поторопить вас. Ваш эскорт ждет снаружи.

– Я понимаю, – сказала она твердо, – но не уеду без Белл. И остальных монахинь нужно предупредить. Мать Сара отведет их в безопасное место.

В голосе Говейна послышались нотки паники:

– Нет, я не могу вам позволить… Я сам предупрежу их. Вы должны бежать, миледи, пока французы не подошли слишком близко.

Не обращая внимания на протесты Эннис, он увлек ее за собой в рощицу позади монастыря. Ухоженные деревья спокойно спали под осенним солнцем, и птицы чирикали в ветвях так, как будто вся вселенная наслаждалась миром. Трудно было поверить в близкую опасность.

– Но если французы так близко, – протестующе вскричала Эннис, когда Говейн передал ее капитану эскорта и ее посадили на лошадь, – почему мы не слышим их?

Капитан мрачно ответил:

– Они штурмуют стены Драгонвика, миледи. Патрули шныряют повсюду. Я должен срочно отвезти вас в безопасное место.

Драгонвик… Со своего высокого седла Эннис взглянула вниз на Говейна. Его лицо выражало крайнюю озабоченность.

– Это правда, миледи, Драгонвик осажден. Я бежал через потайную калитку, чтобы предупредить вас.

– А эти люди?

– Мы здесь столько же, сколько и вы, – ответил капитан. – Дракон оставил нас охранять вас от всякой опасности.

Он хотел взять ее поводья, но Эннис отстранила его руку.

– Я вполне могу ехать сама, капитан, – сказала она. – Я не буду вам в тягость. Но я настаиваю, чтобы моя служанка ехала со мной. Говейн, приведите ко мне Белл.

Не зная, подчиняться ли ему приказу Эннис или выполнять распоряжение Гарета, Говейн растерялся и медлил. Эннис ударила пятками в бока своего коня, и тот поскакал вперед в направлении домов, которые спокойно стояли вдалеке под вечерним осенним солнцем.

Чертыхаясь, капитан дал шпоры своему коню и успел перехватить Эннис, прежде чем она достигла высокого деревянного забора, окружавшего монастырь. Он нетерпеливо приказал Говейну:

– Ступайте же скорее и приведите ее служанку. Но торопитесь. Я совершенно не расположен встретиться с французами в столь неподходящем месте.

– Капитан! – громко закричал солдат, и все обернулись на его голос. За поворотом узкой дороги, которая соединяла монастырь с дальними полями, показались вспышки света, которые нельзя было спутать ни с чем – так блестят на солнце доспехи и оружие рыцарей.

– Слишком поздно, – пробормотал капитан и, не обращая внимания на протесты Эннис, послал ее лошадь в галоп. Она вцепилась в седло, чтобы не упасть. Ее лошадь неслась вниз по извилистой дороге, и всадница едва успевала закрывать лицо от ветвей деревьев, которые нависали в опасной близости от ее головы. Сзади раздались крики солдат и звуки начавшейся битвы. Капитан, державший под уздцы лошадь Эннис, обнажил свой меч и внимательно поглядел по сторонам в поисках надежного укрытия.

Тонкий свистящий звук неожиданно привлек внимание Эннис, и она подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть стрелу, падающую, казалось, с неба. Она летела стремительно и идеально прямо, напоминая падение атакующего сокола. Вот она пробила кольчугу капитана, и тот рухнул с седла. Он издал только слабый и удивленный крик и замер на земле. Его лошадь, оставшись без всадника, скрылась в чаще. Конь Эннис, обезумев, помчался дальше. Обхватив что есть силы шею животного, Эннис пыталась поймать болтающуюся узду, пока лошадь не сбросила и не затоптала ее. Это потребовало больших усилий, но все-таки она схватила повод и выпрямилась в седле. Тут ее сердце застыло: впереди поперек дороги ее ожидали несколько вооруженных людей. Она натянула поводья, чтобы остановиться, и оглянулась. Но никого из ее охраны не было видно.

А над пышной сентябрьской листвой цвета крови и золота в небо поднимался черный столб дыма. Он поднимался со стороны женского монастыря.

Исполненный гнева и горечи, сэр Гай беспомощно смотрел на руины. Было ясно, что маленький женский монастырь разрушен несколько недель назад. На обгорелом камне сидел ворон, наклонив голову набок, и недоверчиво разглядывал пришельцев. Расправив крылья, птица издала угрожающий крик и поднялась в воздух. Шум ее крыльев растаял в свисте ветра, гнавшего по небу серые облака.

Рольф повернулся к Гаю:

– Никаких признаков монахинь или других обитателей.

Его рука на луке седла сжалась в кулак. Обгорелые бревна торчали отовсюду, словно обвиняющие персты, указывая на небо. Везде виднелись свидетельства яростной борьбы.

Прочистив горло, Гай сказал растерянно:

– Нет сомнения, что воины, которых вы оставили охранять ее, спрятали ее в безопасное место прежде, чем на монастырь напали.

– Дай Бог. Я очень надеюсь на это.

В голосе лорда Гаю послышались неуверенность и страх. Ничего удивительного в этом не было. Слишком много опасностей носилось сейчас в воздухе, слишком много жестокости и смертей. Слишком много наемников бродило по лесам и лугам, и слишком много разрушений видели Гай и Рольф по дороге в Гедни. Весь Линкольншир превратился в пустыню. Правда, и здесь и там появлялись уже признаки созидания, но их было пока слишком мало. Еще по пути домой они узнали, что Драгонвик в осаде. Хотя она длилась уже долго, замок стойко держался. Одна из башен была разбита осадными машинами. Сражения были яростными, и положение становилось критическим, когда пришла весть о том, что Дракон приближается. Жестокая репутация ле Дрейка так подействовала на французов, что той же ночью они отступили.

Гарет Кестевен встретил своего лорда у обгорелых ворот и дал ему общее представление о нанесенном ущербе. Смущаясь, Гарет рассказал Рольфу, что Говейн, которого он послал, чтобы предупредить монахинь о приближении войск, был найден смертельно раненным. Он умер, успев сообщить лишь о похищении госпожи.

Теперь, после того как Гай своими глазами увидел развалины обители, он был вынужден согласиться с прежней догадкой Рольфа о том, что отдельные группы солдат бродят здесь. Это означало, что если Эннис похищена, то ее должны были увезти в глубь Англии, если, конечно, она еще жива.

– Она благородного происхождения, милорд, – сказал Гай. – Если ее захватили, то не убьют, а будут держать, чтобы получить выкуп.

– И кто же больше всех заплатит за нее, как вы думаете?

Лицо Рольфа окаменело. Гай не особенно удивился, когда тот произнес сквозь сжатые зубы:

– Мне никто не присылал предложений о выкупе. Я клянусь, что ее захватил Сибрук Тарстон.

Это, как казалось Гаю, было вполне возможно.

– Что ж, так даже лучше, – прорычал Рольф. – Я верну то, что принадлежит мне, – и сына и жену, а Тарстон проклянет день, когда он вообще решился забрать у меня Джастина. Ничто теперь не стоит между мною и им.

Вся дрожа, Эннис забилась в угол темного подземелья, в котором ее заперли. Пол был прикрыт соломой, и было слышно, как она шуршит под лапами крыс. То одна, то другая наглели настолько, что высовывались из тени, сверкая красными глазками. Эннис использовала как оружие свой башмак и уже убила двух. Хотя ей давали очень мало еды, ярость и гнев ее были столь сильны, что она твердо решила не сдаваться ни в коем случае.

Тарстон был в высшей степени рад снова видеть ее. Его удовлетворенная ухмылка вновь пробудила в ней омерзение, которое она всегда испытывала к нему.

– Ага, вот теперь вы у меня оба, – злорадно прокаркал он, когда ее поставили перед ним в зале. – Вот теперь у меня есть и самка Дракона, и его детеныш. Я думаю, это быстро его доконает.

– Больше похоже на то, – отпарировала она, – что это он вас прикончит в самом скором времени.

Алиса, сидевшая рядом со своим мужем, заговорила со страхом и сомнением в голосе:

– Она права, милорд. После смерти короля никто не остановит меча ле Дрейка, и вас скоро постигнет расплата. Нам конец, если придет Дракон. Отпустите ее к нему и не рискуйте нашими жизнями.

Мольбы жены не смутили Тарстона, и Эннис была заключена в подземелье замка, в сырую темную камеру. Она молила Бога, чтобы тот даровал ей терпение, пока за ней не придет Рольф, и молилась о безопасности его сына.

Торжество Тарстона было омрачено тем, что она не показывала страха и упорно демонстрировала свое презрение к нему. Она поняла, что за его насмешливым видом и издевательским глумлением прячется человек, сознающий, что за свои дела он может поплатиться жизнью.

Закрыв глаза, она спрятала руки в складки своего плаща, пытаясь согреть их. Шерстяная одежда послушницы была, конечно, грубой, но зато гораздо теплее, чем шелковые наряды, которые она носила прежде. Сейчас она радовалась тому, что аббатиса настояла, чтобы она носила это. Аббатиса… Неужели все сестры убиты и милая Белл тоже? Она не знала. Все произошло так быстро… Она вновь начала молиться.

В животе у нее заурчало от голода, и этот звук привлек крысу. Эннис слышала, как та скребется по камням и соломе, и открыла глаза, чтобы не пропустить ее приближения. Блеск злобных глазок выдал ее, и, когда она подобралась ближе, Эннис швырнула в нее башмак, но промахнулась. Мерзкая тварь убралась прочь с писком.

Господи, крыса жива и придет опять… Эннис села, прислонившись спиной к сырому камню стены, и начала ждать. Если бы не постоянная война с крысами, она бы сошла с ума от страха и неизвестности, но эта борьба помогала ей не думать без конца о своей дальнейшей судьбе. Рольф придет. Она держалась за эту мысль изо всех сил, потому что сомнение означало смерть.

Дракон придет, и вместе с ним – ее освобождение, жизнь и любовь… Он никогда не предавал ее, не предаст и теперь. Он придет в замок Стонхем, чтобы забрать свою жену и своего сына, и они вместе, ничего не боясь, отправятся домой в Драгонвик.

Внушая себе надежду, Эннис не выдержала и провалилась в неровный сон. Она спала, сжавшись в комок и все время опасаясь крыс, которые могли обгрызть ее руки и ноги, засни она чересчур глубоко. Обрывки кошмаров преследовали ее. Видения последних дней с их ужасами заставляли ее просыпаться. Образы проплывали перед ее мысленным взором. Какие-то куски разговоров и событий, Рольф, сэр Гай, Белл и даже Говейн всплывали в ее памяти. Вполне возможно, что в общей суматохе охотнику удалось скрыться в лесу. Эннис могла только молиться, чтобы Говейн спасся, невредимый добрался до Гарета и сообщил ему о случившемся.

Из глубины подземелья донесся приглушенный стон. Эннис содрогнулась. Тарстон держал в своих казематах немало узников, она мельком видела некоторых из них, когда ее вели из камеры в зал и обратно. Она слышала их стоны и вопли из темных глубин. И вот сейчас, когда раздался отчаянный крик еще одного несчастного, она почувствовала себя более одинокой, чем если бы была совсем одна. Поначалу она еще пыталась как-то связаться с другими узниками, однако никто не осмелился ответить на ее стук в стену, а появившийся на эти звуки стражник грубо пригрозил унять ее силой, если она не прекратит шуметь. И вот теперь случайный крик агонии, который она услышала, стал еще одним свидетельством всей безвыходности ее положения. И она забилась в свой угол, прижала колени к груди и стала ждать нового нападения крыс. Когда-то Эннис жила в комфортабельных покоях. Ей вспоминались мягкие подушки на креслах, ворсистые восточные ковры, вышитые шелковые занавеси и длинные столы, уставленные изысканными блюдами, которыми она обычно пренебрегала. Она вспомнила обильные утренние трапезы Тарстона. Голод начинал грызть ее желудок, едва ей приходили на ум блюда с белым хлебом, мясом, нарезанным кусками, и свежими овощами и фруктами. А сейчас простое яблоко заставило бы ее кричать от восторга.

Громкий скребущий звук прервал ее мечты о еде, и она напряглась. Крыса… Но это, должно быть, какая-то невероятно огромная крыса, потому что шумит она так, как если бы у нее были длинные, словно у кошки, когти. Эннис нагнулась и приготовила свой башмак.

Но шипящие звуки, последовавшие вслед за этим, не могла издавать никакая крыса. Эннис похолодела. Звук стал громче, и она распознала его.

– Кузина, Эннис, – свистящим шепотом звали ее.

Вскочив на ноги, Эннис бросилась к двери и прижалась к крохотному зарешеченному отверстию. Неверный свет настенного факела осветил белокурые волосы, и она узнала кузину. Она просунула пальцы сквозь металлические прутья и прижалась лицом к решетке.

– Алиса! Вы пришли освободить меня?

– Я не могу, – сказала Алиса, и в голосе ее прозвучали бессилие и страх. Она посмотрела вокруг диким взглядом: – Если Тарстон узнает, что я спускалась сюда… Я подкупила стражника, отдала свою любимую золотую пряжку. Я сказала ему, что, если он выдаст меня, я обвиню его во лжи и воровстве и ему выжгут глаза.

Она подошла ближе к решетке и заглянула внутрь. Ее нос сморщился от омерзения.

– Господи! Как вы можете здесь находиться? Здесь так отвратительно воняет.

– Да, это так, – резко сказала Эннис. Раздражение боролось в ней со здравым смыслом. Ей нельзя было злить свою кузину – в ней была единственная надежда на помощь. – Какие у вас новости, Алиса? Мой лорд дал знать о себе?

Алиса покачала головой:

– Нет. Единственное, что я знаю, так это то, что очень боюсь ле Дрейка.

– Рольф не причинит вам вреда, до тех пор, конечно, пока вы не причините вреда мне или его сыну. – Эннис сделала паузу, чтобы дать кузине почувствовать смысл этих слов, затем добавила: – Он придет за мной. Дракон никогда не позволит Тарстону держать нас здесь. А это правда, насчет короля?

– Что он умер? Да, правда, – раздраженно сказала Алиса. – Смерть Иоанна нарушила все планы моего мужа. Он собирался соединить свои силы с силами короля, вы же знаете.

До Эннис только сейчас дошло, что приход Алисы, по-видимому, тесно связан со смертью короля. Она поднялась на цыпочки и прошептала:

– Алиса, вы должны послать весть обо мне Рольфу, он должен знать, где я, пожалуйста, вы моя кузина, моя кровь.

Тревога исказила совершенные черты Алисы:

– Но если Тарстон узнает, он изобьет меня или сошлет куда-нибудь. Нет, это слишком опасно, и, кроме того, где гарантия, что этот зверь, ваш муж, не убьет меня, как только появится здесь? Нет!

Глубоко вздохнув, Эннис сказала холодно:

– Рольф не животное. Он благородный и честный лорд, и все, кто ему служит, любят и уважают его. Ни у кого нет причин жаловаться. В его подземельях сидят только разбойники, которым там самое место.

Алиса нахмурилась:

– Меня не интересуют люди в его подземельях, а те, кто заключен здесь, это в основном должники, не желающие платить законных налогов. – Она помолчала. – Я ведь пыталась помочь вам.

– Да? И почему же лорд Тарстон не освобождает меня?

– Тарстон? Нет, я имела в виду прошлый год, когда вас заставили выйти замуж за Дракона. Это я послала людей спасти вас, но им это не удалось. Мои люди оказались неумелыми дураками. Они ждали, пока закончится свадьба, и потом… А впрочем, это уже не имеет значения. – Она ближе придвинулась к Эннис. – Я просто хотела сказать, что забочусь о вас и пыталась помочь.

Пораженная этим открытием, Эннис сперва не нашлась что ответить. Затем спросила:

– И кого же вы послали мне на выручку?

– Сэра Саймона де Роже. Я всегда считала его благородным человеком, но клянусь, на сей раз он все испортил. Правда, он обвиняет других. Будто бы его указания были неправильно поняты… Но я была о нем гораздо более высокого мнения, и мне казалось, что он сумеет защитить вас. – Она взглянула себе под ноги и скорчила гримасу: – Святая Мария! Да здесь что-то вроде ядовитых слизней. Вдруг они заползут мне в ботинки! И как вы выносите все это?

– Это нелегко. – Эннис едва удержалась от крика. – Алиса, если вы не можете помочь мне выйти отсюда, то хотя бы дайте знать Рольфу, где я. Он это должен знать!

Страх исказил лицо Алисы:

– Я сделаю все, что смогу, но я ничего не обещаю. – Ее большие глаза сузились. – Если Дракон явится за вами, вы ведь не позволите ему причинить мне вред?

Алиса оставалась собой, она думала только о своих интересах. Хотя временами рука ее и бывала щедрой, сердце всегда оставалось холодным.

– Никакого вреда не будет вам от ле Дрейка, клянусь. Никогда в жизни он не поднимал на меня руку, хотя у него и имелись причины для этого.

Глаза Алисы расширились:

– Он никогда вас не бил?

– Нет, хотя иногда и пугал меня этим.

Алиса покачала головой с недоверием.

– Я сделаю все, что смогу, – повторила она. Потом глаза ее расширились: – Да, я совсем позабыла.

Она порылась в складках своего плаща, достала маленькую матерчатую сумку и открыла ее. Сумка, однако, оказалась слишком велика, чтобы пролезть сквозь решетку, и она стала подавать Эннис ее содержимое по частям, стараясь не задеть руками скользкие прутья.

– Я тут принесла кое-что для вас со стола. Здесь, наверное, и еда не очень хорошая…

– Вообще никакой, – мрачно подтвердила Эннис. Ее рот наполнился слюной, а в желудке громко заурчало, когда она почувствовала запах хлеба и жареного мяса. Кроме того, Алиса принесла сыр и два апельсина. Она ругалась, проталкивая их через частые прутья решетки. Эннис немедленно засунула кусок хлеба в рот. Она поклялась себе, что никогда больше не станет пренебрегать пищей. Откусив несколько раз, она немного утолила голод и спросила:

– А что Джастин?

– Кто?

– Сын Дракона. – Эннис проглотила кусок сыра и спрятала остатки еды в матерчатую сумку, которую Алиса сумела пропихнуть сквозь решетку. Если ей удастся уберечь ее от крыс, то она сможет сделать небольшой запас пищи. – Что с ним?

Пожав плечами, Алиса сказала:

– Он в детской, я думаю. Я видела его, когда шла сюда. О, может быть, вы не знаете, у меня теперь еще один ребенок, наконец-то мальчик. Тарстон был так рад, когда он родился. Он подарил мне снежно-белую верховую лошадь и изумрудное ожерелье, представляете? Оно действительно прекрасно, с большими камнями и тонкой оправой.

Эннис открыла было рот, но передумала. Она вспомнила, сколько незаконнорожденных детей наплодил Тарстон от своих добровольных и подневольных наложниц. Бедная кузина… Она пробормотала слова поздравления, затем сказала:

– Вы должны сделать для меня кое-что. Подумайте, прежде чем откажете. Это очень важно. Джастин – невинный ребенок. Вы должны обещать мне – что бы ни случилось со мной, вы проследите за тем, чтобы Джастина вернули отцу. Сделайте это для меня.

– Да вам-то что до него? – Алиса нахмурилась. – Это ребенок Дракона. Что вам за дело до его судьбы?

– Я люблю Рольфа. И я привязалась к его сыну еще задолго до того, как полюбила своего мужа. Я знаю, что ваше положение шаткое, незавидное, но я знаю также, вы сможете сделать то, о чем я прошу. Вы умны. Вы гораздо умнее, чем думает Тарстон. Под кажущимся легкомыслием и любовью к сплетням в вас прячутся более глубокие чувства, чем те, что вы показываете окружающим. Позаботьтесь о Джастине. Уберегите его от Тарстона, и я сделаю так, что Рольф будет вам благодарен за это.

Алиса подняла глаза, и Эннис прочитала в них, что еще не все так безнадежно.

– Хорошо, я сделаю, что смогу, – пообещала она.

Появился тюремщик. Он сообщил Алисе, что та должна уйти, пока не пришел его сменщик. Он заглянул в камеру Эннис, затем начал прохаживаться у двери, вращая на пальце кольцо с ключами и всем своим видом показывая нетерпение.

Алиса быстро шепнула слова прощания. Затем приподняла подол своего платья, чтобы не запачкаться, и двинулась за тюремщиком. Эннис слышала, как они удаляются по длинному узкому коридору. Она не удержалась от горькой улыбки. Вспомнит ли Алиса когда-нибудь свое обещание или предпочтет не рисковать и не вмешиваться ни во что? Последнее казалось весьма вероятным; но ее обещание все же было кое-чем. На что могла рассчитывать Эннис, если бы кузина не появилась сегодня у дверей ее камеры? И у нее была теперь сумка с провизией, которой она могла хоть как-то притушить мучительный голод.

Эннис прислонилась спиной к двери и принялась изучать свою темную камеру в надежде найти место для сумки, где бы крысы ее не достали.

Война разорила земли вокруг замка Стонхем. Леса сильно пострадали от пожаров, поля были вытоптаны. Изможденные лица и затравленные глаза крестьян говорили о горе и голоде.

– Они разбегаются, словно запуганные дворняги, – заметил сэр Гай, когда они проехали мимо разрушенного строения.

– И у них есть для этого все основания, если верить тому, что рассказывают, – ответил Рольф.

Люди рассказывали, как повел себя Тарстон, когда вторглись французские войска, – он заперся в замке и отказался предоставить убежище кому бы то ни было из окрестных жителей, и французы разорили всю округу в отместку за то, что не взяли замок.

– Если Стонхем смог выдержать осаду французской армии, то как же вы собираетесь его взять? – спросил Гай, когда они остановили коней на вершине холма, с которого был виден Стонхем.

Рольф огляделся кругом, вспомнив, как последний раз он стоял на этой вершине. Он вспомнил солнце, которое отражалось от шлема рыцаря, схватившего Джастина. Вспомнил лицо сына, которое, впрочем, никогда и не забывал. Оно преследовало его все это время, как и удаляющийся крик мальчика.

– Дело в том, – ответил Рольф после недолгого раздумья, – что я намерен использовать ум. Французы полагались на силу. У меня же есть и то и другое.

Гай ухмыльнулся при виде рыцаря в блестящей кольчуге, который направлялся к ним.

– Что ж, вон того рыцаря я готов признать доблестным воином, но немного бы дал за его стратегический ум.

Посмотрев в ту сторону, куда указывал Гай, Рольф тоже улыбнулся:

– Мой брат не проявил должной хитрости, чтобы избежать плена и тюрьмы, но зато он, по-моему, изобрел совершенно новый способ побега.

Джеффри Хавкхерст быстро подъехал к ним. Его шлем ярко блестел на солнце. Он остановил коня.

– Если вы хотите, чтобы я помог вам взять Стонхем, то нужно было точно сказать, куда ехать. Мы двигались прямо на юг, как было сказано, и…

– На запад, Джеффри, – прервал Рольф. – Я сказал вашему человеку – ехать на запад. Неужели вы назначили гонцом самого безмозглого из тех, кто вам служит? Или же самого глухого?

Джеффри снял свой шлем и сказал:

– Если мои рыцари такие безмозглые, то зачем мы вам вообще понадобились?

Рольф посмотрел в сторону Стонхема и сказал:

– Как мишень для лучников Сибрука, конечно. Для чего же еще? Мне нужно отвлечь внимание противника, пока мои люди будут готовиться к штурму.

Гай громко рассмеялся, и даже Джеффри ухмыльнулся.

– Какой же у вас план, милорд? – спросил Гай.

– Сначала мы окружим замок и начнем переговоры. Я уверен, что Тарстон откажется сдаться, и потому уже велел своим людям строить осадные машины. Но я не думаю, что они нам понадобятся. Скорее всего это будет еще один отвлекающий маневр.

Удивление отобразилось на лице Гая, но Джеффри заулыбался.

– А, – сказал он удовлетворенно, – вы, наверно, знаете дорогу внутрь.

– Да, – сказал тихо Рольф, – я знаю.

Он посмотрел вперед на Стонхем. Мост был поднят, и не было видно никаких признаков жизни, но он знал, что Тарстону известно об их появлении. Равнинная местность вокруг замка просматривалась далеко, и Рольф был хорошо виден на том месте, где стоял. Рольф и хотел, чтобы Тарстон знал о его присутствии и ждал, находясь в постоянном напряжении. Скоро он отплатит этому подлецу за все, что тот сделал в течение последних семи лет. Дав шпоры своему коню, он спустился с холма, чтобы распорядиться об устройстве лагеря и продумать свой план.

Той же ночью при ярком свете лагерного костра Рольф держал совет со своими наиболее доверенными рыцарями. С помощью обычной палки он нарисовал план замка на земле и отметил его уязвимые места.

Сэр Гай долго хмурился, затем взорвался:

– Почему вы думаете, милорд, что этому человеку можно верить? Это же рыцарь Тарстона и один из тех, кто похитил леди Эннис…

Рольф перевел взгляд с Гая на Сигира, который выдержал его совершенно спокойно. Конечно же, риск был велик. Рольф это прекрасно понимал. Но когда этот человек явился к нему, он вспомнил его. Тогда, на грязной дороге, ведущей из Драгонвика, в глазах Сигира Рольф увидел что-то, внушившее ему доверие. Потом Эннис рассказала ему, как Сигир делал все возможное, чтобы помочь ей. Вот и сейчас он явился на помощь ей снова, клянясь, что послала его леди Алиса с поручением к Дракону.

Сначала Рольф колебался, доверять ли ему, но Сигир представил кольцо с бриллиантами и сапфирами, в котором Рольф узнал вещь Эннис. Это кольцо было на ее руке в тот день, когда он похитил ее от Сибрука, и Рольф его вспомнил. К кольцу прилагалась просьба Эннис спасти ее, но при этом не причинять зла жене Тарстона.

Сигир прямо сказал, что не станет помогать ле Дрейку, если тот не поклянется ему пощадить леди Алису.

– Мне нет дела до Тарстона Сибрука, – сказал он твердо. – За безопасность леди я отвечаю головой. И я давно бы оставил свою службу у Сибрука, если бы не она. Мне не нравится служить бесчестному человеку, и я знаю, что вы всегда держите свою клятву, милорд. Если вы хотите получить мою помощь, то должны поклясться мне, что не причините никакого вреда невиновным. – У вас будет мое слово и более того, сэр Сигир, – обещал Рольф. Он так долго был окружен бесчестными людьми, что вполне мог распознать человека благородного.

Вот и сейчас, видя подозрительность Гая, Рольф сказал:

– Сэр Сигир не предаст нас, хотя он и намеревается изменить одному негодяю, которому поклялся в верности. – Он слегка улыбнулся. – Он достойный человек, такой же, как и вы, сэр Гай.

– Вы, конечно же, правы, милорд, – сказал Гай и бросил на Сигира мрачный взгляд. – Если нас предадут, то я сделаю все, чтобы виновный был разрезан на множество кусков и коршуны их склевали.

Сэр Сигир твердо выдержал взгляд Гая:

– Если мы и потерпим поражение, то не из-за моего предательства.

Наступило молчание. Некоторые воины недоверчиво переглядывались. Напряжение снял Джеффри, который сказал, что если они потерпят поражение, то Тарстон не задумываясь перебьет их всех.

– А я, – добавил он, – например, не позволю, чтобы такой трусливый ворон, как Сибрук, клевал мои бедные кости. Уж лучше умереть дураком, чем трусом.

– Вам это легко говорить, – заметил Рольф, и некоторые заулыбались. Взяв палочку, Рольф ткнул ею в нарисованный им план замка и сказал: – Вот эти ворота для нас будут открыты.

…Эннис услышала шум. Сперва он был почти неотличим от стонов узников, к которым она уже привыкла, но постепенно становился все более отчетливым. Она села, голова ее закружилась.

Что это? Плод воображения? Неужели ей стали мерещиться те звуки, о которых она постоянно мечтает? Нет, это наяву. Это шум сражения. Звон мечей нельзя было спутать ни с чем. Ее камера находилась рядом с одной из каменных труб, проложенных в стенах замка для того, чтобы с их помощью избавляться от мусора. Хотя запах этих остатков был совершенно ужасающий, но близость трубы позволяла ей иногда слышать звуки внешнего мира. Сейчас через отверстие до Эннис доносился шум битвы.

Ощупью скользя вдоль стены, Эннис горько пожалела, что пища, принесенная ей Алисой, давно кончилась. Она была сейчас так слаба… Святая Мария и святой Иосиф, а вдруг это Рольф явился за ней? Она молилась, чтобы это было так. Дни переходили один в другой, и длилось это уже так долго… Она не могла бы отделить день от ночи, если бы не крошечное отверстие высоко над ее головой. Но как долго она уже здесь? Неизвестно. Время, кажется, перестало существовать. Только крысы разнообразят теперь ее жизнь. Они стали чем-то знакомым, и, чтобы как-то уменьшить ужас одиночества, она пыталась даже давать им имена.

Эннис добралась до двери, вцепилась в металлические прутья решетки и буквально повисла на них, так как от голода было трудно стоять. Закрыв глаза, она молилась о том, чтобы Рольф пришел и забрал ее.

Как долго простояла она так? Целую жизнь… Целую вечность…

Наконец она услышала в дальнем конце внешнего коридора тяжелый скрежет открываемой двери. Надежда зажглась с новой силой.

– Рольф, – прошептала она с тихим стоном. Шаги быстро приближались. Она отпустила решетку и отступила назад, в страхе ожидая дальнейших событий. Хотя она и понимала, что Рольф не может знать, где ее держат, но так надеялась услышать его голос…

Ключ резко повернулся в замочной скважине, и дверь отворилась. Свет упал на гнилую солому внутри камеры, и перед Эннис предстал Тарстон Сибрук.

Лицо Тарстона кривила злобная усмешка. Повернувшись к тюремщику, он указал на Эннис и сказал:

– Она слишком сильно воняет, чтобы к ней прикасаться. Отведи ее в зал, да и железные браслеты ей не повредят, не так ли, миледи?

Эннис смотрела на него молча, она берегла силы. «Еще будет время расквитаться за все оскорбления», – с горечью думала она, пока тюремщик надевал на нее тяжелые кандалы и подталкивал к двери. В коридоре она почти ослепла от огня факелов вдоль стен, так как в своем заточении совершенно отвыкла от света. Ее вели по бесконечным лестницам и коридорам. Все кружилось у нее в голове, но она твердо решила не показывать, насколько она ослабла.

Это решение подверглось серьезному испытанию, когда ее ввели в зал. Она споткнулась о волочившийся кусок своего платья, превратившегося в рубище, но пыталась держать голову высоко под устремленными на нее взглядами собравшихся. Люди, с которыми она не раз прежде сидела за одним столом, смотрели на нее сейчас с неприкрытым ужасом, и она знала, что дни, проведенные в подземелье, страшно изменили ее. Конечно, находясь там, она пыталась, по возможности, следить за собой, но у нее не было ни гребня, ни каких-либо других туалетных принадлежностей, если не считать дурно пахнущей воды в деревянном бочонке. И она прекрасно понимала, что выглядит ужасно. Тем не менее она выпрямила спину и устремила взгляд вперед, стараясь идти не спотыкаясь и не падая, несмотря на тяжелые цепи, свисавшие с ее запястий.

Оглядев зал, Эннис заметила свою кузину. Алиса сидела на стуле. Ее лицо было бледным, а карие глаза широко раскрыты, и в них читалась тревога.

Высоким, неестественным голосом Алиса громко сказала:

– Подведите ее ближе, Тарстон. Я хочу поговорить с моей кузиной и спросить, раскаивается ли она в своих прегрешениях против вас.

Эннис подтолкнули вперед. Спотыкаясь, она приблизилась и встретилась глазами с Алисой. Она все поняла. Ее кузина была в такой же ловушке, как и она, и ее мучил страх. Эннис заставили встать на колени перед Сибруком. Он не сел на свой стул, а стоял немного в стороне. Несмотря на его насмешливый, издевательский вид, в нем чувствовалось внутреннее напряжение.

Эннис подняла голову и посмотрела на него. И, рассмотрев его сейчас, она увидела то, чего не могла заметить в тусклом свете подземелья. Глаза его лихорадочно бегали, глубокие складки залегли по обеим сторонам рта. Сейчас он казался натянутым, как тетива лука, и прямо вибрировал от напряжения. Таким она его еще не видела. Эннис поняла, что он испуган, смертельно испуган, и в глазах его ужас перед Драконом. Она улыбнулась. Его глаза впились в нее.

– В чем причина вашей улыбки, леди Драгонвик? – проскрипел он. – Ваш муж умрет еще до конца этого дня, это вас так развлекает?

– Если это так, то мне, конечно, нечему радоваться. Но я почему-то уверена, лорд Тарстон, что это вы, а не кто-то другой, умрете еще до заката.

Алиса испуганно и громко вздохнула, но она не успела предупредить кузину. Тарстон со всей силы ударил Эннис по лицу. Скованная цепями, она не удержала равновесия и упала. Черные точки плясали перед ее глазами, а в ушах стоял непрерывный звон, заполнивший ее сознание. Она яростно цеплялась за обрывки образов, крутившихся в мозгу.

Только бы не лишиться чувств, повторяла она снова и снова. Затем в ее голове все смешалось: она слышала бормотание Тарстона, видела чьи-то бегущие ноги. Топот людей тонул в громких воплях, раздававшихся со всех сторон. Лязг стали, хрипение и стоны – все это накатило на нее, как волна. Глаза закрылись. Черная пропасть небытия готова была поглотить ее, подобно голодному чудовищу. Пасть его была совсем рядом. Разноцветные точки, кружась хороводом, устремлялись в нее…

Сквозь этот хаос прорвался крик Алисы. Эннис изо всех сил пыталась удержать ускользающее сознание, сосредоточившись на лице кузины, рот которой был широко открыт, а глаза с выражением совершеннейшего ужаса смотрели в дальний конец зала. Эннис с трудом поглядела в ту сторону. Невыносимый шум в ушах сводил с ума, и каждое движение причиняло мучительную боль. Она закрыла глаза, но все же последним усилием воли заставила себя поднять веки.

И тут же увидела его. Свой шлем он где-то потерял, и золотистые волосы свободно падали на плечи. Но даже если бы на нем были все доспехи, она и тогда узнала бы его везде и всюду. Яростно сражаясь, Рольф ле Дрейк прокладывал себе путь через толпу рыцарей Тарстона. Его меч описывал смертоносные круги. Люди валились вокруг него, словно трава под косой.

Эннис опять показалось, что это воплотился в действительность один из ее давних снов. По-видимому, это и вправду был сон, потому что в какой-то момент она ясно увидела, что к ней приближаются сразу два Рольфа. Два светловолосых гиганта плечом к плечу разили врагов беспощадно и методично.

И тогда она провалилась в пропасть. Сил сопротивляться больше не было. Черная пасть проглотила ее, как проголодавшееся животное, как дракон…