"Дама в красном" - читать интересную книгу автора (Мартон Сандра)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Почти двумя неделями позже Тревис снял наушники, убедился, что все в самолете в порядке, и впервые за последние два года ступил на землю «Эспады».

Стояло июньское утро. Ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе, наполненном нестерпимой жарой, памятной ему по детским годам. Вокруг привычно гудели и жужжали насекомые. На минуту ему показалось, что сейчас откуда-нибудь подъедет верхом отец, сдвинет кустистые брови и скажет: «Это что такое, почему ты тут бездельничаешь? Тебе давно пора быть в амбаре!»

Он не в настроении. Не хочется ни предаваться воспоминаниям, ни подстраиваться под Джонаса, ни улыбаться бесчисленному множеству гостей, которые уже, наверное, понаехали к этому времени. Похоже, в последнее время он вообще не способен быть вежливым. Даже народ в офисе сторонился его, особенно после того, как в понедельник после аукциона он едва не вышиб дух из Пита Хаскелла.

– Эй, Бэрон, – окликнул его Хаскелл, – как дела с крошкой Торп?

– Замечательно.

Ответ Тревиса был не из дружелюбных. После него всякий разумный человек предпочел бы побыстрее убраться с дороги, но Пит не был особо сообразительным парнем.

– Замечательно, – передразнил Пит, плотоядно облизываясь. – Подробности, Бэрон. Мы хотим подробностей. Она и в постели так же хороша, как с виду? Ты ее уже…

Тревис пнул его, и довольно сильно – двум другим сотрудникам пришлось отлеплять того от стены.

После этого его уже никто не беспокоил, и прекрасно. Конечно, у него внутри все кипело, но вовсе не из-за Александры Торп. Процесс слияния внутри корпорации шел вяло. Одному из клиентов светила тюрьма, и нужно было принимать срочные меры. Слишком много работы, вот и все. Его плохое настроение и Александра Торп никак не связаны.

– Не обманывай себя, Бэрон, – промычал Тревис.

Конечно, все дело в ней! Кому приятно быть вышвырнутым вон, как поступили с ним? Да и перспектива провести выходные в компании Джонаса его совсем не воодушевляла.

Тревис повернулся и поглядел на самолет. Никто не знает, что он приехал. Все, что надо сделать, – это забраться обратно и развернуться носом на запад, к побережью…

На плечо ему легла рука.

– Сделай это, – прогремел знакомый голос, – и, клянусь, я сниму с тебя скальп.

Обернувшись, Тревис увидел улыбающееся лицо Слейда. Тревис остался мрачен. Слейд невозмутимо ухмылялся.

– О, черт, – сказал наконец Тревис, не выдержав, улыбнулся в ответ и обнял брата. – Вижу, от тебя не улизнешь, – отступив на шаг назад, он скептически оглядел Слейда. – А ты все такой же урод, как и раньше.

Тот оскалился ему в ответ.

– О да! Наверное, это семейная черта.

Тревис расхохотался, вернулся в самолет и начал выгружать свои пожитки.

– А Гейдж? Он все-таки собирается приехать?

– Да он уже тут. Трев, ты что, весь свой офис сюда притащил?

– Некоторым следовало бы знать, что значит вырваться с работы, – Тревис добавил к общей куче пиджак, кейс и компьютер. – Я прямо с совещания.

– Ну да, ты так много работаешь, – сказал Слейд, закатывая глаза. – А вечером под дверью твоей конторы собирается толпа белобрысых девиц, жаждущих прыгнуть к тебе в постель.

– Оставь белобрысых в покое! – огрызнулся Тревис.

Слейд поднял брови.

– Ладно. Как скажешь. А в чем дело?

– Не все блондинки легкого поведения. И вообще не всякая женщина, что ложится в постель с мужчиной… – его голос сорвался. – Вот, – пробормотал он чуть ли не шепотом.

– Что, Трев? Я наступил на больную мозоль или что?

– Или что, – после некоторого раздумья ответил Тревис. Он рассмеялся, по крайней мере попытался. – Все жара. Проклятая техасская жара. Отвык от нее.

– Естественно.

– Как в печке.

– Ты уже говорил.

– Да, и говорю снова. Проклятие, Слейд…

– Проклятие, Тревис, чего это тебе так не терпится сменить тему?

– Какую тему?

– Из-за которой ты мне чуть голову не оторвал…

Братья подошли к джипу Слейда, стоящему поблизости, остановились с противоположных сторон и посмотрели друг на друга через крышу.

«Как просто было бы сказать ему, – подумал Тревис. – Просто сказать: "Помнишь тот аукцион? И блондинку, о которой я тебе рассказывал? Я провел день с ней в постели. Да, я давно не юнец, чтобы все время думать только о сексе, но, понимаешь, я не перестаю вспоминать о ней. Например, как она внезапно оледенела и вышвырнула меня вон, хотя только что была самой страстной женщиной на свете…»

– Трев?

Тревис вернулся в реальность. Слейд озабоченно смотрел на него. Что ему делать? Рассказать ему все? Эту чушь, которую он и сам понять не может? «Ни в коем случае», – подумал Тревис, растянув губы в улыбке.

– Знаешь, что мне надо, малыш?

– Нет. И, по-моему, ты и сам не знаешь.

Тревис усмехнулся и забросил свои вещи в джип.

– Душ. Смену белья. Бутылку пива и, возможно, заплыв в старом заливе.

Слейд усмехнулся.

– Я думал, что вы там, в Голливуде, пьете только марочные вина.

– Ага, распространяют слухи, а сами потом пьют…

– …техасское красное. Так что пусть будет две бутылки, и дело с концом.

Тревис улыбнулся и подал ему руку. Слейд пожал ее хитроумным секретным пожатием их детства.

– Мы вместе, – сказал Тревис.

Слейд улыбнулся:

– Мы сильны.

– Нас так просто не возьмешь, – сказали они дуэтом, смеясь, забрались в джип и помчались к дому.

Душ и смена белья помогли, так же как и первая бутылка пива.

Часом позже, рассевшись на террасе и наблюдая, как крохотные колибри воюют из-за права красоваться на кусте жимолости, Тревис решил, что все-таки выходные в деревне пойдут ему на пользу.

Слейд пошел в дом, чтобы взять еще пива. Казалось, отношения с миром начинали налаживаться. Теперь бы увидеть Кэти…

– Тревис!

Он поднял глаза, улыбнулся и встал как раз вовремя, чтобы подхватить бросившуюся к нему сводную сестру и закружить ее.

– Привет, дорогая, – сказал он, звонко целуя ее в щеку, – я уже начал думать, что ты бросила эту затею с юбилеем.

Кэтлин сморщила носик.

– Ну конечно, особенно учитывая, что идея была моя.

– При ненавязчивом давлении со стороны Джонаса, а?

Она улыбнулась.

– Ну, если только совсем крохотном. Когда ты объявился?

– Час назад. – Он изобразил огорчение. – И был жутко разочарован, что вас не было в составе встречающей делегации.

– Я хотела, но…

– Кэти, я пошутил, – Тревис усмехнулся. – Слейд был. О чем еще можно мечтать?

Кэти плюхнулась в кресло-качалку, вытянув длинные, обтянутые джинсами ноги.

– Нет, правда я собиралась… А потом Джонас решил, что кому-то надо поехать навестить нашего поставщика провизии, так что…

– Он велел тебе этим заняться.

– Ну, Трев, перестань. Он всегда так, ты же знаешь.

Тревис выпрямился в своем плетеном кресле.

– Да. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Ты уже виделся с ним?

– Нет, Марта сказала, что он на прогулке. – Он улыбнулся. – Она потрясающе выглядит.

– Она вообще потрясающая. – Кэтлин качнулась в кресле. – Удивительно, да? Что бы ни делал Джонас, ее это не пугает.

На крыльце наступило понимающее молчание, нарушаемое только поскрипыванием кресла-качалки и гудением пчел над цветами. Немного погодя Тревис спросил:

– Так в чем дело, Кэти? Мы тут, чтобы пожелать Джонасу еще восемьдесят пять лет правления империей? Или нас ожидают его наставления относительно того, как нам следует сражаться за ее передел? Можно подумать, что до него наконец дошло: единственная, кто проявляет интерес к «Эспаде», – это ты.

– Но я не одна из вас, – тихо сказала Кэтлин. – Вы – Бэроны. А я – Маккорд.

– Ерунда.

– Твой отец думает иначе, – Кэтлин дотянулась до пива Тревиса и отхлебнула немножко. – Полагаю, это тоже на повестке дня, – сказала она, прикладывая ко лбу ледяную бутылку. – Приезжает адвокат Джонаса. Грант Ландон, из Нью-Йорка.

– Ландон? – Тревис поднял бровь. – Не думаю, что слышал это имя, но, наверное, так и должно быть, учитывая, что я из Лос-Анджелеса.

Кэтлин улыбнулась.

– Относительно Лос-Анджелеса… Что у тебя новенького?

Дверь хлопнула, пропуская Слейда. В каждой руке он держал по две бутылки.

– Эй, Кэти, не подыгрывай ему. – Он поставил бутылки на пол и уселся на стул. – Стоит тебе хотя бы чуть-чуть проявить интерес – и он начнет услаждать наш слух подробностями великосветской жизни.

– Давай услаждай, Трев, – сказала Кэтлин. – А то я порой забываю, что в жизни бывает что-то, кроме навоза.

– С удовольствием. – Тревис взял ее руку и галантно поднес к губам. – Ты знаешь, что ни одна из голливудских актрис тебе и в подметки не годится?

– Врунишка, – хмыкнула Кэтлин.

– Это такая же правда, как и то, что твой большой брат Тревис красивее всех голливудских героев-любовников, вместе взятых.

Кэтлин залилась смехом. Счастье волной прокатилось по телу Тревиса.

«Джонас или не Джонас, – подумал он, – а неплохо быть дома».

Встреча с адвокатом Джонаса состоялась на сеновале, который в детстве был секретным местом сбора братьев.

«И что за встреча!» – угрюмо подумал Тревис, одеваясь к приему.

Не успели он и Слейд опомниться от заявления Гейджа, что он разводится с Натали, как тут же Грант Ландон заявил, что у него та же беда.

«Единственное, что всегда будет в отношениях полов, – думал Тревис, глядя в зеркало и поправляя галстук, – это отсутствие какой-либо определенности». Вот она – резолюция импровизированного совещания на сеновале. Тревис вздохнул и застегнул запонки на манжетах.

Когда братья росли, они, встречаясь на сеновале, вели разговоры о бейсболе, о футболе. Или разрабатывали тайные планы, как прокрасться в полночь через гостиную, чтобы набедокурить. Трое хулиганистых мальчишек на ранчо размером с небольшую страну… Им многое было под силу.

А на этот раз все крутилось вокруг женщин. Гнев Гейджа по поводу решения его жены оставить его. Изумление Гранта Ландона после сообщения его жены, что она с ним несчастлива. Слейд ничего не сказал, но, судя по выражению лица, ему было что добавить.

Ландон обозвал их встречу клубом «Не пойму, что надо женщинам». Тревис молчал. Разве признаешься, что чувствуешь злость к женщине, которую едва знаешь? Злость и вожделение.

Он сердито насупил брови.

Как можно злиться на женщину и одновременно желать ее так сильно, что внутри все ноет? Если бы он спустился сегодня в зал и по какой-то прихоти судьбы обнаружил там в толпе Алекс… если бы это случилось, он ринулся бы прямиком к ней…

– Ты идиот, Бэрон, – сказал Тревис своему мрачному отражению.

Почему ему нужна такая женщина, как она? Ему не нравятся кокетки. Тем более не нравится, когда его используют. Равенство полов – это, конечно, замечательно, но Алекс отвела ему совсем уж неприглядную роль: здрасте, в койку – и до свидания.

Он сам так никогда не поступал. Никогда не тащил женщину прямо в постель. Сначала некоторое время встречался с ней, угощал, говорил комплименты… А когда отношения завершались, посылал цветы и какой-нибудь небольшой, но дорогой презент…

Тревис расхохотался.

– Ну, парень, – сказал он своему отражению, – ты даешь! Может, даме следовало бы прислать тебе пару десятков роз и заколку для галстука от Тиффани?

Напряжение малость спало.

Он ведет себя как тупица, и теперь ясно, почему Алекс Торп задела его самомнение.

– Это символично, – сказал он типу в зеркале и ухмыльнулся.

Надел смокинг, провел руками по волосам. Из сада слышались музыка и смех. Вечер начался. «Двести гостей», – сказала ему Кэти, а потом хитро усмехнулась, как умела только она, и добавила, что ей уже раз десять звонили разные его знакомые девушки и каждая хотела узнать, приедет ли он.

– Я в панике, Трев, – сказала она, невинно взмахнув ресницами, – просто не знаю, как ты выкрутишься.

Тревис кинул последний взгляд в зеркало.

– Да, – сказал он напыщенно, – будет нелегко. Но кто-то же должен это сделать. – И насвистывая, вышел из комнаты, отправляясь навстречу трудностям.

Парой часов позже он стоял в гостиной, в одной руке бокал, в другой – крохотный бутерброд с омаром. Вино было отличным, как и закуски. И оркестр не подкачал. И, как Кэти и обещала, присутствовали многие из его старых подружек, все очень еще ничего, и большинство давали понять, что до сих пор заинтересованы в продолжении отношений, даже те, кто пришли с мужем или приятелем. Помимо этого, вокруг была масса привлекательных женщин, включая модель, чье изображение украшало столько обложек, что даже он ее признал, и дочь сенатора, на самом деле оказавшаяся еще красивее, чем на рекламных плакатах своего отца.

Он танцевал со всеми, флиртовал с незанятыми, и телефончик девочки с обложки, так же как и дочки сенатора, уже хранился в его нагрудном кармане.

– Развлекаешься? – спросила Кэти, оказавшись в какой-то момент рядом. Она танцевала с Лейтоном, кузеном Тревиса.

– Ну да, – машинально отозвался он.

Слишком машинально. Он сам это понял, стоило лишь произнести эти слова. Но Лейтон наклонился к уху Кэти, как обычно, занятый лишь собственной персоной, так что ложь Тревиса прошла незамеченной. Одурачить Джонаса и Марту оказалось не так просто.

Несколькими минутами позже он подошел к ним поздороваться. Марта, как всегда, элегантная, наклонилась вперед, целуя его в щеку.

– Ты самый привлекательный из всех присутствующих мужчин, – сказала она. – Хорошо проводишь время?

– Да, конечно, – улыбнулся Тревис мачехе. – Замечательный вечер.

– Нет, вы только послушайте! – воскликнул Джонас. – Вы двое так усердно лжете друг другу, что меня просто выворачивает наизнанку. – (Марта приподняла брови.) – Моя жена болтает что-то относительно красоты моего сына, когда всем известно, что обворожительней меня тут никого нет. – (Марта рассмеялась. Тревис выдавил улыбку.) – А чего стоит сынок, расписывающий прелести чудного вечера, когда на самом деле всем известно, что он только о том и мечтает, чтобы, поджав хвост, поскорее смотаться в свой драгоценный Голливуд. Что, не так, мальчик?

Марта положила руку мужу на плечо.

– Ну-ну, Джонас…

– Ты прав, как всегда, папа, – подтвердил Тревис, – кроме одного. Я давно уже не мальчик.

– Это ты говоришь. Но доказательств этому я пока не вижу.

Тревис поставил пустой стакан на поднос проходившего мимо официанта.

– Папа, как обычно, разговаривать с тобой – одно удовольствие, – он взял руку Марты и поцеловал. – Марта…

– О, – попросила Марта, – Тревис, не уходи, пожалуйста.

– Он не уйдет. Мне надо поговорить с ним.

– Мы уже поговорили. А теперь, если вы меня извините…

– У меня есть для тебя работенка, мальчик, – рот старика исказился в пародии на улыбку. – Тре-вис, я хотел сказать, – поправился он, делая ударение на имени.

– Что за работенка? Укротить мустанга, отправившего уже кого-то в больницу? Провести ночь в засаде и выследить замеченного недавно льва, а потом убить его собственноручно? Просто затем, чтобы доказать свою мужественность? – Тревис широко улыбнулся. – Прости, папа. Я прошел этим путем лет двадцать назад.

– Ты – мой старший сын, Тревис. Это были вещи, которые ты должен был сделать.

– Да, я их сделал. Но теперь меня не интересует что-либо подобное.

– Конечно, тебе придется немного побыть вдали от твоего Голливуда.

– Звучит заманчиво, – вежливо сказал Тревис. – Но я не заинтересован.

– Это необычная работа. Она потребует хорошего знания законов и вин. – (Джонас хочет использовать его знания законов и вин? Действительно, случай неординарный…) – Если, конечно, ты юрист, заслуживающий моего доверия.

Тревис усмехнулся.

– С днем рождения, папа, – сказал он, удаляясь.

Он еще потанцевал. И пофлиртовал. Выпил еще шампанского и выяснил, что дочь сенатора целуется с открытым ртом. И, медленно продвигаясь по залу рядом с прильнувшим к нему телом модели, Тревис пришел к двум умозаключениям. Первое – то, что невероятные груди модели почти наверняка ее собственные, а второе – что он был идиотом, так много времени посвятив размышлениям об Алекс. И он ошибался, думая, что если бы она была тут, то он немедленно ринулся бы к ней.

Но все это до того, как, бросив рассеянный взгляд на публику, он увидел изящную блондинку с шелковистыми волосами и великолепной фигурой, стоящую рядом с обнимающим ее мужчиной. Тревис видел ее со спины, но по наклону головы и по выражению лица мужчины можно было догадаться, что она смеется.

– Прошу прощения, – сказал Тревис модели, бросив ее посередине танцевального зала. Промчавшись через комнату, он схватил блондинку за руку и развернул к себе. – Алекс, – начал он… только это была не Алекс. Хорошенькая женщина с голубыми глазами и светлыми волосами, но не та, которую он жаждал уже две недели подряд.

Тревис извинился, обаятельно улыбнулся. И отправился на поиски отца.

Джонас был в библиотеке, в окружении человек пяти. «Хозяева жизни», – неприязненно подумал Тревис. В комнате пахло бурбоном, кубинскими сигарами и дорогим одеколоном. Джонас поднял голову, отмечая приход Тревиса.

– Тревис…

Тот кивнул.

– Папа?..

Один из присутствующих, кандидат в президенты, шевельнулся, привлекая внимание.

– Так вот, я говорил…

– Скажи это попозже, – оборвал его Джонас.

Наступило молчание. Снова выступил потенциальный президент:

– Знаешь, – кратко сообщил он, – я умираю от желания попробовать, как тут, в Техасе, готовят мясо.

Комната опустела. Джонас медленно прошел через нее и закрыл дверь.

– Как я понимаю, ты явился не для того, чтобы снова высказать мне претензии относительно детских лет.

– Никогда не видел в этом смысла. – Тревис прошел к стенке из красного дерева, открыл бутылку минеральной воды и налил ее в хрустальный бокал поверх льда. – Taк что у тебя там за работа?

Джонас улыбнулся.

– Думал, ты не заинтересован.

– Может, и так. – Тревис отпил воды, поставил бокал и скрестил руки на груди. – Но ты сказал, что мне придется на некоторое время уехать из Лос-Анджелеса, а я как раз в настроении сменить обстановку.

Джонас тоже скрестил руки на груди и привалился к стене. Удивительно, подумал Тревис. Старику восемьдесят пять, а он до сих пор все такой же крепкий и жилистый.

– Оставим всю эту чушь, что ты наговорил Марте, – сказал Джонас. – Тебе сегодня не слишком весело, а?

– Да, – честно ответил Тревис, – да. Но ты тут ни при чем.

Отец рассмеялся.

– Как обычно, женщины!

– Почему ты так думаешь?

Джонас добрался до стенки, плеснул себе немного бурбона.

– Видел тебя с этой брюнеткой, дочкой сенатора. – Старик отлил половину бурбона обратно. – Похоже, она пыталась откусить тебе половину языка. Точно?

Тревис попытался сдержать смех.

– Уверен, что можно было выразиться более романтично, папа. Но описание очень точное.

– И твой интерес был не большим, чем у быка к телке.

– Папа, твое восприятие моей любовной жизни очень познавательно, но…

– Сексуальной жизни, мальчик. То, что мужчина чувствует по отношению к женщине, идет напрямую из его промежности. И все проблемы начинаются там, где это смешивают с любовью.

Тревис с сомнением поглядел на бутылку бурбона, вздохнул, выпил свою воду и налил себе немного вина.

– Уверен, что Марта была бы в восторге от твоих слов.

– Я не говорю, что Марта мне безразлична. Но человек, вообразивший, что он влюблен, сам нарывается на неприятности.

Тревис поглядел на отца. Старик, казалось, смотрел в никуда. Голос его потерял техасский плавный говорок, стал безжизненным.

– Звучит так, словно у тебя есть печальный опыт, – тихо произнес Тревис.

Джонас помолчал еще пару секунд, потом глубоко вздохнул, повел плечами и усмехнулся.

– Человек, доживший до моих лет, способен распознать дурака, даже если сам им не является.

Тревис глотнул бурбона.

– Ты скажешь мне, наконец, что за работу ты мне припас?

Отец опустился в свое любимое кожаное кресло. Его движения не потеряли гибкости, но были медленнее, чем раньше. «Он и правда стареет», подумал внезапно Тревис. К его удивлению, внутри шевельнулся червячок сострадания.

– Вот в чем дело, – Джонас откинулся в кресле. – Компания, которую я собираюсь купить, окружена лесами. Она расположена довольно неудобно. Это долина Напа.

– Страна вина, отец.

– Совершенно верно, – кивнул Джонас. – Интересующая меня компания занимается именно вином.

– Ты собираешься заняться виноделием?

– Бэроны инвестируют деньги во многие отрасли, Тревис. Если бы ты проявлял побольше интереса, то был бы в курсе.

Тревис сел напротив Джонаса и приказал себе не реагировать на шпильки.

– Если хочешь проверить условия контрактов, то могу порекомендовать кое-кого в Северной Калифорнии.

– Ты ведь немного понимаешь в вине, а, мой мальчик?

– Вполне достаточно, чтобы сказать, какое мне нравится, а какое нет, но недостаточно, чтобы оценить виноградники.

– Я знаю многих, кто с радостью занялся бы этой сделкой, но сомневаюсь, что кто-то из них обладает достаточными познаниями и в области законов, и в области виноделия. – Джонас поднялся из кресла, налил себе еще чуть-чуть бурбона. – Мне надо, чтобы ты заехал туда ненадолго. Денек, максимум – пара.

– И что сделать? Умение отличать одно вино от другого хорошо для ресторана, но не дает больших преимуществ при заключении контракта.

– Ничего, разберешься с финансовыми отчетами моих людей, и если у тебя есть хоть какое-то понятие… – Джонас испытующе посмотрел на него. – Ну, в чем дело, мальчик? Тревис рассмеялся.

– Ты продолжаешь удивлять меня, папа.

– Жизнь полна сюрпризов, мой мальчик. Ну? Согласен или как?

Тревис задумался. Пара дней на севере, за пять сотен миль от Лос-Анджелеса. Звучит неплохо. Да, он много знает о выращивании винограда. Было время, когда он подумывал о том, чтобы вложить деньги в виноделие.

И потом, Александра Торп… Ее нужно выбросить из головы.

– Да, – сказал он, не давая себе дальше колебаться, чтобы не передумать. Он поставил стакан и протянул руку. – Буду рад, папа. Собери эти отчеты и пошли их мне.

– Уже сделано, – ухмыльнулся Джонас, пожимая руку Тревиса. – Заранее знал, что ты не сможешь отказаться. Ты же считаешь себя непревзойденным юристом и экспертом по винам.

– Заранее знал, что я не смогу отказаться, поскольку считаешь себя непревзойденным экспертом по тому, как я среагирую на то или другое, хочешь сказать, – ответил Тревис.

– Ну да, – старик допил остатки бурбона, поставил стакан и засунул руки в карманы смокинга. – Если тебе еще что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Тревис кивнул и направился к выходу. В последнюю минуту он круто развернулся.

– Виноградник… Возможно, я уже знаком с ним, папа. Как он называется?

Джонас нахмурился.

– «Ястребиное гнездо…» «Орлиное гнездо». Что-то в этом роде. – Он открыл ящик, покопался в бумагах. – А, вот: «Соколиные виноградники». Управлялись каким-то типом, ни хрена не смыслившим в вине. По имени, дай-ка посмотреть… Стюарт. Карл Стюарт.

Тревис пожал плечами.

– Никогда о таком не слышал.

– Местечко в действительности принадлежало его жене. До сих пор принадлежит, и после развода. Ее девичья фамилия… сейчас найду.

– Не стоит, – сказал Тревис, уже взявшись за ручку двери. – Я не знаю названия виноградника, так что сомневаюсь, что мне знакомо имя…

– А, нашел. – Джонас поднял голову. – Имя дамы – Торп. Александра Торп.

Пол поплыл под ногами у Тревиса.

– Александра Торп? – хрипло повторил он.

– М-да, – отец медленно улыбнулся. – С этим будут проблемы, мальчик?

Их глаза встретились. Тревис хотел было спросить, что известно старому пройдохе и откуда ему может быть известно…

– Нет, – сказал он спокойно, – проблем не будет. Никаких.