"Сокровенные тайны (За семью печатями)" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 1

Она вскрикнула скорее не из-за того, что вдруг увидела таракана, а из-за того, что сломала ноготь. Таракан-то был крошечный, а трещина на ногте — куда хуже. На ее наманикюренном пальчике она казалась огромной и извилистой, как Большой Каньон.

Алекс хлопнула по таракану обернутым в блестящий полиэтилен меню. В нем предлагался скромный набор блюд, которые в этом мотеле подавали в номер. На обратной стороне меню рекламировались блюда мексиканской кухни — их можно было отведать в пятницу вечером. Там была также реклама ансамбля «Четыре наездника», игравшего музыку «кантри» и «вестерн». Каждый вечер, с семи до полуночи, «Наездники» выступали в зале «Серебряная шпора».

Алекс не удалось пристукнуть таракана, и он поспешно укрылся за фанерным туалетным столиком.

— Я до тебя еще доберусь.

Она не без труда отыскала пилку для ногтей в косметичке;

Алекс как раз собиралась навести в ней порядок, но обломила ноготь о металлическую застежку, а тут еще из укрытия вылез таракан, видимо, желая получше рассмотреть нового жильца 125-го номера. Комната находилась на первом этаже мотеля «Житель Запада», совсем рядом с холодильниками со льдом, напитками и всякой мелочью.

Подпилив ноготь, Алекс напоследок придирчиво осмотрела себя в зеркале. Важно было сразу произвести неотразимое впечатление. Они и без того изумятся, когда узнают, кто она такая, но ей хотелось сразить их наповал, чтобы они онемели от удивления, — и тогда бери их хоть голыми руками.

Они, конечно же, начнут сравнивать. Этого не избежать; поэтому ей не хотелось ударить лицом в грязь. Она сделает все, что в ее силах, чтобы они не нашли ни единого недостатка у дочери Седины Гейтер.

Она тщательно продумала свой туалет. Все — одежда, украшения, аксессуары — говорило об отменном вкусе. Общее впечатление было таково: безупречно, однако без излишней строгости, модно, но не чересчур, аура образованной независимой женщины ничуть не умаляла ее привлекательности.

Сначала она была намерена сразить их своим видом, а уж потом удивить, сообщив, с какой целью она явилась в Пурселл.

Всего несколько недель назад этот городишко в тридцать тысяч жителей был крошечной точкой, затерявшейся на карте Техаса. Число крупных зайцев и рогатых жаб не уступало там числу горожан. Какое-то время назад предпринимательская деятельность в городке привлекла бы к нему внимание печати, пусть и довольно скромное. А вот когда Алекс добьется своей цели, сообщения из Пурселла несомненно пойдут под самыми крупными заголовками во всех газетах, от Эль-Пасо до Тексарканы.

Вид у нее — выше всяких похвал, решила она; улучшить его могла разве что воля божия или дорогостоящая пластическая операция. Алекс повесила на плечо сумочку, взяла в руку кейс из угриной кожи и, убедившись, что ключ от номера у нее с собой, захлопнула дверь с табличкой 125.

Когда Алекс подъезжала к центру, ей дважды пришлось сбрасывать скорость возле школ. В Пурселлс час «пик» приходился как раз на конец школьных занятий. Родители развозили чад к зубным врачам, на уроки музыки, в магазины. Некоторые, возможно, отправлялись домой, но замедленное движение транспорта и пробки на перекрестках свидетельствовали, что дома в тот день не оставалось никого. Честно говоря, езда с постоянными остановками ничуть не раздражала Алекс, напротив, это давало ей возможность уловить характер городка.

Над транспарантом, висевшим у пурселлской средней школы, трепетали черные и золотые ленты. С полотна скалилась на проезжающие мимо машины стилизованная черная пантера — символ футбольной команды школы; надпись на транспаранте гласила: «Бей пермианцев!» На стадионе тренировались футболисты. А на соседнем поле, сверкая на солнце инструментами, оркестр репетировал программу, с которой выступит в пятницу, во время перерыва в матче.

Все выглядело вполне невинно. На минуту Алекс охватило сожаление при мысли о том, что ей предстоит и чем это скорее всего обернется для жителей городка. Но чувство вины быстро развеялось, стоило лишь напомнить себе, зачем она сюда приехала. Если она хоть на секунду забывала, как дошла до этого рубежа своей жизни, память услужливо воскрешала перед ней всеобщее отчуждение и суровые бабушкины обвинения. Вряд ли она могла позволить себе хоть чуточку разжалобиться.

В центре Пурселла было почти пусто. Большинство магазинов и учреждений, выходивших на главную площадь, были закрыты. Всюду пестрели бесчисленные таблички о продаже домов и лавок с молотка.

На зеркальных витринах, в коих красовались соблазнительные товары, вкривь и вкось шли всевозможные надписи. На дверях опустевшей прачечной еще висело написанное от руки объявление. В слове «стирать» кто-то стер «и» и первое «т»; теперь в объявлении говорилось: «У нас удобно и дешево с рать; 3 сорочки 1 доллар» — непристойный, но точный итог экономического положения в округе Пурселл.

Алекс поставила машину перед зданием окружного суда и опустила монеты в счетчик на тротуаре. Здание суда было построено девяносто лет назад из красного гранита, который добывали в горах и доставляли сюда по железной дороге. Итальянцы-каменотесы натыкали горгульи и гриффины всюду, где только возможно, — словно количество украшений оправдывало затраты на их труд. Сооружение получилось помпезное, но эта пышная безвкусица по-своему привлекала. Над куполом здания на свежем северном ветру развевались национальный флаг и флаг Техаса.

Проработав в Остине целый год в законодательном собрании штата и связанных с ним службах, Алекс не испытывала ни малейшего страха перед официальным учреждением. Она решительным шагом поднялась по ступеням и потянула на себя тяжелую дверь. Внутри на оштукатуренных стенах облупилась краска, пахло ветхостью и запустением. По плиточному полу расползлась сеть тоненьких трещин, переплетавшихся, как линии на старческой руке.

Потолки были высокие. В коридорах гуляли сквозняки, пахло крепчайшим дезинфицирующим раствором, заплесневелыми судебными бумагами и духами, которыми чересчур щедро пользовалась секретарша районного прокурора. Она выжидательно подняла глаза, когда Алекс вошла в приемную.

— Привет! Что, душечка, заблудились? Какие чудные волосы! Я бы тоже с удовольствием носила волосы вот так, узлом на затылке. Только для этого уши должны быть совсем маленькие. А у меня торчат, как два лопуха, представляете? Вы небось хной пользуетесь, раз они у вас в рыжину отдают?

— Это кабинет районного прокурора Частейна?

— Ну да, душечка. А зачем он вам? Он сегодня вроде как занят.

— Я от прокурора округа Трэвис. О моем приезде, насколько я знаю, уже звонил мистер Харпер.

Секретарша на мгновение замерла и перестала усердно перемалывать зубами жевательную резинку.

— Так это вы? А мы думали, приедет мужчина.

— Как видите, я… — Алекс развела руками. Секретарша была раздосадована.

— Мистер Харпер мог бы и сказать, что помощником у него будет не мужчина, а дама, да где там, — сказала она, тряхнув ладошкой. — Сами знаете, какой народ эти мужчины. Что ж, душечка, вы явились точно в назначенный час. Меня зовут Имоджен. Хотите кофе? Костюмчик у вас — блеск, прямо писк моды. Юбки теперь носят чуть короче, да?

Рискуя показаться невежливой, Алекс спросила:

— А мои коллеги уже здесь?

В ту же минуту из-за закрытой двери послышался мужской смех.

— Вот и ответ на ваш вопрос, душечка, — заметила Имоджен. — Небось кто-то рассказал неприличный анекдот, чтобы немного выпустить пар. Их же прямо-таки распирает от любопытства, с чего вдруг такое сверхсекретное совещание. Что тут за тайна? Мистер Харпер так и не сказал Пату, с какой целью вы едете в Пурселл, а ведь они дружили, когда учились на юридическом. Может, все дело в том, что «МЭ» хочет получить лицензию на азартные игры?

— «МЭ»?

— «Минтон Энтерпрайзес», — она произнесла это так, будто изумлялась: неужто Алекс не знает этого названия.

— Мне, пожалуй, больше не стоит заставлять их ждать, — тактично заметила Алекс, уклоняясь от вопроса Имоджен.

— Ну надо же, и чего это я так разговорилась. Значит, хотите кофейку, да, душечка?

— Нет, спасибо.

Вслед за Имоджен Алекс подошла к двери. Сердце у нее забилось вдвое быстрее обычного.

— Извините, — сказала Имоджен, просунув голову в дверь и прервав шедший там разговор. — Помощник окружного прокурора Харпера уже здесь. Вас ждет приятный сюрприз. — Она обернулась к Алекс. Щеточка ресниц, густо накрашенных темно-синей тушью, опустилась, выразительно — «между нами, девочками» — подмигнув ей. — Давай, заходи!

Собравшись с духом, как перед решающей встречей, Алекс шагнула в кабинет.

Непринужденная атмосфера, царившая там, не оставляла сомнений: ждали мужчину. Как только Алекс переступила порог и Имоджен прикрыла дверь, господин, сидевший за столом, вскочил на ноги. Он потушил горящую сигару в массивной стеклянной пепельнице и потянулся за пиджаком, висевшим на спинке его стула.

— Пат Частейн, — представился он, протягивая руку. — «Приятный сюрприз» — это скромно сказано. Впрочем, Грег Харпер, мой старинный приятель, всегда умел выбирать женщин. Ничего удивительного, что себе в помощники он тоже раздобыл красавицу.

Это типично мужское замечание неприятно задело ее, но она оставила его без ответа, лишь наклонила голову в знак благодарности за комплимент. Рука, которую она крепко пожала, была унизана таким количеством перстней из высокопробного золота, что хватило бы на якорь для приличного размера яхты.

— Спасибо, что организовали это совещание, мистер Частейн.

— Помилуйте, это же в порядке вещей. Рад служить и вам, и Грегу. Зовите меня просто Пат. — Подхватив Алекс под локоток, он повернул ее к своим собеседникам, которые почтительно встали. — Это мистер Ангус Минтон и его сын Джуниор.

— Здравствуйте, господа.

Впервые предстать перед ними вот так, лицом к лицу, — это было странное и сильное ощущение. В ней боролись любопытство и неприязнь. Ей хотелось и разобраться в них, и немедленно их обличить. Однако она, как и следовало ожидать от такой дамы, лишь вежливо протянула руку и сразу ощутила пожатие жесткой мозолистой ладони. Пожатие крепкое, даже чересчур, но такое же открытое и дружеское, как и улыбавшееся ей лицо.

— Очень рад, мэм. Добро пожаловать в округ Пурселл. Лицо у Ангуса Минтона было загорелое и обветренное — видно было, что ему знакомо и обжигающее летнее солнце, и ледяной северный ветер, и многолетний труд под открытым небом. Веселый огонек горел в голубых глазах, от которых лучами разбегались дружелюбные морщинки. У него был громкий раскатистый голос. А хохочет он, подумала Алекс, во всю ширь своей мощной груди и растущего животика, типичного для любителя пива, — признак единственной его слабости. В остальном он выглядел очень крепким, в отличной форме. Даже мужчина помоложе и покрупнее его вряд ли полез бы с ним драться — такой у него был внушительный вид. Но при всей своей силе он казался простодушным, как дитя.

Рукопожатие его сына было помягче, но не менее сердечное и дружественное. Он нежно обхватил пальцы Алекс и доверительно сообщил:

— Я — Минтон-младший. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

На вид ему никак нельзя было дать его сорока трех лет, особенно когда он улыбнулся. Сверкнули ровные белые зубы, на щеке появилась очаровательная ямочка — ясно, что, подвернись удобный случай, уж он его не упустит. Он намеренно задержал на ней взгляд голубых глаз, чуть темнее, чем у отца, но таких же озорных; в них сквозил намек, что главные в этом кабинете — они двое. Она отняла у Джуниора свою руку, хотя он явно не собирался ее выпускать.

— А это — Рид, Рид Ламберт.

Алекс повернулась туда, куда указывал Пат Частейн, и обнаружила четвертого мужчину, которого до сих пор не замечала. Пренебрегая правилами хорошего тона, он продолжал сидеть, сгорбившись, в кресле в дальнем углу комнаты. Вытянутые ноги скрещены, острые носки потрепанных ковбойских сапог устремлены к потолку и вызывающе покачиваются взад-вперед. Руки спокойно лежат на поясе поверх массивной ковбойской пряжки. Он неторопливо расцепил кисти рук и поднес два пальца к полям ковбойской шляпы.

— Приветствую, мэм.

— Здравствуйте, мистер Ламберт, — холодно произнесла она.

— Садитесь, пожалуйста. — Частейн указал на стул. — Имоджен вам кофе предлагала?

— Да, но я отказалась. Хотелось бы, если возможно, перейти к предмету нашего совещания.

— Разумеется. Джуниор, подвиньте-ка сюда тот стул. И вы, пожалуйста, Ангус. — Кивком головы Частейн усадил и Минтона-старшего.

Когда все расселись, районный прокурор вернулся за свой стол.

— Ну, мисс… Ах ты, черт меня подери. Представлялись друг другу, представлялись, а вашего имени так и не узнали.

Алекс мастерски держала паузу. Четыре пары любопытных глаз были устремлены на нее, ожидая узнать ее имя. Она еще помолчала для большего эффекта. Ей хотелось проследить за реакцией каждого из собравшихся и тщательно проанализировать ее. Жаль только, что Рид Ламберт был ей не очень хорошо виден. Он сидел чуть позади нес, из-под ковбойской шляпы виднелась лишь нижняя часть его лица.

Она глубоко вздохнула.

— Я Александра Гейтер, дочь Седины.

Все были ошеломлены.

Наконец Пат Частейн озадаченно спросил:

— А Седина Гейтер кто?

— Да, ну и дала, черт побери. — Ангус обмяк, как проколотая надувная игрушка.

— Дочь Седины! Господи, поверить не могу, — прошептал Джуниор. — Не могу поверить.

— Может, кто-нибудь мне все-таки объяснит? — спросил ничего не понимающий Пат Частейн. Но его никто не слушал.

Оба Минтона откровенно разглядывали Алекс, ища в ее лице сходство с матерью, которую они отлично знали. Уголком глаза она заметила, что носки сапог Ламберта уже не покачиваются. Он подобрал колени и сел прямо.

— Чем, скажите на милость, вы все эти годы занимались? — спросил Ангус.

— Сколько же прошло лет? — вставил свой вопрос Минтон-младший.

— Двадцать пять, — коротко ответила Алекс. — Мне было всего два месяца, когда бабушка Грэм уехала отсюда.

— Как поживает ваша бабушка?

— Она сейчас в Узко, в лечебнице, мистер Минтон, умирает от рака. — Не было никакого смысла щадить их чувства. — Она в коматозном состоянии.

— Мне очень жаль.

— Благодарю за сочувствие.

— Где же вы все это время жили?

Алекс назвала городок в центральной части Техаса.

— Мы там жили всю жизнь — во всяком случае, сколько я себя помню. Я там окончила школу, поступила в Техасский университет, на юридический факультет. Год назад получила право адвокатской практики.

— Юридический. Подумать только! Что ж, вы молодец, Александра, просто молодец. Правда, сынок?

Минтон-младший включил свою неотразимую улыбку на полную мощность.

— Что и говорить. И ни капельки не похожи на себя, ту, какой я вас последний раз видел, — поддразнил он. — Если мне память не изменяет, пеленки у вас были мокрые, а на голове ни единого волоска.

Алекс хорошо помнила, по какому поводу проводится это тщательно организованное совещание, и подобная фамильярность была ей не по нраву. Она обрадовалась, когда в разговор снова вмешался Пат Частейн.

— Страшно не хочется нарушать столь трогательную встречу, но я по-прежнему ничего не понимаю. Ангус решил его просветить:

— Седина училась в одном классе с Джуниором и Ридом. Они, вообще говоря, очень дружили. Поодиночке их, бывало, и не увидишь никогда — непременно вместе. Не разлей вода.

Тут его голубые глаза затуманились, и он горестно покачал головой.

— Но Седина умерла. Вот беда-то. — Он помолчал, успокаиваясь. — А сейчас мы, собственно, впервые увидели Александру с тех пор, как ее бабушка, мать Седины, уехала отсюда. — Улыбаясь, он хлопнул себя по бедрам. — А здорово, черт возьми, что вы вернулись в Пурселл.

— Спасибо, но… — Алекс открыла свой кейс и вынула плотный бумажный конверт. — Я вернулась не насовсем, мистер Минтон. Я здесь, вообще-то, как лицо официальное.

Она протянула конверт через стол районному прокурору, тот озадаченно посмотрел на него.

— Лицо официальное? Когда Грег звонил и просил оказать содействие его первому помощнику, он сказал что-то вскользь о возобновлении уже закрытого дела.

— Здесь все есть. — Алекс указала глазами на конверт. — Предлагаю вам внимательно прочесть это и как можно подробнее ознакомиться с делом. Грег Харпер просит, мистер Частейн, чтобы ваша прокуратура и другие органы, призванные блюсти закон, оказывали нам всяческую помощь. Он заверил меня, что вы будете считаться с его просьбой, пока я буду заниматься расследованием.

Она решительно захлопнула кейс, встала и направилась к двери.

— Расследование? — Районный прокурор Частейн поднялся из-за стола. Минтоны тоже встали.

— Так вы не из комиссии по азартным играм? — спросил Ангус. — Нам говорили, что нас будут проверять досконально, прежде чем выдадут лицензию на открытие ипподрома, но я думал, мы уже досмотр прошли.

— И я решил, что остались лишь формальности, — заметил Минтон-младший.

— Так оно и есть, насколько я знаю, — сообщила Алекс. — Мое расследование не имеет касательства ни к комиссии по азартным играм, ни к выдаче вам лицензии на постройку ипподрома.

Она замолчала, и Частейн, помедлив, спросил:

— В таком случае к чему же оно имеет касательство, мисс Гейгер?

Выпрямившись в полный рост, она сказала:

— Я расследую дело об убийстве, закрытое двадцать пять лет назад. Грег Харпер обратился за помощью к вам, мистер Частейн, поскольку преступление было совершено в округе Пурселл.

Она взглянула в глаза Ангусу, потом Джуниору. Наконец пристально и сурово посмотрела на тулью шляпы Рида Ламберта.

— Рано или поздно я узнаю-таки, кто из вас убил мою мать.