"Заколдованная луна" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)8Когда Криста вернулась домой после своей велосипедной прогулки - на час раньше, чем она обычно возвращалась из дома Абеля, Франка в комнате не оказалось. Его обычное место, кресло с теплым пледом, было пусто. «Боже мой, - подумала она. - Наверное, все открылось, он говорил с Абелем или с кем-то еще из его дома. Что же будет?» По правде говоря, это было просто смешно - так бояться того, что скажет Франк, но от старых привычек отказаться непросто, особенно, когда совесть не совсем чиста. Но Франк далеко не ушел. Он стоял на кухне. Вытащил еду из холодильника и ел так, что за ушами трещало. Когда вошла Криста, он так вздрогнул, что даже уронил кусок пирога. – Что-то ты рано, - воскликнул он фальцетом. Потом немного успокоился, и достоинство вновь вернулось к нему. – Я так проголодался. – Ну конечно, ты у себя дома и можешь есть, когда хочешь, - ответила Криста и вдруг поняла, почему же еды никогда не хватает. Франк ничего не говорил ей о своих вылазках на кухню, а они, должно быть, случались регулярно. Когда же она возвращалась домой, он, обыкновенно, сидел в кресле и жаловался на то, что он голоден, что долго ему приходится ждать, «но, разумеется, не имеет значения, что я чувствую, ты же должна прежде всего заботиться об этих детях?» Как-то однажды Криста напомнила ему, что именно он настоял на том, чтобы она сидела с детьми Абеля. Он не нашелся, что ответить, и выглядел обиженным, но она знала, о чем он подумал: «Но я же не знал, что ты будешь работать там так долго. А если перестанешь, но тут же примешься ныть, что теперь у тебя есть время съездить в Линде-аллее, а это еще хуже». Да, теперь-то она Франка знала! Ведь у нее открылись глаза. Когда она на следующее утро вошла в дом Гардов, то, удивленная, остановилась в прихожей. С кухни доносились раздраженные голоса старших мальчиков. – Криста делает не так, - сказал девятилетний Якоб, самый старший. – Она накрывает на стол гораздо красивее. – А мне дали не мою чашку, - пожаловался восьмилетний Юзеф. - А Криста всегда следит за этим. – Ну-ка, помолчите, мальчики! - сказала тетка Абеля. - Ваша покойная мама всегда накрывала на стол именно так, и мы должны хранить память о ней, вы же знаете. Мальчики замолчали, но в тишине как будто ощущалось недовольство и упрямство. Криста хлопнула входной дверью, как будто только что вошла, и весело крикнула: – Привет, где здесь в доме противные маленькие дети? – Криста! - заорала ребятня, раздался грохот падающих стульев. Все выбежали в прихожую. – Где же ты была, Криста? - кричали они, перебивая друг друга. Малыши цеплялись за ее юбку. – Мы уже думали, что ты не вернешься, - пожаловался Адам, второй с конца, хулиган, с которым никто не мог справиться. - Больше, пожалуйста, никогда так не делай. Она даже испугалась немного. Неужели они так к ней привязались? Что же она теперь и на день не сможет их оставить? А как же быть тогда с долгожданной свободой? Неужели ей никогда не получить ее? – Ну ничего, от того, что меня не было, мир не перевернулся, - засмеялась она. - Пошли завтракать, вы еще не все съели! Старая тетка приветствовала ее сухим кивком, но солнечная улыбка Кристы вскоре растопила лед. И если уж говорить честно, то тетке Абели нравилась эта застенчивая и вместе с тем импульсивная молодая девушка. Но тетушка предпочитала держаться сурово. Никаких сантиментов, нет уж, увольте! В этом доме необходимо оберегать честь бедной покойной жены Абеля. И, по правде говоря, ничего плохого в этом не было. – А что тут в приходе случилось новенького, пока меня не было? - спросила Криста, которая знала, что тетушка непременно смягчится, если сможет рассказать о каких-нибудь новостях. – Ну, ничего особенного, если не считать того, что выяснилось кое-что про пожар у Нюгордов. – Да? И что же? – Просто говорили, что, может быть, это из-за самого Петруса. Что он лежал и курил, а сам был пьян. – Ну и? – Все было не так. Все произошло из-за бочки. А сейчас они думают, что это был поджог. – Ой! Как же это? – Ну, понимаешь, бочка, полная золы и раскаленных углей, не может взять и сама по себе перевернуться, она не может вдруг ни с того, ни с сего покатиться по склону, ведь она же всегда стоит в такой ямке - ну, в углублении. Так что выходит, ее просто кто-то подтолкнул в нужном направлении. – Но это же просто ужасно! – Всегда найдется какой-нибудь сосед, который тебя не любит. А Петруса жалко, так уж получилось, что он лежал в комнате, которая загорелась первой. – А как он? – Сказали, что никаких изменений. Здесь Кристе следовало бы сказать «бедняга», но она не смогла. Ей казалось, что она все еще чувствует на своем теле его грубые и весьма целеустремленные руки. Но его родителей, конечно же, было жалко, это уж точно. И она сказала довольно вяло: – Бедные Линус Нюгорд и его жена! – Сестра! Ночная сестра быстрыми бесшумными шагами заторопилась по коридору к изолятору, в котором лежал Петрус Нюгорд. – Ш-ш-ш, - прошептала она. - Сейчас ночь, другие пациенты должны спать. – Но мне так больно! – Да, я знаю. Ваши легкие очень пострадали от дыма. Но вы должны лежать тихо. Так вы быстрее поправитесь. – А можно мне сигарету? – Конечно же, нет! Ничего хуже не могли придумать? – Но мне так хочется покурить. А можно тогда пару глоточков? Так горло пересохло, что просто ужас. У меня там фляжка в заднем кармане. – И речи быть не может! Давайте-ка попытайтесь лучше заснуть, это для вас самое полезное. Петрус не сдавался. Он не мог шевелиться, ему было больно говорить, но он был такой же, как всегда: – Я замерзаю, сестра! Не могли бы вы заползти сюда в кроватку и погреть меня? А другие пациенты прекрасно и сами обойдутся, пока мы тут с вами порезвимся немного. Ночная сестра фыркнула и повернулась на каблуках, но не смогла удержаться от смущенной улыбки. Не очень-то умен этот симпатичный парень из изолятора! И она вернулась к своему ночному дежурству. Петрус Нюгорд остался лежать там, где лежал, на спине. Он мог двигать только руками. Грудь болела ужасно, в основном, из-за того, что он очень много кашлял, а голова все время кружилась. Ночник горел, он сам попросил об этом. Все равно заснуть было трудно, так что уж лучше лежать при свете. Он лежал и думал, до чего же несправедливо, что именно он пострадал от пожара. Петрус повернул голову к лампе. Погасли она, что ли? Стало так темно. Не совершенно темно, а просто темнее, как будто был день, и вдруг наступили сумерки. Нет, лампа не погасла, но свет стал как бы приглушеннее, он видел матовое сияние в какой-то странной, туманной темноте. Дверь снова приоткрылась. Петрус повернулся на звук. – Сестра, - спросил он. - Так вы все-таки пришли! Идите сюда, я вас не вижу, здесь темно, как в погребе! Это было довольно точное сравнение, потому что пахло землей и какой-то гнилью. У двери что-то стояло. Петрус занервничал от чьего-то молчания и неподвижного присутствия. – Сестра? Ну, не шутите так… эй, иди сюда, тебе говорят! Темнота стала гуще. Господи, что же происходит? Тут-то он и понял, что там стоит кто-то незнакомый. Сначала Петрус ждал в неуверенном молчании. Ждал, что незнакомец что-то скажет или по крайней мере пошевелится. Потом он испугался. Здесь что-то не то. Неужели, они впустили в больницу сумасшедшего? Или же он сбежал из другого отделения? И почему же так темно? – Кто здесь? Что вы здесь делаете? Сестра! Здесь кто-то есть! Сестра! - завыл он, но с губ его не слетало ни звука. Как будто бы у него не осталось больше голосовых связок, звук шел из глотки без малейшего сопротивления, как какое-то шипение. Он напряг глаза, чтобы хоть что-то разглядеть в угольно-черной темноте, быстро и с надеждой взглянул на лампу, но можно было только догадываться, где она - в комнате было лишь светло-коричневое неотчетливое пятно. «Неужели я умираю?» - в панике подумал Петрус. Не ему первому при виде темной тени пришла в голову эта мысль. «Но ведь я не чувствую ничего такого, - продолжал думать Петрус. - Мне просто… страшно!» Фигура подошла ближе, вплотную к кровати. Из темноты неотчетливо выступило лицо. Петрус вперился в него глазами, полными страха. – Кто вы? - попытался произнести он. - Я вас не знаю. Но из глотки его не вырвалось ни звука. Он попытался отползти в глубь кровати, к изголовью, но это привело лишь к тому, что боль в груди стала невыносимой. Нечто присело на кровать. – Нет! Нет! - беззвучно кричал Петрус. - Уходите, уходите! Сердце его билось быстро и тяжело, он, как безумный, вглядывался в незнакомое лицо, которое медленно-медленно менялось прямо у него на глазах. Кожа разваливалась на куски, когда Петрус смотрел на него. Он наблюдал процесс распада - как будто это создание было не в состоянии удержать свою собственную кожу. Петрус не мог больше смотреть на это, он чувствовал себя смертельно больным, он закрыл лицо руками и плакал, как испуганный ребенок. «Нет, нет, нет», - шептало что-то внутри него. А потом все завертелось в темноте, которая была уже внутри него самого. Когда ночная сестра утром вошла с термометром в руке и сказала «Доброе утро!», - она нашла Петруса Нюгорда полусидящим на кровати с открытыми, выпученными глазами и лицом, искаженным от ужаса. Он был мертв. Криста играла в прятки с мальчиками в доме Абеля Гарда, когда в дверь постучали и вошел их проповедник. Она не заметила его, поэтому спряталась за ящик с дровами и крикнула «У-у!», когда услышала поблизости от себя шаги. Он высоко подпрыгнул от страха, и она, смущенно хихикнув, попросила прощения. Что он подумал о ней в этот момент, ей так и не дано будет узнать. – Дома ли брат Абель? - спросил он очень сдержанно. – Нет, он на работе, - ответила она. - Передать ему что-нибудь? – Нет-нет, мне надо переговорить с ним лично. Просто передай ему привет и скажи, что Совет решил удовлетворить его просьбу. – Непременно. Дети вокруг страшно шумели, и проповедник очень быстро и немного нервно распрощался. Когда он ушел, все стихло. – Ну, а во что мы будем играть теперь? - спросил семилетний Иоаким, самый красивый из сыновей Абеля. Криста часто спрашивала себя, каково ему будет расти, не говоря уж о том, каково ему придется во взрослой жизни. Девчонки будут стаями вокруг него роиться. – Ну, - сказала она. - Я и не знаю. А вы не можете немного поиграть сами, пока я поглажу ваши рубашки? На самом деле она здорово устала. Была уже вторая половина дня, все вернулись из школы в таком настроении, что их надо было только развлекать. Она знала, что иначе они станут капризничать. Во всяком случае, младшие. Нет, одни они играть не будут, она тоже должна играть, так будет веселее. – Ладно, а что мы будем делать? - спросила она, у нее уже не было никаких новых идей. - Опять в прятки? Они тоже уже не могли больше. Как и она сама. – Мы можем показывать фокусы, - предложил Иосиф. – Да, - заорали остальные. Криста была настроена весьма скептически: – А как же мы будем показывать фокусы, по-твоему? – Один мальчик из моего класса может протолкнуть сквозь стол пятиэревую монетку, - сказал Иосиф. - Я сам видел. Криста прекрасно знала этот трюк. Из старой деревянной шкатулки наверху она извлекла пять эре - из денег, отложенных на хозяйство, и Иосифу пришлось продемонстрировать, как мальчик это проделывал. Но поскольку он был всего лишь восхищенным зрителем, ему это не удалось. Другие тоже попытались, но с тем же результатом. Наступил черед Кристы, она вооружилась еще одной монеткой в пять эре, и к удивлению и восхищению мальчиков смогла проделать этот старый, как мир, фокус. Началась оживленная дискуссия о прочих фокусах; старшие мальчики непременно хотели рассказать и объяснить, и показать Кристе. Но они не слишком преуспели, так как ничего толком не могли. И тут она вспомнила. – Я знаю один фокус, - оживленно произнесла она. - И вас могу научить. Они тут же заинтересовались. Она взяла два надежных стула и поставила их на некотором расстоянии друг от друга - так, чтобы можно было встать между ними. Потом она оперлась на них и подтянулась вверх - ноги ее оказались в нескольких сантиметрах под полом. Она повисела так немного, потом решила, что сможет удержать равновесие и медленно-медленно разжала руки… Оказалось, что она свободно парит в воздухе. Это потребовало от нее невероятного напряжения, но она держалась так долго, как только смогла, а потом позволила себе опуститься, и ноги ее опять коснулись пола. – Ой! Чур меня, - прошептал Давид. – Не говори так, - сказал Арон, который ничего не мог понять. – Как тебе удалось это сделать? - спросил Якоб после долгого молчания. – Попробуй! - оживленно предложила Криста. - Я вам покажу. Она помогала им всем по очереди, но все плюхались на пол после безуспешных попыток. – Но я не понимаю… Ведь это же так просто, - растерянно проговорила она. И тут до нее постепенно дошло. Она всегда была очень одиноким ребенком, ей приходилось играть дома одной, потому что Франк не хотел отпускать ее от себя. Этот фокус она умела делать с самого детства, но никогда не задумывалась о нем. Она никогда не показывала его кому-то, потому что в этом словно бы не было ничего особенного, она думала, что этому могут научиться все. А с годами просто позабыла о нем. Теперь ее щеки запылали. Господи, а вдруг никто больше так не умеет? Она же учила в школе про силу тяжести - о том, что все притягивается к земле, падает вниз. Но все равно - она же висела в нескольких сантиметрах над полом! – Ой, а про еду-то я совсем забыла! - с ужасом воскликнула она, потому что хотела, чтобы мальчики обо всем забыли. - Не рассказывайте никому о том, что за фокусы мы показывали, - сказала она. - Давайте мы как-нибудь их удивим. Но, конечно же, у нее и в мыслях не было ничего подобного. Она раскладывала еду на семь тарелок - тетка и она сама поедят что-нибудь потом - и лихорадочно размышляла. «Люди Льда, Люди Льда - ведь я же одна из них! Может быть, я избранная?» Нет, ее поколению удалось этого избежать, избранным должен был стать мертворожденный ребенок Петры. И к тому же - у нее тогда, наверное, были бы и другие способности? А не только эта. Уметь парить немного в воздухе, хотя и с огромным напряжением. И чем больше Криста размышляла, тем больше она утверждалась в мысли, что это не имеет никакого отношения к Людям Льда. Она не была ни проклятой, ни избранной. Но у нее было, на кого быть похожей - и даже с двух сторон. На черных ангелов - ведь она же была потомком Люцифера. И на демонов ночи тоже! Может, сейчас, когда она обнаружила в себе эту небольшую способность отменять силу притяжения - правда, в очень незначительной степени, - у нее обнаружатся и другие подобные таланты? О которых она и не догадывалась? Но ей ничего не приходило в голову. Уметь летать… Звучит здорово! И, может быть, если она будет упражняться в этом своем небольшом умении, то сможет развить в себе способность летать? Она не уверяла себя, что, возможно, когда-нибудь научится летать, но интересно, сможет ли она развить свои способности? Попытаться стоит. Но не сегодня. Сегодня был четверг, и ей надо было за молоком. Ужасно важный день. Потому что… потому что… возможно… придет Линде-Лу. Где он будет ждать ее, где они встретятся? Надо было бы договориться поточнее, а сейчас она ничего не знала. Она даже не знала, сможет ли он сосчитать до четверга и не перепутать. Она заторопилась домой, щеки ее пылали. Абель Гард повстречал ее, когда она выходила из его дома: он ушел с работы немного пораньше - только чтобы поздороваться с Кристой. Но у него ничего толком не вышло, потому что она пронеслась мимо, прокричав на бегу: – Привет, рубашки твои я погладила, точнее сказать, одну, остальные не успела. И она исчезла. Абель долго разочарованно смотрел ей вслед. Она дошла до ельника, где ее никто не мог видеть, и свернула чуть в сторону. Чтобы посмотреть, насколько высоко она может прыгать. Ничего необычного не произошло. А если сосредоточиться? Надо как бы ухватиться за что-то руками, потом опустить вытянутые руки вниз, держа ладони вниз и растопырив пальцы - как будто сопротивляешься силе тяжести. Она попыталась. Оттолкнулась и снова прыгнула. Криста удивленно огляделась. Она подпрыгнула далеко. И высоко! Если бы она так прыгала на школьных соревнованиях, то, несомненно, победила бы. В прыжках и в длину, и в высоту. Во всяком случае, победила бы всех других девочек. А мальчиков вряд ли. А если потренироваться еще? Нет, сюда могут прийти. Тогда завтра! Ведь сегодня должен прийти Линде-Лу. Она, почти не скрывая этого, торопилась, подавая еду Франку и запихивая что-то в себя. Но на самом деле она никогда и не ела в это время дня, она же перекусила вместе с теткой Абеля Гарда. Абель Гард? О, Господи, я же забыла ему передать, что просил проповедник! Она не успеет сбегать туда, иначе опоздает за молоком. Вместо этого она позвонила, а Франк, сгорая от любопытства, расспрашивал: – Кому ты звонишь? Абелю? Зачем он тебе? Проповедник? А что ему надо было от Абеля? У вас что, тайны? – Папа, я могу позвонить спокойно? Сначала Франк уставился на нее, разинув рот, - не больно красивое зрелище, когда у человека нет зубов, а потом до него дошло, он, обиженно сопя, выбрался из своего удобного кресла и вышел на кухню. И демонстративно захлопнул за собой дверь. Криста ничего не могла с собой поделать. В голове у нее вертелось: «Как ребенок». Голос Абеля смягчился, когда он понял, что это она. – Криста. Как хорошо, что ты позвонила! Она поспешила все ему объяснить и попросила прощение за то, что забыла сказать ему об этом раньше. – Нет-нет, все в порядке, - облегченно вздохнул Абель. - Значит, у нас все складывается удачно, Криста! Она настолько удивилась, что даже не нашлась, что ответить. На другом конце провода тоже было тихо, Абель хотел продолжить разговор, но ждал, что скажет она. Она не смогла придумать ничего, что не удлинило бы разговор. Ей было некогда. – Ну, тогда у меня все, - быстро сказала она. - Спокойной ночи, Абель! Она слышала, как он прокричал: – Подожди! - но положила трубку, как будто не услышала этого. – Я пошла за молоком, - крикнула она Франку. – Уже? Но еще слишком рано, ты же только что пришла домой. – Мне надо забежать к Ингеборг, - солгала она, и тут же почувствовала угрызения совести из-за того, что совсем забыла про Ингеборг. Но ей приходилось думать о многом, а именно в этот момент она хотела считаться только со своими собственными желаниями. А они вертелись вокруг предстоящей встречи с Линде-Лу. Она уже не могла больше скрывать это от самой себя. Ее очень занимал этот парень. Когда она думала о нем - а она думала о нем почти все время - ее пронзала ликующая радость от того, что он есть и что он, возможно, захочет стать ее другом. Она не осмеливалась думать ни о чем большем, она избегала этого. Но в глубине души знала, что эта дружба станет и чем-то большим, если они встретятся снова. А что, если он сегодня вечером не придет, думала она по дороге к усадьбе. А где он будет меня ждать? У молочной платформы, на поле? Или?. Она не знала. Глаза ее украдкой оглядывали местность, но она не видела его. Разумеется, Франк запротестовал, услышав, что она хочет зайти к Ингеборг. – Ты носишься где-то целыми днями, похоже, ты совсем забыла про своего несчастного отца. А я все время сижу здесь один, час за часом, считаю минуты, жду тебя, понятно, я не должен ждать, что ты будешь мной интересоваться, я просто старый больной человек, и… И тут она перебила его: – Почему бы тебе не выйти на улицу, погода прекрасная, прямо весна, а ты такой бледный? И он снова оскорбленно замолчал. Играл роль непонятого. На старом месте никого. Неужели он не пришел? К тому же, она пришла слишком рано И не хотела сидеть в хлеву и ждать. Что же ей делать? Она остановилась. Флаг над усадьбой был приспущен. Когда она дошла туда, ей все стало известно. Петрус умер. Умер в больнице во сне. Или… Что-то такое говорили. Говорили, что он выглядел так, словно бы увидел самого дьявола - и одна из служанок пробормотала: «И ничего удивительного!» Настроение у Кристы испортилось. Значит, Петрус умер! Она не могла определить, что же она почувствовала, узнав это. Разумеется, ей было жаль его родителей. А еще? Конечно, не то, чтобы облегчение. Но она не опечалилась, не расстроилась так, как следовало бы. Было скверно, что она не испытывала скорби по человеку, который жил так близко от нее, которого она знала все годы, что прожила здесь, и который даже нравился ей немного когда-то. Прошла целая вечность, прежде чем она получила свое молоко. Она ждала, как на иголках. Никого из семьи Нюгордов видно не было, да и вряд ли можно было ожидать чего-то другого, а управляющий выглядел особенно торжественным, когда отпускал молоко. Наконец, она смогла отправиться в обратный путь. И тут она увидела его! Он спустился вниз из леса, сразу после того, как она вышла из усадьбы Нюгордов. Криста остановилась, поджидая его. Он шел большими шагами, слегка вразвалочку, как настоящий лесоруб. Она не смогла сдержать широкую, радостную улыбку ликования. Линде-Лу показался ей еще более привлекательным, чем в прошлый раз, но это потому, что ее чувства к нему за два дня стали еще более нежными. Господи, до чего же бедно он выглядел. Брюки вытерлись на коленках, рубашка в дырах, но воздух был уже теплым, так что он хотя бы не мерз. Светлые волосы с белой прядкой были довольно длинными и взъерошенными, да, было совершенно явно, что он слишком долго жил совсем один! Ему может понадобиться кто-то, кто бы заботился о нем, подумала она в приступе… не то, чтобы материнской нежности, потому что испытывала к нему иные чувства, но во всяком случае с ощущением заботы! Когда он подошел ближе, у нее все подобные мысли просто-напросто вылетели из головы. Она забыла о том жалком состоянии, в каком была его одежда. Единственное, что видела она, - его теплые глаза и улыбку. – Я не верила, что ты придешь, - прошептала она. Она так широко улыбалась, что даже говорить не могла. – Я хотел дождаться, когда ты пойдешь назад домой. – Как жалко! А теперь у меня так мало времени. Франк ждет. – Чего же? – Что я… Да, что я приду домой. Он беспокоится обо мне. – В следующий раз передай ему привет и скажи, что он может быть спокоен. Я тебя не трону, ты же сама об этом знаешь. – А почему? - хотела спросить она, потому что вспомнила, о чем сама мечтала накануне вечером. Тогда ей не казалось, что они должны держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Но она знала, почему. Он считал, что она находится на несколько ступеней в обществе выше, чем он. Дело плохо, если он не откажется от этих дурацких мыслей. – Ну ладно, несколько минут у меня все равно есть. Он просиял, он явно боялся того, что она могла бы ответить. – Пошли, давай сходим в лес, - сказал он, и она последовала за ним без малейших колебаний. Во-первых, ей было нечего бояться после его немного обидевшего ее заверения. Во-вторых, она хотела побыть с Линде-Лу наедине. А на дороге всегда мог кто-то встретиться. Они вскарабкались на небольшую поросшую лесом горку. И там остановились за елками, где их никто не мог увидеть. Была весна, приятный весенний вечер, понемногу начинала пробиваться трава, а склон был уже сухим. Они опустились на землю, облокотившись на локти, повернувшись друг к другу и вытянув ноги. Но на приличном расстоянии друг от друга. Криста никак не могла поставить полный молока бидон на наклонную поверхность. Линде-Лу помог найти подходящее место. В этот момент она спокойно могла бы согласиться, чтобы Франк ждал ее часами. Это был восхитительный миг. – Мне кажется, я как будто видела тебя раньше, - сказала она. - Или точнее: ты мне кого-то напоминаешь. – Неужели? - засмеялся он. - А я-то считал себя единственным и неповторимым. – Ты такой и есть, с этими волосами. И потом, ты - это ты, Линде-Лу. Настолько единственный и неповторимый, что о тебе даже сложили песню. Но… Надеюсь, ты не будешь против… Если ты мерзнешь, я могла бы… может быть, раздобыть тебе какую-то одежду? Не надо было этого говорить, она сразу же поняла. Его лицо потемнело, и он отвернулся. – Хотя ведь уже и лето скоро, так что она тебе не понадобится, - нервно засмеялась она. - О, господи, сказала очередную глупость! Вне себя от стыда, она вскочила и хотела пойти вниз. Линде-Лу тоже вскочил и схватил ее за руку. – Да ничего страшного, Криста! Не уходи! Глаза его умоляли, смотрели на нее проницательно. Она поняла, как важно для него, чтобы она осталась. Хотя она и выставила себя полной дурой. Она устало и безразлично опустилась на траву. Он уселся рядом с ней, высоко подняв колени. И тут Криста решила рассказать ему о своей недавно открывшейся тайне. – Линде-Лу, ведь я могу положиться на тебя, правда? – Ты сама знаешь. – Я… обнаружила, что я… не совсем обычная. Он ничего не ответил, только чуть заметно улыбнулся, словно бы и он думал, что она необычная. – Видишь ли, я из довольно странного рода… Интересно, сколько же Людей Льда начинали объяснять таким же образом? – А сегодня я поняла, что могу немного больше, чем другие. – И что же это? – Я… Ой, звучит жутко нелепо, но я могу преодолевать силу земного тяготения. – Ничего не понимаю. – Ну, понимаешь, если я, например, обопрусь на два стула… Хотя погоди, сейчас я тебе покажу! Но поблизости она не нашла ничего, на что могла бы опереться. – Я могу тебя подержать, - предложил он. – Правда? Тогда встань позади меня и обхвати за локти. Подними меня. Только чуть-чуть. Да, вот так. А теперь медленно отпускай. Он сделал то, что она просила, он, разумеется, ожидал, что она вновь окажется на земле. Но этого не произошло. Она повисла в воздухе, растопырив пальцы, словно держась ими. – Ой! - произнес он. Она позволила себе упасть, и вот она снова оказалась на траве. – Ага, странно, правда? Это потому, что у меня довольно необычные предки. Она повернулась к нему, и сейчас они стояли так близко друг к другу, что ей пришлось откинуть голову и поднять подбородок, чтобы видеть его лицо. Голова у нее начала кружиться, ей пришлось отвести глаза. – Расскажи о своих предках, Криста! – Не сейчас, это заняло бы слишком много времени. Но когда-нибудь ты услышишь всю эту историю. Да, потому что она чувствовала, что в будущем она и Линде-Лу будут видеться довольно часто. – Ты такая красивая, Криста. Она удивленно посмотрела на него, его голос звучал так странно. В глазах была неописуемая тоска и печаль. – Правда? - сказала она, чтобы что-то сказать. – Да. Можно я… потрогаю твою щеку? Она такая нежная, такая мягкая. – Да, конечно, пожалуйста, - ответила она. - Я не боюсь тебя, просто не могу тебя бояться. Мне кажется, ты добрее всех. Наверное, так оно и было. Он же так заботился о своих младших брате и сестре. – Но ты такая… – Если ты опять скажешь, что я лучше тебя, я закричу, - пригрозила она. - А тогда все сбегутся и… – Нет-нет, не скажу, - пообещал он быстро и насмешливо. И они замолчали. Линде-Лу бесконечно медленно поднял руку и дотронулся этой дрожащей рукой до ее щеки. Нежными пальцами он ласкал ее лицо, проводил по каждой черточке, когда кончики его пальцев легко коснулись ее губ, она задрожала, этот жест был настолько чувственным, что тело ее стало горячим. Он дышал глубоко и медленно. Она услышала, что между еловыми ветками пролетела маленькая пташка, в лесу было очень тихо. Он как будто исследовал ее лицо своими пальцами. Они стояли, словно окаменев, и смотрели друг на друга. – Мне никто не разрешал этого раньше, - прошептал он - Спасибо, Криста! – А ты никогда еще не был ни с какой девушкой? Я ничего дурного не имела в виду… О, Господи, опять она сказала что-то не то. – Я никогда не знал никаких девушек, - тихо ответил он. - Я все время один. – Со своим горем. Да, я понимаю, Линде-Лу, но все равно, это даже вредно так себя изолировать. – Я никогда не тоскую по людям. Только по одному человеку. Теперь. А раньше и этого не было. – Ты говорил, что несколько раз видел меня? – Да. Отсюда. Но я был ближе к дороге. Я так хотел с тобой заговорить, но не смел. И однажды я ждал на развилке. Помнишь? – Конечно, - улыбнулась она - Я тогда впервые увидела тебя. – И ты мне улыбнулась Мне показалось, что я на седьмом небе от счастья Но заговорить с тобой - нет, я не мог. – А потом мы виделись на пожаре. – Да, я поспешил туда, потому что надеялся увидеть тебя там. – Я так обрадовалась, когда тебя снова увидела. Хотела поздороваться, но ты уже ушел. Почему ты ушел? – Я… - он перевел дух. - Я был так счастлив, что ты меня узнала, что у меня слезы из глаз хлынули. Я не мог показаться тебе в таком виде. И потом, когда ты приехала на хутор, - я был так счастлив, что ни слова не мог вымолвить. – Но тогда ты хотя бы не убежал, - сказала Криста. - И это хорошо. Потому что я бы тогда очень огорчилась, и мне стало бы очень стыдно. – Ой, нет, ни за что, - с ужасом сказал он. - Ведь ты же моя единственная… Нет, прости! Тогда Криста привстала на цыпочки и осторожно поцеловала его в щеку. Было холодно, уже наступил вечер, она почувствовала, что щека холодная, и заметила также, что все ее тело подалось к нему. Криста так испугалась того, что сделала, что схватила бидон с молоком и кинулась бежать вниз по склону, домой. Но как же она была счастлива! |
||
|