4

В ночном безмолвии Винга слышала, как со стороны горы раздавались одинокие звуки капели. Они будут повторяться всю ночь с большими интервалами. Талая весенняя вода, постепенно накапливающаяся на кончике небольшой ветки, под действием собственной тяжести падала вниз.

– Побереги себя, Хейке, – попросила она приглушенным голосом. – Будь осторожен!

Он только кивнул головой, был слишком занят и отвечать ему было некогда. Все приготовления были закончены. Сейчас он может только надеяться на то, что заклинания, когда в них возникнет необходимость, придут к нему сами. Нет никого, кто бы смог обучить им. Но один раз он уже сумел вызвать духов!

«Все мои благословенные предки, – просительно произнес он про себя, когда стоял и рассматривал круг, – будьте сейчас со мной!»

Он бросил взгляд на волшебный корень. «И ты будь со мной! Но прежде всего охраняй Вингу, ее жизнь и душу!»

Он немного испуганно посмотрел вверх. Лунный свет потерял яркость. Причину этого он увидел сразу: легкие полоски тумана поднялись из долины и плавали меж деревьев, напоминая водоросли, когда те покачиваются в воде.

Винга тоже видела их, и они обеспокоили ее. Ей хотелось, чтобы у нее все время была возможность наблюдать за Хейке. А подвигаться к нему ближе ей было запрещено.

Слишком фантастическим созданием выглядел он сейчас: туман сделал его очертания такими нечеткими, какими они никогда не были в жизни. Уродливые плечи, взлохмаченные волосы, опускавшиеся на них, необычные черты лица, глаза дикого волка, высокая великолепная фигура со всеми магическими знаками, полная обнаженность. Винга обратила внимание на то, что он больше не стесняется этого, ведет себя непринужденно. Ей также бросилось в глаза, что его возбуждение от ее близости еще не спало. Но ведь он должен пройти и через ритуал, имеющий эротическую окраску. Может быть, тело его должно оставаться возбужденным все это время, она не знала. Ей было только ведомо, что он довольно сильно воздействует на нее, и это может быть хорошо. Ее душевное состояние также имело большое значение для результата этого безумного задуманного ими дела.

Хейке долго пребывал в нерешительности, в состоянии глубокой сосредоточенности, как будто он переживал все то, что ему предстоит, словно боялся этого.

Но вот он вошел в круг.

Его боль передавалась ей. Винга видела, как он скрючился, и тут же как будто острое копье пронзило ее тело. Но поскольку ее ощущение было лишь отражением его чувств, она могла только предполагать, какие огромные муки переносит он.

Хейке стоял на коленях, пригнув голову к земле, и старался преодолеть боль. Но вот он выпрямился и воздел руки к небу.

Туман стал еще гуще. Его клочья то и дело закрывали фигуру Хейке. От луны исходил лишь матовый свет, вокруг нее образовался венец. Леса по другую сторону поляны Винга почти не видела.

Внутри круга ничего не происходило. Ничего, уже продолжительное время…

Но вот Винга услышала слово. Тихое слово внушения, слетевшее с губ Хейке. Сначала нерешительное, нащупывающее, неуверенное. Затем твердость и сила слов возросла настолько, что она могла различать их.

Но не понимала ни одного!

Видимо, это древний язык предков, подумала она, и волосы на ее затылке поднялись дыбом.

Могущественные колдуны с востока. У Людей Льда, отмеченных проклятием, все еще сохраняется их небольшое наследство. Заклинать умели Ульвхедин и Map. Способность к заклинаниям, слова приходили к ним из таинственных глубин их собственной души.

А теперь они пришли к Хейке. Неизвестные песни его детства!

Пока они, Винга и он, справляются. Пока.

Но что будет потом, ни он, ни Винга не имели ни малейшего представления. Хейке только должен был следовать правилам ритуала, с которыми его познакомили добрые гении.

Долго, долго продолжались заклинания, в то время как луна продолжала свой путь по небосводу. Туман не становился гуще, а скорей наоборот. Она уже могла все время видеть Хейке в этом резком синеватом ночном свете.

Она заметила и нечто иное, от чего у нее по спине побежали мурашки.

Казалось что-то или кто-то прятался в темноте леса. Кто-то выдвинувшийся вперед, привлеченный тем, что происходило на поляне. Как будто тысячи глаз тайно наблюдали за Хейке и за ней, скрываясь в тени деревьев на опушке леса. Это были не люди, ибо своим присутствием не могли произвести столь большого впечатления. Но они не были и животными.

Выбор у Винги был небольшой.

«Беги! – прошептал тревожно ее внутренний голос. – Беги со всех ног, во имя жизни!»

Но она заставила себя сидеть на месте. Во имя Хейке.

Заклинания мгновенно были закончены. Хейке опустил воздетые к небу руки. Вместо этого начал процедуру, вызывающую еще больший ужас в этой долгой церемонии. Вместе со всеми мистическими предметами внутри круга, он поставил и семь небольших сосудов. Вот он взял в руки первый из них. Винга узнала его. В нем находилось ведьмино зелье, которое варили они вместе.

Оно было не самым отвратительным, состояло лишь из различных ритуальных растений, замешанных на самогоне.

Хейке, зажав этот маленький сосуд между обеими ладонями, медленно и благоговейно выпил его содержимое. Она увидела на его лице гримасу отвращения, видимо, напиток был горьким. Потом он поставил сосуд на место.

Перед Вингой стал разыгрываться удивительный спектакль. Даже если она не могла видеть что-либо на открытой поляне, все же ей показалось, что неизвестные как бы вышли из глубины леса на открытое место. Немного приблизились к горке, поросшей вереском.

Безумная мысль!

Хейке взял второй сосуд. Она также узнала его и немного испугалась. Ей никогда не нравились те растения, которые он смешал в этом напитке. Многие их них были ядовитыми, детям запрещали даже дотрагиваться до них. Лесные и садовые ягоды, корни опасных растений.

Ей хотелось предупредить его. Но Хейке знал лучше Винги о содержимом сосуда, поэтому она промолчала. Он сознавал, что делает. Но она видела, что колебания Хейке продолжались дольше.

О, Хейке, Хейке, ты вынужден пойти на это!

Он проглотил зелье. Теперь обратного пути уже нет. Словно едва различимый шорох травы, невидимое скопище подошло ближе к нему.

Она видела, что Хейке хватает ртом воздух. Он прижал руки к грудной клетке.

– О, нет, – тихо промолвила Винга. – Ты не должен заболеть! Нет, любимый мой! Свет моей жизни! Мое страстное желание!

Ну вот, слава Богу, он снова выпрямился, продолжая стоять на коленях. Взял третий небольшой сосуд.

И тут Винга поняла, что он выпьет все семь. Почувствовала себя почти больной. Она знала, что находится в двух последних. Там были такие жуткие вещи, что Винга не хотела даже думать о них. Предпоследний сосуд был связан с могилами, а в последнем были смертельные яды.

Многое было взято из клада Людей Льда. И во всех семи сосудах крошечная щепотка волшебного корня. Уже он сам был достаточно ядовит, чтобы лишить человека жизни.

Сейчас Хейке взял в руки сосуд, заполненный соками наркотических растений. Волшебный корень тоже был наркотиком.

«Хейке, не покидай меня, – молила Винга. – Если ты примешь это, потеряешь сознание, уйдешь из мира и от меня».

Поляну сейчас, казалось, заполнили невидимые существа. Свободной от них оставалось только небольшое пространство около заколдованного круга.

Хейке испытывает боль, она это могла видеть. Тебе нужна помощь? – хотелось ей крикнуть. Но ей было запрещено что-либо говорить, чтобы не вывести его из транса.

Новый небольшой сосуд, на этот раз с афродизиатическими средствами для усиления полового влечения. Как будто он в этом нуждается!

Ей показалось, что сейчас Хейке уже полностью окружен.

После каждого осушенного сосуда он читал новое заклинание. Или каждый раз это было одно и то же? Ей казалось, что они звучали словно призыв, были манящими, притягивающими.

В этом было что-то зловещее.

Она сейчас действительно что-то слышала, или это была игра воображения? Бормочущие, приглушенные голоса? Нет, как она глупа, на поляне царит смертельная тишина.

Хейке вынужден был сделать паузу. Винга видела, как пот приклеил его волосы ко лбу и стекал ручьями вниз по лицу. Тело его было блестящим, дыхание напряженным. Видимо, он испытывал огромную боль. Это ее не удивляло.

«Стоит ли действительно Гростенсхольм такой жертвы?» – думала она. Ведь это действительно была жертва, весенняя жертва, даже если этой ночью в жертву силам природы не будет принесена девственница.

Уф, что это за мысли сейчас?

Но они должны вернуть себе Гростенсхольм. Не из-за материального выигрыша, материально не заинтересованы ни Хейке, ни она, но во имя будущего всех Людей Льда, во имя их освобождения от проклятой зависимости. Сейчас справиться с этим могут только Хейке и Винга. Ради своего рода они обязаны пройти через это.

Само собой разумеется, претерпевать муки должна не она, а Хейке. И сейчас ему трудно, это мог бы увидеть любой. Он выжимает заклинания сквозь стиснутые зубы. И…

О, нет! Зелье предыдущего сосуда оказало фатальное действие! Его мужество возросло до невероятных размеров! Винга как околдованная смотрела на то, как он стоял там на коленях, скрестив руки и подняв их к луне.

Сама того не заметив, она сбросила с себя покрывало и встала на колени, как и он. Не дыша, смотрела она на Хейке.

Он же, обнаружив, что она сделала, смотрел на нее какое-то мгновение, тяжело вздохнул и стал выходить из состояния сосредоточенности. Но тут отвел от нее глаза, и она увидела, что он не рассердился. Она даже подумала, что он посчитал, что эта короткая сцена их общности и сильного чувства эротики между ними окажет положительное влияние на тот сексуально-мистически заряженный обряд, который они проводят.

Следующий его поступок был удивительным. Он лег на живот точно на контуры ее тела.

О, боже мой! Он освящает девственницу, подумала она. Символически, разумеется, но мне кажется это неправильным. Я должна быть там, Хейке, обязана быть с тобой!

С ней происходило что-то необыкновенное. Но это и не удивительно. И раньше она замечала, что все его переживания отражаются на ней. Сейчас она чувствовала себя так, как будто Хейке овладел ею. Она застонала и легла на покрывало, бессознательно повернувшись на спину, и, когда закрыла глаза, то почувствовала его рядом с собой. Тяжесть на своей груди… как это можно описать? Наполнение. Проникновение без боли, ошеломляющая сексуальная потребность, такая сильная, что она даже вскрикнула. И тут она поняла, что те наркотические средства, которые принял он, отражаются и на ней. Она почувствовала, что погружается в сон – апатичный и равнодушный ко всему, кроме удивительного чувства близости Хейке, и тихо и вожделенно засмеялась, все крепче и крепче засыпая. Почти теряя сознание, она почувствовала, как ее охватывает сверхъестественное и в то же время отчетливо ощутимое, осязаемое чувство сладострастия. И тут она полностью отключилась.

Постепенно она пришла в себя.

Луна… Белое лицо, уставившееся вниз на ее обнаженное тело. Голоса? Шелестящие, возбужденные голоса вокруг нее? Любопытные, невидимые глаза?

Нет. Воображение! Никого здесь нет.

Воздух заряжен, словно перед грозой. Над поляной несется звук, какой обычно издает под воздействием смычка, настоящая вибрирующая струна. Да, воздух полон напряженности и чего-то нового, опознать которое она не в состоянии.

Она чувствует себя изнасилованной. Но кем? Вот в чем вопрос. Более всего она хотела бы думать, что это был Хейке, или, точнее говоря, его мысли. Но в одном она уверена: сейчас они приближаются к кульминации.

Она не может отсутствовать дольше. Она смотрит на Хейке и видит, что он расслабленно сидит на корточках. Винга села, завернувшись в покрывало. Что бы ни случилось, она не предаст его. Она должна быть на страже!

Хейке вновь сосредоточился. Взял предпоследний сосуд, вызывающий ужас. Зелье в последнем сосуде может стоить ему жизни, ошибись они в пропорциях.

Винга отвернулась. Она прекрасно знала, что было в этих сосудах. Все в них символизировало смерть, каждый компонент смеси имел отношение к смерти. Она знала, что Хейке побывал на старых и молодых могилах, он вынужден был проделать отвратительные вещи, чтобы заполучить то, что необходимо было для зелья. Она почувствовала себя больной, непроизвольно сглатывала слюну, не хотела смотреть на то, как он пьет.

И тем не менее она чувствовала и ощущала это.

По лесу и над поляной как будто пронесся вздох, а затем вскрикнул Хейке. По его полному ужаса взгляду, по рукам, вытянутым вперед, словно он отталкивал кого-то от себя, она поняла, что «они» перешли границу и вошли в круг.

Было заметно, что от выпитого зелья Хейке чувствовал себя отвратительно. На бледном, почти зеленом лице – гримаса отвращения. Сам весь скрючился. Начал ползать на четвереньках в круге, и заклинания произносил почти с рыданиями. Внутри у Винги все разрывалось, потому что все, что переживал Хейке, чувствовала и она.

На этот раз ему потребовалось продолжительное время, чтобы прийти в себя. Наконец он сел, опустив голову, и всхлипнул от боли. Вся его фигура являла собой образ отчаяния. Сердце Винги наполнилось желанием подойти к нему, обнять и утешить его.

Но это было запрещено.

Хейке тяжело дышал и всхлипывал.

Оставался последний сосуд. Тот, что должен провести его через стену. Окончательно и навсегда.

Никогда не вернется он обратно.

При этой мысли Вингу бросило в холодную дрожь. Когда она снова посмотрела на изнуренное одинокое существо в кровавом круге, перед ней как бы явился призрак беспризорного Хейке-ребенка, заключенного к клетке, не понимающего зловещего наследства своих предков, не имеющего друзей, несчастного и одинокого. Сейчас его лицо было похоже на лицо маленького несчастного мальчика. Винга, чтобы не заплакать, кусала себе губы. Плач не поможет Хейке. Не сочувствие, а сила нужна ей сейчас.

Трясущимися руками он взял сосуд. Нет, Хейке, нет, не делай этого! Осторожно, бежим домой!

Но она знала, что они уже зашли слишком далеко. Остановиться сейчас – значит совершить роковую ошибку. Совершить лишь половину того, что задумали – опасно для жизни.

Он с огромным трудом держал в руке сосуд, так тряслись его руки.

Но вот он, видимо, решился. Проглотил смертельные яды, которые, конечно, несколько были нейтрализованы таинственными веществами из клада Людей Льда.

Винга сейчас не верила в эти нейтрализаторы. Речь шла о жизни Хейке!

Он выпустил сосуд из рук, и тот покатился вниз по склону горы. Она видела, как Хейке хватал воздух ртом, его ужасные муки, которые она ощущала и в своем теле.

– Хейке, – не в силах молчать со стоном произнесла она.

Он только предупреждающе покачал головой.

Ужасно было смотреть на его мучения. И сознавать, что помочь ему не можешь!

И в этот момент в атмосфере произошло внезапное и страшное изменение. Раздался сильный звук, почти грохот, глубокий, словно в могиле, и Винга поняла, что именно этот гром Хейке однажды назвал «вибрацией смерти около меня». Ей показалось, что даже задрожала вся земля, хотя такое едва ли возможно. Как будто затряслась в страхе трава на поляне, ели в лесу охватила необыкновенная дрожь, и луна, испытав сотрясение, утратила свои четкие очертания.

И посреди всего этого Винга услышала смертельный крик Хейке, увидела его лежащим, словно распятым, на земле. И эхо его крика было таким, как будто в нем можно было различить ответ тысячи других голосов, звучавших невнятно и пронзительно, возбужденно и заунывно.

Ей казалось, что она могла различать тени, тени повсюду, которые устремлялись на поляну, склонялись над ней, но в основном скапливались вокруг заколдованного круга.

Внезапно наступила полная тишина.

Ни криков, ни теней. Ничто не двигалось. Ни трава, ни полоски тумана. Все недвижно стояло и на поляне, и в лесу. Затаив дыхание, вызывая страх и ужас.

Хейке на горке лежал в том же положении, не шевелясь, белый как слоновая кость. Винга видела, что он не дышит, грудная клетка не двигалась.

– Хейке! – крикнула она, и эхо пришло к ней обратно из леса, от скал, скрытых в нем.

Не раздумывая, она вскочила и бросилась на поляну. Лишь единственная мысль руководила ею: спасти Хейке, вернуть его к жизни.

– Хейке, ты не должен, – зарыдала она и вскочила в круг.

В тот же миг вновь прозвучал тот глубокий звук, он поднялся до грома, готовый оглушить ее.

Хейке поднялся на локтях и крикнул:

– Прочь из круга! Прочь! Быстро! Беги ради жизни!

Но сам он был все еще погруженным в сон, словно она вызволила его обратно из того второго мира! Во всяком случае, ей хотелось верить в то, что ее сумасшедший шаг оказался не напрасным.

Он действительно был сумасшедшим! Достаточно было мгновения, и она снова увидела тени. Однако сейчас они выглядели больше, чем тени. Они были… почти осязаемыми. Но только почти, думала она, пробивая себе путь в этой темной массе и бросившись на траву как раз в тот момент, когда бесформенные руки протянулись к ней и попытались задержать ее.

«Моя жизнь, – подумала она, перекувырнувшись и выкатившись из круга. – Скорей к заколдованному корню! Я обычный человек, никогда не смогу властвовать над ними . Так, как это может Хейке. И я девственница». Она едва понимала, сколь существенное значение имел этот факт. Она должна убежать отсюда прочь!

От страха она плакала, всхлипывая. Руки тянулись к ней, прозрачные тела устремлялись к ней, пытались схватить ее. Через беспрерывный гром в ее ушах она могла слышать бормотание, возбужденный шепот, продолжительные жалобные вздохи и голос Хейке. Он прозвучал громоподобно:

– Оставьте ее! Она моя, и я приказываю вам пропустить ее!

Она добежала до покрывала. Полумертвая от ужаса, бросилась на стену скалы, пытаясь стряхнуть с себя все, что висело и цеплялось за нее, воздела руки к волшебному корню.

– Помоги мне! Спаси меня! – Одной рукой схватилась за него. Стащила его с сучка и надела себе на шею, обратив внимание на то, как когти корня, или правильнее сказать его отростки, изогнулись в отвращении. Вряд ли по отношению к ней, скорее, против ее преследователей. И в этот момент она почувствовала, как щупальца их рук соскользнули с нее, вокруг послышались плевки и фырканье откровенного разочарования. Грохот стих.

Но Винге и этого было достаточно. Перед ней все закружилось и закачалось, и она без сознания упала на покрывало, продолжая удерживать волшебный корень в руке.

Ее окружила милосердная темнота, в которую она с благодарностью позволила себе погрузиться.