"Тайна" - читать интересную книгу автора (Сандему Маргит)1– Нет, знаешь что, Элизабет, – вздыхает ее мать и решительно протягивает ей белый напудренный парик. – То, что тебе разрешают ходить без парика дома, это одно дело. Это все твой отец, который питает к тебе слабость и уступает твоим капризам. Но сейчас-то мы едем в Кристианию с благородной компанией. В таком виде ты не поедешь! Без парика да еще и с ненапудренными волосами! Вылитая торговка! Элизабет Паладин из рода Людей Льда покачала головой, и ее коричневые локоны под солнечными лучами блеснули каштановым отливом. – А кому мешают мои волосы? Мне не нужны эти отвратительные парики, они меня душат. А Вы разве не видели всех этих очаровательных курочек в париках – как они незаметно чешут шеи, а парики сползают набекрень? От этой гадости, которая не дает волосам дышать, заводятся вши. Мать Тура удрученно посмотрела на свою своенравную девятнадцатилетнюю дочь. – Ладно, тогда уж ходи без парика, твои волосы и так достаточно густы, чтобы их укладывать. Мадам Серенсен может придти и высоко их уложить и приколоть немного цветов, птичье перо и что-нибудь еще, а потом напудрить белой пудрой. Получится то же самое, что и с париком. – Нет! – закричала Элизабет. – Я же сказала, что терпеть не могу пудру! – Ах ты, дрянь! – Мать схватила пуховку и обильно напудрила волосы дочери, которая почти исчезла в огромном белом облаке. Элизабет закашлялась и стала хватать ртом воздух. – Хватит с меня этих твоих штучек, – воскликнула мать, но, увидев, что покрасневшие глаза девушки были полны слез и что она действительно задыхается, Тура испугалась. Она поспешила смахнуть пудру, быстро принесла воды, вся трясясь от волнения. У Элизабет был так забит нос, что она долго не могла разговаривать, дав матери возможность прочитать пространную лекцию о том, как безнадежны отец и дочь. – Твой отец еще не вернулся домой, а нам в четыре часа выезжать! Ну что мне делать с вами обоими? Он отправился на реку следить за лесосплавом вместе с этим ужасным Вемундом Тарком. Вы никогда не задумываетесь о том, что вы принадлежите к высокому дворянскому роду? Паладин был из графского рода, а ты бегаешь без парика, а твой отец занимается Госпожа Тура была сама из добропорядочной семьи буржуа, и казалось, что она сделала хорошую партию, выйдя замуж за Паладина. Она была единственной, кто по-прежнему вел речь о графском титуле. Она хотела, чтобы Ульф сохранил его, но он не желал этого делать, поскольку в Норвегии упразднили все дворянские титулы. Тура была исключительно умелой хозяйкой Элистранда, обходительной и в меру добросердечной, ее глубоко уважали в деревне, но Ульф и Элизабет знали, что временами ее довольно трудно выносить. Шел 1770 год, и дочери должно было исполниться двадцать лет. Всем было известно, что госпожа Тура делала все, чтобы быстрее выдать девушку замуж, хотя та и представляла отличную партию. Мать и делала большую ставку на эту поездку в Кристианию, чтобы пообщаться со сливками городского общества. Или, на худой конец, посмотреть на них с не слишком большого расстояния. К Элизабет постепенно вернулась способность говорить. – А ксо эсос Вебудд Тальк? – Что ты сказала, дочка? Элизабет высморкалась. – А кто этот Вемунд Тарк? – Варвар, если ты хочешь знать мое мнение. Семейство Тарков имеет большие владения неподалеку от границы Кристиании вдали от суетливой городской жизни, с – Уж не те ли это Тарки, которые владеют огромными лесами? – Они владеют колоссальными богатствами. Лесами, лесопилками, магазинами пиломатериалов, и Бог его знает, чем еще. Мы бы тоже могли этим владеть, мы могли бы быть сейчас очень богатыми, если бы твоя прародительница Лив не была такой глупой и не продала магазин пиломатериалов, который она получила в наследство от своего первого мужа. Вы, из рода Людей Льда, никогда не умели вести дела. Вон посмотри только на своего отца! Он так доволен тем, что у нас есть Элистранд. Мы могли бы иметь Гростенсхольм и Линде-аллее, если бы он не был дураком, считающим, что они принадлежат каким-то дальним родственникам в Швеции, людям, которые здесь никогда не появляются! Она с тоской посмотрела через окно на более величественный Гростенсхольм. – Но ведь там все еще живет тетушка Ингрид, – возразила Элизабет, пряча ненавистный парик с глаз долой в ящик с дровами. – Старая ведьма, – рассеянно проворчала Тура. Это была истина, которую Элизабет не могла оспаривать. – А ее сын, дядя Даниэль, думал поселиться там с семьей, когда уволится со службы. – Он сюда никогда не переедет, потому что ему очень хорошо живется в Швеции, – без малейшего сомнения в голосе сказала мать. – Гростенсхольм останется пустым, когда Ингрид скончается. Если она вообще когда-нибудь это сделает. Она наверняка будет такой же долгожительницей, как и дед Ульфа Ульвхедин. Элизабет удрученно посмотрела на Гростенсхольм. Казалось, она слышала гул ветра в пустых оконных проемах и разваливающихся башнях. Это было бы ужасно, этого не должно. Хватит и того, что посторонние арендовали Линде-аллее. – Дядя Даниэль приедет. Или его дети. На это Тура только хмыкнула. – Вы, из Людей Льда, никогда не стояли ногами на земле. Не приведи Господь, чтобы ты стала как Ингрид или Ульвхедин! – Отмеченной проклятием? – усмехнулась Элизабет. – Это было бы забавно! – Знаешь что! Слава Богу, кажется, что пришел конец этому колдовству. Колдунов нет в нашем роду. И в роду твоего отца. – Вы забыли, мама, что был один такой в поколении отца. Его звали Map, и мы его никогда не видели. И малышка Шира была избранной. – В это я не верю, – твердо сказала Тура. – Сибирь и боги знают об этом! – Да, но Шира была здесь однажды, когда отец был еще мальчиком, – возразила Элизабет. – А потом сводный брат Ширы Эрьян навестил ее и Мара в Сибири. Она задумалась. – Но ты права, мама. В моем поколении проклятых нет. Ни я, ни сын Эрьяна, ни двое детей Даниэля. Никого! Отец и тетушка Ингрид считают, что это заслуга Ширы. По всей видимости, ей удалось найти чистую воду, что и сняло проклятие с рода. – Дал бы Бог, чтобы это было так, – проворчала Тура, как будто забыв, что она не верила в безумную историю о волшебном путешествии Ширы. Даже если она частенько ахала и охала, жалуясь на то, что ее небольшая семья происходила из рода Людей Льда, она боготворила Ульфа и Элизабет. Она не умела показать это в полной мере, так как она была человеком иного склада и воспитания. Тура почувствовала неловкость. Она упрекала Людей Льда в том, что они витают в облаках. Но сама она жила в постоянной тревоге, опасаясь, как бы они не узнали, что в родной волости ее называли графиней. Если бы они узнали об этом, она бы умерла от стыда. Элизабет вскрикнула. – Взгляни, мама! Старый батрак бежит от реки! Тура тут же открыла окно. – Что случилось, Нильс? Батрак остановился, качаясь от усталости. Понадобилось несколько секунд, прежде чем он, овладев собой, смог воскликнуть: – Мой сын там упал. Его подняли, но он очень сильно ушибся. Вы не могли бы захватить сумку с лекарствами и поехать со мной? – спросил он. – Я еду, – тотчас отреагировала Элизабет. – Запрягай телегу и поехали, нам нужно привезти его домой. Я возьму лекарства и поскачу верхом. – Возьми женское седло, Элизабет, – посоветовала мать. – И накинь что-нибудь на волосы. Там ведь – Ерунда, – сказала Элизабет, выбегая из дому. – Сейчас главное – спасти человеку жизнь. Самый знаменитый и овеянный легендами Людей Льда запас лекарств хранился у Ингрид в Гростенсхольме. Но в Элистранде тоже было немного лекарств, которые и захватила Элизабет. Батрак уже исчез в конюшне, туда же устремилась Элизабет. Спустя лишь мгновение Тура увидела свою дочь, мчащуюся на лошади. Мать опять открыла окно. – Элизабет! – в шоке закричала она. – Не верхом! Да еще Дочь была уже далеко. – Ну и общество, – ворчала про себя Тура. – И это когда у нас наконец-то появилась возможность выдать ее замуж за чиновника! Или, может быть, даже за священника! И такую удачу теперь придется упустить из-за какого-то паршивого сопляка-сплавщика! Какая досада! Отец Элизабет, Ульф Паладин, сын Иона и внук Ульвхедина, спокойный и сильный, с мозолистыми руками и широким, приветливым лицом, весь день провел на реке, борясь с заторами на лесосплаве. С ним был Вемунд Тарк, купивший у него древесину. Чувствовалось, что ему больше была по вкусу такая работа на свежем воздухе, чем протирание штанов в городской конторе и подсчитывание поступающих денег. А на реке сплавщики упорно боролись с непокорными бревнами. Эта речка, протекавшая по Гростенхольмской волости, была небольшой, но выполнявшей свою задачу, служа основой развития рыболовства, лесного хозяйства и лесопиления. Сплавщики перекликались друг с другом, употребляя крепкие выражения. Однако, было видно, что они знали свое ремесло – во всяком случае большинство из них… – У этого молокососа, Нильсова сына, ну просто головы на плечах нет, – не выдержал Ульф. – Ни с того, ни с сего, и на тебе – несчастный случай. Вемунд кивнул головой. Это был видный мужчина, с благородным профилем с русыми, густыми и вьющимися волосами. В его глазах скрывалось что-то затаенное, какая-то боль. Он казался легко ранимым. Судя по цвету кожи, можно было предположить, что большую часть времени он в любую погоду проводил на открытом воздухе. Сидя на краю утеса, они наблюдали за лесосплавом и сушили на солнышке свою одежду и сапоги, потому что и они отработали целую смену как сплавщики леса. Ульф как всегда добродушно произнес: – Я был немного удивлен, когда заглянул вчера к твоему брату. Он совсем не похож на тебя. – Да нет, – задумчиво произнес Вемунд Тарк. – Малышу сейчас приходится трудно. Такая жизнь его пугает, и он знает, что не унаследует ни дело, ни собственность. Все завещано мне. Я предложил ему стать наследником или по меньшей мере поделить со мной наследство, но он не желал об этом даже слышать. «Мне, – сказал он, – милостыни не нужно!» Он такой гордый, этот Малыш. Чертовски гордый! Ульф задумчиво посмотрел на Вемунда Тарка. – Ладно, у тебя ведь тоже есть свои принципы. Ты же не хочешь жить дома в Лекенесе. – Ну, это совершенно другое дело, – коротко ответил Вемунд. – Я просто не вписываюсь в салонную жизнь. – А я скажу, что ты туда прекрасно вписался бы, – заметил Ульф, глядя на аристократический профиль Вемунда. – Сменить бы вот только одежду да напудрить волосы. Кстати, а твоего брата действительно зовут Малыш? – Нет, его окрестили Арнольдом, но так зовут и его отца, поэтому его неизменно кличут Малышом. Думаю, что теперь все, включая его самого, забыли его настоящее имя. Ульф улыбнулся. – Да, сейчас-то он уже далеко не маленький. Видный мужчина! – Да. Девушки, несомненно, такого же мнения. Но ему только двадцать три года, на два года меньше, чем мне, и он совсем не знает жизни, живя дома с родителями. Я часто думал о том, что его спасением могла бы быть женитьба на девушке с приданым в виде усадьбы или дела, чтобы он взял на себя за что-то ответственность. У него, понимаешь, хорошие способности, но вот сейчас он просто раскис. – Эй вы, не трогайте бревна, – закричал Вемунд Тарк в сторону речки. – А то мы не сможем наладить нормальный порядок. Сплавщики вняли совету и накинулись на затор с другого конца. – У нас дома такая же проблема, как и у вас, – усмехнулся Ульф. – Наша единственная дочь ни за что на свете не выйдет замуж за наследника усадьбы или земли, иначе случится светопреставление! Потому что она унаследует наш дом в Элистранде и, возможно, еще две усадьбы в нашей волости. – Сам Гростенсхольм? – осторожно спросил Вемунд. Ульф кивнул головой. – Лучшим выходом для нее было бы охмурить хорошего крестьянского парня, не владеющего землей по наследству. – Понимаю. Да таких вольных жеребцов везде полно. Младших братьев… Иногда мне тоже хочется быть одним из них. Самому выбрать профессию, свою жизнь. Усердно трудиться, чтобы кем-то стать. А не так, как сейчас, когда ты должен взвалить на себя всю тяжесть дела и усадьбу, которой владеть тебе не по вкусу. Теперь Ульфу Паладину стало ясно, почему Вемунд Тарк стремился большую часть времени заниматься физическим трудом. Это объяснялось желанием что-то совершить… – Но ведь не существует более красивой усадьбы, чем Лекенес, – возразил он. – И она достанется по наследству. – Это отнюдь не усадьба, передающаяся по наследству, – оборвал его Вемунд. – Они купили ее пятнадцать лет тому назад. – Твои родители? Да что ты говоришь! Так вот почему мне показалось, что у тебя не местный выговор. А откуда вы, собственно, родом? Вемунд Тарк встал на ноги. – Осторожно! – закричал он. – О, Боже! – Да это же сын Нильса Эдвин, – сказал Ульф, молниеносно вскакивая с места. – Побежали! Они рванули вниз к берегу речки. Вемунд, не раздумывая, бросился в холодную воду. Молодого Эдвина зажало бревнами на речном пороге, товарищам удалось освободить его от них, но дотянуться до него своими сплавными крюками они не могли. Эдвин потерял сознание, и его уносило вниз по течению. Старый Нильс громко причитал. – Спокойно, Нильс, сейчас Тарк его поймает, – крикнул Ульф Паладин. – Но он ведь моя кровь! Посмотри, вся вода красная от крови! – Все будет хорошо. Езжай домой и выпей медицинской жидкости! Попроси мою жену, чтобы она тебе ее налила! – Ну, а чей он уже… – Он жив, посмотри, вон он схватил за руку своего спасателя. Похоже, вода опять вдохнула в него жизнь. Поторопись, видишь, подбегают другие и помогают вытащить его на берег. Старик что было сил бросился к берегу. Мокрые до нитки мужчины выбирались на берег. Со всех ручьями стекала вода. Молодой хвастливый Эдвин, который считал себя столь же умелым сплавщиком, как и опытные работяги, имел жалкий вид. Из глубокой раны на бедре густо сочилась кровь, и, похоже, у него был перелом руки. – Его отец привез лекарства, – пояснил Ульф. – Нам нужно попытаться остановить кровотечение. Что же ты затеял, Эдвин? Я ведь говорил тебе, что это не игры для начинающих. – Я умираю! – сдерживая рыдание, произнес Эдвин. – Я умираю! – Нет, ты не умираешь. Но тебе сейчас, пожалуй, немного больно. И будет больно еще какое-то время. К счастью, день выдался теплый, и мужчины быстро высыхали на солнце, одновременно пытаясь помочь пострадавшему. Однако это было не просто, потому что он все время пронзительно кричал от любых прикосновений к телу. – Ну, наконец, – воскликнул Вемунд Тарк. – Я вижу батрачку, скачущую так прытко, как будто дьявол наступает ей на пятки. Ульф взглянул на тропинку. – Это никакая не батрачка, а моя дочь, – сухо промолвил он. Вемунд недоуменно смотрел на приближающуюся быстро, как вихрь, фигурку. Ее густые ненапудренные волосы развевались как грива, и она сидела верхом так, что при порывах ветра юбка задиралась, обнажая ее ноги. И это дочь владельца усадьбы? – Извините, – пробормотал он, – я ошибся. Ульф тайком усмехнулся. Элизабет поступает так, как хочет, что приводит в отчаяние ее мать. Но она – честная и безупречно порядочная девушка. – Во всяком случае, ездить верхом она определенно умеет, – процедил сквозь зубы Вемунд. – И без седла и сбруи! Элизабет изящно спрыгнула с лошади, не доехав до цели, и последний отрезок преодолела бегом. Она упала на колени перед бледным, как смерть, Эдвином и взглянула на его раны. – Нам кажется, что он и руку сломал, – сказал ее отец. Элизабет потрогала его руку. – Нет, просто вывихнуто плечо. Секунду… Отец, подержи здесь! Резким рывком она вправила плечо на место. Эдвин заорал во все горло и потерял сознание. Вемунд Тарк задрожал, приглушенно издав: «Не дай Бог!». Он никогда на своем веку не видел, чтобы женщина обладала такой силой. – Да, вы многое можете, – сказал он удивленно, обращаясь к Элизабет. Она даже не взглянула на него. – Прадедушка Ульвхедин научил меня. А потом тетушка Ингрид. Именно я унаследую сокровище Людей Льда после нее, потому что после них нет ни одного проклятого или избранного. Вемунд вопрошающе посмотрел на Ульфа, но у того не было времени на объяснения. – Возьми его крепко за ноги, – сказала Элизабет. Толпа мужчин, стоявших вокруг, как будто издала испуганный вздох, и никто ее не послушался. – Может, не стоит, чтобы дама… – начал было Вемунд Тарк. – Да не будьте же глупцами! – взвизгнула нетерпеливая Элизабет. – О чем мы спорим – о жизни юноши или о моей порядочности? Ее я полностью контролирую, это я могу обещать. – Элизабет справлялась и с гораздо более сложными случаями, чем этот, – сказал, как бы извиняясь, Ульф, стягивая с Эдвина штаны. – Она очень мечтает стать лекарем, но она им, естественно, не станет. Отчасти потому, что она женщина, и еще потому что она однажды станет владелицей усадьбы. А пока она мается от скуки, не так ли, Элизабет? – Я мечтаю получить такую работу, чтобы можно было заниматься чем-то разумным, – произнесла она, обрабатывая рану. – Быть домашней девчонкой в усадьбе с такими трудолюбивыми родителями и с таким количеством батраков означает пребывание в праздности. А это раздражает меня! Держи теперь здесь, слышишь, – сказала она, обращаясь к Вемунду. – Прижми края раны друг к другу! Он подчинился, не произнеся ни слова. Элизабет бросила взгляд на его руки. Они обращали на себя внимание. Большие, сильные и огрубевшие от солнца и непогоды, но вместе с тем длинные и жилистые, с чувствительными пальцами. Наконец она выбрала время, чтобы взглянуть на владельца этих рук. Он не был обычным сплавщиком леса или батраком, это она поняла сразу. Его внешность свидетельствовала о воспитанности и культуре. Ярко-голубые глаза изучающе рассматривались ее. У него был красивый рот. Элизабет была очарована его мужественным благородным лицом. Конечно, это был столь нелюбимый матерью Вемунд Тарк. Но что же скрывали эти глаза? Какая ужасная бездна таилась в сознании этого человека? Откуда столько горечи на столь молодом лице? Элизабет Паладин не была ни проклятой, ни избранной. Она была обычной девушкой – но то, что она принадлежала к роду Людей Льда, не вызывало ни малейших сомнений. По характеру она больше всего походила на Сесилию и Виллему или, быть может, на Ингрид в молодые годы, но в отличие от них она была скромна и застенчива. Ее смущение усилилось, и она покраснела от пристального взгляда Вемунда Тарка. Наклонившись, она машинально стащила с Эдвина штаны и нервно прикрыла его. – Я должна зашить рану, – пробормотала она. – Пока он без сознания. Современный врач заплакал бы из-за примитивности и антисанитарных условий хирургии Элизабет. Но на лесосплавщиков все это произвело глубокое впечатление. Некоторые из них даже отворачивались, увидев, как иголка впивается в кожу. Вемунд не произнес ни слова. Между тем его взгляд, направленный на Ульфа Паладина, был весьма красноречив. Эдвин очнулся от боли, причиненной уколами, и трое мужчин вынуждены были держать его, пока Элизабет не закончила свое дело. Старик Нильс рыдал, прося у Господа прощения за то, что в венец его творения загонялись иголки. Ему казалось, что «барышня» была ужасно нечувствительной и жестокой. Наконец она поднялась и тщательно вычистила юбку. Они положили глухо стонущего Эдвина на телегу, которую привел отец. Элизабет кивнула головой и неуверенно улыбнулась, прощаясь с ними. На этот раз она не поехала верхом, а забралась к Эдвину на телегу. Вемунд быстро оказался на месте и помог ей перелезть через край телеги. Элизабет опять не осмелилась встретиться с ним взглядом, на это ей не хватило бесстрашия. Лошадь без седока плелась за ними. Ульф с удивлением наблюдал за происходящим. Он не узнавал дочери, столь дерзкой и безрассудно отважной в других жизненных ситуациях. Вемунд Тарк стоял рядом с ним. – Я подъеду, как только мы закончим работу, если вы не возражаете? – Нисколько, – задумчиво ответил Ульф. По привычке Ульф, прибыв домой, поднялся сразу на второй этаж. Он постучал в дверь, и ему разрешили войти. В комнате на стуле сидел, не горбясь, его дед Ульвхедин и выглядывал в окно. Родители Ульфа, Ион и Броня, умерли, так же как и его бабушка по отцовской линии Элиза, а вот Ульвхедин, девяносто шести лет от роду, был жив и отнюдь не выглядел немощным. – Как там прошло с затором на лесосплаве? – спросил старик, всегда старавшийся следить за происходящим. – Нам удалось, в конце концов, с ним справиться, – вздохнул Ульф, довольный хорошо выполненной работой. – А что за несчастный случай у вас произошел? Ульф вовсе не был удивлен, что дед об этом уже знал. – Сын Нильса Эдвин попал в затор на реке. Элизабет оказалась искусным лекарем. Он рассказал о случившемся, сел на скамью и зажег свою трубку. – Да, она хорошая девушка, – согласился Ульвхедин. Ульф не стал рассказывать о новой – мягкой и женственной – Элизабет. Он сказал лишь: – Она стала своего рода гибридом. Обыкновенная девушка с – Это верно. Я рад, что вы назвали ее в честь моей Элизы. Внук глубоко затянулся и встал. – Во всяком случае, мы все так счастливы, что маленькой Шире удалось справиться с кошмаром, столь долго мучившим наш род. На душе спокойно, когда знаешь, что ни один новый несчастный уродец не родился. И не родится в следующем поколении. Ульвхедин выглянул из окна. – Зубы дракона, – медленно произнес он. – Что Вы этим хотите сказать, дедушка? Ульвхедин повернул свою безобразную, но любимую голову к нему. – Дан, который так много знал, отец Даниэля, знаешь ли, рассказывал мне о герое греческого предания, который убил дракона и посеял его зубы… – О да! И на этом месте выросли вооруженные воины? – Совершенно верно! Так же обстоит дело и с проклятьем Людей Льда. Если от него избавиться, может появиться новый уродец. – То есть, Вы хотите сказать, что подвиг Ширы недостаточен? Старик не ответил. – Но Элизабет тогда ведь… – Элизабет ничто не мешает. Ульф нахмурил брови. – У Эрьяна есть сын, молодой Арв, которым в Сконе ужасно гордятся. Необычайно привлекательный парень с голубыми глазами. У Даниэля двое детей, сын Сельве и дочь Ингела. Мы же видели их обоих! Кареглазые и шумные, веселые, без следа рокового проклятья. – Это так. Ничто не стоит на пути у этих четверых. Однако, Ульф… Однако зубы дракона уже высеяны! Ульф долго изучающе смотрел на дедушку. Он медленно выпустил табачный дым из носу и вышел из комнаты. Он беспокоился за Ульвхедина. Старику было бы гораздо лучше и свободнее в Гростенсхольме у Ингрид, но Тура об этом даже слышать не хотела. Она считала своим долгом ухаживать за дедом своего мужа, а если его отправить туда, все будет выглядеть так, как будто она не заботится о нем, и что тогда скажут соседи? Таким образом, Тура невольно тиранила старика, держалась позиции «мне лучше знать», но при этом горько жалела, что ей приходится нести этот крест – ухаживать за стариком. Поэтому было неудивительно, что полный жизни Ульвхедин старался никому не мешать и находился в своей комнате. Вемунд Тарк приехал, когда начало смеркаться, в той же мокрой одежде, в которой работал на речке. Он вежливо поприветствовал женщин. Тура, похоже, не обрадовалась. Семья Тарков, бесспорно, была восхитительной, но этот шалопай Вемунд вряд ли мог быть причислен к той же категории. Элизабет рассматривала его со скрытым восхищением. Он был мужчиной ее мечты: воспитанный, утонченный – и одновременно с аурой человека, близкого к дикой природе. Они пытались понять, по какому делу он пришел. И быстро и без обиняков получили ответ на этот незаданный вопрос. – Госпожа Паладин… Ульф. Я вот уже в течение недели ищу женщину, которая могла бы помочь мне. Моя родственница нуждается в постоянном уходе. Женщина, которая присматривала за ней до сих пор, скончалась, и я не знаю, как мне теперь быть. Госпожа Элизабет высказывала пожелания о более интересном деле, чем праздное времяпрепровождение здесь в усадьбе. Кроме того, она необыкновенно способный лекарь. А что касается второго вопроса… Элизабет задержала дыхание. К чему, интересно, он клонит? Вемунд Тарк продолжал. – Ульф, ты сам говорил, что твоей дочери следует выйти замуж за младшего брата в семье, чтобы он не был привязан к дому или семейному делу, за того, который остался бы с ней в этих краях. Если ваша дочь согласится ухаживать за моей… родственницей, пока я не найду другую помощницу, то у нее будет время узнать своего нареченного. Узнать и, может быть, полюбить его. Мне кажется, что госпожа Элизабет сильна и самостоятельна. Она прекрасно справится с любой неожиданностью. – Он вздохнул и сказал: – Госпожа Паладин, мой друг Ульф… Я прошу руки вашей дочери – от имени моего младшего брата. |
|
|