3

Перед тем, как спуститься вниз, она дала мужчинам возможность поговорить. После всего того, что она узнала о Натаниеле, ей потребовалось все ее мужество, чтобы встретиться с ним. К тому же она не имела никакого представления ни о его возрасте, ни о его внешности. Она знала только, что у него печальные глаза. Конечно же, они должны были быть темными, как глубокий колодец. И то, что это звучит несколько романтично, не нравилось Эллен. Может быть, он все-таки старый хрыч?

Однако тянуть время дальше было нельзя. Мельком взглянув на себя в зеркало, она увидела только широко открытые, испуганные глаза под густой, пышной челкой. Какая она бледная! Уголки губ ее задрожали от неизвестно откуда взявшейся улыбки: она выглядит так, будто собирается к зубному врачу или как героиня романа, которой предстоит встреча с шейхом.

«Спаси и помилуй», – мысленно произнесла она.

Но, спускаясь по лестнице, она снова заволновалась. Слыша их приглушенные голоса, доносящиеся из конторы, она подбоченилась и подошла поближе.

Ленсман сказал:

– А вот и девушка.

Вновь прибывший стоял к ней спиной. Услышав слова ленсмана, он повернулся и посмотрел на Эллен.

Натаниель был потрясающе молод, ему было лет двадцать пять.

Длинноногий и широкоплечий, с сильными, нервными руками и очень темными, давно не стриженными волосами. Позже Эллен обратила внимание на черты его лица: чувственный и в то же время волевой рот, широкий лоб, острые скулы. Но теперь, находясь в конторе ленсмана, она видела только его глаза, и ее поразило не то, что в них была меланхолия.

Глаза его были желтого цвета! Никогда в жизни она не поверила бы, что бывают такие желтые глаза. И пристальность его взгляда испугала ее. Он изучал ее с нескрываемым интересом, внимательно, как никто до него. Эллен отвечала на его осмотр боязливой улыбкой.

«Крутой мужик», – подумала она на школьном жаргоне.

– Дорогой Натаниель, – непринужденно произнес Рикард. – Девушка и в самом деле привлекательная, но из этого не следует, что на нее нужно так смотреть!

– Меня интересует не внешность, – нетерпеливо ответил Натаниель низким, мягким голосом. – В ней есть что-то необычное. Я никогда не встречал ничего подобного.

– И это ты мне говоришь, – в свою очередь заметила Эллен. – Я сама о тебе так думаю.

Очнувшись от невольного оцепенения, Натаниель шагнул вперед и протянул ей руку.

– Но, Натаниель… – изумленно произнес Рикард.

Эллен поняла, что он желает вступить с ней в физический контакт, и взяла его за руку.

И то, что произошло в следующую секунду, было просто немыслимо. Эллен не могла сдержать испуганного возгласа, но ее реакция не шла ни в какое сравнение с реакцией Натаниеля. Быстро отдернув руку, он закрыл лицо ладонями, с губ его сорвался мучительный стон.

Никто не произнес ни слова. Через некоторое время он убрал от лица руки и посмотрел на Эллен.

– Ты откликнулась, – проникновенно произнес он. – Я заметил, что ты откликнулась. Но расскажи мне, каким образом? Это очень важно для выяснения того, связана ли эта история с привидениями или нет. Вспомни как следует! Что ты почувствовала? Опиши все как можно точнее!

Эллен не нужно было долго вспоминать. Подняв голову, она посмотрела прямо в его фантастические желтые глаза и сказала:

– Я испугалась. Это напоминало… как это лучше назвать? Предупреждение?

Глаза его засветились еще ярче.

– Точно! Спасибо, Эллен! Ты могла бы точнее описать свой страх?

Оба, не колеблясь, сразу же стали говорить друг с другом на «ты». И это усиливало установившийся между ними контакт.

– Нет, то было просто сильное чувство, которое быстро прошло. Никаких пояснений я дать не могу. И… что почувствовал ты? – смущенно спросила она.

На его глаза набежала тень боли.

– Гораздо больше. Я увидел… Мне очень жаль, – разочарованно заключил он.

Эллен почувствовала себя задетой. Для нее было очень важно значить что-то для этой сильной личности.

– Ты не хочешь говорить мне об этом? – жалобно произнесла она.

Очнувшись, словно от сна, он спросил:

– Что ты говоришь? О, нет, я думал совсем о другом. Совершенно о другом…

И Натаниель снова уставился на нее. Потом удивленно спросил:

– Кто ты такая, Эллен?

– Я? – растерянно произнесла она. – Я просто Эллен Кнутсен. Я живу в Осло со своими родителями, но собираюсь начать самостоятельную жизнь, как только найду себе подходящую работу. Во мне нет ничего особенного. Если не считать… Нет.

– Что ты хотела сказать?

– Нет, мне не хочется вмешивать в это других. Он кивнул, давая тем самым понять, что уважает ее мнение.

– А теперь давай поговорим об этом ночном эпизоде! Могу я ненадолго остаться с Эллен наедине?

И поскольку ленсману нужно было остаться в конторе, они перешли в вытрезвитель, показавшийся Эллен весьма подходящим местом для разговора после всего того безумия, которое она пережила за последние сутки.

Натаниель прихватил с собой стул, который предложил ей, а сам сел на нары. В этом тесном помещении они находились почти рядом, но он больше не брал ее за руку.

На близком расстоянии он казался далеко не красавцем, тем не менее, лицо его было почти магически привлекательным, как всегда бывает у сильных личностей. И Эллен почувствовала, что готова пожертвовать собой ради него, довольствуясь крупицей его дружелюбия и внимания.

– Мы решили втроем переночевать сегодня в твоей комнате, – сказал он. – И я хочу, чтобы ты тоже была с нами.

– Нет! – в страхе воскликнула Эллен.

Ее преданность, оказывается, не была такой уж горячей! Пожертвовать собой ради дружбы с ним… Красивые слова. Она не хочет даже провести бессонную ночь ради него!

– К сожалению, это необходимо, – тихо сказал он.

– Почему же?

– Об этом я пока не хочу говорить. Об этом ты узнаешь, когда все будет закончено. Мы не собираемся делать тебя объектом какого-то неприятного эксперимента; единственное, о чем я прошу тебя, так это о том, чтобы ты побыла ночью в своей комнате, ты будешь вести себя абсолютно пассивно, и ты будешь не одна. Один из нас все время будет с тобой.

Она долго смотрела в его желтые, колдовские глаза. Взгляд его был приветливым. И она неуверенно кивнула.

– Прекрасно! – сказал он.

– Натаниель…

– Да?

– Ты думаешь, что это было… было…

– Привидение? Вот это я как раз и собираюсь выяснить. Рикард и ленсман считают, что это человек из плоти и крови. Наверняка у них есть основания так считать. Но в твоей истории есть кое-что смущающее меня…

– Да, Рикард говорил об этом. Он сказал, что это две вещи. Что же именно?

– Об одном мы не будем пока говорить. Я взял тебя за руку специально для того, чтобы получить подтверждение кое-чему.

– И ты это получил?

Взгляд его устремился куда-то вдаль.

– В определенном смысле. Но попутно я узнал еще нечто ужасающее, чего никак не ожидал. Это было для меня как разрыв бомбы. Эллен, когда мы разберемся во всей этой истории – а я думаю, что это произойдет сегодня ночью – наши пути должны разойтись. Это совершенно необходимо.

– Жаль… – вырвалось у Эллен. И, вспомнив его слова, она спросила: – Поэтому ты и сказал тогда: «Мне очень жаль»?

На лице его появилась улыбка, от которой в комнате стало как будто светлее. Она впервые увидела, как он улыбается, и это очень ей понравилось.

– Да, поэтому.

– Спасибо! – сказала Эллен.

На миг на душе у обоих стало тепло и светло, Эллен раньше не переживала подобного ощущения родства душ и взаимопонимания. Но вскоре она стала снова серьезной и спросила:

– А второе обстоятельство?

– Об этом я охотно расскажу. Это касается некоторых событий твоего детства, о которых упомянуто в рапорте. Или тебе не хочется говорить об этом, поскольку это касается кого-то еще?

– Нет, дело совсем в другом.

– Итак, ты пережила два впечатляющих события?

– Можно так сказать. Но второе из них было просто семейным скандалом.

– Я понимаю. Это мы опустим. Но то, что произошло в детстве… Мне бы очень хотелось послушать, что ты пережила в тот раз.

Ее снова охватил страх. Она инстинктивно протянула к нему руки. Он взял их.

– Но, дорогой мой друг! – испуганно воскликнул он. – Как же тебе страшно! Какой страх! Что с тобой? Расскажи!

– Я не могу, – торопливо произнесла она. – Я не могу об этом говорить. Это… слишком расплывчато. И это слишком волнует меня. Может быть, потом, не сейчас. С меня хватит и того, что я пережила ночью.

Слегка пожав ее руки, он отпустил их.

– Понимаю, – мягко сказал он. И Эллен знала, что это так.

– Вы хотите… открыть дверь? – боязливо произнесла она.

– Там будет видно.

– И что ты собираешься выяснить?

– Действительно ли опасно открывать ее.

– И ты можешь это узнать?

– Сразу же. Вещи тоже имеют свою атмосферу, свою жизнь.

Он встал и вдруг показался ей таким высоким и мужественным, что она невольно покраснела.

– Пойдем к остальным? – спросил он.

– Пойдем, – невнятно пробормотала Эллен, совершенно шокированная этим новым впечатлением. До этого она не думала о Натаниеле как о мужчине. Ей хотелось, чтобы он был для нее учителем, в присутствии которого она бы чувствовала себя ребенком. Ей не хотелось, чтобы его мужественность выводила ее из равновесия. И Эллен решила впредь относиться к нему с детским восхищением – все то время, которое им предстоит провести вместе. Так будет лучше во всех отношениях.

– А, вы уже здесь, – сказал ленсман, когда они спустились в контору. – Ну, что вы решили? Эллен пойдет с нами?

– Она согласилась, – ответил за нее Натаниель.

– Превосходно, – сказал ленсман. – Я уже поговорил с фру Синклер и сказал ей, что ты смертельно напугана и останешься здесь до утра. А потом пойдешь на работу. Нет, относись к этому спокойно! Работа пока подождет. Если мы с уполномоченным по криминальным делам Бринком окажемся правы в наших подозрениях, разразится такой скандал, что гостиницу придется на время закрыть. Если же мы окажемся не правы – если то, что произошло, было… ты сама понимаешь, чем – то ни одна власть на земле не заставит тебя работать здесь.

– Есть ли какое-то третье решение? – негромко спросила она.

– Да, есть, – ответил ленсман. – Есть еще одно объяснение тому, что ты пережила прошлой ночью. Но, как бы там ни было, мы должны разгадать эту загадку сегодняшней ночью.

Эллен вовсе не разделяла его рвения.

Рикард и Натаниель устроились в отеле. Эллен легла в постель. Все должны были выспаться перед предстоящей работой. Вечером, когда все рабочие покинули гостиницу, четверо человек незаметно вышли из сумерек. Открыв своим ключом дверь, Эллен тут же заперла ее, и все четверо, не зажигая света, прошли через кухонную пристройку и поднялись по узкой лестнице в старую часть дома. Уже на лестнице Эллен начала дрожать.

– Попытайся держать себя в руках, – прошептал ей Натаниель. – С тобой ничего не случится, когда мы рядом.

Он понимал ее состояние.

В спальне сразу стало тесно, когда туда вошли трое высоких мужчин. Кто-то уже отремонтировал окно и убрал простыню. Ленсман объяснил ее ночное бегство из гостиницы тем, что она была напугана вторжением каких-то мальчишек.

Под окном жалобно скрипела вывеска.

– Садитесь, пожалуйста, – безнадежно произнесла она, видя, что они не знают, куда присесть.

– Потом, – сказал Рикард.

Это прозвучало угрожающе. Она не знала их планов на ночь.

– Можно говорить громко? – спросила Эллен. Мужчины вопросительно посмотрели друг на друга.

– Думаю… нам следует воздерживаться от этого, – не без смущения произнес ленсман. – Как я уже сказал, имеются три возможности…

Но… может, следует сначала взглянуть на дверь?

– А если вы погибнете? – прошептала Эллен с наивным испугом в голосе.

– Ее будет осматривать Натаниель. Идем!

– Но… – пыталась протестовать Эллен.

– Ах, да, – со вздохом произнес Рикард. – Кто-то должен остаться с тобой.

Все затихли. У двери стоял ленсман, уверенный в себе и нетерпеливый, взявшись уже за дверную ручку. Рикард и Натаниель колебались. Они смотрели на нее. Было совершенно ясно, что всем троим хочется осмотреть дверь.

– Мне следовало бы обидеться на вас, – пытаясь улыбнуться, произнесла Эллен. – Но я вас понимаю. Идите! А я подожду вас в коридоре за углом, мне не хочется оставаться здесь одной. И если что-то случится, обо мне не беспокойтесь. Не успеете вы еще повернуться, как я уже буду в деревне!

Она храбрилась, находясь в одной комнате с тремя сильными мужчинами.

Но когда они вышли в коридор, и она осталась одна, она тут же превратилась в сплошной клубок нервов, и черный провал лестницы вызывал у нее такой ужас, что она не смела даже смотреть туда. На всякий случай она забилась в угол коридора, готовая в любой момент сорваться с места и бежать.

Натаниеля нельзя было просто назвать сильным мужчиной. Конечно, он был мужественным и к тому же пользовался большим авторитетом. Но в нем было что-то неземное, совершенно непонятное ей. Иногда он начинал так быстро размахивать руками, словно это были не руки, а крылья птицы, и ей казалось тогда, что он и есть птица в клетке, что он в любую минуту готов оторваться от земли и покинуть докучливых, тяжеловесных жителей этой планеты, устремляясь к небесам в поисках своей собственной судьбы.

Абсурдная мысль, однако в Натаниеле, вне всяких сомнений, было что-то очень странное, нездешнее, заслуживающее особого отношения.

Зажигать свет они не решались, и коридор освещался только слабым ночным светом, пробивающимся через узкие окна. В темноте белели пятна дверей, но о местонахождении той самой двери можно было лишь догадываться. Эллен пыталась не смотреть в том направлении, но взгляд ее неумолимо обращался к концу коридора. Мужчины уже остановились перед той, низкой, дверью, на почтительном расстоянии от нее.

Все ждали, что скажет Натаниель.

Подойдя поближе, он остановился в полуметре от двери, внимательно осматривая ее шероховатую поверхность. Эллен затаила дыханье.

Она снова вспомнила звук, услышанный ею прошлой ночью. Шорох, прикосновение чьих-то рук, ощупывающих дверь ее комнаты. Чей-то вздох сожаления. Может быть, она сама внушила себе все это? Или кто-то хотел до смерти напугать ее?

Натаниель медленно поднял руки, обратив ладони к двери. Эллен напряженно следила за его действиями. Она не думала, что он прикоснется к двери. Круговыми движениями рук он обследовал всю поверхность двери…

Потом некоторое время стоял неподвижно. А потом решительно приложил ладони к двери.

Эллен вскрикнула.

Но Натаниель не упал замертво, и она облегченно вздохнула. Только теперь она заметила, что мужчины с неменьшим напряжением следили за действиями Натаниеля.

Он принялся ощупывать ладонями дверь, медленно и основательно. Потом опустил руки и повернулся к остальным.

– Нет никакой опасности, – прошептал он. – Дверь не обладает никакой собственной силой.

Самым пугающим во всем этом было как раз то, что он допускал такую возможность.

Эллен невольно задумалась над тем, что повидал и пережил Натаниель. Мысль об этом была не особенно утешительной.

– Не кажется ли тебе, что эта дверь находится под влиянием… чьей-то воли? – не без опаски спросил ленсман.

Подумав, Натаниель ответил:

– Нет. Ничто не свидетельствует об этом. Сверхъестественной смертью здесь никто не умирал. Никакого действия оккультных сил здесь нет.

– А как же тот немецкий капитан? – спросила Эллен.

– С ним произошло как раз то, о чем ты сама говорила: он слишком много кричал. А если у человека, к примеру, высокое давление, то этого достаточно для того, чтобы умереть…

– А все остальные, пытавшиеся до этого открыть дверь?

– Здесь не ощущается атмосферы неожиданной, насильственной смерти. Здесь не чувствуется ничего сверхъестественного. Люди нередко связывают странную смерть с вмешательством каких-то потусторонних сил, и особенно часто такое бывало в старину. Большая часть из того, что рассказывают об этом, просто выдумки.

– Значит, ты не обнаруживаешь никаких следов смерти в этом месте? – спросил Рикард.

– Этого я не говорил, – торопливо, пожалуй, слишком торопливо, ответил Натаниель. – Наоборот, я чувствую сильный… Нет, это не важно, главное, что смертельные случаи, имевшие здесь место, не несли в себе ничего мистического.

– Ты полагаешь… что мы можем без всякой опаски открыть дверь?

– Абсолютно без всякой опаски.

– Тогда мы откроем ее, – решительно заявил ленсман.

– Но ведь у нас нет ключа… – напомнила Эллен. Порывшись в кармане, Рикард сказал:

– Дорогая моя! Для уполномоченного по криминальным делам нет ничего проще, чем отпереть замок!

Все подошли к двери. Эллен тоже осмелилась подойти поближе, узнав, что дверь – всего лишь прозаический кусок дерева.

Никогда она раньше не думала, что может быть такой трусихой в критической ситуации, она всегда считала себя храброй и здравомыслящей девушкой. Стыд и позор!

Перед тем, как открыть дверь, ленсман проверил, хорошо ли заперты все остальные двери.

– Не эти ли двери захлопывались прошлой ночью? – спросил он Эллен.

– Нет, – ответила она. – Эти двери закрываются тихо. Я же слышала скрежет и грохот – две ночи подряд. И я уверена в том, что звуки эти доносились с другого конца коридора.

– Ладно, все ясно. Давай, Бринк!

Эллен так хотелось в этот момент взять кого-то за руку, но Рикард был занят замком, а Натаниеля – этого Бога! – она не решалась тревожить. Поэтому она осторожно взялась за карман пиджака ленсмана.

Вынув отмычку, Рикард стал нащупывать замок.

– Странно, – пробормотал он, ища замочную скважину. – Есть у кого-нибудь фонарик?

Ленсман включил маленький фонарик. Любопытство у Эллен пересилило страх, и она отпустила карман его пиджака. Осветив замок, мужчины стали рассматривать его. Все были в замешательстве.

Выпрямившись, они некоторое время молчали.

– Никакой замочной скважины, – констатировал Рикард. – Дверь эта вообще не открывается.

Воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь шумом ручья. Из четырехугольного окошка в конце коридора падал слабый ночной свет.

– Что это еще за шутки? – сказал ленсман. – Значит, это ложная дверь?

– Не думаю, – ответил уполномоченный по криминальным делам, проведя рукой по краю двери. – На вид она настоящая, и при нажиме сдвигается. Но замочной скважины почему-то нет. Под металлической оковкой нет отверстия. Создается впечатление, что дверь эта открывается снаружи.

– Ну, ты уж скажешь, – недовольно произнес ленсман.

– А может быть, замок перенесен в другое место? – предположил Натаниель.

Его мягкий голос немного успокоил взвинченные нервы Эллен.

Они снова принялись осматривать дверь в свете фонарика.

– Нет, – сказал Рикард. – И в других местах замка нет.

Все трое медленно повернулись к Эллен и с упреком посмотрели на нее.

Она растерянно переводила взгляд с одного на другого. Лица их казались расплывчатыми в ночном освещении.

– Но я уверяю, что… – начала она.

Лицо ленсмана показалось ей в темноте суровым.

– Твоя история начинает казаться нам все более и более надуманной и неправдоподобной, моя юная дама, – сказал он. – Ты случайно не мифоманка?

– Ми… мифоманка?

– Да. Сочиняешь всякие истории, а потом сама начинаешь верить в них.

Она беспомощно покачала головой. Она была в таком же недоумении, как и они.

– Эллен не мифоманка, – сухо заметил Натаниель. – То, что она пережила прошлой ночью, было на самом деле.

– Откуда ты это знаешь? – тихо спросил Рикард. – Значит, здесь все-таки есть какая-то атмосфера?..

– Густая, как каша, – ответил Натаниель.

– Но ведь ты только что сказал, что дверь не представляет никакой опасности! – агрессивно произнес ленсман.

– Дверь – да, – ответил Натаниель.

– И что же это за… атмосфера? – почтительно осведомился Рикард.

Проведя рукой по лбу, Натаниель сказал:

– Я не знаю. Но это что-то неприятное. Это затрагивает так много чувств: растерянность, одиночество, озлобленность, жажда мести, жадность, надежда, безнадежность, тоска – все вперемешку. Но доминирует здесь настроение обычного, низменного предательства.

– Дело плохо, – сказал ленсман. – И все это так беспросветно?

– Да! Все беспросветно! – жестко ответил Натаниель.

Вежливо кашлянув, Рикард спросил:

– Эта атмосфера создается нами или самим помещением?

– Тем, что находится за этой дверью, – ответил Натаниель. – Оттуда несет какой-то мерзостью.

– Ты забываешь о стоящей перед тобой задачей, Натаниель, – сказал Рикард. – Здесь ощущается присутствие смерти?

Быстро повернувшись к нему, Натаниель сердито ответил:

– В данном случае это несущественно. Ленсман вздохнул.

– Что-то я устал стоять, – сказал он. – Давайте вернемся в комнату Эллен, включим свет и обсудим все. Мне уже надоело здесь шептаться.

Было приятно снова оказаться в маленькой, уютной спальне.

Ленсман прилег на постель, Натаниель сел на пол, прислонившись к стене, и Эллен опустилась рядом с ним, предоставив стул Рикарду. В голове ее пронеслась совершенно несвоевременная мысль: под свитером у нее по-прежнему была ночная рубашка. Когда у нее появится возможность одеться более подходящим образом?

– И что же нам теперь делать? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Взломаем дверь, как только рассветет, – ответил ленсман. – Разрубим ее топорами.

– А есть ли нужда в подобном варварстве? – спросил Рикард.

– Несомненно, – ответил Натаниель.

– Впрочем, я сам не уверен в этом, – пробормотал ленсман. – Боюсь, мы можем спугнуть так какого-нибудь мерзавца.

Все задумались.

– Натаниель, ты еще не сказал нам, считаешь ли ты пережитое Эллен делом реальным или же это… нечто потустороннее? – спросил Рикард.

Эллен с нетерпением ждала ответа, смертельно боясь в то же время услышать его.

Натаниель, которого она мысленно называла «богоподобным», сама не подозревая о том, как она близка к истине, долго обдумывал ответ и наконец сказал:

– Мне самому хотелось бы ответить на этот вопрос. Но все так запутанно. Передо мной такой конгломерат впечатлений, что я никак не могу уловить сути.

– Значит, здесь что-то произошло?

– Вне всяких сомнений.

– Ты видишь, что находится за этой дверью? – спросил уполномоченный по криминальным делам.

Опершись руками о колени, Натаниель беспокойно уставился в потолок.

– Я видел маленькую комнату. Тесную и темную. Стены обшиты бревнами, крест-накрест, без всякой фанеры. Я увидел еще кое-что непонятное, совершенно неуместное здесь.

– Как это выглядело?

– Большое, круглое… Этих предметов там было много. Я не понял, что это такое.

Натаниель все больше и больше пугал Эллен. Рикард же хорошо себе представлял масштаб его возможностей и поэтому задавал ему вполне конкретные вопросы. Ленсман сидел на кровати, разинув рот и уставившись на Натаниеля.

– Что-нибудь еще?

– Н… нет.

В его ответе прозвучала неуверенность, при этом он бросил торопливый взгляд на Эллен. Рикард больше не задавал вопросов. Он хорошо знал своего родственника.

Проезжавший мимо грузовик нарушил тишину, и снова стало тихо.

– Скажи мне, – осторожно сказала Эллен сидящему рядом Натаниелю. – Ты сказал, что здесь необходимо мое присутствие. Но я до сих пор не поняла, какая от меня польза.

Вместо того, чтобы ответить, он спросил:

– Который час?

– Полночь.

– В какое время ты слышала вчера ночью шаги?

– Это было позже, я точно не знаю.

– Она прибежала ко мне в часов пять утра, – пояснил ленсман.

– Тогда подождем.

– Но что мне нужно делать? – боязливо спросила Эллен.

– Тебе ничего не нужно делать! – раздраженно ответил Натаниель. – Неужели ты ничего не понимаешь? Ты не поняла еще, что мне нужно выяснить, обладаешь ли ты одним совершенно необычным качеством, которое… Нет, считай, что я ничего не сказал, – с досадой добавил он. – Извини, я вел себя слишком грубо. Со мной такое бывает, когда мне приходится разбираться в таких запутанных историях, как эта.

Эллен кивнула. Она была просто несчастна оттого, что он разозлился на нее. Но она понимала его. А он искренне раскаивался в своих словах.

– Решение подобных загадок отнимает у него массу сил, – тихо пояснил Рикард. – Как только он узнает, в чем дело, он снова станет спокойным.

– Значит, ты не знаешь, в чем тут дело? – спросил ленсман.

Лицо Натаниеля было бледным и изможденным.

– Нет, – ответил он. – Все так противоречиво. Здесь мне требуется помощь Эллен.

Она с тревогой вспомнила рассказ Рикарда о запутанном деле, когда Натаниель сразу понял, что ничего сверхъестественного там не было.

Теперь же он этого не утверждал.

Нижняя губа ее задрожала. Натаниель не мог видеть этого в темноте, но сразу же положил свою ладонь на ее руку и пожал ее. Это очень помогло ей. Как нравились ей его руки! Сильные, красивые, обладающие необычными свойствами. Эти руки излучали тепло, спокойствие и уверенность. Позже она узнает, какие огромные ресурсы таятся в этих руках, но пока она даже не подозревает об этом.

Она знает лишь, что в комнате есть источник мощных сил – и эти силы исходят от него.

Внезапно его рука замерла, и ленсман шепнул:

– Тише!

На первом этаже послышались тихие, медленные шаги.