10

Если раньше Эллен связывала свое знакомство с Натаниелем с сиянием солнца и прекрасной погодой, то она поняла, что этому пришел конец, когда поезд привез ее в одну из красивейших долин Норвегии. Вся долина была скрыта в тумане. «А я-то думала показать Натаниелю этот фантастически прекрасный Вальдрес», – подумала она.

Еще сидя в поезде, она заметила, что снаружи дует сильный ветер вперемежку с мелким дождем, немилосердно гнущий стволы молодых берез, растущих вдоль железнодорожного полотна.

«Мои волосы! – в панике подумала Эллен. – Они не переносят влажного воздуха и тем более дождя. Свиваясь в мелкие завитушки, они превращаются в сплошную, спутанную копну. Что скажет на это Натаниель?»

Она мысленно уцепилась за эту чисто бытовую проблему, чтобы хоть ненадолго забыть о двух своих подлинных, жизненно важных проблемах: о встрече со своим детским страхом и о своем отношении к Натаниелю.

Сможет ли она прикинуться равнодушной, если Натаниель видит ее насквозь? Ведь даже если он и не умел читать чужие мысли, он безошибочно угадывал чувства и настроения. С каждым днем ей становилось все труднее и труднее, поскольку чувства, испытываемые ею к Натаниелю, имели неприятную особенность. Они крепли, несмотря на полное равнодушие со стороны другого. Это было так несправедливо, так несправедливо! Он знал о ней все, но она ничего о нем не знала.

Эллен сердито скомкала бумажный стаканчик, обертку от шоколада, смахнула со столика хлебные крошки и бросила все это в мусорную корзину. Потом сняла с багажной полки свой красивый чемодан.

Собственно говоря, ее вещи вполне могли бы уместиться в небольшой дорожной сумке, но во всех приличных отелях предпочтение отдавали приезжим с добротными чемоданами, поэтому она купила себе чемодан. За восемьдесят крон, а выглядит как за пятьсот. Впрочем, она сомневалась, что сможет кого-то обмануть. Служащие отелей хорошо отличали подлинную вещь от подделки.

Как обычно, она прошла к выходу еще до остановки поезда и стояла там со своим чемоданом.

Люди Льда… Как много она думала о них последние дни! Она читала и перечитывала их историю, то и дело задаваясь вопросом: было ли все это на самом деле? Могло ли все это передаваться из поколения в поколение столько веков?

Ее отец столь же активно предавался чтению, что и она, и им приходилось договариваться, кто что будет читать. Оба они были очарованы и в то же время озадачены прочитанным. Мать Эллен тоже заглянула в эти книги, но, в отличие от них, не воспринимала всерьез то, что было там написано.

Эллен и ее отец чувствовали, что их симпатия к новой родне растет с каждым днем. Особое расположение Эллен чувствовала к Рикарду Бринку. Она видела молодую Туву, и ее восхищала та любовь и та забота, которыми окружали Туву ее родители.

Она поняла, что отличительной чертой Людей Льда является их единство, взаимная поддержка и любовь друг к другу. А также любовь к остальным людям, к слабым, любовь к животным и ко всей природе.

И такой род нес в себе злое начало! Как это было несправедливо!

Но в одной из этих книг говорилось, что именно угроза этого злого начала и послужила толчком развитию милосердия и взаимопонимания среди этих людей. Этого поворота Тенгель Злой не предусмотрел.

Если только можно было всему этому верить. Сама же Эллен считала историю рода Людей Льда чем-то вроде многогранной саги.

Но как же тогда обстояло дело с Линде-Лу?

Плод воображения Натаниеля?

Но ведь оба они, Натаниель и Рикард, были обеспокоены тем, что она видела Линде-Лу! Они просто не могли представить себе, как она смогла увидеть юношу, умершего шестьдесят лет назад!

При мысли об этом Эллен вздрогнула.

Поезд наконец остановился. Подняв чемодан, она несколько раз глубоко вздохнула. Ей снова предстояло встретиться с Натаниелем!

Встретив ее на вокзале, он взял ее чемодан – на нее даже как следует и не посмотрел. Вид у него был радостный, как показалось Эллен, но она не осмеливалась окончательно поверить в это. Ведь в Липовой аллее он почти не разговаривал с ней. Но, с другой стороны, у него и не было такой возможности.

Натаниель был одет в коричневый спортивный свитер, светлые брюки и короткий белый плащ. Сама же она была одета в светло-голубые брюки и весьма поношенный пиджак. Он ничего не сказал по поводу ее волос, превратившихся в сплошную спутанную массу. Он только спросил, есть ли у нее одежда для дождливой погоды, и она лишь тупо кивнула. Она совершенно забыла вынуть в поезде плащ.

– Выше нос, Эллен, – улыбнулся он. – Это не так опасно, как ты думаешь!

«Я думаю вовсе не об этом, – подумала Эллен. – Просто ты такой привлекательный и уверенный в себе, что я совсем теряюсь».

Эллен даже не подозревала о том, что и сама была достаточно привлекательной: светло-голубые глаза, белые зубы, летний загар на лице, черные, дико вьющиеся волосы, широкие, как у мальчишки, плечи и красивой формы грудь, тонкая талия, юношески стройные бедра. В дополнение к этому у нее были прямые, длинные ноги и лучезарная улыбка.

Она была несколько удивлена тем, что не все девушки бросали на Натаниеля взгляды, и она поняла, что он был слишком специфичным, чтобы нравиться всем. То, что он привлекает ее, вовсе не означает, что все остальные девушки должны обращать на него внимание. Это обстоятельство ее очень устраивало.

Проводив ее в отель, где была уже заказана комната, он пригласил Эллен пообедать. Ей пришлось пожалеть о том, что она так плотно закусила в поезде. Ведь не каждый день ей приходилось обедать с таким мужчиной!

Она не знала, о чем говорить с ним за столом. Старалась есть как можно элегантнее, старалась произвести на него впечатление своими хорошими манерами. Но опрокинула солонку и раскрошила по скатерти хлеб. Натаниель весело улыбался и непринужденно болтал обо всем подряд. Скрепя сердце, она признала его превосходство. Он, видимо, понял ее чувства к нему и был неприятно этим задет. Наконец она сказала:

– Какая у тебя замечательная мать! Я никогда не видела более красивой женщины.

Он просиял от этих слов и от того, что она наконец заговорила.

– Да, благодаря ей у Людей Льда появилось новое родство.

– В самом деле? Я еще не дочитала. Я дошла только до приключений Виллему.

– Ты дошла только до этого?

– А сколько, ты думаешь, человек может прочитать за два дня, да еще с таким папочкой, который постоянно вырывает у тебя из рук страницы?

Натаниель засмеялся.

– В таком случае, тебе многое еще предстоит узнать, – сказал он. – Я думаю, тебя ждут впереди страшные истории.

– Должна признаться, что я пыталась найти те места, где говорится о тебе, но ничего не нашла.

– Обо мне пока что мало написано, ведь каждый сам пишет о себе, и у меня все еще впереди. Я еще не так много пережил. Но моя мать… И ее мать, Ванья…

Натаниель вздохнул, захваченный своими мыслями. Эллен показалось, что он торопливо и тихо сказал самому себе что-то о «черных ангелах и ночных демонах», но это ей, разумеется, послышалось.

– Кстати, ты очень понравилась моей матери, – громко произнес он. – Она хочет, чтобы я как-нибудь пригласил тебя к нам домой…

«О, да! – подумала Эллен. – Мне бы так хотелось этого!» Но он тут же убил в ней всякую надежду.

– Но этого, конечно, не должно быть. Нам нужно поскорее покончить с этой историей, а потом каждый из нас пойдет в жизни своим путем.

Ну разве можно вот так лишать человека всякой надежды? Настроение у Эллен стало сразу мрачным, но она решила взять себя в руки. Лучше все это воспринимать легко.

– Как дела у Эфраима? – с напускной веселостью спросила она. – Ведь у него совсем нет чувства юмора, зато он считает себя седьмым сыном седьмого сына. Весьма забавная комбинация!

– В самом деле, – вздохнул Натаниель. – Да, у Эфраима дела плохи.

Мы пытаемся спасти его, но он злится, считая, что мы вмешиваемся в его жизнь. Ведь он считает себя Великим и Непогрешимым. Это просто трагедия! Считать себя святым и избранником самого Бога, а на самом деле не быть им – такое долго продолжаться не может. В особенности, если человек такой слабый, как он. Он говорит одно, а делает совсем другое. Слоняется к тому же по пивным. Хорошо, что моему деду не пришлось увидеть все это, ведь в свое время он возлагал на него такие надежды…

– Не лучше ли было бы, чтобы все, включая Эфраима, узнали, что седьмым сыном седьмого сына являешься ты?

– Чтобы из меня сделали святого? Нет, благодарю! Обо мне растрезвонили бы по всей стране и вознесли бы меня до небес, а у меня нет на это времени. Передо мной поставлена великая задача, и ничто не должно затмевать ее. Но если ты уже поела, мы можем продолжить наш разговор вечером. У нас очень мало времени.

Эллен встала и застегнула на все пуговицы пиджак, словно защищаясь от чего-то незримого.

Все равно, что идти к зубному врачу или выступать перед большой аудиторией. Люди стараются не думать об этом до самого последнего момента. Но внезапно этот момент наступает – и человек как будто попадает под холодный душ.

Вот и для нее наступал теперь такой момент.

Около пяти часов их автомобиль медленно поехал по главной улице городка.

Повсюду бродили туристы, торопливо осматривающие живописный пейзаж.

День был пасмурным и мрачным. Эллен со страхом думала о приближающихся сумерках. Ей хотелось протестовать против этой вечерней поездки, ведь утром все было бы видно лучше.

Но если уж ему так хочется поскорее отделаться от нее, то…

– Куда мы отправимся? – спросил Натаниель. – Далеко ли эта долина от того места на лесной дороге, где ты впервые почувствовала нечто жуткое?

– Да, довольно далеко, – сказала Эллен. – Ведь я бежала очень долго. Неподалеку был какой-то дом, но я бежала мимо, все дальше и дальше… Впрочем, сейчас я могу что-то напутать.

Она провожала взглядом несущиеся мимо машины.

Как приятно было думать о таких сугубо материальных вещах, как автомобили! Это помогало ей забыть все страхи – по крайней мере, на некоторое время. Кулаки ее были сжаты, ступни ног плотно прижаты к полу.

– Расслабься, Эллен, – мягко сказал он. – Твоя реакция в тот раз была совершенно естественной. Я знал одну женщину, которая однажды в лесу почувствовала такую панику, что, вместо того, чтобы спуститься вниз, к реке, пошла наверх и очнулась только тогда, когда увидела перед собой снежные вершины.

– Возможно ли такое?

– Возможно. Когда человек в панике, у него пропадает всякий здравый смысл. Именно это и произошло тогда с тобой. Ты могла пробегать мимо полей, домов и лугов, даже проезжих дорог, и не замечать этого.

Эллен задумчиво кивнула. Ее руки ерзали по коленкам.

– Ну, ну, – сказал Натаниель. – Я все время буду с тобой, я все возьму на себя.

– Разве ты знаешь, чему я была свидетельницей? – изумленно спросила она.

– Нет, но я присутствовал при подобном происшествии. А потом этот случай в гостинице…

– Да, да… – торопливо сказала Эллен, которой не хотелось вспоминать все это. – Ты раскрыл много историй с привидениями за свою жизнь?

– Я не называю это историями с привидениями, – ответил он. – Просто я бывал в местах, где происходили странные вещи. Нет, это случалось не часто. В девяносто девяти случаях из ста все загадки, которые я призван был решить, имели естественное объяснение.

– По-твоему, есть что-то «естественное» в том, что я пережила здесь?

Он искоса посмотрел на нее.

– Что касается тебя, то… нет! Ты пережила нечто призрачное, я в этом уверен. Но я уверен также и в том, что никто другой ничего не заметил.

– А ты сам?

– Это совсем другое дело. Подобные вещи я чувствую кожей.

Она невольно посмотрела на руки Натаниеля, такие теплые и сильные, спокойно лежащие на руле. Если ему не страшно, то и ей нечего бояться.

Она вдруг быстро погладила рукой черную, мягкую обивку автомобиля.

– Зачем ты это делаешь? – с улыбкой спросил Натаниель.

Ей не хотелось говорить правду: потому что она была счастлива сидеть в его автомобиле, потому что она любит эту машину – его машину, потому что эта машина кажется ей маленьким домом, в котором они оба так близки друг другу.

– Потому что мне так нравится, – ответила она. Быстрый, оценивающий взгляд и легкая улыбка на его губах привели ее в полное замешательство.

– Здесь! – внезапно сказала она. – Именно здесь я и вошла в лес.

Здесь построено много новых домов, но я уверена в том, что это было где-то поблизости.

Машина мягко остановилась на обочине дороги.

– Здесь? Но здесь нет никакой тропинки.

– Давай поищем ее! Пойдем пешком. Я уверена в том, что она была именно здесь.

Поискав минут десять, они поняли, что «именно здесь» – понятие относительное. Никакой тропинки они не нашли. Ведь не так-то легко восстановить воспоминания двенадцатилетней давности.

Растерянные, они сели обратно в машину, и Эллен пришла в голову мысль о том, чтобы осмотреть то место, где она снова вышла на главную дорогу после своего дикого бегства.

Это предложение понравилось Натаниелю, и Эллен показала ему – не совсем уверено, впрочем, куда нужно ехать. При этом она нервозно вытирала о брюки свои вспотевшие ладони.

Заметив это, Натаниель спокойно констатировал:

– Теперь мы на верном пути. Это дорога номер тридцать пять, ведущая в Гьевик.

Она не изъявила желания выйти из машины, он положил свою ладонь на ее руку и сказал:

– Пойдем!

Эллен почувствовала, как его сила передается ей.

– Но… Ты уверена в том, что это здесь? – спросил он, когда они уже вышли из машины.

– Абсолютно! На этот раз у меня нет никаких сомнений.

– Но… тогда ты должна была пробегать мимо железной дороги. А ты ничего об этом не говорила.

– Нет, подумать только! – воскликнула она. – Я совершенно не помню об этом, и все-таки я должна была… Я должна была пробегать мимо железнодорожной станции, Натаниель! Но я могу поклясться в том, что никакой станции я не видела!

– Вот что значит паника! – сказал Натаниель.

Эллен не была так уверена в этом. Может быть, дело было не в этом? Но в чем именно, она не могла сказать.

– Пойдем, – решительно сказала она. – Здесь я и вышла на главную дорогу. Мы пойдем по этой тропинке в обратном направлении.

Сначала она шла уверенно. Но потом шаги ее стали замедляться сами по себе.

– Странно, – сказала она.

– Что?

– Должно быть, я ошиблась… Нет, это та самая тропинка. Но я не понимаю…

– Что ты не понимаешь? – дружелюбно спросил Натаниель.

– Я могла бы поклясться в том, что поблизости здесь было несколько низких, маленьких домов. Да, я совершенно уверена в этом, потому что именно тогда мне удалось справиться с паникой, и я все увидела отчетливо. Я попыталась сориентироваться… Поэтому я и запомнила это место. Но где же дома? Они должны быть здесь!

– Может быть, их снесли!

Запрокинув голову назад, Эллен стала смотреть на верхушки деревьев.

– Но эти ели… За двенадцать лет? Немыслимо! Один из домов стоял на том самом месте, где теперь растет эта ель.

– Я не слишком много знаю о способностях к росту у елей, но этот великан явно не молод. Странно, Эллен. Может быть, пойдем дальше?

– Да. Выход в долину начинается как раз там…

Она осеклась. Они вышли из леса и остановились прямо перед лужайкой, окруженной покатыми склонами. И в неярком освещении пасмурного летнего вечера они увидели великое множество цветов.

– Нет, – прошептала Эллен. – Нет, я ничего не понимаю! Тогда в этом месте не было никакой лужайки, здесь были скалы и деревья, а цветочная поляна была в то время частью спуска в долину.

– Здесь все могло перемениться за двенадцать лет.

– Может быть, но посмотри на эту деревню! В том лесу, что направо, я впервые ощутила этот страх, обративший меня в бегство. Разве ты не видишь того, что вижу я?

Натаниель задумчиво кивнул.

– Я вижу, что ты пробежала сумасшедшее расстояние. И зачем тебя только понесло сюда? Должно быть, ты пробежала не только мимо железной дороги, но также мимо шестидесятого шоссе, не говоря уже об усадьбах!

– Но я ничего этого не видела, Натаниель, ничего! Я видела только лес, скалы, пустое пространство и пару маленьких, невзрачных домишек, которых здесь уже нет. Что же это такое?

Он серьезно посмотрел на нее. Страшная догадка засветилась в его колдовских глазах.

– Это невозможно… – сказал он самому себе.

– О чем ты думаешь? – похолодевшими губами произнесла Эллен.

– Неужели это возможно? – снова сказал он самому себе. – Со мной такое могло произойти. Но с Эллен? Невероятно!

– Ты меня просто пугаешь!

– Но ведь она же из рода Людей Льда… И это то самое место, я в этом не сомневаюсь… Знаешь, о чем я думаю? – спросил он наконец. – Я думаю, что на пути сюда ты в каком-то месте перешла в другое историческое время. Кто-то гнал тебя в то время, когда произошли эти события. Я не знаю точно, когда это было, но думаю, что более ста лет назад. Если ты смогла увидеть Линде-Лу, значит, ты способна переживать и нечто совершенно непостижимое. Ты сказала, что здесь стояли низенькие домишки?

– Такие маленькие и старинные, каких не помнят, наверное, даже старики.

– Железную дорогу ты видеть не могла, – задумчиво произнес он. – А также само станционное здание, другие постройки и шоссе. Может быть, двенадцать лет назад их еще здесь не было? Нет, конечно, были, просто твои глаза их не видели. Ты видела только то, что когда-то было здесь.

– Поехали домой… – с тоской произнесла Эллен. Но он не слышал ее, погрузившись в свои мысли.

– Что-то произошло на этом спуске в долину, – продолжал он. – Что-то произошло также на лесной тропинке. Думаю, что тебя вели сюда – те несчастные, что были замешаны в этой истории – чтобы ты пришла им на помощь…

Немые вопли.

Эллен, восприимчивая, Эллен, мягкосердечная, обладающая врожденной способностью помогать всем, кому приходится туго.

И даже в мир духов дошли вибрации ее самаритянской тоски, ее стремления к милосердию.

Взгляды их встретились. Они думали об одном и том же. Если бы он сейчас погладил ее рукой по щеке, желая утешить, она немедленно, без всяких колебаний, бросилась бы ему на шею.

Но он этого не сделал. Он был сильнее ее во всех отношениях.

Эллен смотрела на вход в долину, через который она когда-то выбежала. Картина была не слишком привлекательной: глубокая расселина с крутыми склонами, утесы, скалы, груды камней, густая растительность.

– Но теперь я не слышу никаких воплей, – удивленно сказала она.

– Да, я тоже думал об этом. Я тоже ничего не слышу, у меня нет никаких ощущений. Я не чувствую никакого страха, никакой злобы, вообще никакой атмосферы этого места. Здесь есть только тихое ожидание, словно кто-то чего-то ждет…

Да, Эллен тоже ощущала это: затаенное ожидание.

Посмотрев на небо, Натаниель сказал:

– Снова собирается дождь! А я оставил плащ в машине. Подожди, я сейчас его принесу.

Эллен кивнула. Она стояла на красивой цветущей лужайке, в пятидесяти метрах от нее начинался спуск в долину. У нее не было никакого предчувствия опасности.

Натаниель исчез за деревьями, отделявшими их от шоссе. А Эллен стояла, подставив лицо дождю, и капли были такими легкими, невесомыми…

Она почувствовала какое-то странное головокружение…

Возможно, не следовало стоять так, запрокинув назад голову.

Она вдруг наморщила лоб. Мгновенно опустила голову вниз.

У нее перехватило дыханье.

– Натаниель… – пыталась крикнуть она, но у нее получился лишь жалкий писк.

Затаенное ожидание было прервано. Эллен поняла, что только присутствие Натаниеля мешало тому ужасному, что должно было произойти. Теперь же Натаниеля не было рядом с ней; и Эллен, которую они как-то раз уже просили о помощи, оказалась на их территории.

Вокруг нее разом вырос густой кустарник, так что ей пришлось даже посторониться. Лужайка исчезла, теперь она видела перед собой тот, старый, вход в долину – с высокими елями, грудами камней и беспорядочной растительностью.

Деревья и кусты закрывали от нее дорогу и Натаниеля. Перед ней теперь открывался путь только в долину. Она пыталась отступить назад, но растительность толкала ее туда, разрастаясь за ее спиной, подталкивала ее до тех пор, пока она не очутилась в долине.

И далеко-далеко, словно в другом измерении, слышался его отчаянный крик:

– Эллен!

Но добраться до нее он не мог. Она была одна в давно прошедшем времени.

Вокруг себя она слышала жуткие, дикие, жалобные, протяжные вопли привидений.