5

В эту ночь им бы совсем не помешал лунный свет. Но от небольшой, нарождающейся луны, блекло сиявшей на майском небосклоне, толку было мало. «Впрочем, нам даже на руку темная ночь», – подумал Хейке. Так легче скрыться.

Парень и девушка стояли у старых стен Гростенсхольма. Хейке погладил камни. «Все это по праву принадлежит мне, – пронеслось у него в голове, – и я получу усадьбу назад. Хотя, конечно, такой человек, как Снивель, никогда не отдаст ее добровольно. Он знает законы Норвегии. А я нет.

Мы могли бы попросить о помощи хозяина Арва Грипа, члена Риксдага* note 2 и председателя суда присяжных. Арвида Э. Поссе. А почему бы не обратиться к самому Арву Грипу? Он знает законы».

Хейке вздохнул.

«Но они оба шведы и не имеют никакого влияния в Норвегии. Хорошо бы обратиться к знающему законы человеку, как, например… да хотя бы герр Снивель».

Самое страшное и ужасное заключается в том, что именно он и есть их главный противник.

Но все это потом. А сейчас надо было выручать колдовские и лечебные травы. Легендарное сокровище Людей Льда.

Тут Винга указала на угол дома в старой, заросшей части сада. Именно там она взбиралась по стене.

Хейке взглянул вверх. У него закружилась голова. Сначала идет высокий фундамент, давший Гростенсхольму свое название* note 3, потом бревенчатая стена.

К тому же дом только недавно просмолен. Хорошо же они будут выглядеть!

– Ты сейчас похож на самого дьявола, Хейке! Посмотрел бы ты, каким ярким желтым светом светятся твои глаза! – фыркнула Винга.

– Я так страстно хочу заполучить обратно то, что принадлежит мне, – мягко прошептал он в ответ. – Ведь это моя усадьба! Но внешность бывает обманчива. Во мне нет ничего демонического!

– Очень жаль, – пробормотала она.

– Что ты хочешь сказать? Ты, например, выглядишь как сама невинность. Вот в твоем случае внешность как раз обманчива!

– А именно? – она смотрела на него преданными глазами.

– Кто знает.

Но жизнь Хейке здорово изменилась с того момента, как он встретил Вингу. Все стало легко, словно появился какой-то свет. Они могли шутить почти обо всем. Никогда еще Хейке не испытывал такого доверия к другому человеку.

Но это опасно, ох, как опасно! Винга в душе еще совсем ребенок. Хейке не должен забывать об этом.

И потом, он ведь ничего для нее не значит. Придет время, и ему надо будет найти для нее хорошего, красивого мужа, которым она могла бы гордиться. Красивого, конечно, необязательно. Это несерьезно. Да и Винга не такая. Он имел в виду парня с нормальной, человеческой внешностью.

– Кто полезет первым? – шепнула она.

– Жди здесь. Я полезу один. Тут девушка вспылила:

– Думаешь, найдешь дорогу в такой темноте? Это совсем не так просто, могу тебя заверить. Первой полезу я.

И стрелой промчалась к фундаменту. Хейке ничего не оставалось, как последовать за ней.

Довольно скоро он понял, что Винга выбрала единственно возможный путь наверх.

Однажды, а было это, должно быть, давным-давно, стена слегка покосилась. Совсем чуть-чуть, опасного в этом ничего не было, зато появился небольшой выступ, за который можно было ухватиться. Выступ шел вдоль всей стены, но не вертикально или горизонтально, а как-то наискосок, зигзагом. Дорогу приходилось искать на ощупь. Винга была совершенно права: подняться наверх по этому выступу мог только тот, кто хорошо знал его направление. Особенно сейчас, в темноте.

Хейке весил намного больше Винги, да к тому же был выше ростом. Поэтому ему приходилось нелегко. Мягкие кожаные башмаки скользили по камням, а выступ был слишком узок. Пришлось остановиться и сбросить башмаки. Они почти неслышно упали на землю.

Винга добралась до бревенчатой стены. Там она остановилась подождать спутника.

Молча указала дальнейший путь. Хейке почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Неужели они действительно справятся? Винга решила, что Хейке все понял, и стала карабкаться дальше. Ему ничего не оставалось, как следовать за ней.

«Только не смотреть вниз», – командовал он сам себе во время этого кошмарного восхождения. «Перелезай с одного бревна на другое и забудь, что тебе предстоит еще долгий путь. Не думай о том, что чем выше взбираешься, тем страшнее падать!»

Ему некогда было подумать о том, что прямо над ним по стене ползет привлекательнейшая девушка, под юбкой у которой ничего нет. При этом девушка самым бесстыдным образом расставляет ноги пошире. И хотя Хейке старался смотреть в другую сторону, ему все же приходилось время от времени поднимать голову, чтобы решить, за какой выступ уцепиться.

Спасибо тебе, темнота…

Наконец Винга добралась до конька крыши.

Хейке слабо представлял как они будут перебираться через него! Но на самом деле все оказалось намного проще. Концы бревен выдавались далеко вперед, так что перелезть через конек не составило особого труда.

Хейке вздохнул с облегчением. Ему совсем не хотелось показывать девушке, лазающей как обезьянка, насколько он боялся.

Потом стало еще легче. Крыша была пологая, и совсем скоро они очутились у башни. По крыше ползли с большой осторожностью, так что если на чердаке кто и спал, услышать их не могли.

Чердак был большой, полный тайн. Все так, как описывала Винга. На чердаке было пусто.

Поглядев друг на друга, парень и девушка радостно улыбнулись друг другу. Начало удалось на славу. Хейке проверил слуховое оконце. Оно было открыто. Да и кого было бояться на крыше!

Откуда им было знать, что двести лет тому назад это было излюбленное место Дага и Лив. Они любили сидеть у оконца и смотреть на Гростенсхольмский согн.

Пара влезла на чердак. И снова Винге пришлось показывать дорогу. Хейке был несколько подавлен. Забираться тайком в свой собственный дом!.. Но ему ничего не оставалось, как послушно следовать за Вингой.

Чердак был намного больше, чем казалось Хейке. Лунный свет проникал на чердак через два слуховых оконца. Какие огромные размеры у чердака! Но… Что это?

Винга пихнула парня. Поднявшись на цыпочки, прошептала в самое ухо:

– Ну что ты встал, словно соляной столп? Что случилось?

Он не сразу ответил. Предостерегающе взяв за локоть, прошептал:

– Здесь кто-то есть. Я чувствую… вибрацию.

– Кто-то из врагов?

– Нет, что-то другое. Винга, на чердаке есть нечто, имеющее отношение к Людям Льда.

– Что ты предполагаешь?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Где оно… – вполне логично осведомилась она.

Хейке остался недвижим. Она даже могла почувствовать, как он ищет вибрацию. Надо было только стоять тихо и пытаться воспринимать происходящее.

Она многого не понимала. Вспомнила, что он рассказывал ей, как на дороге в Сконе вдруг почувствовал вибрации смерти. Вибрации шли от могилы одной из Людей Льда.

Одними губами Винга спросила:

– Кто-то мертвый?

– Нет, эти вибрации не имеют никакого отношения к человеческой жизни. Они какие-то режущие, звенящие. Наверняка очень важные. Здесь… Они идут отсюда, сейчас стали более ощутимыми…

И он направился в один из углов чердака. И резко остановился…

– Ингрид, – пробормотал он.

– Что? Что ты хочешь сказать?

– Разве ты не видишь Ингрид? Ах да, конечно. Она стоит перед нами и хочет, чтобы мы остановились.

Винге стало ужасно интересно. Она слегка поклонилась.

– Здравствуйте, тетя Ингрид! Вы здесь? Послышался далекий, кудахтающий смех.

– У вас такой молодой голос! – громко прошептала девушка и уцепилась за руку Хейке. Все же не очень приятное ощущение.

Хейке успокаивающе сжал ее руку:

– Ингрид очень молода и красива. Снова кокетливый смех.

– Но тетя Ингрид была ужасно старая!

– Сейчас нет. В жизни человек проходит разные стадии развития. Почему же он должен представать в своем последнем, увядающем облике?

– Ты прав. Это было бы несправедливо. И не так интересно. Я тоже хочу быть там молодой.

Хейке не стал напоминать ей о том, что она не была отмеченной. Ему лично не хотелось думать о смерти в двадцатилетнем возрасте!

– Что хочет тетя Ингрид?

– Она просит нас не ходить туда, в угол. Она говорит, что там для нас ничего нет.

– О, Господи! Как будто там труп лежит.

– Нет-нет, речь идет совсем о другом. Ингрид говорит, что нас ждут важные дела и надо думать о них.

– Получить назад усадьбы? Или речь идет только о сокровище?

– И то, и другое. А теперь помолчи, когда говорят взрослые!

Краем глаза он увидел, что его слова обидели девушку.

На чердаке было полутемно. Но если бы прямо перед ними стоял человек, Винга бы его разглядела.

Она слышала, как Хейке что-то бормотал в ответ и сам, в свою очередь, задавал вопросы. Но он говорил так тихо, что расслышать что-либо было невозможно.

Он часто улыбался, а иногда смущенно посмеивался.

Винга начала терять терпение. Быть в стороне от событий не так уж приятно.

Она совершенно не чувствовала страха. Она, так боявшаяся привидений! Винга не воспринимала предков Людей Льда как привидений. Она называла их духами. А все духи – хорошие.

Наконец разговор закончился. Хейке взял девушку за руку и потянул за собой.

Винга обернулась на прощание:

– До свидания, тетушка Ингрид! И снова послышался негромкий смех.

– Она много занималась тобой, когда ты была ребенком. Ты была очень избалованной и своенравной, но…

– Вот уж избалованной я не была.

– Ладно. Не была. Но вела себя так.

– Вот это может быть. Особенно, когда я вспоминаю себя тогдашнюю…

– Ты и сейчас так себя ведешь. Иногда. Но в этом нет ничего страшного. Наоборот, может быть доказательством сильной воли. С трудом подчиняешься другим.

– Да, – горько согласилась она. И поменяла тему. – Почему я не могу видеть тетю Ингрид? – хныкала она, в то время как они тихо пробирались по чердаку.

– Потому что ты обычная.

«И вовсе я не обычная», – хотелось возразить Винге. Но она промолчала.

– И что же, обычные люди не могут их видеть?

– Почему же. Петер видел их в Штрегешти. Потому что это было необходимо. Но они предпочитают не показываться. Для этого должны быть веские причины.

– Вы так долго разговаривали. Что тебе сказала тетя Ингрид?

Хейке ухмыльнулся. И прошептал, остановившись:

– Она сказала, что у меня хватит с тобой забот.

– Ну, – разочарованно протянула она в ответ.

– О да, но при этом она так весело смеялась, что я так и не понял, что она имеет в виду. И еще она просила меня хорошо приглядывать за тобой.

– Очень трогательно.

– Ты обиделась? И зря. Мы говорили в основном о сокровище и о Гростенсхольме.

– А об Элистранде?

– Не так много. Но пошли!

– Подожди! А почему мы не можем пойти в угол и посмотреть, что там?

– Мои способности недостаточны.

– Ничего не понимаю.

– Забыла, кого ждут все Люди Льда? Одного… со сверхъестественной силой.

– Так это не ты?

– Нет, почему ты так считаешь? Я всего-навсего Хейке. Тот, кто придет потом, только он сможет справиться с тем, что там, в углу.

– Но почему? Это что, так опасно?

– Само по себе нет. Но оно ведет к Тенгелю Злому.

– Ой!

– Вот так. Видишь ли, сначала Люди Льда не понимали, насколько это опасно. Двум нашим предкам эта находка стоила жизни.

– Кому?

– Колгриму и Тарье.

– Точно. В книгах Микаеля было написано, что они что-то нашли на чердаке.

– Книги… Это тоже трагедия. Книги исчезли.

– Пропали? Вовсе нет! Они у меня! Хейке недоумевающе посмотрел на Вингу.

– Ну ты же можешь понять… Я не могла оставить их в Элистранде. И взяла с собой, – поторопилась Винга с объяснениями.

– В ту усадьбу? А потом взяла в дом Симена? Но где же они? Книги должны быть невероятно тяжелыми.

– Ты же сам их и нес. В корзинке для сыров. Хейке уставился на нее. Потом засмеялся:

– А я всю дорогу гадал – как от одной-единственной козы может быть столько сыра!

Он наклонился к девушке, взял ее лицо в свои ладони и в восторге поцеловал в лоб.

Винга счастливо улыбнулась:

– А мама не целовала меня в лоб, а кое-куда еще.

– А я целую тебя в лоб, – строго проговорил он.

– Хейке, но что же там все-таки в углу?

– Мне лучше не знать.

– Но ведь любопытно же!

– Не только тебе, – горько улыбнулся он.

– А что тетушка Ингрид рассказала тебе о сокровище?

– Что давно пора его отсюда вызволить. Она рассказала много полезного о Снивеле и об остальных, обосновавшихся в доме. У них тут есть, между прочим, собаки.

– Ой, мы не сможем…

– Успокойся. Дида, о которой я тебе говорил, отлично управляется с животными. Пока мы тут, в доме, она гипнотизирует их с помощью заклинаний. Мар тоже обладает такими способностями. Умеет заклинать.

– Ага, Мар и Шира, все в Тарай-гае. Хейке… я совсем запуталась. Разве не говорили, что Ханна, колдунья из долины Людей Льда, Тенгель, Силье и их дети – единственные в роду! А теперь вдруг обнаружилось, что нас так много!

Губы Хейке тронула улыбка:

– Думаю, Ханна просто не знала всего. Ведь ее способности тоже были ограничены.

– Да, наверно, ты прав. Надо спешить, – вдруг очнулась Винга.

– Да. Некогда стоять да болтать.

И почему он всегда поддразнивает ее? Разве она виновата в том, что они все еще стоят на чердаке?

Конечно. Без сомнения.

Хейке открыл дверь, ведущую на лестницу, и они стали тихо и осторожно спускаться вниз.

– Знаешь, что… – опять начала Винга. Хейке только шикнул на нее. Болтать было некогда.

Они спустились на второй этаж. Винга хорошо знала дом; Хейке руководствовался указаниями Ингрид. Не тратя даром времени, они стали спускаться дальше. Снивель и его люди ночевали на втором этаже.

Внизу можно было немного расслабиться. Они легко нашли помещение, в котором Маттиас устроил приемную для пациентов. Как давно это было! Бог знает, в каких целях использовали эту комнату сегодня, но шкафы по-прежнему стояли на местах.

Хейке нашел третий шкаф слева и открыл дверь. Шкаф был полон связками бумаг, кассовыми книгами, архивами. Хейке и Винга не могли рассматривать все подробно.

Они работали молча и быстро. Хейке вытаскивал бумаги из шкафа, а Винга складывала на пол.

Наконец из шкафа исчезла последняя пачка.

В доме не было слышно по-прежнему ни звука.

Хейке знал, как открыть потайную дверь. С небольшим щелчком отошла задняя стена шкафа. В потайном отделении было полно коробочек.

Услышав, как щелкнула потайная дверь, молодые люди оцепенели. Но в доме не раздалось ни звука.

«Крепко же они спят», – подумала Винга. Однако не посмела открыть рта.

Хейке расправил взятый с собой мешок и осторожно – так, словно это были хрупкие золотые вещи, сложил все коробочки в мешок.

Винга всегда испытывала особое чувство, прикасаясь к вещам Людей Льда. Она так давно не общалась с людьми, ей так не доставало общества! А с Хейке у них было так много общего! Да и с кем еще она могла испытать такое чувство беззаботности. С кем еще она могла чувствовать себя так уверенно и надежно! Даже если бы ей встретился кто-нибудь другой, она бы не смогла раскрыться перед ним так, как перед Хейке. Даже после всех долгих лет одиночества. А с Хейке она была сама собой. Она побоялась бы раскрыться кому-нибудь другому, считала бы его опасным и не смогла бы побороть свою застенчивость. А с Хейке все было по-другому!

Внутренний голос подсказывал ей, что тут дело еще и во внешнем виде Хейке. Ему трудно было обрести друзей. Девушки смотреть на него боялись. Он полностью принадлежал ей, зависел от нее.

Мысли эти были достойны осуждения, но она не первая пользовалась такими аргументами, чтобы удержать друга.

Во всяком случае Винга была честна!

Она, конечно, немного боялась его. Это так. Иногда у нее мурашки пробегали по спине, но это было только приятно. В теле чувствовалось некое возбуждение. Он ведь был больше демоном, чем человеком… Хейке привлекал неопытную девушку.

Хейке благоговейно вздохнул, держа в руках некий предмет. Он держал его осторожно-осторожно.

Теперь Винга рассмотрела как следует – этим предметом была достаточно объемная шкатулка. Заглянув внутрь, увидела на дне красивый сосуд. Вода Ширы из источника хранилась в красивом сосуде из горного хрусталя!

– Ты понесешь шкатулку. Только не разбей! – шепнул Хейке.

Винга осторожно опустила ее в карман.

Хейке еще раз проверил все полки, чтобы ничего не забыть. Потом осторожно закрыл двери потайного шкафа. В полном молчании парень с девушкой поставили все книги и бумаги на место.

Винга прошептала:

– Может, оставим знак, что мы здесь были? Просто, чтобы подразнить их.

– Ты совсем с ума сошла? Чем меньше они будут знать о нас, тем лучше.

Завязав мешок, парень перекинул его через плечо:

– Пошли!

Только теперь Винга ощутила, как спадает колоссальное напряжение. Но им нужно еще выбраться отсюда. Той же дорогой! О том, чтобы выйти через дверь, нечего было даже и думать. Они не знали, где спят слуги, заскрипит дверь или нет.

В полном молчании поднялись на чердак. Все спокойно. Правда, скрипнула одна ступенька, и им пришлось пережидать.

Вот они и в башне. Их ждало самое неприятное: спуск вниз. У Хейке за спиной висел тяжелый мешок, у Винги в кармане лежала бутылка. Разбить ее было никак нельзя!

«Что-то уж все слишком легко получается!» – подумала про себя девушка.

Наверх взбираться всегда намного легче, чем спускаться вниз. Верно еще и потому, что при подъеме не надо смотреть вниз.

Хейке стал спускаться первым, чтобы в случае необходимости подстраховать Вингу от падения. Но Хейке был выше ростом и весил больше Винги. Ему было сложнее удержаться. Хоть он и укрепил за плечами мешок веревкой, тот все равно тянул вниз.

Тем не менее он спускался вниз с завидным терпением. Девушка терпением не отличалась. Ей приходилось часто останавливаться и ждать. Тогда к горлу подступала тошнота. Ей совсем не нравилось висеть между небом и землей. К тому же мучила мысль: а вдруг кто выйдет из дома по естественной надобности и увидит их?

На фоне ночного неба их было отлично видно.

Когда до стены фундамента оставалось не более двух локтей, мешок Хейке за что-то зацепился. Ему пришлось сильно дергать. Мешок с шумом упал на землю, а Хейке потерял опору.

Взглянув вниз, Винга с ужасом увидела, как Хейке летит вслед за мешком.

К чести Хейке, надо сказать, что, падая, он не издал ни единого звука, хоть не раз ударился о камни.

Девушка заторопилась вниз.

Хейке лежал на земле. Когда Винга подошла к нему поближе, он с усилием сел.

Им некогда было думать о том, слышал ли кто-нибудь шум от падения Хейке. Девушка помогала парню подняться.

– Как ты? – шепнула она ему на ухо.

Тот прошептал:

– Мне удалось спасти мешок. Я не упал на него.

– А ты сам?

– Ничего. Помоги мне встать. Нам надо убираться отсюда как можно скорее.

Поднявшись с помощью Винги, он постоял некоторое время, прислонившись к стене. Кивнул.

Девушка тем временем отыскала башмаки парня и помогла ему надеть их. Винга несла мешок в руках, а Хейке опирался на ее плечо. Они потихоньку двинулись со двора. Винга была счастлива. Она чувствовала себя так, словно у нее над головой появился нимб. Вот она и пригодилась Хейке, стала ему необходима.

Когда они отошли от Гростенсхольма на порядочное расстояние, Хейке смущенно произнес:

– Я прямо как медведь!

Он и вправду чувствовал себя смущенным, так как считал, что выглядит жалко. Он не понимал, что осчастливил Вингу тем, что зависел от нее.

Хейке впитал в себя с молоком матери, что женщины должны быть зависимы от мужчины, но не наоборот.

– Никакой ты не медведь, – жарко возразила она. – Как ты себя чувствуешь? Только ответь честно. Только не будь таким благородным и не отвечай туманно, вроде: со мной все в порядке! Я же вижу, что ты здорово ударился.

– Если честно, то я, кажется, отбил себе всю правую сторону. Руку, ребра и бедро. Справа все болит и горит, я даже думал, что потеряю сознание. Ты удовлетворена ответом?

– Вполне. Ногу не вывихнул?

– Немного болит щиколотка. Ничего страшного. Ты ничего не заметила на первом этаже Гростенсхольма?

– Нет. А что видел ты?

– Ну да, ты же не можешь так же хорошо видеть в темноте, – взял Хейке реванш. – Они начали перестраивать дом! Мы и вправду успели в последний момент! – Хейке остановился: – Мы спасли сокровище, Винга! Мы унесли все, что там было! Разве не здорово?

От радости он обнял девушку за талию.

Винга тотчас же прильнула к нему, обвила руками за шею и радостно выдохнула:

– Да. Я счастлива.

Мешок соскользнул с плеча Винги и ударил Хейке по больному место. Он приглушенно вскрикнул. Винга тотчас отпустила его.

– Ой, ты же весь в крови! Вся рубашка промокла, – в ужасе воскликнула девушка.

Позади них, в усадьбе, яростно залаяли собаки Снивеля. Видимо, Дида прекратила свои чары. Теперь псы могли беситься сколько угодно. Воры были далеко.

Хейке решил найти другой путь назад. Он боялся за босые ноги Винги. Но колючки были повсюду. И потому ему снова пришлось нести девушку.

– Только не на спине, – бесцеремонно проговорил он, думая при этом вовсе не о своих ранах. – Лучше я понесу тебя на руках.

– А сможешь?

Он только фыркнул.

И взял ее на руки. Винга положила голову на плечо Хейке. Руками нежно обняла за шею. Парень старался не думать о боли в плече и руке. Иногда мешок ударял его по больным местам.

– Как мне хорошо, – пробормотала Винга, прижавшись виском к щеке Хейке. – Знаешь, когда я думаю о том, что ты мог не появиться тогда у меня на усадьбе, меня прямо мороз по коже продирает.

Он хорошо понимал ее. В то же время парень был совсем сбит с толку. Он привык к тому, что с первой же встречи люди стараются держаться от него подальше. Винга же приняла его сразу – таким, каков он есть. Иногда даже казалось, что она влюблена в него.

А вот это совсем ни к чему. Надо как можно скорее показать ей обычных людей – тогда девушка сразу почувствует разницу.

А вообще-то зря он привязался к Винге, – чем сильнее привяжешься, тем тяжелее будет удар, когда она вдруг обнаружит, что существуют мужчины красивее его.

Она еще совсем девчонка. И что она знает о любви, хотя бы о мимолетной влюбленности?

Нести ее было непросто. Прекрасные волосы постоянно попадали ему в нос, руки мягко обвивали шею, кончики пальцев нежно щекотали подбородок, глаза горели детским восторгом от желания порезвиться.

Забыв про свою гордость Хейке не выдержал и спросил:

– Винга, ты совсем не считаешь меня отвратительным?

Наклонив голову, девушка пытливо взглянула на него. Уже почти рассвело, но каждую черту лица было невозможно разглядеть.

– Если кому нравятся демоны… то ты прекрасен!

Спросить, нравятся ли ей демоны, он не решился. С его стороны это было малодушием. Чтобы он не услышал ответ!

Жестче, чем хотелось, он опустил ее на землю.

– Тут ты уже можешь идти сама. Колючек больше нет.

Девушка была явно сконфужена:

– Ты рассердился? Но ведь я хотела сделать тебе комплимент!

Хейке только сжал зубы. Этого-то он и боялся!

Однако настроение у парня тут же поменялось. Он спросил уже совсем другим тоном:

– Тебе понравился Гростенсхольм? Такая большая и красивая усадьба!

– Угу, – произнесла девушка с тоской в голосе.

Хейке никогда раньше не думал о богатстве. И только сейчас ему по-настоящему захотелось обладать Гростенсхольмом. Это была его и только его усадьба!