6

Когда они наконец вышли из туннеля, слабый солнечный свет показался им ослепительно ярким.

– Повезло, что сегодня нет дождя, – сказал Дан, заслоняя глаза от солнца.

– Да, иначе плохо бы нам пришлось.

– Самое ужасное, что нам предстоит вернуться обратно той же дорогой, – вздохнула Ингрид.

– Ты умеешь приободрить и утешить.

– Милый Дан, утешайся тем, что нам, возможно, вообще не придется возвращаться. – Ингрид любила оставить за собой последнее слово.

– Прекратите, – прикрикнул на них Ульвхедин. – Первым делом мы должны постараться развести огонь. Нам необходимо согреться и высушить одежду.

Губы у Ингрид посинели от холода.

– Да, но самое главное, наше сокровище. Как оно там, Дан?

Короб с сокровищем висел у Дана на спине. Сплетенный из кожи и бересты и пропитанный воском, короб был водонепроницаемый: он не пропускал влагу, но и не давал высохнуть тому, что следовало хранить во влажном состоянии.

– По-моему, ваши орудия колдовства перенесли дорогу куда лучше, чем мы, – сухо ответил Дан, он не разделял восторга Ингрид и Ульвхедина перед этим, по его выражению, хламом.

– Я хотела бы в этом убедиться, – недоверчиво сказала Ингрид и погладила короб, желая удостовериться, что он никуда не исчез.

– Я замерз, пошли дальше!

– Неужели никто из вас не заметил, как здесь красиво? – спросила Ингрид.

Они окинули взглядом небольшую пустынную долину, затерянную в горах.

– Здесь должно быть много морошки, – деловито заметил Дан.

– Книжник, сухарь! – воскликнула Ингрид.

Ее, Дана и Ульвхедина отделяло от прежних Людей Льда столько поколений, что, глядя на долину, они не чувствовали никакой тоски. Разве что легкую грусть. Они спокойно смотрели на окрестные горы и на ущелье между вершинами, которым прошли Силье и Тенгель, покидая долину, на двух орлов, парящих в небе над блестящим озером, на разросшийся березовый лес – здесь больше не было коз, питавшихся молодыми побегами. Дорога еле угадывалась, они брели по ней, ища глазами остатки поселения своих предков, но горизонт заслонял высокий березовый лес. Впрочем, руин, как таковых, уже давно не было, в траве оставались лишь едва заметные очертания фундаментов бывших домов.

Ингрид вдруг почувствовала, как к горлу у нее подступили слезы: чем дальше она углублялась в долину, тем больше проникалась ее настроением. Ингрид волновала каждая кочка, каждый бугорок, она с наслаждением слушала шелест листвы.

Ульвхедин остановился:

– Вот место, защищеное от ветра, тут мы и остановимся!

Они с трудом разожгли сырые ветки и сучья, которые собрали поблизости, – здесь тоже несколько дней шел дождь. Поев, они решили устроить на этом месте, окруженном с трех сторон холмами, стоянку. Немного ниже расстилалось озеро. Путников согревали теплые солнечные лучи и пламя костра.

– Может, сперва осмотрим селение? – предложил Дан.

Ульвхедин не возражал.

– Пожалуй. Попробуем найти, где тут стояла церковь.

– Мы почти ничего не знаем об этой долине и о том, как они тут жили. Лив мало что могла рассказать Микаелу, она была еще слишком мала, когда покинула эти места. Где, к примеру, могла стоять церковь? – рассуждал Дан.

– А у них была церковь? – спросила Ингрид, разомлевшая от солнца и костра.

– Кто знает. Но было же у них место, где они хоронили покойников, – ответил Дан.

– А может, они их сжигали?

– Не думаю. В то время в Норвегии так не поступали. Если только люди не умирали от чумы.

– Значит, ты по-прежнему хочешь найти могилу Тенгеля Злого или хотя бы ее остатки? – тихо спросила Ингрид – тут, в долине, она побаивалась произносить вслух имя грозного предка.

– Я для этого сюда и пришел. Да, да, я помню, для чего сюда пришли вы, но всему свой черед.

Ульвхедин быстро встал.

– Тогда начнем! Я не хотел бы задерживаться в этой долине дольше, чем нужно.

Ингрид и Дан с удивлением подняли на него глаза.

– Ты что-то почувствовал? – быстро спросил Дан, знавший, какое у Ульвхедина чутье на все сверхъестественное и опасное.

Ульвхедин стоял и принюхивался, словно огромный хищник. Он ответил неохотно и не сразу:

– Кому-то не нравится, что мы пришли сюда.

За два часа они на скорую руку соорудили себе хижину – в любом случае ночь им предстояло провести здесь. Потом отправились осматривать селение, погребенное под слоем пепла и поглощенное землей.

Они восхищались видом, открывавшимся с одной из возвышенностей, даже не подозревая о том, что когда-то на этой возвышенности стоял дом Тенгеля и Силье. Они видели остатки богатой усадьбы отца Хеминга Убийцы фогда. На том месте, где стоял дом Ханны и Гримара, о чем никто из них троих опять же не знал, Ульвхедин застыл в удивлении.

Наконец они пришли, как они догадались, на кладбище. Небольшой клочок земли был обнесен каменной изгородью, кое-где виднелись бугорки – остатки могил.

Ингрид нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Время шло, а они до сих пор еще не начали искать самое, с ее точки зрения, главное. Какое ей дело до могилы Тенгеля Злого? Желание Дана найти эту могилу и узнать, что случилось с их несчастным предком, было вполне разумным. Но именно сейчас она была глуха к доводам разума. Ингрид сгорала от нетерпения найти основное сокровище рода, завладеть им и с его помощью стать самой собой.

Самой собой? В каком смысле?

Она-то хорошо понимала, что это значит, но строгое воспитание всегда накладывало запрет на эти мысли. Теперь же она была далеко от родительских наставлений, она проникла в самую глубь души Людей Льда!

Здесь она могла выпустить на свободу все свои запретные мысли. Могла признаться самой себе, что она – по природе своей ведьма! Еще немного, и она сможет с полным правом называть себя так.

Дан и Ульвхедин о чем-то беседовали.

– Это кладбище, Ульвхедин?

– Да, – не совсем уверенным голосом ответил Ульвхедин. – Но тот, кого мы ищем, покоится не здесь. Здесь нет никого, кто был бы отмечен проклятием.

– Наверное, кладбище в свое время было освящено.

– Конечно, – Ульвхедин отошел в сторону.

Ингрид хорошо понимала его!

– И где же, ты думаешь… – Дан не успел закончить вопрос.

Лицо Ульвхедина перекосила гримаса,

– Я думаю, они их уничтожали. Не всех, но некоторых.

– Я мало что понял из твоих слов. Кто кого уничтожал? И куда подевались остальные? И каким образом их уничтожали? – Дан так и сыпал вопросами.

Ульвхедин искоса поглядел на него.

– Послушай, Дан, ты думаешь, мне все известно? Я могу рассказать тебе только о своих догадках и о том, что подсказывает мое чутье. Точных сведений у меня нет.

– Нет, нет, – пробормотал Дан себе под нос. – Я уверен, что эти догадки недалеки от истины.

Мысли Ульвхедина были заняты уже другим.

– На берегу мы прошли мимо одного места… Помните, я еще поднял там обуглившуюся деревяшку?

– Поэтому ты и решил, что они их сжигали?

– Не знаю, – нерешительно сказал Ульвхедин. – Может быть, сжигали. А может быть, опускали на дно озера. Но это еще не все… На том месте… – Ульвхедин не договорил. На лице у него отразилось томительное напряжение, словно он что-то предчувствовал, но не мог понять, что именно. Он ощущал присутствие Ханны и Гримара, но никто из спутников об этом не догадывался.

– А тот, кого мы ищем, его здесь нет? – осторожно спросил Дан.

То, как Ульвхедин медленно поднял голову и прищуренным волчьим взглядом обвел горы, окружавшие долину, так напугало Ингрид и Дана, что по спине у них побежали мурашки.

– Нет, его здесь нет, – как-то нерешительно произнес Ульвхедин. – И все-таки, он здесь!.. Он дрожит. Он почуял нас. И мне это не нравится! – тихо прибавил он.

Наступило долгое и зловещее молчание, Ингрид наконец не выдержала и вспылила:

– Так мы дела не сделаем. Не пора ли нам…

Ульвхедин словно очнулся.

– Верно, корень мандрагоры!..

– Наконец-то! – с облегчением вздохнула Ингрид.

– Только не думайте, что я сдался, – твердо сказал Дан. – Если Тенгель Злой похоронен в долине, я его все равно найду! Скажи, Ульвхедин, может, ты чувствовал близость котла? Или самого Тенгеля Злого? Я хотел сказать, его земных останков.

– Похоже на то, – буркнул Ульвхедин. – Похоже на то.

Его золотистые глаза снова оглядели склоны гор.

– Если верить рассказу Калеба, Колгрим бросился со скалы или с уступа. И они похоронили его внизу, там, где он разбился.

– Вместе с корнем мандрагоры! – быстро вставила Ингрид.

– Так они тогда думали, потому что корня не оказалось среди сокровищ. – Ульвхедин посмотрел ей в глаза. – Рассказывают, что Колгрим, бежал вниз, крича от страха… Он бежал вниз наискось слева направо…

– Все зависит оттого, где стояли они сами, когда увидели его, выше или ниже. Только зная это, можно сказать что было слева от них, а что – справа.

– Но можно ли верить, что Колгрим увидел Тенгеля Злого?

– Калеб слышал, как он крикнул об этом Тарье.

– Как же мы узнаем это место, – вздохнула Ингрид, – это мог быть любой уступ или скала!

– Давайте рассуждать, – сказал Дан. – Тарье, Калеб и двое других пришли в долину Людей Льда через ущелье, которое мы видим отсюда.

С этим все были согласны.

– Это сужает круг наших поисков, – сказала Ингрид. – По-моему, надо туда подняться.

Перекусив, они стали подниматься к ущелью. Несмотря на привычку ходить по горам, они порядком устали, когда наконец добрались до края обрыва.

– Уж не отсюда ли Колгрим сделал свой роковой прыжок? – вслух подумал Дан.

Ингрид недоверчиво глянула вниз. Сердце у нее бешено колотилось, но не от трудного подъема, скорее от волнения, что они были так близко у цели.

– Сомневаюсь, – сказала она. – Здесь нет ровной площадки, а у уступа нет внизу того, что они назвали «подножием». Вон он как полого спускается вниз и сливается с долиной.

Все внимательно оглядели склон, на котором стояли.

– Здесь все так заросло, что трудно представить себе, как это выглядело в то время, – сказал Дан. – Но тут есть еще два похожих уступа. Идем дальше?

Они долго карабкались по крутому склону. Когда наконец им стало ясно, что они пришли именно туда, куда нужно, день уже начал клониться к вечеру.

Уступ под ними круто обрывался вниз.

– Должно быть, здесь, – сказал Ульвхедин. – Наверху широкая ровная площадка. А внизу каменная россыпь…

– Вон виднеется клочок голой земли, – показал им Дан. – И, если не ошибаюсь, на нем лежит упавший крест.

– Верно, крест! – подтвердила Ингрид. – Давайте спустимся!

Они спускались по расселине, где шла узкая тропинка, протоптанная когда-то скотом. Ингрид волновалась, у нее дрожали руки, голос срывался. «А вдруг корня там не окажется, – думала она. – Может быть, это единственный корень мандрагоры во всей Скандинавии, и он принадлежит нашему роду. Я должна была получить его в наследство, а он пропал вместе с этим простофилей Колгримом! Может, моего корня уже не существует, он превратился в прах и исчез навсегда! Я этого не переживу!»

Она хотела протиснуться вперед и обогнать Дана, но Ульвхедин схватил ее за руку. Оглянувшись, она увидела его насмешливую улыбку.

– Не спеши, – сказал он таким елейным голосом, что Ингрид сразу поняла: сейчас с ним шутки плохи. – Не забывай, кто первый должен получить его!

– Но ведь тебе он не нужен! – попыталась возразить Ингрид. – Ты же дал слово вести себя примерно!

– А разве ты не дала такого же слова?

Ингрид мысленно увидела родителей и сразу поникла.

– Его еще нужно найти, – напомнила она. Дан повернулся к ним на крутой тропинке.

– Я не желаю слушать ваши пререкания! – рявкнул он. – Если этот проклятый корень посеет между нами вражду, пусть лучше остается там, где есть.

– Заткнись! – В голосе Ингрид прозвучало столько ненависти, что она сама испугалась. Она закрыла глаза и перевела дыхание. – Прости, я не хотела.

– Надеюсь, – сказал Дан. – Я и без того по горло сыт всей этой затеей.

Они были уже внизу. Клочок земли возле каменной россыпи оказался сглаженным холмиком.

– Это могила, – голос Ульвхедина дрогнул. – Странно, что она не заросла!

– Там, где лежит порождение дьявола, трава не растет, – сухо заметила Ингрид.

– Будете разрывать могилу?.. – Дана охватило отвращение. – Зачем вам нарушать покой давно умершего? Давайте лучше помолимся за душу этого грешника и оставим его с миром.

Ингрид и Ульвхедин так взглянули на него, что он не осмелился возражать им.

Некоторое время все стояли в растерянности, не решаясь приступить к делу. От могилы к кустам тянулся какой-то странный след. Его могла оставить лишь небольшая живая тварь с острыми растопыренными коготками. Никто из троих не знал, что это был за зверек.

Дан выпрямился.

– Не хочу принимать в этом участия!

– Трус! – бросила Ингрид.

Ее охватил охотничий пыл, но она колебалась. Она предпочла бы, чтобы могила была уже разрыта: внушенное воспитанием уважение к покойникам мешало ей приступить к делу. Она с мольбой взглянула на Ульвхедина.

Он вздохнул, опустился на одно колено и стал осторожно ковырять землю ножом.

Следом за ним Ингрид тоже опустилась на колени. Дан отвернулся.

Ульвхедин и Ингрид копали молча. Дан отошел на несколько шагов, ему было не по себе, болезненно сдавило горло.

Ингрид и Ульвхедин перешептывались у него за спиной.

– Что там? – не оборачиваясь, спросил он.

– Останки Колгрима, – тихо ответил Ульвхедин.

– Господи, будь милостив к нему и прости нас, – проговорил Дан. – Упокой душу его, Господи!

Ингрид встала и стряхнула землю с рук. Ульвхедин снова засыпал могилу.

– Корня в могиле нет, – почти беззвучно проговорила Ингрид.

– Может, он держал его в руке? – предположил Дан, осмелившийся наконец подойти к ним. – Или прятал где-то на себе?

– Насколько я понимаю, корень мандрагоры не такой уж и маленький, – сказал Ульвхедин.

– Ты прав. Его можно повесить на шею, но спрятать на себе так, чтобы его не было видно, нельзя. Если бы он держал корень в руке, Калеб и его люди тут же его обнаружили бы. Значит, корень все-таки сгнил!

– И то, на чем он висел, тоже? – недоверчиво спросила Ингрид.

– Мы же не знаем, на чем он висел, на цепочке, на кожаном ремешке или на шнуре.

– Черт бы его побрал! – Ингрид была разочарована.

– Не богохульствуй над могилой! – строго сказал Дан.

Сидя на корточках, Дан внимательно изучал следы, оставленные острыми коготками. Что же это все-таки за зверек?

– Откуда нам знать, может быть, вся эта история о корне мандрагоры, хранившемся в семье, пустая выдумка?

– Что с тобой, Ингрид? – удивился Дан. – Ты плачешь?

Тем временем Ульвхедин медленно и неуверенно шел по следу, ведущему в кусты. Не говоря ни слова, Дан и Ингрид пошли за ним.

Зверек, оставивший следы, видимо, двигался с трудом. Возле самой могилы следы были едва заметны, словно он прополз там уже давно, но ближе к кустам они становились все отчетливей.

– Может, это черепаха? – попробовала пошутить Ингрид, но сама услышала, как дрожит у нее голос.

Солнце, которое до сих пор связывало их с привычной жизнью, зашло за гребень горы, и от обрыва на долину упала холодная, синяя тень. Она окутала путников своим холодом. Всем стало не по себе.

– Как быстро стемнело! – У Ингрид зуб на зуб не попадал.

Следы уходили в заросли можжевельника. Идти по ним дальше было невозможно, но Ульвхедин почти бессознательно отвел в сторону ветки низких деревьев.

У Ингрид сдавило сердце. Следы заканчивались здесь. Он лежал под можжевельником, раскинув руки и ноги и вцепившись когтями в землю.

Ульвхедин быстро отпустил ветки.

– Нет! Нет! – Он судорожно глотал воздух, лицо у него стало серого цвета.

Дан почувствовал, как земля закачалась у него под ногами, он, ученый, не верил своим глазам – такого не бывает! Он сел на корточки, стараясь собраться с мыслями, и, словно в тумане, услыхал крик Ингрид, в страхе убегавшей от них.

Она все представляла себе иначе. Но как бы там ни было, она нашла свой корень.

Голос Ульвхедина вернул его к действительности:

– Дан! Дан! Очнись!

Дан с трудом открыл глаза. Действительность нанесла ему безжалостный удар, он задыхался, стараясь осознать случившееся.

– У меня есть кое-какие догадки, – тихо сказал Ульвхедин. – Должно быть, какой-нибудь зверь утащил корень из могилы или Колгрим, падая, обронил его.

Способность мыслить трезво вернулась к Дану.

– Как все на самом деле просто. – Он сел.

Как сильно может человек поддаться влиянию вечернего сумрака и древних поверий!

Ингрид вернулась и улыбнулась ему, ее побледневшие губы дрожали.

– Это все твои глупые рассказы, будто его считают живым. Мы чуть было не поверили тебе! – сказала она, пытаясь развеять собственный страх.

Она и Ульвхедин долго молча смотрели друг на друга. Дан видел, что в каждом из них происходит жестокая борьба: с одной стороны, каждому во что бы то ни стало хотелось завладеть магическим корнем, с другой стороны, их сдерживал благоговейный страх, который они только что испытали.

Дан встал.

– Наверное, вид у нас троих сейчас уморительный, – сказал он с неуверенным смешком. – Вы ведь хотите забрать этот корень с собой?

Ингрид и Ульвхедин кивнули, торжественно и немного робко.

– Значит, возьмем его с собой, – решительно сказал Дан и снова вернулся к кустам.

Ингрид и Ульвхедин нерешительно двинулись за ним.

Дан с трудом заставил себя снова раздвинуть ветки можжевельника и посмотреть на корень. Большой, больше его ладони, корень лежал ничком на черной, сырой земле. Время совсем не тронуло его, он был темно-коричневый, влажный и в самом деле живой! Протягивая за ним руку, Дан боялся, что корень сейчас зашевелится. Он чуть не рассмеялся при этой мысли, но пока он мешкал, к корню вдруг протянулись две руки и одновременно схватили его.

– Стойте! – Дан и не подозревал, что его голос может звучать так властно. – Вы еще не готовы к тому, чтобы владеть им, и я не желаю присутствовать при вашей сваре. Если кто-то из вас и получит корень, то в первую очередь Ульвхедин. Прояви терпение, Ингрид. Сейчас я заверну его в свою фуфайку, и мы вернемся к нашей стоянке. А там посмотрим.

Он с отвращением поднял корень двумя пальцами и положил на разостланную фуфайку, потом тщательно завернул его, сознавая, что больше никогда в жизни эту фуфайку не наденет.

– Смотри, не потеряй! – предупредила его Ингрид.

Дан понимал, что тревожится она не о фуфайке.

– Не бойся, не потеряю!

Они поправили упавший крест на могиле Колгрима, день уже почти угас. Конечно, они могли бы забрать домой земные останки Колгрима, но им было известно, что он не хотел лежать в освященной земле.

Пришлось ограничиться крестом. Дан прочитал над могилой короткую молитву, слишком уж короткую, потому что его спутникам это пришлось не по душе. Потом по крутому склону они начали спускаться в долину, от напряжения у всех болели колени и сухожилия, но они этого не замечали. Дан шел первым. Ульвхедин и Ингрид – за ним, они хотели быть уверенными, что корень не потеряется.

Все молчали, но думали об одном и том же.

В корень была продета серебряная, потемневшая от времени цепочка, слишком короткая, чтобы она могла соскользнуть у Колгрима с шеи во время падения. И никакое животное не могло бы стянуть цепочку через голову лежавшего в земле покойника, тем более, что могила вообще была нетронута.

А следы? Их не могло оставить ни одно из известных им животных, тонкие отпечатки коготков напоминали уменьшенные отпечатки человеческих рук и ног.

Куда полз этот человекоподобный символ языческих верований – прочь от ненавистного креста или к людям, которым должен был служить?

К Людям Льда, отмеченным печатью проклятия?

Эти мысли не давали всем троим покоя. Но высказать их вслух не решался никто. Мало того, они пытались скрыть их даже от самих себя.