"Меч, палач и Дракон" - читать интересную книгу автора (Рау Александр)

Часть вторая ЗЕМЛЯ ЗА МОРЕМ

Глава 8

Дюжие матросы гребли изо всех сил, стараясь поскорей достичь берега. Шлюпка не плыла — летела по волнам.

Луис де Кордова, сидевший на носу лодки, дрожал от сладостного нетерпения. Еще немного и он первым ступит на песок нового мира. На землю, что скоро будет принадлежать Камоэнсу. Огромная — по меркам его родины — эскадра благополучно обогнула Жаркий Берег.

Алькасарские корсары из Сеяты, регулярно совершающие набеги на побережье Благословенных земель, тихо сидели в гавани, когда вдоль побережья плыл флот из двух десятков каравелл. Двенадцать из них несли флаг Камоэнса, прочие личные гербы вольных далацийских капитанов.

Плавание заняло почти полтора месяца. Сезон штормов еще не начался, море было спокойным, ветер попутным. Гийом оказывал капитанам посильную помощь, предчувствуя перемены в погоде.

Рамон Мачадо не зря потратился и нанял далатцев, что не раз уже огибали Жаркий Берег. Не один корабль не сбился с курса, не потерялся. Предводитель далатцев — Илия Кобаго — опытный морской волк держал капитанов пестрой по составу эскадры в узде, не давая своевольничать.

Двадцать лет море смолило Кобаго, а солнце безжалостно сожгло, в итоге кожа далатца стала черной и блестящей, оттеняя крепкие белоснежные зубы — редкость среди моряков. Его корабль — Вольный Купец — слыл лучшим во всей эскадре. Илия уже ходил на нем за Жаркий Берег, значит, судно проверенное — не подведет и в этот раз.

Луис — назначенный предводителем экспедиции — с трудом сдержался и не высадился в первой же удобной бухте. Каравеллы, останавливались, лишь чтобы набрать воды и набить свежей дичи в пышных прибрежных лесах, поражающих буйством жизни и яркостью красок.

Илия вел суда в теплую большую гавань, названную в честь святого Луки. Он сам ее открыл два года назад, но король Никола Маркович отказался платить за карты, и Кобаго перешел на службу Хорхе Третьему.

До берега оставалось далеко — шагов сто — но Луис спрыгнул со шлюпки в воду и, погрузившись по пояс в воду, пошел вперед, высоко подняв над головой стяг Камоэнса с тремя белыми лунами на синем фоне.

Марк де Мена, не желая отставать от него, тоже прыгнул в воду. Лейтенант, в отличии от поэта, был тяжело вооружен: кираса, шлем и большой меч в руках. Он был готов к любым неприятностям.

Третьим, обдав Гийома тучей соленых брызг, плюхнулся Фредерико Альберти. Именно плюхнулся, поскользнувшись на водоросли. Белокурый корнет, раздираемый юношеским азартом, забыл о субординации.

Илия Кобаго проводил их насмешливым взглядом, одновременно давая матросам знак грести помедленней, чтобы не опередить знатных первооткрывателей. Капитан был снаряжен просто: короткие до колен штаны, национальная белая рубашка с морским орнаментом и кинжал за поясом.

— Куда спешить? — усмехнулся он, сверкнув ярко синими, как море глазами, — Два года назад мои люди уже высаживались здесь. Если поискать, то можно найти в песке стекла разбитых бутылок. Мы праздновали чудесное спасение в шторме!

— Тсс! — Гийом заговорщицки приложил палец к губам, — Не портите детям праздник!

Илия вновь расхохотался. Этот удачливый авантюрист был ярчайшим представителем далацийской морской вольницы, которой сам Николо Маркович не указ.

Если было выгодно торговать — он торговал, грабить — грабил, служить — служил. Если остияки лезли за Жаркий Берег по воле короля Стивена, мечтавшего о новых землях; то далатцы — на свой страх и риск, в поисках приключений.

Гийом ступил на песок лишь тогда, когда матросы вытащили шлюпку на берег. Он не хотел мочить обувь и одежду.

Луис, Марк и Фредерико — веселые и счастливые — пускали по кругу фляжку с крепкой мадерой. Радость от стяга, водруженного рядом, объединила этих разных людей.

Гийом обернулся. Десятки шлюпок, спущенные со всех судов, гребли к берегу. Офицеры, солдаты и матросы, проведшие в море больше месяца, желали размять ноги.

— Дайте и мне вина, сеньоры. Сегодня знаменательный день, — произнес маг, подойдя к стягу.

Марк де Мена поморщился, но протянул ему фляжку.

— Я пью за то, что бы наше предприятие, столь удачно начавшееся, увенчалось успехом.

— Оно увенчается! — убежденно ответил Луис, — По ту сторону Жаркого Берега — Благословенные Земли. Здесь же — просто Райские!

Он обвел руками голубое море, золотую полосу берега и густые заросли. Путешественники могли лицезреть пальмы, привычные по наурским островам, и совершенно незнакомые кустарники с разноцветными листьями, а так же разнообразнейшие деревья, богатые яркими крупными плодами.

— Я обеспечу успех, — Марк многозначно положил руку на рукоять меча.

Его лицо — изуродованное и частично восстановленное — можно было бы счесть в тот момент почти красивым. Оно словно излучало силу и уверенность в своей правоте. Ради общего дела он тщательно прятал ненависть к Гийому, борясь сам с собой, понимая, что до возвращения в Камоэнса она неуместна и бессмысленна.

— Красиво, сэноры? — Илия говорил по-камоэнски свободно, ему не давалось только одно это слово.

— Да, — признался Фредерико, до этого он молчал, стесняясь.

— Дальше вглубь, еще красивей. Вы увидите город язычников и скажите: Илия, другин, ты был прав, — хвастливо заявил Кобаго.

Далация возникла из одного торгового города Далата, обращение «другин» — товарищ по общему делу — уходит корнями в те времена. Услышать же от далацийца слово «друг», почти невозможно. Они считают, что друзей в жизни больше трех не бывает, поэтому и используют его крайне редко — берегут.

Офицеры призадумались. Информация о туземцах была крайне скудной. Два года назад Илия с командой пытался исследовать открытые земли, проник вглубь страны краснокожих туземцев на один дневной переход, но был атакован у их города и бежал к кораблям.

— Они слабы, эти дикари раскрашенные, оружие у них плохое, — рассказывал он вечером в кают-компании Вольного Купца, — Слабы, но многочисленны, как муравьи в лесу!

В берег ткнулись другие шлюпки и баркасы. Берег огласился радостным шумом. У офицеров тут же появилось много дел. Пришлось оставить разговоры.

Солдаты из ордонансных рот, взятые в экспедицию — все камоэнсцы по национальности, с явным удовольствием принялись за привычные хлопоты. Таскать хворост для костра, рубить пальмы для палаток, искать пресную воду — вся эта работа куда веселей тесноты и вони корабельных палуб. Работа закипела.

Гийом вытирался после купания, одно из преимуществ теплого моря — воду для мытья греть не надо, когда к нему подбежал Фредерико Альберти — весь красный от волнения.

— Гийом, сеньор де Кордова вас зовет. Туземца поймали.

Маг кивнул и продолжил вытираться. Поднятый шум, по его мнению, был излишним.

Туземец оказался низкорослым, худым и жилистым парнем. Окруженный солдатами он держался гордо и невозмутимо, как будто бы не они его силой схватили и привели в лагерь, а он их. Кожа его отливала бронзой.

— Сначала подумали краска. Хотели оттереть, но Кобаго сказал, что это естественный ее цвет, — объяснил Фредерико.

Далатец стоял напротив язычника и что-то ему втолковывал, пользуясь смесью из непонятных слов и знаков.

Туземец был бос и обнажен; если не считать одеждой набедренную повязку, медные браслеты на запястья и медную же цепочку на шее. Голова его была тщательно выбрита, на щеках татуировки с изображением неведомых зверей. Ухо опухло — скрутили его в драке. Рядом на земле лежало его оружие: короткий лук, колчан стрел и нож из странного металла.

— Бронза, — заметил взгляд Гийома Марк де Мена, — Верно Илия сказал — плохое у них оружие. Хватит с ним церемонится! — обратился он уже к Кобаго, — Сейчас железо накалим — залопочет, без остановки!

— Спокойно, Марк! — остановил его порыв Луис, — У них завязывается диалог.

И в самом деле, туземец что-то ответил Илии. Далатец переспросил, совмещая слова и жесты, после перевел.

— Как я понял он из народа турубара. Кажется охотник.

— Пусть он покажет тебе дорогу в свой город, — распорядился Луис де Кордова, — И еще спроси, есть ли у них золото? Остияки же где-то здесь и нашли золото.

Далатец стал что-то чертить на песке, объяснять, используя все известные десть слов.

— Дом. Спать. Х-рр. Спать, — он изобразил спящего, — Ты. Дом. Идти.

Туземец внимал каждому его слову и жесту. Луис снял с шеи золотую цепочку.

— Эй, смотри сюда! Тебе это знакомо. Золото! Зо-ло-то!

На беспристрастном доселе лице дикаря проявился интерес. Все замерли, ожидая ответа. Охотник из народа турубара, воспользовавшись тем, что его отпустили, внезапно кинулся на Луиса.

Офицер из ордонансных рот — судя по нашивкам с ястребом бывший кардесец — грубо схватил его и тут же отшатнулся, зажав живот. Туземец — поняв, что до Луиса добраться не удастся — метнулся между зрителями, наблюдавшими за допросом, размахивая трофейным кинжалом.

Марк среагировал быстрей всех. Метнул в спину туземца нож, которым до того чистил яблоко. Когда дикаря перевернули, он уже был мертв.

— Нужно было его сразу в кандалы заковать! — зло сплюнул он на труп, — Как Хуан?

— Умер, — Луис зарыл глаза погибшего кардесца, — Фредерико Альберти, офицеров мало — займете его место! — приказал он, поднимаясь.

— Но, сеньор де Кордова, я… Опыта нет, — попытался возразить белокурый корнет.

— Мне повторить дважды? — с Луисом произошли резкие перемены: лицо постарело, исчез радостный блеск в глазах, — Марк, расставьте караулы, чтобы не одна тварь за пять сотен шагов не подошла. Дрова рубить, за водой — все с охраной. Сеньоры, мы на войне!

— Слушаюсь, — довольно кивнул Марк, наконец-то, де Кордова повел себя как мужчина, и, обернувшись к прочим офицерам, гаркнул:

— Приказы ясны? Выполняйте!

Гийом смотрел на труп туземца и думал, что война — объявленная Луисом — не будет легкой. В тот миг, когда туземец увидел золотую цепь в руках Луиса, в глазах вспыхнул огонь. Огонь, который четко говорил о том, что к подобным «гостям» здесь уже привыкли. И прием для всех один — вспоротое брюхо. Чародей не ошибся.

— Трубите тревогу! — закричал Луис Кордова, но в этом не было необходимости.

Солдаты и офицеры не хуже него видели огромную толпу туземцев, выбегающую из леса, слышали их воинственные кличи, и прекрасно знали, что нужно делать.

Форт еще не был готов, врага пришлось встречать в поле. Солдаты, работавшие на строительстве, бросали инструменты, брали оружие и присоединялись к охранявшим их товарищам.

После смерти, омрачившей первый день высадки, произошло еще несколько стычек. Сначала Марк де Мена отправившийся на разведку вернулся с трофеями: скотом, мукой из неизвестного растениям и пленными. Он напал на близлежащую деревню. На следующий день турубары застрелили из луков троих солдат, рубивших лес.

После чего мелкие стычки не прекращались. Туземцы действовали из засад. Это была их первая серьезная атака.

Марк де Мена — он был старшим офицером — оценил силу дикарей в тысячу человек. В его распоряжении было около четырехсот бойцов, не считая моряков с каравелл. Он не стал выставлять все силы сразу, плохое оружие турубар, делало их легкой добычей опытных камоэнсцев.

Полторы сотни пикейщиков выстроились в три ряда перед недостроенным фортом. Из-за их рядов стрельбу навесом открыли лучники. Длинные стрелы и тяжелые болты пробивали тростниковые щиты нападавших, пронзали их худые тела, сражая по несколько человек за раз.

Луки терубар были слабы, их стрелы отскакивали от железных доспехов чужеземцев, не причиняя вреда. Лишь несколько пикейщиков были легко ранены в руки и лица.

Турубар не смутили первые потери. Бронзовая волна накатила, размахивая короткими копьями и топориками. Накатила и напороласьна неодолимую преграду. Стена пик жалила раз за разом, валя на зеленую траву десятки тел. Турубары откатились назад на десяток шагов, и тут из их рядов метнулись веревки с широкими петлями на конце. Несколько солдат первых рядов попали в эту ловушку. Петли затянулись вокруг из шей и плеч, дернулись назад, волоча несчастных. Туземцы устремились в образовавшуюся брешь.

Марк де Мена, обнажив меч, вместе с резервом ударил по орде с фланга. Завязалась страшная резня. Камоэнсцы, закованные в железо, безнаказанно рубили туземцев с их жалкими бронзовыми топориками и ножами. Те дрались отчаянно, не ведая страха смерти, со звериными криками бросались на мечи, давая товарищам шанс ударить в лицо, или шею обезоруженного врага. После короткой жестокой схватки турубары откатились, оставив сотни мертвых. Камоэнсцы бросились за ними в погоню.

Марк де Мена потерял счет сраженным туземцам. Он, наконец-то, нашел врага. Реального врага из плоти и крови, которого можно было убивать, мстя за все свои обиды. Своим широким мечом-бастардом он рубил по два человека за один удар, не обращая внимания на жалкие ответные уколы

Турубары отрывались от преследования, скрываясь в зарослях. Азарт гнал камоэнсцев за ними. Марк и еще два десятка мечников подошли вплотную к лесу. Тут из зеленой стены появилась новая волна туземцев, вооруженных лучше прежних.

Облаченные в доспехи из черепаховых панцирей, вооруженные большими топорами они яростно атаковали уставших врагов. Мечники попятились назад.

Прежний веселый бой превратился в ад. Марк, задыхаясь, рубил не глядя, ведь промахнуться было нельзя, кругом свирепые раскрашенные лица. Голова в шлеме гудела от пропущенного удара. Свежие туземцы — «гвардия»- как окрестил их Марк — дрались настоящим железным оружием, а не бронзой. Кучка воинов вокруг лейтенанта стремительно таяла, а до своих оставалась еще пять десятков шагов. Их окружили.

Все, конец, подумал Марк, когда меч его застрял в животе туземца. Товарищ справа выручил — сунул в руку кинжал, с помощью которого Марк и дожил до спасительного арбалетного залпа.

Стрелки, били почти в упор — туземцев с боков просто выкосило. После отряд, ведомый Луисом де Кордова, переколол тех, что загораживали отступление. Де Мена влился в общие ряды. Ему дали алебарду.

Гвардейцы турубар атаковали с тем же напором, что и их почти безоружные собратья, но с куда большим результатом. Их большим железным топорам оказались по зубам камоэнские кирасы и бригантины.

Пикейщики стали гибнуть один за другим. Туземцы не мелочились, разменивая троих-четверых своих за одного камоэнсца. Раненные турубара нанизывали себя на копья, здоровые кидали на пики мертвых товарищей.

Марк дрался за троих. Его алебарда колола, рубила и отклоняла встречные удары. Он убивал и молился, сам не знаю кому, может Луису, может, Господу Богую Молился о том, что пора собрать все силы и отбросить туземцев — сломать их напор встречный порывом, иначе их сомнут, сломают и перебьют. Рядам врагов, казалось, не было числа.

Чудо пришло. Земля под ногами вздрогнула как от выстрела бомбарды на учениях. Все покачнулись, как будто неведомый кузнец ударил по земле гигантским молотом. Обожгло горячим воздухом. Турубара завизжали. Сладковато пахнуло паленым мясом.

Марк открыл глаза. Туземцы, вместо того чтобы убить его, бежали, а с неба на них падали огненные молнии. Виконт обернулся. Молнии летели не с неба. Гийом возвышался над строем, поднятый на скрещенных щитах. С пальцев его срывались искры, что, падая, до слез обжигали солдат вокруг; но маг вытягивал из воздуха одну огненную стрелу за другой. После восьмой он спрыгнул вниз, его слегка шатало.

Турубары бежали назад к спасительным зарослям. Марк увидел, что они тащат волоком за ноги несколько тел. Он узнал белые перья на шлеме Фредерико Альберти, такие носили рыцари ордена Сант-Фербе.

— Меч! — закричал лейтенант гвардии де Мена. Ему протянули оружие, большой щит с земли он подобрал сам.

Он бросился вперед, догоняя оторвавшихся туземцев. Тех из них, кто пытался его задержать, валил с ног щитом или рубил мечом. Тело Фредерика защищали четверо местных гвардейцев с железными топорами.

— Альберти! — крикнул де Мена, придавая себе силы.

— Я здесь! — донесся ответный едва слышный стон.

Это придало Марку сил. Он бросился на туземцев. Первого достал сразу — кончиком клинка по горлу. Щит затрещал, принимая удары еще двух. Развернулся, подрубил ногу другому, щит пришлось бросить. Застонал, когда от пропущенного удара треснул наплечник, вонзил меч в живот третьему. Четвертого он, как ему потом рассказывали, до смерти забил кулаками в латных перчатках.

Вечером в командирской палатке собрался совет. Луис де Кордова огласил потери. Сорок человек убитыми, вдвое больше раненными. Камоэнсцев спасли крепкие доспехи. На поле перед зарослями осталось почти восемь сотен трупов турубар. Взяли два десятка пленных, которых уже пытают.

— Какие предложения, сеньоры? — задал вопрос Луис, его лицо украшал свежий розовый шрам — Гийом затянул магией болезненную рану. После сегодняшней бойни поэта уже не тянуло слагать стихи о покорении новых земель.

— Бить, — емко ответил Марк де Мена, его левая рука висела на перевязи, — По словам Илии неподалеку стоит их город Мапаян. Зверя нужно брать в логове. Захватим его!

— Мапаян — город богатый и большой, в нем тысяч десять жителей. В прошлый раз мы растрясли рядом с ним торговый караван и нашли в тюках носильщиков золото и ценные ткани, — подключился Илия Кобаго, чьи моряки не участвовали в схватке, — Мы — далатцы — за долю в добыче можем дать вам человек сто — сто пятьдесят, без ущерба для управления кораблями, — Капитан алчно улыбнулся и потер руки, — Добычи хватит на всех.

Гийом ужинал, не стесняясь собрания. Его утомил сегодняшний день, и не столько сам бой, сколько помощь лекарям после него. Он с аппетитом поглощал жареную птицу — похожую на курицу — дар окрестных лесов.

— Дельная мысль, — он вытер жирные губы платком, — Изучив сегодняшний бой, хочу дать совет: нам следует избегать ближнего боя, турубары давят массой, а у нас каждый боец на счету. Нужно бить их на расстоянии — благо, у нас отличные лучники и арбалетчики.

— Когда выступаем? — Луис опять входил во вкус. Война она по-своему затягивает.

— Через пару дней, как солдаты отдохнут, — ответил Марк де Мена.

— Нет, — мотнул головой маг, — Завтра. Нас не будут ждать. Эффект внезапности. Паника. Разбитое и разбежавшееся войско турубары к завтрашнему дню собрать не успеют. Раненных на корабли; годных к драке и моряков с оружием — брать Мапаян.

— Проводников добудем, не беспокойтесь. Я воспользовался советом сэнора Марка и накалил железо. Слышите вопли? Проводники к утру будут. И не один, — заверил Илия Кобаго.

— Тогда решено. Завтра же выступаем. После обеда, раньше все равно не управимся, — подытожил Луис.

— И еще, — подал голос Марк де Мена, — Нам нужны союзники. Дикари они всегда разобщены. Предлагаю отправить одну каравеллу вперед вдоль побережья, вдруг он отыщет врагов этих львов.

— Где вы нашли львов, Марк? — удивился Гийом.

— У их гвардейцев-топорников на лбу здоровая кошка.

— Это ягуар, — пояснил Илия, — местный бог войны, — топорники так и зовутся ягуарами.

После окончания совета Гийом устроился на бревне рядом со своей палаткой и смотрел то на звездное небо, то на бухту, где три луны освещали силуэты кораблей. Марк де Мена осторожно, чтобы не двигать раненной рукой, присел рядом.

— Я вас не люблю, Гийом, — помолчав недолго, сказал он, — Если говорить прямо — то просто ненавижу. Но после сегодняшнего, я вас уважаю, вы спасли много жизней.

— Ненависть — понимаю — у вас есть определенные причины. Уважение — я тоже сегодня изменил свое категоричное мнение о вас. Вы спасли молодого Альберти.

— Я своих не бросаю, Гийом. Мы сейчас в одной лодке. У нас одна цель. И я, если будет нужно, сделаю для вас тоже, что и для Альберти.

— Правильно рассуждаете, по той же причине я срастил ваше треснувшее плечо.

Марк не ответил. Волны глухо шумя, накатывали на берег, оставляя шлейф белой пены.

— Посмотрите, как прекрасно море! — сказал Гийом внезапно и с чувством продекламировал: Пусть скажет мне морская гладь, Каким я должен быть. Убивать? Любить?

— Конечно же, убивать, — мрачно ответил виконт, — для того мы и здесь, Гийом, чтобы завоевать для Хорхе новое царство. А любовь, она если и была, то осталась в Мендоре. Здесь вы можете забыть о ней.

— Смертоубийство — часть моей работы. И все же я думаю, одно другому не мешает, — Гийом провел ладонью по лицу, потер глаза, — Даже наоборот. Это замкнутый круг.

Марк промолчал, невольно завидуя чародею. Ему самому не о ком было вспоминать. Не к кому было стремиться. Запуганная шлюха Ирмана не в счет.

— Хлебните, — он протянул магу свою фляжку.