"Тысяча орков" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

6 СЛИШКОМ УМНЫЙ ОРК

Прибытие двух дворфов принесло немалое оживление в деревню Трещащие Холмы, но здесь, в глуши, на самой середине Хребта Мира, оживление любили не всегда. После того, как оба дворфа отправились восвояси, крестьяне оправились от первоначального страха перед нападением, и принялись смаковать подробности происшествия. Оживлению, окутанному плотным коконом безопасности, здесь всегда были только рады.

Однако обитателям Трещащих Холмов хватило благоразумия не закутываться в сей кокон с головой. В течение следующих дней вылазки за деревенскую ограду были ограничены, дневная стража — удвоена; а ночная — утроена.

От одного дозора до другого через равные промежутки времени раздавались выкрики часовых: «Все спокойно!». Каждый всматривался в равнину, что окружала деревенскую ограду, с той особенной зоркостью, которую можно приобрести лишь ценой горького опыта.

Даже через неделю после того, как ушли дворфы, дозорные сохраняли бдительность и дисциплину, и никто из часовых на стене не позволял себе не то что расслабиться или поспать, но даже вздремнуть.

Керельмен Два Гроша, один из часовых, вышедших в ту ночь на деревенские стены спустя семь дней после того, как ушли Тред и Никвиллих, устал, а потому даже не мог позволить себе прислониться к ограде, чтобы тотчас же не погрузиться в сон. Каждый раз, когда крестьянин слышал, как вдоль стены, слева направо, проносятся крики «Все спокойно!», он часто тряс головой и начинал всматриваться в темноту рядом со своим отрезком стены, готовясь, когда настанет очередь кричать.

Вот и теперь, вскоре после того, как наступила полночь и началась перекличка, Керельмен вглядывался в темноту под собой, искренне веря, что ему предстоит выкрикнуть то же самое. Когда настал его черед, он приготовился выкрикнуть: «Все спокойно!»

Но лишь только он начал фразу, как над его головой что-то пронеслось: на свою беду, Керельмен оказался на пути у брошенного великаном валуна, так что крик часового прозвучал как «Все спок… ой!».

Он почувствовал вспышку, а в следующий миг уже лежал мертвым под грудой деревянной ограды и тяжелого камня.

Керельмен Два Гроша не слышал, как раздаются вокруг крики, как с грохотом сокрушают стену и здания тяжелые камни, пробивая бреши в обороне поседения. Не слышал он и тревожных криков, что раздались после того, как орда орков, многие из которых ехали верхом на бешеных воргах, ворвалась в поселение, попавшее под камнепад валунов.

Он не слышал, как убивали его друзей и семью, и как уничтожали его дом.

Маркграф Эластул провел рукой по рыжим бакенбардам — так дворфы щеголяли своими бородами. Конечно же, на Торгара бакенбарды маркграфа-человека не произвели сильного впечатления, ибо никто из людей не смог бы отрастить бороду, что сравнялась бы с бородой дворфа.

— Что же мне с тобой делать, Торгар Молотобоец? — размышлял Эластул.

За спиной у маркграфа приосанились и принялись перешептываться друг с другом четверо «молотов» — охранников маркграфа.

— Я и не думал, что вам придется со мной что-нибудь делать, ваше сиятельство, — ответил дворф. — Я занимался моим делом в Мирабаре еще даже когда вы не родились, и когда еще ваш папа не родился. Мне не нужно, чтобы вы что-то делали.

Едкий взгляд маркграфа показал, что того не особенно впечатлило лишенное чрезмерной утонченности напоминание о том, что Торгар служил Мирабару весьма и весьма давно.

— Именно столь долгий послужной список и заставляет меня действовать с опаской, — заявил Эластул.

— Задействовать запаску? — переспросил Торгар и потрепал бороду. — Но ведь запаска — это такой запасной горняцкий инструмент для работы в шахтах?

Маркграф был сбит с толку, его лицо подернулось морщинами.

— Дилемма, — пояснил он.

— Что это? — удивился дворф.

Торгару стоило больших трудов сдержать усмешку. Уж он-то знал наверняка, что люди уверены в собственном превосходстве, а потому изображая дурака, дворф мог отвратить гнев правителя.

— Как это — что что? — вопросом на вопрос ответил маркграф.

— Ну, это — это что?

— Довольно! — крикнул маркграф. Он просто трясся, но в ответ Торгар лишь пожал плечами, словно не понял ничего. — Из-за твоих действий передо мной возникла дилемма.

— Это как?

— Народ Мирабара берет с тебя пример. Ты — один из наиболее преданных военачальников Алебарды, дворф с отменной репутацией, дворф непревзойденной чести.

— Ба, маркграф Эластул, так вы же мою бородатую рожу, и мой лысый зад просто в краску вгоняете, — с этими словами Торгар изогнулся, оглядываясь себе за плечо. — Хотя я думаю, что с возрастом он тоже обрастет.

Вид у Эластула был такой, точно он собирается в отчаянии хлопнуть себя по лбу, чему Торгар несказанно обрадовался.

Маркграф тяжело вздохнул и собрался было ответить, как вдруг хлопнула дверь, и в приемные покои вошла хранительница скипетра, Шаудра Звездноясная.

— Маркграф, — приветствовала она правителя поклоном.

— Мы как раз говорили о том, стоит ли мне отпаять с доспехов Торгара знак Алебарды, — пояснил маркграф, оставляя незамеченными хитрые речи Торгара.

— Разве мы говорили об этом? — с невинным видом удивился дворф.

— Довольно! — вновь разозлился Эластул. — Ты прекрасно знаешь, что именно об этом мы и говорили, и тебе доподлинно известно, для чего я тебя вызвал. Только подумать — вы, дворфы, все до единого, вдруг вздумали якшаться с нашими врагами!

Торгар поднял руки с короткими, толстыми пальцами, и неожиданно его лицо посуровело:

— Вам следует быть осмотрительней, называя кого-либо нашими врагами, — предостерег он Эластула.

— Следует ли мне напомнить о тех богатствах, которых мы из-за них лишились?

— Ба, да ничего мы не лишились! Что до меня, то сам я провернул несколько удачных сделок.

— Я говорю не о караване! О шахтах на востоке. Следует ли мне напомнить о тех убытках, которые мы понесли, едва кузницы Мифрил Халла заработали вновь? С нами Шаудра, спроси у нее. Кому, как не ей, знать, с каким трудом мы возобновляем контракты и привлекаем новых покупателей.

— Как и все, кто занимается нашим промыслом, — согласился Торгар. — И на мой взгляд, это заставит нас улучшить работу.

— Дворфы из Клана Боевого Топора — не друзья Мирабару! — заявил Эластул.

— Но и не враги, — возразил Торгар. — И вам следует точнее подбирать слова, раз вы их так называете.

Маркграф, сидя в своем кресле, ринулся вперед столь резко, что Торгар, не раздумывая, потянулся к себе за правое плечо, к рукояти огромного топора, который всегда носил за спиной, и это движение, в свою очередь, заставило маркграфа и четверку «молотов» вздрогнуть и широко открыть глаза.

— Король Бренор пришел к нам как друг, — заметил Торгар, как только все немного успокоились. — Он пришел отдохнуть в пути, как друг, и мы впустили его, как друга.

— Или как шпиона, желающего разузнать, как обстоят дела у конкурентов. — вставила Шаудра. но Торгар лишь презрительно передернул плечами.

— И раз в городе оказалась живая легенда дворфов, то как дворфам города можно запретить прийти к нему в гости?

— Многие дворфы моего города громче всех призывают к тому, чтобы отправить лазутчика в Мифрил Халл, — напомнил Эластул. — Ты и сам слышал их призывы отправить в Мифрил Халл шпионов и выяснить, как погасить кузницы, или затопить самые главные туннели, или добавить к доспехам и оружию, которыми торгует Клан Боевого Топора, товары похуже.

Торгар не мог поспорить ни с маркграфом, ни с тем, что прежде он, дворф, и сам выкрикивал подобные проклятия в адрес Мифрил Халла, но для него это были лишь ругательства в адрес далекого соперника, а не предложение отправить кого-то в Мифрил Халл. Возможно, Торгар и не желал Клану Боевого Топора успеха в торговле, но если бы на Бренора и его дворфов напал неприятель, Торгар с радостью помог бы отбить атаку.

— А вы никогда не задумывались, что мы, быть может, несправедливы к Клану Боевого Топора? — спросил дворф. Маркграф и Шаудра с удивлением переглянулись. — Никогда не задумывались, что мы смогли бы воспользоваться их силой и нашей силой для того, чтобы добиться общей пользы?

— О чем ты? — спросил Эластул.

— У них есть руда — намного лучше той, что имеется у нас, пусть мы даже прокопаем шахты в сотню миль глубиной, И у них есть превосходные мастера, даже не сомневайтесь, но мастера есть и у нас. Их лучшие мастера и наши лучшие мастера могли бы работать вместе, чтобы создавать превосходные вещи, а наши подмастерья и их подмастерья, или те немногие, у кого зрение ослабело от старости или кто не в силах удержать молот, могли бы работать с рудой, что похуже, и делать не такие превосходные вещи, — решетки или колеса для тележек, а не мечи и кольчуги, если вы понимаете, о чем я.

Точно в подтверждение этих слов, маркграф и впрямь выпучил глаза — но вовсе не потому, что его заинтересовало предложение о сотрудничестве. Это тотчас же заметил Торгар, и дворф понял, что зашел слишком далеко.

Дрожа так сильно, что, казалось, он вот-вот свалится с престола, Эластул с превеликим усилием заставил себя усесться вновь. Он потряс головой, ибо явно был слишком рассержен — даже для того, чтобы выразить отказ.

— Мне просто подумалось, — заметил Торгар.

— Подумалось? А мне вот что подумалось: почему бы Шаудре не выжечь прочь алебарду с твоего нагрудного панциря? Почему бы не подвергнуть тебя позорному шествию и публичной порке, а еще, пожалуй, не подвергнуть пытке за измену Мирабару? Как ты посмел отвести стольких дворфов в сети, что расставил король Бренор Боевой Топор?! Как ты посмел приютить нашего главного соперника — дворфа, который правит кланом, что принес нам убытков на целую гору золотых слитков?!! Как ты посмел предлагать сотрудничество между Мифрил Халлом и Мирабаром и как ты посмел говорить об этом в моем присутствии?!!

Шаудра Звездноясная подошла к трону, на котором восседал маркграф. Она положила свою руку на руку Эластула, явно желая успокоить правителя. При этом она посмотрела на Торгара и кивком указала на выход из комнаты, предлагая дворфу поскорее уйти.

Но Торгар не собирался уходить вот так, запросто — прежде он скажет свое последнее слово.

— Возможно, вы ненавидите Бренора и его парней, и возможно, у вас есть на то причина, — заметил он. — Но я считаю, что винить нам следует не Бренора и его ребят, а собственную слабость.

Маркграф Эластул начал было свой ответ с очередного «как ты посмел», но Торгара было не остановить:

— Вот как все обстоит, на мой взгляд, — бесстрастно произнес дворф. — Если вы собираетесь лишить меня знака Алебарды, то милости прошу, но если вы намерены меня еще и выпороть, то советую не спускать глаз с моих сородичей.

Оставив эту угрозу висеть в воздухе, Торгар Делзун Молотобоец бурей пронесся к выходу из приемных покоев.

— Я прикажу насадить его голову на пику!

— И тогда в Мирабаре начнутся волнения среди двух тысяч дворфов-щитоносцев, — добавила Шаудра. Она по-прежнему держала правителя за руку, вцепившись в него мертвой хваткой. — Я могу согласиться с большинством ваших высказываний о Мифрил Халле, о достопочтенный Эластул, но, принимая во внимание то мнение, которое высказал Торгар и прочие дворфы, я сомневаюсь, имеет ли смысл и впредь следовать курсу неприкрытой враждебности.

Эластул пронзил хранительницу скипетра грозным, яростным взором, и один этот взгляд напомнил женщине, сколь невелико оказалось бы число ее сторонников среди членов Совета Сверкающих Камней.

А потому Шаудра не стала переубеждать маркграфа и лишь почтительно поклонилась, поражаясь в глубине души, сколь сильна оказалась смута, которую посеял в Мирабаре визит короля Бренора. Если маркграф и впредь станет придерживаться столь жесткого курса, то его последствия для города, где издревле добывалась руда, окажутся губительными.

К тому же Шаудра в глубине души восхищалась изощренной тактикой короля Бренора, осмелившегося посетить город, где, как он знал, ему не будут рады, но и не выкажут явного негостеприимства. Да, то был коварный ход, и хранительнице мирабарского скипетра казалось, что сам правитель Мирабара подыгрывал Бренору, танцуя под его дудку.

— Ну, что там пленники? — спросил у своего сына Обальд, пока оба орка созерцали простершиеся перед ними развалины Трещащих Холмов.

— Осталось немного, — ответил Ульгрен, зловеще ухмыляясь.

— Ты допросил их?

Ульгрен напрягся, видно было, что подобная мысль никогда не приходила ему в голову.

Обальд застонал и отвесил Ульгрену подзатыльник.

— Что нам надо узнать? — спросил сбитый с толку Ульгрен.

— Все, что они скажут и что нам пригодится, — медленно пояснил Обальд, тщательно выговаривая каждый звук, точно обращаясь к неразумному дитяте.

Ульгрен осклабился, но не стал явно выражать недовольства. В конце концов, выволочка была вполне заслуженной.

— Ты умеешь допрашивать? — спросил Обальд, и сын посмотрел на родителя так, словно ему был задан совершенно бессмысленный вопрос.

— Это совсем как пытка, — на всякий случай пояснил Обальд. — Только ты не просто развлекаешься, а еще и задаешь вопросы.

Рот Ульгрена растянулся в невыразимо зловещей улыбке, и кивнув, отпрыск отправился в деревню, где многие из его воинов уже приступили к забаве с теми из несчастных поселенцев, которые пережили нападение.

Час спустя Ульгрен вернулся и застал отца за игрой в кости с одним из великанов, помогавших в набеге — при этом орк дипломатично играл в поддавки.

— Эти дворфы… когда мы напали, они не все сдохли, — сообщил Ульгрен, и в голосе его возбуждение от предстоящей погони смешивалось с разочарованием.

— Дворфы? В этой деревушке были дворфы?

Ульгрен выглядел растерянным:

— Дворфов нет, — объяснил он. — Этих дворфов и не было.

Теперь растерянными выглядели Обальд и великаны.

— В деревне нет дворфов, — честно заявил Ульгрен, чтобы прервать замкнутый круг непонимания. — Когда мы напали на дворфов, две недели тому назад, то двоим удалось удрать.

Сообщение не оказалось совершенной неожиданностью для Обальда, ибо он знал, что в этих местах скрывалось по меньшей мере несколько дворфов. Недалеко от деревни вырезали целый орочий отряд, при этом использовалась дворфская тактика засады.

— Они приходили сюда, раненые, — пояснил Ульгрен.

— И они умерли здесь же?

— Не-а, они пошли дальше, искать Мифрил Халл, и скрылись прежде, чем мы напали.

— Давно?

— Недавно.

Лицо Обальда приняло возбужденное выражение.

— Развлечемся охотой? — спросил он великанов, и один из синекожих исполинов кивнул.

Но едва Обальд вспомнил предостережения Ад'нона Кариза, как тотчас же выражение его лица переменилось.

«Небольшие вылазки, чередующиеся с отступлениями. Мы выдавим их отсюда, капля за каплей» — так говорил темный эльф. Если гнать дворфов дальше на юг, то, возможно, это приведет войско чересчур близко к Мифрил Халлу, и тогда разгорится битва гораздо более яростная, чем та, к которой готовился Обальд.

— Не, пусть уходят, — решил король орков, но хотя великаны и отнеслись к этому решению с достаточным спокойствием, Ульгрен так сильно вытаращил от удивления глаза, что казалось, они лопнут прямо в глазницах.

— Не, ты ж не хошь… — начал возражать более молодой и более нетерпеливый орк.

— Хочу, — оборвал его Обальд. — Пусть пойдет слух о смертях и разрушениях, тогда дворфы пошлют на разведку отряд. Это будет битва побольше, да и получше.

Рот Ульгрена вновь расплылся в улыбке, и Обальд, из чистой предосторожности, изложил ему остальные мысли. В конце концов, одно лишь упоминание Мифрил Халла могло заставить молодых воинов отправиться в поход на юг:

— Если мы подойдем слишком близко и начнем битву, то кто-нибудь из этих дворфов улизнет и поганый Мифрил Халл отправит на нас все свое войско, а нам не надо такой битвы!

И хотя все, включая расстроенного Ульгрена, согласно закивали, Обальд счел необходимым добавить:

— Рано еще.