"Атака клонов" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)15Транспортное средство Анакина очаровало – узкая длинная летающая лодка с высоко поднятыми кормой и носом. Особый восторг вызвали поворотные дюзы, создающие воздушный вихрь под дном лодки. Иногда какой-нибудь шальной волне удавалось захлестнуть через борт и окатить пассажиров брызгами, но – надо отдать должное, очень нечасто, да и было в этом что-то озорное. Падме сидела, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Анакин разрывался между желанием последовать ее примеру и посмотреть, как управляется с катером Падди Акку. Ветер трепал седеющие волосы Акку. Каждый раз, когда Падме поводила плечами, ежась под прохладными брызгами, Падди хохотал во все горло. – Над водой всегда лучше! – прокричал он, стараясь перекрыть рокот мотора и свист ветра. – Тебе нравится? Падме лениво улыбнулась, и седовласый громила потянул на себя рычаг акселератора. – Ей веселее, когда я укладываю ее пониже, – пояснил он. – Эй, сенатор, как думаешь, а тебе понравится? Анакин посмотрел на капитана, не уверенный, что все понял правильно. Падме тоже открыла глаза. – Мы направляемся на остров, – настороженно уточнил Скайуокер. – Мы туда всегда успеем попасть, – сипло расхохотался Акку. – Не трусь. Он дернул рычаг, и лодка, потеряв высоту, упала на поверхность воды. – Падди! – взвизгнула девушка, вызвав очередной взрыв утробного хохота. – Только посмей сказать, что забыла! – пророкотал Акку, подбрасывая мощности в движок легкой лодки. Та резво запрыгала по волнам. Анакин от неожиданности вцепился в низкий борт обеими руками. – Ну уж нет! Все я помню! – воскликнула Падме. Как только Скайуокер перестал подозревать Падди Акку в недобрых замыслах, поездка сразу же пошла веселей и приятнее. Теперь за кормой поднимался шлейф брызг. – Здорово! Анакин не мог не согласиться. – Слишком много времени под контролем… – пробормотал он в ответ на восторженный визг сенатора. Плавание напомнило ему гонки. Почти та же скорость, почти тот же риск. К тому же Падди совсем не спешил добраться до пристани, поэтому вел суденышко зигзагами, бросая его из стороны в сторону, срезая с волн пенные шапки. Анакин улыбался. Да, технология приручила Галактику, накинула ошейник, нацепила намордник, но с точки зрения комфорта и удобств это было прекрасно. Наверное. Но что-то при этом терялось. Например, удовольствие от жизни на грани риска. Или простое счастье от такой поездки, когда днище лодки звенит под сильными и неожиданными ударами водяных вихрей, а пена и брызги летят в лицо. Падди, видимо, подслушал его мысли, потому что на особо крутом вираже чуть не вывалил пассажиров за борт. Пальцы Анакина дрогнули. Нити светящейся паутины натянулись и вновь ослабли. Какое уж тут веселье, когда ты упакован в спасительный кокон Великой силы. Лодка не опрокинулась. Падди обращался со своей любимицей уверенно и умело. Он умел управлять случайностью. Через некоторое время, когда Анакин основательно промок, а волосы его спутницы спутались и торчали лохмами, лодка, замедлив ход, вошла в небольшую гавань. Почему-то Скайуокер решил, что Падме примется немедленно приводить себя в порядок, но вместо этого девушка с хохотом бросилась Падди на шею. – Спасибо! И чмокнула в щеку. На загорелых обветренных скулах громилы выступил багровый румянец. Акку вдруг потупился. – Да ладно вам… повеселились маленько… Пока он привязывал лодку, Анакин спрыгнул на деревянный причал, помог выбраться Падме. – Я принесу багаж, – предложил Падди. Молодые люди с улыбкой переглянулись. – А вы идите, осмотритесь там, – продолжил Акку. – К чему тратить время на болтовню. – Тратить время, – с тоской пробормотала сенатор. Лестница, что вела наверх от причала, тоже была деревянная и, конечно же, вся увитая дикими лианами и цветами. Поднявшись по ней, парочка оказалась на террасе над садом, который, по мнению Падме, был чудным, а по скептическим высказываниям Скайуокера – слишком пестрым и буйным. В кустах здесь могла спрятаться целая армия злобных и очень коварных убийц. Обилие белого и пурпурного цвета ему тоже не пришлось по душе. А вот горы, поднимающиеся вокруг озера, ему понравились сразу. Падме села на каменную балюстраду. – Смотри, горы отражаются в воде, – сказал Анакин. Поверхность озера больше напоминала отполированный металл, настолько она была ровная. Горы внизу и наверху почти не отличались друг от друга, если не считать, что одни из них располагались вверх ногами. – Конечно, – ответила Падме, не заинтересовавшись. Анакин стал смотреть на нее, пока она не обернулась. – Конечно, тебе удивляться нечему, – сказал тогда он. – А там, где вырос я, нет озер. Когда я вижу столько воды… Падаван замолчал, подыскивая нужное слово. – Изумляет? – Радует. Падме все-таки оглянулась на озеро. – Полагаю, трудно удержаться, – величественно согласилась она. – Даже спустя много времени я вижу, как красиво отражаются горы в воде. Я могла бы смотреть на них весь день, каждый день. Интересно, когда он станет еще постарше, он всегда будет выражаться такими пустыми словами? Анакин очень надеялся, что такой день никогда не настанет. Да и к чему утруждать язык светскими беседами, когда можно заняться чем-нибудь повеселее. Падди Акку сказал: не трать времени на разговоры. Анакин шагнул вперед и понюхал волосы Падме. – Когда я была на третьем уровне школы, – продолжала щебетать та, то ли делая вид, что ей все нипочем, то ли на самом деле не способная ничего заметить, – я приезжала сюда на каникулы. Она указала куда-то вдаль. – Видишь тот остров? Обычно мы туда плавали. Я люблю воду. – Я тоже, – не задумался над ответом Анакин. – Наверное, потому, что в нашей пустыне ее почти совсем нет. Смотреть было приятно и на озеро, и на горы с их двойниками в воде, и на спутницу. Все они оставались равнодушны к его восхищению. – А потом мы валялись на песке, чтобы солнце высушило нас… и угадывали голоса птиц… Наверное, Падме всегда проигрывала, подумал Анакин. Она же не слушает чужих голосов, только свой собственный. – А я не люблю песок, – все равно сказал он. – Он грубый, шершавый, лезет повсюду, а потом натирает ноги… вообще все натирает. Падме повернулась к нему. – Только не здесь, – торопливо добавил Скайуокер. – На Татуине… на Татуине вообще все по-иному. А здесь все такое гладкое… Оба с удивлением обнаружили, что пальцы Скайуокера без спроса и без ведома хозяина поглаживают руку Падме. Анакин сделал вид, что просто пытается сравнить все на ощупь, но Падме, кажется, не возражала. Вот он и не стал прерывать свое занятие. Девушка казалась немного смущенной, немного напуганной, но убегать вроде бы не собиралась. – Там, на острове, жил старик, – с усилием заговорила она. – Он делал из песка стекло… вазы, ожерелья. Они были волшебными. Анакин пододвинулся ближе. – Тут все волшебное, – подтвердил он. – Смотришь в зеркало, а видишь воду. Как ее морщит ветер. Выглядела как настоящая вода, только не на самом деле… Что ты… – Иногда, когда веришь, что что-то настоящее, оно становится настоящим. – Я когда-то думала, что если долго смотреть в зеркало, то можно потерять самого себя… Зеркала под рукой не было, отражалась Падме только в глазах стоявшего к ней почти вплотную Скайуокера. – Это правда… Он сделал последний, разделяющий их шаг. Губы их соприкоснулись. Падме не стала сопротивляться, отталкивать, убегать. Она просто закрыла глаза. Осторожное детское прикосновение вдруг превратилось в самый настоящий поцелуй, который должен был продолжаться вечно, если бы… …Падме не отодвинулась. – Нет, я не должна. – Прости, – сказал Анакин без капли сожаления. – Но когда я рядом с тобой, моя голова мне не подчиняется. И он вновь сделал попытку пересечь холодную поверхность, за которой можно легко потеряться. Но момент был упущен. Падме укрылась за броней неприступного величия и повернулась к озеру. На это зеркало смотреть было куда безопаснее. Столько тревог и волнений, а все оказалось просто. Как только истребитель вынырнул из гиперпространства, прямо по курсу повисла ярко-белая капля потерявшейся планеты. Именно там, где на подчищенных картах осталась ее призрачная «тень». – Вот она, – сообщил Оби-Ван очевидное. Астродроид сочувственно погудел. Кеноби с подозрением покосился на него, ему показалось, что над ним издеваются. С этими разговорчивыми машинками вечно такая морока… Ну да, потратил на поиски кучу времени, упустив из виду самое очевидное. Учитель, наверняка, не совершил бы подобной ошибки. Оби-Ван попытался представить, получилось довольно легко. Не думай о своей тревоге, концентрируйся на том, что здесь и сейчас, а самое главное в жизни – это течение живой Силы. Ничего свежего и оригинального. А третий пункт вообще идет вразрез с учением всего Ордена, на что учителю было традиционно плевать. – Вот она, – повторил Оби-Ван, выдираясь из цепких объятий памяти. – Там, где и должна была быть. Позволь представить тебе беглянку. Камино. В реестрах не значится. В них кто-то копался. – Би-дуп? – спросил астродроид. – Понятия не имею, кому это понадобилось, – сознался джедай. – Может, именно здесь мы и отыщем ответы на наши вопросы. По крайней мере, на некоторые. Он отдал команду сбросить плазменное кольцо, опоясывающее истребитель. Два мощных двигателя по бокам от кокпита, предназначенные для гиперпространственного разгона корабля, перешли в ждущий режим. Когда дроид разомкнул замки, оставив эти двигатели и крепящую их дугу на орбите, Кеноби повел истребитель к планете на ионной тяге, каждую минуту проверяя показания сканеров. Ему удалось встать на орбиту, а его никто не встречал, никто не шел на перехват преобладающими силами, никто вообще не интересовался, что он тут позабыл. На незваного гостя никто не обращал никакого внимания. От столь тщательно замаскированной планеты ожидаешь обычно несколько иного поведения. По крайней мере, мощную орбитальную оборону. Или хотя бы захудалый спутник-сторож. Эй, есть ли там, внизу, жизнь, или как? За облачными вихрями почти ничего не было видно. Кеноби запустил инфракрасный монитор. Море. Вернее сказать – океан. Никакой суши Оби-Ван не видел и подозревал, что и не увидит. Как и других кораблей. Ни воздушных, ни надводных. Пространство планеты было девственно пусто. Пискнул датчик. Ну, хоть что-то! Снизу запрашивали идентификационные данные корабля. Голос был механический. Откуда это они, со дна морского? Кеноби послушно включил радиомаяк и стал ждать. Минутой спустя на экране высветились координаты и надпись. «Добро пожаловать в город Типока!» – Что ж, Р4, пойдем. Время услышать ответы. Дроид саркастически зачирикал, но координаты переписал, и кораблик, соскользнув с низкой орбиты, прорвал толстый слой облаков и… Пришлось перехватывать управление. Истребитель плясал над бесконечным морем, изрытым дождем. Путешествие оказалось серьезнее, чем вход в атмосферу, но вскоре за пеленой дождя удалось разглядеть мокрые купола. Оби-Ван предположил, что это и есть город Типока. Из бушующего океана поднимались гигантские сваи, на которых был выстроен город. Среди башен и изогнутых стен Оби-Ван заметил подходящую посадочную площадку, но прежде чем идти на посадку, сделал облет города, объяснив сам себе и настырному астродроиду, что просто хочет рассмотреть строение со всех сторон. И умолчал, что хотел на него полюбоваться. Было на что. Это действительно было одно-единственное строение невероятно сложной конструкции и необычной красоты. Необычной, потому что в нем сочетались практичность инженерных решений и изящество. – Так много еще надо увидеть, – горестно вздохнул Оби-Ван. За свою еще достаточно короткую жизнь он посетил сотни миров, но вот смотрит на странный и безумно красивый город Типока и понимает, что осталось увидеть тысячи тысяч планет и все равно ничего не узнать о Галактике. Ему не хватит всей жизни… Никому не хватило бы. В конце концов, он все-таки сел. Сколько можно кружить над городом? Тем более что аборигены могут задаться вопросом, а не сбить ли чужака? Нет, сказал себе Оби-Ван. Здесь нет оружия. Он не сумел бы объяснить, откуда взялась такая уверенность. Но город выглядел и на самом деле был настолько мирным, что сама мысль об оружии оскорбляла. Прежде чем отодвинуть колпак кабины, джедай поплотнее закутался в плащ и натянул капюшон. Порыв ветра забросил в машину пригоршню брызг. Через площадку к ближайшей башне Кеноби бежал со всех ног: плащ был сделан из плотной ткани и был призван охранять владельца от причуд природы, но здесь намокал в невероятном темпе. На гладкой скользкой стене не было ни кнопки, ни глазка, ни следящего устройства. Даже углов тут не было, ветер беспрепятственно обтекал башню. Но как только Оби-Ван приблизился, дверь открылась, пропуская гостя в сухой и светлый зал. – Мы рады видеть мастера джедая у себя, – произнес высокий мелодичный голосок. Оби-Ван стянул прилипший к голове капюшон и принялся отряхиваться. Вытер лицо, проморгался и лишь потом огляделся в поисках говорившей. Почему-то он сразу решил, что это женщина. – Я – Таун Ве, – продолжала она. Она была выше ростом и к человеческой расе не принадлежала. С мертвенно-бледным лицом, никогда не видевшим солнца, очень изящная, но не хрупкая. На белом как снег лице мерцали огромные темные глаза. Выражение их было почти детским. Таун Ве плавно протянула к гостю гибкую руку. Кеноби засомневался: а стоит ли ее пожимать. Джедай всерьез опасался смять тонкие пальцы. Но оказалось, что аборигенка просто указывала дорогу. – Премьер-министр ждет тебя. Таун Ве была похожа на свой город: гладкая, изящная, красивая и невероятно целесообразная. – Ждет меня?.. – недоверчиво переспросил Оби-Ван. Как, во имя Великой силы? Пусть кто-нибудь объяснит, каким образом его могли ждать, если несколько дней назад он сам не знал, что прилетит сюда? – Разумеется, – пропела Таун Ве, и только тут Кеноби сообразил, что разговор они ведут на общегалактическом языке. – Лама Су начал беспокоиться. Прошло столько времени, мы уже стали думать, что ты не прилетишь. Сюда, пожалуйста. За поклоном удалось спрятать растерянность. Прилетел, называется, услышать ответы. А вопросов за один миг рассыпалось в миллион раз больше. Прошло столько лет? Думали, что я не прилечу? Что происходит?!! Освещение в коридоре оказалось еще ярче. Поначалу свет резал глаза, но Кеноби вскоре привык и с удивлением обнаружил, что ему даже комфортно. Они проходили мимо множества окон, за которыми Оби-Ван видел занятых загадочными делами каминоанцев. Некоторые из них были выше, с гребнем посреди головы. Кеноби решил считать их мужчинами, хотя двигались аборигены с одинаковой грациозностью и ловкостью. Даже с некоторой скупостью. Над чем они трудились, джедай так и не понял, но ему понравилось, что объекты их занятий как будто висели в воздухе, поддерживаемые только ярким светом. А еще тут было невероятно чисто, ни соринки ни пылинки. Любая поверхность, горизонтальная ли, вертикальная, все сияло. Роящиеся в голове вопросы Оби-Ван держал при себе, хотя они были готовы посыпаться с языка в любое мгновение. Если премьер-министр, который по словам провожатой, жаждал встретиться с Оби-Ваном, то Кеноби просто сгорал от желания увидеть премьер-министра. А судя по быстрому шагу, Таун Ве не обманула. Джедай вообще не чувствовал здесь лжи. Это тревожило. Из бокового прохода в коридор шагнул высокий каминоанец с гребнем на голове и сделал приглашающий жест, явно ожидая, что гость войдет первым. Настроение не улучшилось. Но никто не спешил огреть его сзади по голове. Наоборот, его радушно приветствовал еще один местный житель, который, как с тоской отметил невысокий Кеноби, оказался еще более рослым. Абориген тепло улыбнулся крохотным ртом и указал на необычной формы кресло. – Позволь представить тебе Ламу Су, премьер-министра Камино, – пропела провожатая, мерцая глазами. – А это – джедай… – Оби-Ван Кеноби, – обреченно закончил за нее молодой человек. Премьер-министр опять улыбнулся и вновь указал на кресло. Кеноби остался стоять. В сапогах у джедая хлюпало, с плаща продолжало капать, а ведь он прошел всего десяток-другой шагов. Лама Су сел. – Надеюсь, тебе у нас понравится, – голос премьер-министра отличался такой же мелодичностью, хотя по тону был гораздо ниже, чем у Таун Ве. – Мы счастливы, что ты прибыл к нам в самое приятное время года. Спасибо все-таки длительным тренировкам в Храме, а то ни за что не удалось бы с вежливым поклоном порадоваться стоящей на дворе прекрасной погоде. – Ваше гостеприимство делает мой визит еще приятнее. Если сейчас курортный сезон, то никакими коврижками его не заманишь на Камино в межсезонье. Даже решение Совета не поможет. – Прошу тебя, – терпеливо пропел премьер-министр, еще раз плавно поведя рукой в сторону кресла. И не продолжал, пока гость не рискнул осторожно опуститься на краешек. Мокрая одежда неприятно липла к телу. – А теперь займемся делами. Ты будешь приятно удивлен, услышав, что мы придерживаемся графика. Уже готовы две тысячи единиц, и мы ждем созревания еще миллиона. Оставалось лишь надеяться, что лицо у него не слишком глупое. Потом Кеноби услышал свой собственный голос: – Это хорошая новость. – Мы так и подумали, что ты обрадуешься. – Разумеется. Вот только чему? – Прошу передать магистру Сифо-Дйасу, что у нас нет ни малейших сомнений, что заказ будет выполнен полностью и в назначенный срок. Надеюсь, дела его идут успешно и сам он здравствует. Что происходит? Кеноби ужаснулся. И что я такое несу? – Прошу прощения, – пролепетал он, – как вы сказали? Магистр… – Магистр Сифо-Дйас. Он еще не ушел с поста главы Совета вашего Ордена? Не то чтобы Оби-Ван никогда в жизни не слышал этого имени, просто оно вызвало новый шквал вопросов. Оби-Вану очень хотелось соврать. – Боюсь, должен вас огорчить. Магистр Сифо-Дйас погиб почти десять стандартных лет назад. Огромные глаза Лама Су моргнули. Другой реакции Оби-Ван не дождался. – О, как прискорбно, – ласково прожурчал премьер-министр. – Но я уверен, он гордился бы армией, которую мы сделали для него. И вот тут-то Кеноби и не удержался. – Армией? – брякнул он, прежде чем успел хоть о чем-то подумать. – Клоны, – благосклонно кивнул Лама Су. – И должен заявить откровенно, ничего лучшего нам создать еще не удавалось. Оби-Ван понятия не имел, куда заведет его разговор. Если Сифо-Дйас действительно сделал столь странный заказ, то почему ни Йода, ни другие члены Совета ничего об этом не говорят? Конечно, Сифо-Дйас был могущественным и сильным рыцарем, но стал бы он действовать в одиночку по собственному почину? Оби-Ван тянул паузу, разглядывая стерильно-белую стену. Он даже призвал на помощь Великую силу. Если в этой комнате кто-то что-то скрывал, так это он сам. Каминоанцы были открыты, честны и доброжелательны. – Скажите, пожалуйста, когда магистр впервые говорил с вами об армии, он не упомянул, для кого… кому она понадобилась? – Конечно, упомянул, – Лама Су безмятежно улыбнулся. – Республике, разумеется. – Республике!.. Что происходит в Галактике? Зачем Республике армия, да еще состоящая из клонов? И почему заказ сделал джедай? И знает ли об этом Сенат? И в курсе ли учитель Йода и магистр Винду? А… – Но вы сознаете ответственность, которая ложится на вас? Надо было чем-то замаскировать растерянность и волнение, а этот вопрос не лучше и не хуже других. – Мы ждем… мы должны получить самое лучшее… – Разумеется, мастер Кеноби, – Лама Су был абсолютно уверен. – Тебе, должно быть, не терпится взглянуть на заказ. – Я поэтому и прилетел… Не совсем правда, но все-таки и не ложь. Все зависит от точки зрения. Оби-Ван встал и следом за премьер-министром и Таун Ве вышел из кабинета. Трава была такая густая, что в ней путались ноги. Страшно было сделать шаг – Анакин боялся помять хотя бы один цветок. Небольшой луг обрамляла дуга водопада, обрушивавшего свои воды в озеро, откуда она начинала недолгий путь к морю. В небе кудрявились облака. Анакин долго смотрел на них. Он даже не представлял, что в Галактике есть такие места – полные жизни, любви, тепла и добра. Зато великолепно понимал, что его ангел мог появиться на свет только здесь. Небольшое стадо толстомясых смешных созданий сосредоточенно обгрызало траву на соседнем холме. Падме сказала, что они называются шааки. Над лугом с гудением вились насекомые, слишком занятые облетом цветов, чтобы беспокоить кого-то другого. Надо было чем-то замаскировать растерянность и волнение, а этот вопрос не лучше и не хуже других. – Мы ждем… мы должны получить самое лучшее… – Разумеется, мастер Кеноби, – Лама Су был абсолютно уверен. – Тебе, должно быть, не терпится взглянуть на заказ. – Я поэтому и прилетел… Не совсем правда, но все-таки и не ложь. Все зависит от точки зрения. Оби-Ван встал и следом за премьер-министром и Таун Ве вышел из кабинета. Трава была такая густая, что в ней путались ноги. Страшно было сделать шаг – Анакин боялся помять хотя бы один цветок. Небольшой луг обрамляла дуга водопада, обрушивавшего свои воды в озеро, откуда она начинала недолгий путь к морю. В небе кудрявились облака. Анакин долго смотрел на них. Он даже не представлял, что в Галактике есть такие места – полные жизни, любви, тепла и добра. Зато великолепно понимал, что его ангел мог появиться на свет только здесь. Небольшое стадо толстомясых смешных созданий сосредоточенно обгрызало траву на соседнем холме. Падме сказала, что они называются шааки. Над лугом с гудением вились насекомые, слишком занятые облетом цветов, чтобы беспокоить кого-то другого. Падме сидела на траве, бездумно обрывая цветы. Иногда она подносила какой-нибудь из них к лицу, вдыхала аромат. Но вовсе не цветы занимали сейчас ее мысли, если судить по быстрым, почти тайным взглядам, которые она бросала на своего спутника. Понадобился Анакин, чтобы она вновь стала замечать то, что видела раньше, когда была совсем маленькой. С тех пор как она приняла ответственность за большой мир, она как-то забыла, что цветы имеют обыкновение приятно пахнуть. Удивительно, что ученик Ордена был такой… Она не подобрала определения. Беспечный? Радостный? Оживленный? Любая комбинация из всех трех вариантов? – Ну? – Анакину не терпелось продолжить прерванный разговор. Падме добросовестно повторила мыслительный процесс. – Я не знаю, – сказала она преувеличенно сердито. – Да все ты знаешь! Просто не хочешь сказать мне! Падме неловко хихикнула: – Собираешься опробовать на мне ваши джедайские штучки? – Они действуют только на слабоумных, – отмахнулся Скайуокер. – На идиотку ты не похожа. Перед невинным взглядом по-детски распахнутых голубых глаз устоять не удалось. – Ну, хорошо, – сдалась Падме. – Мне было двенадцать лет, а его звали Пало. Мы оба работали младшими законодателями. Он был на несколько месяцев старше меня… – она замолчала, дразня собеседника. – Очень симпатичный. Темные кудрявые волосы… мечтательные глаза… – Ладно, лицо я представил! – падаван нетерпеливо взмахнул рукой. – А что с ним случилось? – Я поступила на государственную службу. Пало захотел стать художником. – Умный парень, – одобрил Скайуокер. – Не любишь политиков? – на самом деле рассердилась Падме. Окружающая идиллия стремительно теряла очарование. – Двух-трех люблю, – рассеянно откликнулся Анакин. – В одном из них, правда, не слишком уверен. Он умел обезоруживать людей. Падме пришлось призвать на помощь все силы, чтобы выглядеть хмуро и сохранить недовольную гримаску. – Просто не похоже, чтобы система работала, – объяснил ее спутник. Падме критически задрала бровь. – По-моему, – торопливо добавил Скайуокер. – Да ну? – саркастически фыркнула девушка. – Интересно, как бы ты ее наладил? Анакина сорвало с места. – Нам нужна такая система, при которой политики сидели бы и обсуждали проблемы, соглашались бы, что хорошо, а что нет для народов, а потом выполняли бы это. По его мнению, все было предельно логично и просто. И даже непонятно, почему никому другому не пришла в голову столь элементарная схема. – Что мы в точности и делаем, – триумфально заключила Падме. Анакин посмотрел на нее, как на маленькую девочку, которая заявила, что на Татуине одно солнце вместо двух. – Трудность в том, что не всегда все согласны друг с другом, – пояснила сенатор. – Вообще-то, практически никогда. – Значит, их надо заставить. Падме открыла рот, закрыла. Подумала. Опять открыла. – Кто? – спросила она. – Кто их заставит? – Не знаю, – честно ответил Анакин. – Кто-нибудь. – Ты? – Вот уж точно – не я! – Но кто-то. – Кто-нибудь мудрый. – Что-то диктатурой попахивает, – заявила сенатор, торжествуя победу, и с превосходством посмотрела на собеседника. Тот сел на место и ухмыльнулся. – Что ж, – невозмутимо заявил он, – если это поможет… Падме ожгла Скайуокера взглядом: думай, что говоришь? Анакин прыснул. – Ты что, издеваешься?! – Как можно! – Анакин в восторге повалился в высокую траву. – Мне так страшно! Дразнить сенатора… Ой, только не зовите стражу! – До чего ты мерзкий! – Падме запустила в него огрызком. Анакин, не глядя, протянул руку и поймал «снаряд». Падме потянулась за следующим. Скайуокер поймал и его. А потом еще один. – Ты всегда такая серьезная, просто тошно, – сказал он и стал жонглировать добычей. – Карьеристка. – Я слишком серьезная? – возмутилась Падме. Но все-таки он был прав. Всю жизнь она только и делала, что смотрела, как люди оставляют ее. Она упорно шла по дороге, по которой ее вел долг. Они же слушали свое сердце. Падме попыталась прислушаться: ничего. Минуты триумфа и радости не миновали ее, но всякий раз она была упакована в нелепые церемониальные наряды. А теперь, что она видит теперь? Дни тянулись однообразной вереницей, и каждый был похож на другой. Каждый был полон делами Сената, Сената и только Сената. Может быть, действительно пришло время вырваться из ловушки, сбросить неудобное платье, в которое она так охотно рядилась, и нырнуть в прозрачную воду просто потому, что там, в глубине, прохладно и весело? Падме схватила еще один огрызок и запустила им в падавана. Снаряд присоединился к предыдущим. В конце концов, Скайуокеру надоело, или же он потерял концентрацию. Пришлось уворачиваться от неожиданного фруктопада. Попытка не удалась. Падме так хохотала, что принялась икать, хватаясь за живот. Скайуокер вскочил на ноги, кинулся зачем-то в сторону и налетел на шаака, мирно жевавшего травку. Толстое неповоротливое животное бросилось на обидчика, фыркая и потрясая увесистым задом. Анакин с гиканьем носился кругами, шаак пытался его догнать, а в результате они на пару скатились с холма. Шаак мелко перебирал короткими ножками. Курдючная часть перевешивала, грозя опрокинуть владельца. Падме решила, что благоразумнее будет остаться на месте и поразмыслить. Тяжкие думы касались сегодняшнего дня и Скайуокера. Совсем не переживать, что прохлаждается тут на травке без особой на то причины, пока ее соратники сражаются в Сенате, а Кеноби обшаривает Галактику в поисках того, кто хочет увидать ее труп, не получалось. А она сидит тут, и солнце так пригревает, а водопады так мирно шумят… Она наверняка задремала бы, но тут явился Анакин верхом на шааке – одной рукой держась за складки кожи, вторую откинув, чтобы сохранить равновесие. К тому же сидел Скайуокер задом наперед. – Ани! Шаак перешел на несвойственный ему галоп. Анакин сделал попытку встать у него на спине. Ему почти удалось, но при особо высоком прыжке он свалился на землю. Падме покатилась от хохота. Анакин лежал неподвижно. Падме замолчала. Скайуокер не двигался. Она смотрела на него, покусывая нижнюю губу. Потом неловко вскочила, путаясь в длинной юбке. – Ани! Ани! С тобой все в порядке? Она нагнулась над ним. Он казался таким умиротворенным… До тех пор, пока на веснушчатой физиономии не образовалась на редкость глупая ухмылка. Падме без долгих раздумий стукнула его кулаком. Анакин перехватил ее руку, дернул. Падме свалилась на него, и после секундной заминки оба уже барахтались в траве. Скайуокер все-таки ухитрился перекатиться и оказался сверху. Падме запаниковала. Она лежала, придавленная к земле тяжелым телом, и не могла пошевелиться, даже вздохнуть. Анакин еще крепче прижался к ней. В следующую секунду он покраснел до ушей и скатился с нее. Но, поднявшись на ноги, уже всерьез протянул руку. Куда подевалось ее хваленое самообладание и холодная голова? Но оказалось, что Анакин тянет ее к успокоившемуся шааку. Скайуокер вскарабкался зверю на спину и помог Падме сесть позади себя. Так они и отправились на прогулку. Падме обнимала спутника за пояс, в голове вертелись вопросы, а разобраться в собственных чувствах она не сможет, наверное, никогда. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Падме абсолютно точно знала, кто стоит на пороге. И знала, что ей ничего не угрожает. Кроме нее самой. Мысли постоянно возвращались к лугу у водопадов. К поездке верхом на шааке. К тому, как, сморенная полуденным солнцем, она положила голову Анакину на плечо. И к тому, как хорошо ей при этом было. Падме с удивлением опустила взгляд на подрагивающие руки. Сделала глубокий вдох. На фоне закатного неба в проеме двери она видела лишь долговязый худой силуэт. Анакин переступил с ноги на ногу. Теперь розовато-оранжевый свет скользнул у него по скуле, стало видно, что падаван улыбается. Анакин сделал шаг вперед, Падме не сдвинулась с места. Она вовсе не возражала против визита, просто была зачарована видом. Создавалось впечатление, что солнце садилось не за горизонт, а за плечо Скайуокера. Оранжевое пламя танцевало у него в волосах. Падме перевела дыхание. Когда она успела его задержать? Сделала шаг назад, пропуская гостя в комнату. Молодой человек не был в курсе торжественности момента, которому был причиной. Он проказливо улыбнулся. Падме смутилась. Отвлеченно подумала, что надо было надеть другое платье. Это слишком темное и слишком открытое. Но времени на переодевание не оставалось, и Падме затянула на шее легкий шарф, чтобы хоть как-то замаскировать грудь и плечи. Она оглянулась на озеро. На воде играли розовые и оранжевые блики. Тем временем Анакин успел присоседиться к подносу с фруктами и беззастенчиво их поглощал. Но на накрытый для ужина стол не смотрел, гораздо больше его заинтересовали летающие световые шары. Чем темнее становилось снаружи, тем больше набирали они силу. Анакин потыкал в один из шаров пальцем; тот увернулся. Падаван улыбнулся от уха до уха. Они сели за стол. Падме понятия не имела, умеет ли Скайуокер вести себя за столом, учат ли в Храме хорошим манерам и всему, без чего она не представляла нормальную жизнь. За ужином им прислуживали Нанди и Текла. Анакин слуг смущался, а потом ни с того ни сего стал рассказывать о приключениях, в которых они участвовали вместе с учителем. Несмотря на то что периодически Скайуокер говорил с набитым ртом, рассказчиком он оказался хорошим. Падме слушала невнимательно. Ей не хотелось слушать, ей хотелось поговорить о том, что произошло на лугу у водопадов. Все прояснить, дать понять, что между ними нет и не может быть… ну, хотя бы недоговоренностей. Да, кстати, нужно выработать решение, одинаково устраивающее обе стороны. На десерт были поданы шуура, желто-кремовые, сочные и сладкие. Падме их обожала, поэтому не смогла сдержать улыбку, когда Нанди поставила перед ней тарелочку. – А когда я добрался до них, мы устроили… – Анакин замолчал, ожидая, когда внимание слушательницы вновь будет принадлежать ему безраздельно; на лице его играла кривоватая усмешка. – Агрессивные переговоры, – закончил он и поблагодарил Теклу, которая как раз поставила тарелку с шуурами перед ним. – Агрессивные переговоры? Это как? – С применением оружия, – падаван по-прежнему ухмылялся. – А-а… – Падме засмеялась и с готовностью принялась за десерт. Кусочек фрукта выскользнул из-под вилки, и та ударилась о тарелку. Падме смущенно улыбнулась и повторила попытку. Шуура оказался на редкость вертким и подвижным. Падме сердито смерила его взглядом, потом подняла голову. Анакин с трудом сдерживал смех, хотя взгляд у падавана был совсем невинный. – Это ты делаешь! В ответ – широко распахнутые глаза. – Что? Падме обвинительным жестом ткнула вилкой в сторону Скайуокера. Потом вновь попыталась поймать фрукт-беглец. Но Анакин оказался проворнее. Ломтик шуура вновь протанцевал по тарелке, и прежде чем Падме собралась наброситься на Скайуокера с упреками и обвинениями, фрукт взмыл в воздух и повис перед ней. – Вот это! Прекрати немедленно. Придуманный гнев продлился недолго. Падме бросила вилку, рассмеялась и попыталась поймать фрукт. Анакин шевельнул пальцами, шуура выскользнул у девушки из руки. – Анакин! – Если бы учитель Кеноби был здесь, он бы так разворчался, – сказал падаван. Он подставил ладонь, шуура послушно нырнул в нее. – Но его здесь нет, – добавил Скайуокер, разрезая фрукт на несколько долек. Потом собрал дольки в единое целое, обвязал ниточкой Силы и отправил по воздуху к Падме. Та откусила лакомство, не прикасаясь к нему руками. Веселье и счастье, словно Великая сила, обволакивали их. Ужин был закончен при перемигивании и обмене смешками. Вскоре вернулись Нанди и Текла. Чтобы не мешать им, парочка устроилась перед камином в спасительной полутьме, где можно было не следить за лицом. Слуги убрали со стола, пожелали доброй ночи, и вскоре молодые люди остались одни. Совсем одни. Напряжение вернулось, словно и не думало исчезать. Падме поймала себя на желании поцеловать Анакина, да еще таком сильном желании, что продирал озноб. Головой она понимала: это неправильно, что бы ни твердило ей сердце. На них лежит огромная ответственность. У каждого из них свои обязанности. Она не должна допустить раскола Империи. Он должен стать джедаем. – Нет, – твердо произнесла Амидала, поднимая палец, когда Анакин вознамерился наклониться к ней с явным намерением поцеловать. Скайуокер с легким изумлением отодвинулся. – С тех самых пор, как мы встретились, – заговорил он; голос у него был сиплый и низкий, – не было ни одного дня, когда бы я не думал о тебе. Вот мы вместе, а мне только хуже. Чем я ближе к тебе, тем больнее. От одной только мысли, что мы можем быть врозь, у меня выворачивает желудок. Кружится голова… я дышать не могу! Сенатор опустила руку. С ней еще никто и никогда не говорил об этом… Нет, не говорил… Слово! Не отдавал, не задавал ритм, не выдыхал… И никому не приходило в голову раскрывать сердце, твердо зная, что она может разорвать его в клочья. Все было честно и прямолинейно. Без обиняков. И совершенно непривычно для той, чья жизнь прошла в окружении прислуги, в обязанности которой входило ублажать ее прихоти, и в разговорах с политиками, чьи слова не всегда были правдой. – Что мне делать? – спросил Скайуокер. – Я сделаю, как ты скажешь. Девушка отвернулась. Молчание затягивалось, усиливая неловкость. – Если тебе так же плохо, как мне, только скажи, – настаивал Анакин. – Не могу! – рассерженно крикнула Амидала. Нашел тему для разговора… Зачем было портить такой хороший день? Неужели он не понимает? – Мы не можем, – поправилась она. – Это просто невозможно. – Все возможно, – упрямо произнес падаван. – Падме, послушай меня… – Это ты меня послушай, – отрезала Амидала. – Мы живем в реальном мире, а не в твоих фантазиях, Ани. Спустись на землю. Ты собираешься стать рыцарем. Я – сенатор. Твои мысли нас заводят туда, куда нам нельзя… и неважно, что мы чувствуем друг к другу. – Так значит, ты все-таки что-то чувствуешь! Амидала проглотила колючий комок, щекочущий горло. Срочно нужно чем-то отвлечь его. – Джедаям не позволено вступать в брак. Тебя выгонят из Ордена. А я не хочу, чтобы ради меня ты отказался от собственного будущего. – Ты просишь меня быть рассудительным, – без запинки ответил Анакин. Падме несколько удивилась. Ей уже приходилось справляться с детской наивной влюбленностью среди молодых сенатских секретарей. Но сейчас привычные рамки трещали. С ней говорил не капризный ребенок. И что делать с ним, она не знала. – Но именно этого я и не могу, в этом-то и проблема. Поверь мне, я хотел бы взять и выбросить все из головы. Но не могу. – А я не собираюсь влезать в этот бред, – высокомерно заметила Амидала. – У меня есть дела поважнее любви. Теперь отвернулся Анакин. Он смотрел на языки пламени, пожирающего дрова. Неверный отсвет искажал его лицо или мышцы дрожали от напряжения, Амидала не знала. За его спиной громоздилась густая черная тень. – Нет ничего важнее любви, – сказал Анакин. – Можно же сохранить все в секрете. – И жить во лжи? Все равно все открылось бы. Моя сестра знает, мама знает. Я так не могу. А ты смог бы, Анакин? Ты смог бы так жить? Он мельком посмотрел на нее и снова уставился в огонь. – Да. И нет. Ты права, – чужим голосом сказал Скайуокер. – Наша ложь нас уничтожит. |
|
|