"Человек Огня" - читать интересную книгу автора (Сальгари Эмилио)

III. Нападение людоедов

Постройка плота который мог бы вместить двух человек, не представляла, конечно, особенных трудностей, тем более что дерева и веревок было достаточно. Времени также потребовалось немного, и скоро плот был готов к спуску. Чтобы сделать его легче, Альваро прикрепил к четырем углам плота пустые бочки, найденные на каравелле. Но едва они успели покончить с постройкой плота, — на что потратили несколько часов, так как ни тот ни другой не были особенно опытными строителями, — как вдруг услыхали отдаленные крики. Альваро с тревогой подумал, что, быть может, явились еще дикари. Он посмотрел на берег и увидел, что все лежавшие под пальмовыми деревьями людоеды вскочили на ноги и окружили скалу, на которой находились часовые. Все оживленно жестикулировали и смотрели куда-то на юг.

Альваро взглянул туда, и сердце у него тревожно забилось Из устья одной из пяти рек медленно выплывали пироги, на которых виднелись совершенно голые гребцы. Несмотря на сильное течение, пироги вышли в залив и направились к скале, около которой собрались дикари и где еще виднелись остатки каннибальского пиршества.

— Милый Гарсиа, дела наши плохи, — сказал Альваро. — Эти пироги нужны дикарям для того, чтобы посетить нас. Очевидно, они хотят устроить новое пиршество из нашего мяса.

— Как же мы поступим? — спросил юнга.

— Принесем два бочонка с порохом и приложим к ним хороший фитиль, — хладнокровно ответил Альваро.

— Мы, значит, взлетим на воздух?

— Вместе с ними, если нам не удастся отразить их нападение.

— А, сеньор!

— Если ты предпочитаешь вертел, то я не препятствую тебе. Но сам я хочу погибнуть смертью солдата. Однако я думаю, что нам все-таки удастся спасти свою шкуру. О да! Мы устроим хорошенькую мину под кормой и результат может получиться великолепный!

Он взглядом измерил длину каравеллы.

— Приблизительно восемнадцать метров, — проговорил он как бы про себя. — Надо будет хорошенько измерить расстояние… Самое худшее, что мы будем выброшены в море… Где бочонки с порохом?

— В каюте лоцмана. Но что вы хотите делать, сеньор?

— Есть фитили на судне?

— Хорошо просмоленный канат может заменить их.

— Ты умница, — сказал, улыбаясь, Альваро.

Альваро спустился в каюту лоцмана, заваленную всякого рода ящиками и бочонками, среди которых ему нетрудно было выбрать то, что нужно. Взяв один бочонок, он снова поднялся на палубу и направился к носовой части судна, которую волны пощадили, хотя удары о подводные камни и нанесли ей некоторые повреждения. Там находились разные вещи, принадлежавшие экипажу каравеллы, снасти, цепи и старые паруса.

— Теперь надо заняться приготовлением мины, — сказал Альваро. — Взрыв разрушит корму, но для нас ведь не важно, что каравелла уже никуда не будет годиться!

Корреа с осторожностью открыл бочонок с порохом и высыпал из него около четырех фунтов этого взрывчатого вещества в заранее, приготовленный бумажный сверток, вложил его в ящик, откуда предварительно вынул разные пожитки матросов. Потом он взял кусок просмоленной веревки и сунул один конец в бумажный картуз с порохом, плотно лежащий в ящике.

— Вот мина и готова! — воскликнул он, снова закупорил бочонок с порохом и, закрыв его мокрой парусиной, отнес в каюту.

В это время пироги дикарей, искусно маневрируя, вышли в залив и показались справа, у подводных камней. Взгляды бразильцев были направлены на каравеллу, за которой они внимательно следили. Они уже сообразили, вероятно, что белые люди зашли к ним в залив на этом судне. Быть может, они даже заметили присутствие на каравелле Альваро и Гарсиа. Но океан еще был слишком бурным, и поэтому они не решались переплывать залив на своих пирогах. Хотя ветер стих, но по заливу продолжали разгуливать громадные волны, и это удерживало дикарей на приличном расстоянии. К тому же приближался вечер, и они, конечно, не могли решиться лавировать в темноте между подводными скалами, в изобилии усеявшими залив.

— Они не решаются приблизиться к нам, сеньор, — заметил юнга.

— Они уверены, что нам не уйти от них, — отвечал Корреа. — Будем надеяться, что волны улягутся. Во всяком случае, мы будем спать по очереди эту ночь. Так как ты моложе, то ложись первый.

— Вы сейчас же позовете меня, как только почувствуете, что у вас глаза смыкаются?

— Само собой разумеется, мальчуган.

Альваро взял два ружья и уселся на свернутую канатную бухту, откуда мог хорошо видеть берег.

Быстро наступавшая ночь все окутала своей непроницаемой темнотой, которая усиливалась из-за покрывавших небо дождевых туч. Только на берегу виднелись огни. Это горели зажженные дикарями костры, и при их свете Альваро мог рассмотреть голые фигуры людей. Они жестикулировали и указывали в сторону скал, среди которых застряла каравелла, но около полуночи все дикари улеглись, и огни костров начали исчезать.

Корреа не смыкал глаз всю ночь. Он не решался поручить мальчику дозор, опасаясь, что тот заснет и не увидит, как подойдут пирога. Он ходил взад и вперед по палубе, поглядывая то на берег с затухавшими огнями костров, то на океан, который заметно затихал; грустные думы овладевали им. Все признаки указывали на то, что буря кончалась и, следовательно, можно будет спустить плот. Но куда бежать? Пироги дикарей не замедлят нагнать их… Нет, лучше уж защищаться здесь!

Ночь прошла в непрестанной тревоге. Вскоре после полуночи встал и Гарсиа, который не мог больше спать. Когда взошло солнце, положение нисколько не изменилось. Волны продолжали разгуливать по заливу, хотя и не такие яростные, как накануне.

Дикари встали с восходом солнца и, взобравшись на скалу, наблюдали за каравеллой. Гребцы спускали в воду пироги, оставшиеся на берегу во время отлива.

— Готовятся к нападению, — сказал Альваро. — Смотри, не пугайся, когда увидишь их, а старайся не давать промаха.

— Я неплохой стрелок, сеньор, — ответил Гарсиа. — Мой отец служил сержантом в кастильском полку и научил меня стрелять.

— Тогда все будет хорошо… Вот они пускаются в путь. Вооружимся же и постараемся нанести им как можно больше вреда. Эти дикари не заслуживают никакой пощады, и притом дело идет о нашем собственном спасении.

Дикари спустились со скалы и начали в беспорядке усаживаться в пироги, издавая оглушительные крики. Казалось, будто они все сразу сошли с ума. Они потрясали своими палицами и колчанами, наполненными стрелами, обмазанными сильнейшим ядом кураре, против которого не было никакого противоядия. Разместившись кое-как на пирогах, они наконец отчалили, направляясь к потерпевшему крушение судну, при этом они ни на мгновение не прекращали своих ужасающих криков, рассчитывая, вероятно, напугать белых, находившихся на судне.

Но Корреа не потерял присутствия духа. Он осмотрел приготовленную мину и, удостоверившись, что все в порядке, устроил для себя нечто вроде баррикады из разных ящиков и бочонков, за которой и притаился вместе с юнгой, держа под рукой ружья и шпаги.

— Гарсиа, у нас там, кажется, есть портвейн? — спросил он.

— Да, сеньор.

— Ну так выпей — до начала битвы. Это придаст тебе мужества. Юнга не заставил себя просить и хлебнул из бутылки, из которой еще раньше выпил Альваро.

— Так! Если нам суждено изжариться на вертеле, то жаркое, приготовленное из нашего мяса, будет теперь еще сочнее, — сказал Альваро, у которого хватало мужества шутить в такую минуту. — Хлебни еще, Гарсиа. Дикари приближаются.

Альваро взял ружье и, наметив одного высокого дикаря на передней пироге, который больше всех кричал и размахивал дубиной, выстрелил в него. Дикарь, сраженный пулей прямо в грудь, моментально упал в воду.

Услышав звук выстрела, дикари подумали, что это молния сразила их товарища, и поэтому все устремили свои взоры к небу, вместо того, чтобы смотреть на каравеллу. Никто не обратил внимания на раненого, который вскоре пошел ко дну.

Другой выстрел, сделанный юнгой, раздробил плечо одному из гребцов. Тогда туземцы наконец догадались, что таинственные смертельные удары падают на них не с неба, на котором не было видно ни облачка, а с корабля. Они заметили сверкнувший огонь на палубе каравеллы и облачко дыма, которое еще не успел рассеять утренний ветерок.

Неописуемое изумление овладело этими простодушными, хотя и свирепыми сынами девственных американских лесов. Охваченные ужасом, они смотрели на каравеллу, не решаясь взяться за весла. Что за чудовища, метавшие пламя и убивавшие и калечившие людей на таком большом расстоянии, могли укрываться там?

Однако эти дикари, привыкшие вести постоянную войну с другими племенами, скоро справились со своим изумлением. Жадность и любопытство оказались сильнее страха, и они снова взялись за весла, направляя свои пироги к каравелле. Они уже заметили там двух человек, юношу и мальчика, и, конечно, надеялись справиться с ними и сожрать их.

— Сеньор Альваро, — сказал юнга, — они все продолжают грести. Очевидно, наши выстрелы и пули не очень испугали их.

— Для них приготовлена мина. Увидишь, как они у нас запрыгают! Надеюсь, что они пристанут к носу.

— А мы?

— Мы уйдем на другой конец. Взрыв не произведет больших разрушений. Ты зарядил ружье?

— Да, сеньор.

— Ну так целься во вторую пирогу, а я займусь первой.

Еще двое дикарей свалились со своих скамеек, один убитый наповал, а другой раненный.

Дикий рев был ответом на эти выстрелы, а затем чей-то громкий голос несколько раз прокричал:

— Карамура!.. Карамура!..

Что означало это слово, Альваро не знал, да у него и не было времени задумываться над этим, так как пироги уже подошли к носу каравеллы, где было легче пристать к судну и взять его на абордаж. Альваро приготовил фитиль и зажег его раньше, чем началась решительная схватка с дикарями.

— Идем, Гарсиа! — крикнул он.

— Нет, сеньор, — ответил мальчик решительным голосом. — Мое ружье уже заряжено, и я вас буду защищать.

Пока дикари пробовали взобраться по снастям бушприта на корабль, Альваро быстро растрепал и поджег конец веревки, выходящий из ящика, где была заложена пороховая мина. Сделав это, он бросился бежать со всех ног. В этот момент из-за борта показался первый дикарь, закинувший уже ногу на палубу, но Гарсиа метким выстрелом из ружья заставил его свалиться вниз на спины его товарищей, тоже цеплявшихся за веревки.

— Браво, Гарсиа! — крикнул Альваро, быстро взбираясь на корму. — Скорее, мальчуган, беги сюда. Сейчас рванет!

Мужество дикарей, очевидно, поколебалось не столько вследствие внезапной гибели товарищей, сколько вследствие непонятных для них звуков выстрелов. Поэтому они спрыгнули на свои пироги, не решаясь влезать на судно, продолжая кричать с выражением ужаса все то же непонятное слово:

— Карамура!.. Карамура!..

Вдруг раздался страшный взрыв, заглушивший их крики. Ящики, бочонки, веревки полетели во все стороны, и вся носовая часть судна сразу отвалилась. Удар был настолько силен, что Альваро и юнга полетели вниз друг на друга. Все, что было на корме, попадало, двери кают были сорваны с петель.

— Черт возьми, что за канонада! — воскликнул Альваро, вскакивая на ноги. — Если бы я высыпал полбочонка, то мы бы взлетели на воздух! — Эй, мальчуган, ты не ранен?

— Только слегка расквасил нос, сеньор, — ответил юнга.

— Посмотрим, что там делается!

Схватив ружья и шпаги, они вылезли на палубу. Вся носовая часть была еще окутана густым дымом, сквозь который виднелись языки пламени, лизавшие доски. Просмоленные якорные канаты и одежда моряков, находящаяся там, загорелись.

— А, дьявол! — вскричал Альваро, нахмурив брови. — Я и не подумал об этой опасности.

Он вскарабкался на борт, держась за уцелевшие снасти обломков грот-мачты, и посмотрел в сторону носовой части судна. Поражение дикарей было полное. Из четырех пирог одна сразу пошла ко дну, а три другие удирали в беспорядке по направлению к берегу.

— Хороший удар, честное слово! — засмеялся Альваро. — Эти проклятые людоеды не посмеют теперь возобновить атаку.

Он бросил взгляд на море вокруг подводной скалы, на которой застряла каравелла, и увидел, что оно усеяно страшно изуродованными человеческими трупами, оторванными частями тел и обломками весел и пирог. Все это носилось в пенящихся волнах, между подводными скалами.

— Они ушли, сеньор Альваро? — спросил юнга.

— Удрали с такой скоростью, точно попутный ветер надувал им паруса и гнал их к берегу, — отвечал Корреа. — Готов побиться об заклад, что у них кровь застыла в жилах от удара.

— Как торопятся! — вскричал юнга, который в один миг вскочил на борт. — Должно быть, они испытали изрядный страх!

— Многие погибли.

— Акулы пожирают их, сеньор. О! Какие страшные звери! Смотрите, как их много собралось тут! Ой, ой!.. Какие у них огромные пасти! Они перекусывают тело зубами в один миг, точно разрезают его гигантскими ножницами.

Корреа взглянул в ту сторону, куда указывал юнга, и вздрогнул. Семь или восемь чудовищных акул, из породы, носящей название рыба-молот, окружили подводную скалу, раскрыв свои огромные пасти, усеянные страшными зубами. Чтобы схватить добычу, они ложились на спину, так как вследствие особенного строения рта не могли иначе достать ее, а затем раздавался страшный, зловещий хруст. Большая часть трупа, перерезанного надвое зубами акулы, исчезала в пасти хищницы, и море окрашивалось потоками крови.

— О, ужасные рыбы! — воскликнул Корреа. — Если бы взрыв распространился и на море, то, наверное, и с ними было бы покончено.

Облако черного вонючего дыма, пропитанного запахом смолы, напомнило Корреа, что опасность теперь грозит совсем с другой стороны.

— Господи! — воскликнул Корреа. — Ведь мы совсем забыли, что нос каравеллы представляет пылающий очаг. Если даже мы избавились от дикарей, то все же не можем считать себя спасенными. Надо бросаться в воду — и не теряя времени.

— Как, сеньор?.. А эти акулы?..

— У них есть чем заняться, и на нас они не обратят внимания. И потом, ведь у нас есть оружие. Если они захотят напасть на плот, то мы будем защищаться.

Он взглянул в сторону берега. Три пироги дикарей вошли в устье одной из пяти рек, вливающихся в залив, и скоро исчезли под зеленым сводом, образуемым роскошной растительностью, покрывавшей берега реки.

— Скорее на плот, Гарсиа! — крикнул Корреа. — Снеси туда под прикрытием бочонок с порохом и пули, а также съестные припасы.

— Я вам уже говорил, что кладовая под водой, сеньор.

— Ну, что ж делать! Придется нам добывать пищу на берегу. Я видел между деревьями много птиц, а ведь мы с тобой недурные стрелки.

Надо было спешить. Пламя распространялось быстро. Пропитанные смолой снасти каравеллы представляли хороший горючий материал. Корреа с помощью юнги спустил плот на воду без особых затруднений. Океан успокоился и лишь изредка появлялись небольшие волны, медленно расходившиеся по всему заливу и разбивавшиеся в пену у маленьких островков и подводных камней.

Плот был маленький и легкий и весело запрыгал на волнах, как только его спустили. Убедившись в его устойчивости, Корреа поставил на него два бочонка с порохом и боевыми припасами, а также положил кое-какую одежду для смены, найденную ими в каюте лоцмана. Захватив шпаги, топоры и ружья, Альваро и Гарсиа вскочили на плот и перерубили канаты, удерживавшие плот возле каравеллы

— Куда же мы отправимся, сеньор? — спросил юнга, беря в руки весла.

Корреа оглядел берег и потом, указав на реку, впадавшую в широкий залив, сказал:

— Поедем туда. Мы будем достаточно далеко от того места, откуда явились к нам бразильцы.