Эмилио Сальгари Человек Огня

I. У берегов Бразилии

— Земля перед нами! Подводные камни видны с левого борта!..

Этот громкий крик, раздавшийся с мачты, на которую взобрался один из матросов, несмотря на ужасающее раскачивание судна, заставил побледнеть моряков, собравшихся на палубе каравеллы.

Берег в этих широтах не был для них спасением. Даже если бы волны, грозящие ежеминутно разбить в щепки маленькое судно, и пощадили их, то на берегу их ожидала страшная опасность или даже верная смерть.

В девственных лесах, покрывавших этот берег, обитали племена каннибалов, и немало экипажей с кораблей, потерпевших крушение у этих берегов, нашли там свою гибель.

Неудивительно поэтому, что все матросы каравеллы тотчас же, как один человек, повскакали со своих мест, едва услышали этот крик их товарища, и бросились к носовой части судна, напряженно всматриваясь в покрытый тучами горизонт.

— Где земля, которую ты видел? — крикнул старый моряк, подняв голову и смотря на матроса, очень ловко удерживавшего равновесие на мачте, раскачивавшейся вместе с судном.

— Там!.. Прямо против нас… берег… островки… подводные скалы.

— Друзья! — проговорил взволнованным голосом старик. — Приготовьтесь теперь предстать перед Господом Богом!

Каравелла неслась к берегу по воле ветра, швырявшего ее во все стороны. Она уже больше не слушалась руля, и паруса на ней висели хлопьями.

— Неужели руль сломан? — спросил красивый, высокий юноша, аристократическая наружность которого составляла резкий контраст с загорелыми и огрубелыми лицами моряков каравеллы.

— Да, сеньор Альваро. Его унесла волна за несколько минут перед этим.

— А нельзя его заменить другим?

— При такой буре? Нет, это был бы напрасный труд.

— Но каким же образом мы очутились теперь у берега?

— Не знаю. Буря свирепствует уже трое суток и уносит нас все дальше к югу.

— А можете вы сказать, какая это земля перед нами?

— Думаю, что это Бразилия.

На лице юноши появилась недовольная гримаса.

— Мне совсем не нужно туда, — сказал он с раздражением. — Бразилия — это не Пуэрто-Рико, не Сан-Сальвадор и не Дарьей, господин лоцман. Я ожидал, что попаду в Мексиканский залив, но никак не сюда. У меня нет никаких дел с этими дикарями, имеющими отвратительную привычку сажать на вертел людей, принадлежащих к белой расе.

— Боюсь, сеньор Альваро де Корреа, что вас совсем не дождутся те, кто ожидает вас

— Э! Ведь мы еще не потерпели крушения и еще не попали на вертел к людоедам… Позаботьтесь о том, чтобы каравелла не разбилась вдребезги у этих берегов.

— Мы сделаем все, что в наших силах, хотя у нас и мало надежды на успех.

Старый лоцман был прав, говоря так о шансах на спасение маленького суденышка.

Перед глазами злополучных мореплавателей расстилалось огромное пространство бушующего океана, по которому они неслись уже в течение трех дней, обреченные, по-видимому, на верную гибель. Громадные валы с оглушительным грохотом обрушивались на утлое суденышко, грозя ежеминутно поглотить его вместе со всем его экипажем. В тысяча пятьсот тридцать пятом году — время, к которому относится этот рассказ, — все торговые суда, за исключением больших галер, имели весьма скромные размеры. Такие огромные корабли, какие существуют теперь, были тогда совершенно не известны. Между тем тогдашние мореплаватели не колебались предпринимать на своих небольших судах дальние путешествия и отправлялись в Африку и даже в Вест-Индию.

Небольшая португальская каравелла, которую буря пригнала к берегам Бразилии, тогда еще совсем малоизвестной, всего за три месяца перед тем покинула берега Португалии. Ее экипаж состоял из двадцати семи человек и одного пассажира, а местом назначения была Вест-Индия. Но, как это часто случалось в те времена, когда искусство мореплавания, несмотря на отвагу и смелость португальских, испанских и итальянских моряков, еще не было развито, судно уклонилось в сторону от своего первоначального курса, и буря унесла его далеко к югу, прямо к берегам Бразилии. Злополучная каравелла без руля и парусов, с разбитой палубой и бортами, не могла уже более противиться ярости волн и ветра, гнавших ее прямо к берегу. Впрочем, никто, кроме матроса с мачты, еще не видел этой земли, так как быстро наступившая ночная темнота окутала все кругом и сделала горизонт непроницаемым для глаз моряков. Однако положение каравеллы не стало от этого лучше. Дни, даже часы судна были сочтены, и если бы волны не выбросили его на берег, то все равно разбушевавшееся море должно было бы рано или поздно поглотить его.

Старый лоцман, не раз пересекавший Атлантический океан, нисколько не обманывался насчет участи судна и, как опытный моряк, тотчас же стал принимать все меры к тому, чтобы крушение каравеллы не имело чересчур гибельных последствий. Он снарядил две шлюпки, нагрузил их всеми необходимыми припасами и, главным образом, оружием, так как знал, что бразильские берега населены очень воинственными племенами людоедов; затем он велел срубить обе мачты каравеллы, чтобы сделать ее более легкой и использовать одну из мачт как руль или весло, при помощи которого можно было бы направлять судно.

Все это происходило среди всеобщего смятения и растерянности. Казалось, все потеряли голову. Впрочем, не все: Альваро де Корреа, несмотря на свои молодые годы, не терял хладнокровия и участвовал во всех этих приготовлениях, ничем не выдавая своего волнения и тревоги.

— Мы готовы, лоцман? — спросил Альваро беспечно-шутливым голосом, когда шлюпки были нагружены всем необходимым.

— Да, сеньор, — отвечал лоцман, старавшийся разглядеть берег, несмотря на сгустившуюся темноту.

— Полагаю, что вы не намерены теперь же покинуть судно?

— Мы еще не коснулись берега.

— Скажите, разве нет никакой надежды спасти каравеллу? — спросил Альваро.

— Никакой, сеньор. Судно обречено на неизбежную гибель.

— Превосходная перспектива! Хорошо еще, что нам придется иметь дело с дикарями. По крайней мере, это будет интересно.

— Не шутите, сеньор Альваро, — заметил ему лоцман серьезным тоном. — Теперь не время для этого!

— Что же, вы хотите, чтобы я плакал?

— Мы стоим теперь лицом к лицу со смертью…

— Ну, эту госпожу мы возьмем за шиворот и выбросим вон раньше, чем она успеет что-нибудь нам сделать! — смеясь, воскликнул юноша.

Лоцман искоса поглядел на него.

— Грубые шутки! — проворчал он себе под нос. — Посмотрим, как-то вы посмеетесь, когда море поглотит вас или когда дикари посадят вас на вертел!

Каравелла неслась на гребне громадного вала навстречу скалам, которые видел марсовый, но так как стало совсем темно, то нельзя было определить, как близко находились эти скалы. Темнота, конечно, усиливала гнетущую тревогу экипажа. Судно швыряло в волнах, точно щепку, а люди, перепуганные до смерти, старались удержаться, чтобы не упасть в воду, и с замиранием сердца ожидали последнего удара. Лица у всех были бледные, в глазах стоял смертельный ужас. В этот момент, когда смерть казалась так близка, они давали разные обеты, вызывавшие насмешливую улыбку на равнодушном лице юноши, слишком хорошо знавшего матросов, чтобы придавать значение их обещаниям.

Прошло полчаса. Вдруг молния на мгновение пронзила мрак и, хотя это продолжалось только миг, люди увидели достаточно, чтобы определить положение каравеллы. Она находилась у входа в глубокий залив, усеянный островками и окруженный высокими холмами, покрытыми лесом и громадными утесами. Справа и слева виднелись верхушки подводных скал, о которые с яростью разбивались волны.

Несмотря на все свое хладнокровие и мужество, Альваро не мог сдержать досадного восклицания:

— Дорогой мой лоцман, — сказал он, оборачиваясь к старому моряку, — мне кажется, что никому из нас уже не придется больше сражаться с африканскими маврами или совершать паломничество в Иерусалим. Мы должны теперь приготовиться к путешествию в другой мир.

— Слушайте! — крикнул кто-то.

— Черт возьми! Это волны разбиваются о камни.

— Какой толчок! Киль стукнулся о подводный камень… Лоцман бросился на палубу с Криком:

— Скорее готовьте лодку! Судно сейчас разобьется в щепки.

«Страх затуманил ему рассудок, — подумал Альваро. — Каравелла не может противостоять этим ударам, а он думает, что выдержит лодка! Уж, конечно, не я отправлюсь на ней!»

Смятение на судне достигло предела. Все двадцать семь моряков в беспорядке бросились к лодке, торопясь поскорее занять места и отталкивая друг друга, так как одна лодка не могла вместить всех. Другая же была слишком мала и ее никто не решился спустить на воду: все равно она бы не могла бороться с разъяренными волнами и тотчас же пошла бы ко дну.

Молодой Корреа не принимал участия в общей суматохе. Он удалился на корму, представлявшую более возвышенную часть судна и потому не заливаемую волнами, и оттуда старался определить его положение и выяснить, есть ли какие-нибудь шансы на спасение.

Мало-помалу, так как горизонт начал светлеть из-за приближающегося рассвета, он различил очертания бухты, усеянной бесчисленными островками, и даже разглядел один большой остров, покрытый лесом.

Между тем матросам удалось спустить шлюпку, но ей грозило разбиться о борт судна. Некоторые из экипажа, невзирая на опасность, спрыгнули в шлюпку с палубы, другие же, последовавшие их примеру, были не так счастливы и, попав в воду, моментально были унесены волнами. Для тех, кто остался в шлюпке, это было удачей, так как если бы на ней находился весь экипаж, она тотчас пошла бы ко дну со всеми своими пассажирами.

Шлюпка отчалила от каравеллы, когда огромная волна подхватила ее и понесла по направлению к подводным скалам. Альваро подумал, что она погибла, но вдруг увидел, что она снова вынырнула на поверхность воды, и услыхал голос лоцмана, кричавшего ему:

— Сеньор Корреа, на судне остался юнга! Если можете, то займитесь им…

Корреа сосредоточил все свое внимание на лодке, ожидая ежеминутно, что ее поглотят волны. Но, видимо, судьба покровительствовала ей. Несмотря на ярость волн, лодка держалась на поверхности и ныряла точно пробка, взбираясь на гребни валов. Она миновала уже вторую подводную скалу и приближалась к берегу, толкаемая веслами и волнами. Однако моряки все еще не могли считать себя спасенными. Берег был почти неприступен; он возвышался отвесно и был опоясан скалами, кое-где выглядывавшими из воды.

— Разобьется вдребезги! — прошептал Корреа. — По-видимому, я в большей безопасности здесь, на этих обломках, нежели они там, на лодке. Каравелла все-таки еще держится хорошо, и я успею подумать о своем спасении.

С каждой минутой становилось светлее, и это помогало Корреа не терять из виду лодку. Скоро солнечные лучи прорезали тучи и осветили берег и пенящиеся кругом волны.

Но ураган не затихал, и волны по-прежнему высоко вздымались и яростно шумели. Между тем лодка приблизилась к берегу, и Корреа с замиранием сердца ожидал, что волны поглотят всех сидевших в ней.

«Мне не следовало отпускать их! — говорил он себе. — Впрочем, разве они бы послушались меня? Они бы взбунтовались против меня и, конечно, поступили бы по-своему. Будем надеяться, что некоторым из них все-таки удастся спастись!»

Лодка находилась уже шагах в тридцати от берега, однако пристать к нему было невозможно. Корреа видел, как моряки напрягали усилия, чтобы избежать ударов о скалы. Но все было тщетно. Огромная волна подхватила лодку. На мгновение она показалась на ее гребне и затем вдруг исчезла среди пены. Сквозь рев ветра и шум волн к Альваро донесся крик, и он увидел людей, барахтающихся в волнах. Затем все скрылось в пенящейся бездне, и в этот момент корма судна как-то сразу опустилась, как будто оно готово было переломиться надвое.

— Неужто и для меня пробил последний час? — прошептал Корреа. — Придется искать спасения на одном из этих камней.

Он спустился на нижнюю палубу и вдруг услыхал точно заглушенный плач, доносившийся из запертой каюты.

— Уж не юнга ли это? Должно быть, это он — полумертвый от страха!

Корреа спустился по трапу, крепко держась за поручни, чтобы волнами, которые заливали судно, его не сшибло с ног.

— Кто там плачет? — крикнул Корреа у дверей каюты, где уже была вода.

— Отоприте, сеньор! — послышался чей-то голос.

— Где вы?

— Я заперт в каюте.

— Кто же это запрятал тебя туда? Хорошее дело, нечего сказать! Корреа вышиб одним ударом дверь и увидал четырнадцатилетнего мальчика, который бросился на палубу с криком:

— Тонем! Бегите, сеньор! Спасайтесь!

Увидев только одного Корреа, юнга остановился и, держась за переборку, спросил:

— Где же все остальные?

— Они все уплыли, мальчуган, — отвечал Корреа.

— Мы одни?

— Совершенно одни.

— Ну, так я понимаю, почему этот злодей Педро запер меня в каюте! Он боялся, что я перегружу лодку, если займу в ней место.

— В таком случае он ничего не выиграл, мой милый Гарсиа. Я видел, как он свалился на камень и разбил себе голову.

— Все уплыли?

— Да. Ни один не остался.

— Они уже высадились на берег, сеньор Корреа?

— Не знаю. Но я бы не поменялся с ними. Если даже им удалось пристать к берегу, то, во всяком случае, перед этим волны их сильно потрепали.

— И с нами будет то же самое, сеньор.

— Ты так думаешь?

— Вода поднимается, и в каюте она уже стоит на два фута.

— Ну, она еще не так-то скоро достигнет палубы. Ты боишься?

— С вами — нет, сеньор Корреа.

— Пойдем посмотрим, не можем ли и мы попробовать достигнуть берега.

— Там еще должна быть маленькая лодочка.

— Мы ее пока оставим, мальчуган. Она не годится при таких волнах. Впрочем, может быть, она уже снесена волнами… Во всяком случае, Гарсиа, будем надеяться, что мы счастливее других.