"Безжалостный убийца" - читать интересную книгу автора (Саберхаген Фред)

9

В тоне последнего отрывочного сообщения Фрэнка Маркуса прозвучало что-то, заставившее Ника задуматься.

Когда он обратил внимание Дирака и его команды на это сообщение, премьер, как только прослушал запись, полностью развеял сомнения Хоксмура:

– Люди часто зовут Бога. Какого-нибудь Бога в последние моменты жизни, Ник. Так мне говорили. Печально, трагично, как и остальные наши потери, но я бы не придавал этому большого значения. Вероятно, о такой смерти и мечтал Маркус. Я бы добавил, что в буквальном смысле он так и сделал.

– Да, сэр,— но Хоксмур был не в состоянии так легко забыть Фрэнка и его смерть, как это сделал его живой хозяин.

Нельзя и не заметить другие вещи.

Во время последней стычки огромный берсеркер, уничтожив корабль-разведчик Фрэнка Маркуса, продемонстрировал наличие грозного оружия, действующего на близком расстоянии. Сюда включалось и силовое поле, которое и явилось вероятной причиной гибели полковника.

Поэтому оставшимся маленьким кораблям и яхте следовало держаться от чудовища на безопасном расстоянии. Жаль, никто не мог даже предположить, на каком именно расстоянии.

В течение часа после захвата станции наблюдались останки сражения в космосе: частицы старого металла и других материалов, замысловато кружащихся в пространстве — видимо попали в поле действия случайных сил.

Но потом все это исчезло, подхваченное слабым потоком, создаваемым проходящими кораблями через никогда не пустующий космос.

По мере того, как группа каких-либо объектов неслась, приближаясь к глубинам Мавронари, космос, где они путешествовали, согласно стандартам планетарной системы, а в данном случае атмосферы, считался вакуумом, однако, плотнее, чем раньше.

Но вот уже на протяжении нескольких тысяч километров во всех направлениях не было видно ни одного хоть маленького корабля, ни машины, ни друзей, ни врагов.

Николас честно нес вахту, пытаясь решить для себя: сделать ли станцию домом для живых людей? И размышлял о своих действиях в любом случае.

Сейчас у него была возможность нести вахту в полглаза и почти не напрягаясь. А значит, больше половины времени проводить с Дженни.

Он радостно разбудил ее новостью о победе.

Когда Джинни вышла из спальни, чтобы поговорить с Ником, разгуливая с ним по прохладным и мрачным просторам Аббатства, она сказала:

– Пока мы остаемся ничем, кроме облака света и потока электронов. Все, на что вы и я способны — притворяться, что делаем приятное друг другу и получаем удовольствие. Возможно, этого достаточно. Но мне достаточным не будет никогда.

– Тогда, моя леди, не будет достаточным и для меня. Нет, Дженни, я хочу быть с вами. В любом случае с вами. И сделаю вас счастливой.

Напряженность взгляда леди сделали ее глаза огромными.

Она произнесла:

– Тогда у нас должно быть тело. Другого быть не может.

– У нас будет тело. Клянусь! Я добьюсь настоящих человеческих тел для нашего существования,

– Вы уже говорили об этом. Сомневаюсь, что у вас есть такая сила.

– Будет, если мне позволят использовать ресурсы на борту станционной лаборатории.

Премьер выбрал в жены сообразительную женщину. Дженевьев:

– Вы имеете в виду зиготы? Колонистов?

– Это один из способов использовать их. Там, кажется, биллион потенциальных жизней, из которых можно выбрать, что нужно.

Леди нахмурилась:

– Но они...

– Что? Вы хотели сказать о моральном запрете? О том, что они — люди? Вряд ли. Все это больше похоже на генетические проекты органических сосудов. Сосуды мы должны сохранять пустыми до тех пор, пока не сможем их наполнить собой. Должен быть какой-то способ!

Казалось, Дженевьев не верила в подобную возможность.

Ответила:

– Даже если мы найдем способ, нам понадобятся годы. Вы намерены вырастить новые тела в искусственных матках? Но я не могу показаться свету ребенком.

– Я тоже не хочу оказаться в младенчестве. Ник содрогнулся про себя.

– Нет, полагаю, что взрослый разум должен быть помещен во взрослый мозг. Ведь должен же существовать какой-то способ для создания такой системы? Пока вы здесь, можете спать десять, двадцать стандартных лет... Пока ваше тело не вырастет и не разовьется. Можете отдыхать столетие, если по каким-то причинам захочется продлить сон, ведь и этот отрезок времени покажется вам мгновеньем.

– И вы тоже?

– Да, конечно. Если только премьер даст мне отдохнуть. Не станет прерывать меня каждый час. А я обязан обращать внимание на его приказы. Если мы хотим выжить... Да и мы не совсем уверены, что берсеркер действительно мертв. Ник сделал паузу. Задумался. Продолжил свою мысль:

– К счастью, наш премьер, вроде бы и не спешит домой. Он не отказался от поисков леди Дженевьев. Или в какой-то степени заменить вас.

– Что вы имеете в виду?

– Похоже, он думает о вашем ребенке.

– Ах!.. Я тоже иногда. Но ведь этот ребенок не станет мной.

Леди помолчала, а затем взорвалась:

– О, Ник! Если вы сможете это сделать для меня, я стану вашей навсегда. И добавила:

– Как вы это сделаете? Мой... мой муж и остальные не должны...

– Конечно, они не должны ничего знать. Если я найду способ совершить это для вас, вы вернетесь к нему, Дираку.

– Я пойду туда, куда скажете. Сделаю все, что вы захотите.

В глазах Дженевьев появилась новая надежда:

– А как вы получите доступ к искусственным маткам?

– Это не трудно. Никто не мешает мне ходить повсюду. Вообще, дела на станции сейчас обстоят таким образом, что никто не обращает внимания на оборудование. И, естественно, вряд ли узнает, что это оборудование используют. Конечно, лучше бы иметь дело с одной-двумя изолированными машинами.

Вскоре премьер вызвал Ника на станцию. Вместо того, чтобы переправить оборудование, в котором он физически помещался, Хоксмур предпочел передать себя по радио в короткие интервалы лежащего между ними космического пространства. То есть, предпочесть способ, которым он пользовался раньше.

Задор, Ховелер и Скурлок, не привыкшие к присутствию записанных людей, как и антропологических программ, были поражены появлением Ника, похожего на оптико-электронное привидение.

Но премьер поспешил успокоить их:

– Это Ник. Он на нашей стороне. Помолчал, видя, что истрепанные нервы нуждаются в большем успокоении. И добавил:

– Это мобильная программа, все в порядке.

Ник немедленно принялся работать по указанию премьера, проверяя высокосложные схемы. Он не находил никаких мин-ловушек, засад, кроме несуществующих следов присутствия берсеркера. Он не забывал о тен-клубе в программах его, Хоксмура. Ник все отменно хранил в памяти.

Он внимательно изучил повреждения, оставшиеся от стычки в главной лаборатории, где был обстрелян одинокий берсеркер, и в прилегающем коридоре, где так же звучали выстрелы.

К счастью, подумал Хоксмур, сражение на борту оказалось ограниченным по масштабу. В противном случае, хрупкое оборудование станции превратилось бы в руины.

Бортовые программы в основном были в порядке. И даже не искаженными, если не считать серьезной путаницы в системе, сохраняющей следы груза, состоящего из протоколонистов. Ховелер без труда объяснил свои действия, совершенные им сразу же после оккупации станции берсеркерами. Да, очень плохо, но сейчас ничего невозможно сделать.

Ник размышлял: можно ли каким-то способом воспользоваться для своих целей тем, что система каталога груза запутана?

Можно ли использовать в интересах Дженни?

Закончив первый этап интенсивной проверки, Ник отчитался Дираку. И спросил его:

– Что делать дальше, босс?

– Она где-то здесь. Понимаете, Ник?

– Сэр?

Дирак поднял взгляд, полный необычного мечтательного выражения:

– У медиков на борту станции имеются генетические записи и наш ребенок. Это часть ее, она здесь.

О! Да, сэр.

Босс напугал Ника. Но Хоксмур все понял.

Запутанный каталог не помешал премьеру Дираку продолжать поиски генетических записей своей потерянной жены. Или, по крайней мере, как перешептывались члены его экипажа, ее генов для сохранения династии.

Дирак подытожил:

– Если леди Дженевьев мертва, жив наш ребенок.

Дни бежали быстро. Дирак и его экипаж установили нечто наподобие нового порядка. На станции не обнаружили ни одного берсеркера. Но громада врага, двигатель которого частично работал, все еще нависала и продолжала тащить на буксире исследовательскую станцию. Хоть и очень медленно для космического путешествия, но в одном направлении: к загадочной цели.

Кенсинг и остальные испытывали такое чувство, будто жили рядом с кратером спящего вулкана.

Ник руководил работой тупой обслуги. Это были роботы.

Но Хоксмур продолжал заниматься и изнуряющим делом: проверкой станции, охраной от неожиданного нападения берсеркера.

Если не считать пару маленьких приборов-разведчиков, дополнительное присутствие врага не обнаруживалось.

Но ведь не исключено и обратное. Даже присутствие Хоксмура не давало полной безопасности.

Ник с помощью одного-двух живых сотрудников, советуясь с Ховелером, который запутал функцию каталога в мозге станции, пытался восстановить утерянное.

Перспектива казалась невеселой.

Даже если получится, трудно будет навести порядок.

Если архивные роботы успели переложить большое количество плиток, пока программа перезагружалась? Это весьма возможно.

Дирак настаивал, чтобы восстановление программы стало первоочередной задачей, хотя многие соратники премьера, зная, что всего в нескольких сотнях метров зависала гора берсеркера, возможности которого оставались неизвестны, предпочли бы сосредоточить усилия на другом. Например, на ремонте двигателя яхты.

Ник, урывая моменты от своих обязанностей, ощущал торжество потрясения по мере того, как развивались события. Он дивился своему мужеству и успеху в тайном вызове хозяину. И вызов этот — связь с женой премьера.

Правда, история с леди началась не как вызов. Далеко нет. Хоксмур, восстанавливая цепь действий в своей безупречной памяти, говорил себе: когда он направил свой корабль вслед за курьером, то просто из-за преданности Дираку пытался спасти Дженни.

Немного позже, когда он понял, что ни сам, ни с помощью медицинского робота не в состоянии спасти ее тело, следующий шаг произошел автоматически.

Уже в то время Хоксмур стал бояться момента, когда женщина, которую он любил, покинет его, вернувшись к. мужу. Ник не сразу осознал, что поскольку электронная жена не имеет никакого значения для династии премьера, она никогда не вернется к Дираку по политическим соображениям.

Замечательно было то, что леди стала хотя бы обращать внимание на него. Ник был в этом уверен. Это было, конечно, не то, что леди готова была выбрать с ним жизнь в условиях виртуальной реальности без органического тела. Нет иллюзиям на этот счет! Для того, чтобы она захотела жить с Хоксмуром, он должен вернуть ей тело. Но как найти способ его вернуть?

Большинство искусственных маток находились на одной палубе. Даже практически в одном помещении. Но пять или шесть из них по каким-то причинам разбросали отдельно в укромных местах.

И Нику предстояло решить, насколько возможно использовать одну — а в действительности ему необходимо две — не выдавая себя.

Хоксмур сказал Дженни:

– Я найду способ вырастить тело, потому что вам это нужно. Выращу тела для вас. Следом добавил:

– Если что помешает мне, то добуду уже выращенные.

Это заставило леди призадуматься. Но не надолго.

– Взять их, но у кого?

– А любым способом. Во что бы то ни стало! У людей, которые остановят нас, если узнают, что мы делаем.

Свободно расхаживая по станции, Ник обнаружил настоящее сокровище, которое пригодится для его цели. Предметом гордости сотрудников станции являлся запас искусственных маток и их вспомогательного оборудования, насчитывающего, возможно, более сотни приборов из стекла и металла. Это занимало всю палубу и даже больше, чем палубу. Проверенное и в рабочем состоянии. Находилось в состоянии, которое можно назвать ожиданием.

С технической точки зрения все в этом отсеке казалось в прекрасном виде. Системы ждали, подобно джинам в бутылках, когда же их освободят, выпустят на волю, наполнив генетическим материалом и дав команду начать производство здоровых человеческих тел. Осуществление этого предполагалось лишь тогда, когда корабль, построенный для колонизации, достигнет нужного места назначения.

Анюта Задор, по наивности делясь информацией, поведала Нику о самой передовой опытной системе предродового развития. Она на борту станции. Сотрудники биолаборатории назвали ее Фрейя, в честь скандинавской богини любви и плодородия.

Рассказывая об этом, Ник, стоя со своей возлюбленной спутницей рядом с высоким алтарем в Аббатстве, потерял контроль над собой и попытался обнять Дженни.

Трудно сказать, насколько реально он испытывал или только воображал соответствующее возбуждение. Но он чуть не раздел леди, которая сначала показалась полной страстного желания, а потом внезапно вырвалась и вскрикнула:

– Нет! Не так, не так!

И затем, когда вновь обрела над собой контроль:

– Не так, Николас. Не таким образом. Во что бы то ни стало, дорогой Ник, у нас должны быть тела.

Отдыхая от обязанностей, которые возложил на него Дирак, Хоксмур вновь сконцентрировал свое сознание на одном сравнительно отдаленном помещении биостанции, вдумчиво изучая банк данных и оборудование, которое ему придется использовать для выполнения секретного плана — его и Дженни.

Одной из стратегических проблем, с которыми столкнулся Хоксмур, являлся процесс, обратный трансформации человеческого мозга в чистую оптику и электронику.

Вначале Николас провел беседу с опытной системой, которую доктор Задор называла Фрейей. Эта Фрейя отличалась интеллектом, если сравнивать с остальным оборудованием биолаборатории. И Фрейя — не поддалась попыткам Хоксмура внедриться. Ник определенно видел в ней женщину.

Представление Ника о Фрейе было смутным и изменчивым. Для него она оставалась не более, чем интеллект, со спокойным и добрым голосом.

Хоксмур, познакомившись с Фрейей, вскоре приступил к секретному сканированию ее программы. Практически это являлось частью его программы и обязанностей: убедиться, что во время оккупации станции берсеркеры не устроили в ней какую-либо ловушку.

И убедился, что ее благая программа не подверглась вмешательству. Затем Ник поговорил с ней, поведав о своих проблемах и заботах, но не уточняя, что проблемы сугубо личные.

Спросил:

– Насколько должен быть развит живой мозг, чтобы я мог загрузить в него мои системы?

Вопрос вызвал недоумение Фрейи. Ей понадобилось время, чтобы ответить.

С самого начала исследований Хоксмуру было ясно, что серое вещество новорожденного, не говоря уже об эмбриональном мозге, не подходит для его целей. Даже если не принимать во внимание его моральные возражения против этой процедуры, минимальный объем и сложность младенческого мозга представляли достаточную трудность для выполнения задуманного Хоксмуром и позволяли лишь частичную загрузку.

Это вызывало у опытной системы реакцию морального возмущения. Фрейя, казалось, сломалась. Ну, почти сломалась. Чуть не сломалась.

Ник поспешил заверить:

– Да это же чисто теоретический вопрос. Мы и не собираемся заниматься подобными операциями.

Она же настаивала на том, что подобная операция невозможна с технической точки зрения, даже в оптимальных условиях.

Хоксмур продолжать спор не стал, а лишь задавал вопросы.

Фрейя в ответ предложила чисто теоретически два способа, с помощью которых существо, подобное Николасу, может обрести плоть.

Во-первых, вырастить тело из запаса зигот или другого разнообразного человеческого генетического материала, находящегося на биостанции. Вырастить его, сохраняя развивающийся мозг нетронутым и чистым в отношении его собственной личности и способным принять другую индивидуальность.

Конечно, тела обычно, если выращены в лабораторных условиях, так же, как и развивающиеся старым органическим естественным путем, имеют с самого начала все признаки собственного разума и духа.

Вторая возможность — и снова Фрейя высказалась только после настойчивого опроса, добавив, что это неприемлемо для практики — очистить существующий взрослый мозг. Что это такое? Нанести на обширную поверхность очень аккуратные надрезы, чтобы стереть модель существующей личности. Затем микроструктура мозга лечится, а заживление происходит вместе с внедрением новой личности.

Опытная система согласилась, что эта этически неприемлемая схема имеет некоторые практические преимущества: вместо пятнадцати-шестнадцати стандартных лет, понадобится всего несколько месяцев, чтобы приготовить основной орган для загрузки всевозможных данных личности.

Но в течение всего этого времени оборудование требует постоянной и непрерывной работы.

Ник удалился, чтобы полученную информацию обдумать в одиночестве.

Ясно, что необходимо было избавиться от берсеркера и от тягостной власти человека, чтобы осуществить этот честолюбивый проект.

Кроме того, Хоксмур решил попытаться провести эксперимент на яхте, где редко появлялись живые любопытные люди. Но необходимо перевести нужное оборудование со станции на яхту. И опять-таки Ник не был уверен, что сможет трудиться без вмешательства достаточно долгое время.

Транспортировать Дженни и себя, как это требовалось, казалось проще.

Фрейя в очередном разговоре с Николасом утверждала, что можно только единственным путем загрузить информацию электронного мужчины или женщины в живой мозг. Разговор шел о недоразвитом мозге младенца.

Очень сложная операция.

Но это было что-то наподобие обратного процесса записи на оптико-электронную матрицу модели личности индивидуальной модели мозга.

Сложно даже сразу схватить суть формулировки. А как выполнить?

Ник узнавал дальше... Но если даже применить более быстрый метод, покажется неизбежным, что поступающие сигналы раздавят и разрушат природную модель личности. То разрушат, что развивающийся мозг уже сформирует.

Если в качестве матрицы использовать зрелый мозг, по мнению Фрейи, природная модель одержит верх над той, которую навязывают.

Или, имея две конфликтующие модели, можно получить гибрид двух индивидуальностей. Часть информации будет иметь отношение к природной личности.

План, который выбрал Ник и идею, которую подсказали беседы с Фрейей, а ее-то постоянно надо было убеждать, что все это чисто теоретически, так вот план заключался в том, чтобы воздействовать на развивающийся человеческий мозг — то погружая его в глубокий сон, то позволяя развиваться органично, то интенсивно загружая его.

Сначала будет нанесен набросок желаемой личности на развивающуюся матрицу, а затем поведется уже детальная работа.

Неизбежно, предупреждала Фрейя, что в процессе могут появиться определенные ошибки. Тогда получится живой человек, обладающий памятью электронного предшественника-предка, но это будет не точная его копия.

– Но ведь ни один человек не является копией самого или самой, какими они были вчера.

– Я очень надеюсь, что вы оба не станете работать над этим проектом. С вашей точки зрения... Нет с вашей стороны будет очень безнравственно, если обманете меня.

Николас, который уже начал удаляться в схему, резко обернулся:

– Мы оба?

Он даже не упоминал никогда Фрейе, и в этом он был абсолютно уверен, о существовании программной версии леди Дженевьев.

– Да,— Фрейя приняла небрежный вид, как делала всегда, если речь шла о личной жизни. Совсем недавно я дала очень похожую информацию Дираку. Полагаю, вы обсуждали это.