"И лад, и дали" - читать интересную книгу автора (Ладыгин Николай Иванович)

Николай Иванович с детства был прилежным и обязательным читателем. Можно сказать даже, что он прежде всего был Читатель. Он был настоящим поклонником искусства, каких нынче редко встретишь. Ему чудилась какая-то тайна в самом облике художника. И эту тайну он старался постичь палиндромической строкой. Тайна все равно оставалась непостигаемой. Но что-то происходило, потому что гений становился по-новому близок.

Каждый из художников, слова ли, кисти ли, описанный Ладыгиным, достоин не одного стихотворения. Целостное постижение складывается из многих творческих исследований. Точка зрения Ладыгина должна быть учтена в этом целостном портрете. Открывая раздел стихами о Хлебникове, следует оговориться, что в то время, когда Ладыгин их писал, о Хлебникове говорили мало и в основном в ругательном тоне. И тут важно, что Ладыгин не ограничился лишь восторгами и признанием Велимира «львом», то есть царем поэзии. Он попытался палиндромической строкой выявить глубинную суть поэта, чья творческая жизнь попала на слом времени. Как ни странно, в палиндромическую речь органично вписались «прямые» строки самого Хлебникова, которые зазвучали здесь «палиндромично». Ладыгину точно удалось передать антивоенный пафос творений Хлебникова. Очень важно и то, что им было понято: «А кита мета, математика». Наивно было бы полагать, что в одном стихотворении удастся выразить всего Хлебникова, но первое приближение здесь было сделано.

В отличие от Хлебникова, Лев Толстой и издан широко, и о его взглядах написано достаточно много. Ладыгин логично проследил эволюцию Толстого. Палиндромичность же сообщила этому описанию объективность взгляда на искания гения: «Ум его — бог ему». Некоторые слова требуют пояснений, например, в строке: «Хам — раб в бармах» — слово «бармы». Очевидно, это слово употреблено в значении «особая одежда». Бармы, то есть оплечья, носили на торжественной одежде духовные сановники и цари. Марс — мифологический бог войны. «Санин и нас / Туманил» — Санин — герой одноименного романа М. П. Арцыбашева. Этот роман считается эротическим. Санину у Ладыгина предшествует Ловелас, он определяется как «в сале вол». Это нарицательное имя соблазнителя пришло из романа С. Ричардсона «Кларисса Гарлоу», того самого Ричардсона, от которого без ума была матушка Татьяны Лариной.

Весь этот эпизод с Саниным и Ловеласом связан с проблематикой поздних произведений Толстого, таких как «Дьявол», «Крейцерова соната», «Отец Сергий», которые трактуются как осуждающие половое влечение. Судя по ироническим строчкам самого Ладыгина:

он был далек от такого упрощенного понимания.

Может представить некоторое затруднение строка: «Мудрен онер дум». Слово «онеры», достаточно редкое сейчас, известно в русской литературе, хотя происходит от французского слова, означающего фигуры в карточной игре. Существует выражение «со всеми онерами», то есть «со всеми подробностями», или «со всем, что полагается».

Как и в предыдущем стихотворении, в «Лермонтове» Ладыгин идет по пути пересказа эпизодов биографии поэта, связывая их с эпизодами его произведений, вписывая сами названия в обратимые строки. Привлекают внимание афористические заострения: «Может ямб мятежом», «Сила тем, а заметались», «Ты смрад — нажим, и жандарм сыт», «Муза ранена. Разум / Угас».

По этому же принципу построено стихотворение «Максим Горький», которое кончается прямой строкой, как бы подчеркивающей прямоту высказывания. Прямой же строкой кончается стихотворение «Александр Блок». Видимо, Николай Иванович находился все-таки в достаточной степени в плену представлений о крупных писателях прошлого, бытующих до сих пор. Но палиндромическая строка здесь его сильно выручала, позволяла избегать слишком больших спрямлений. В каждом случае ему удается передать музыку поэта, а не только проблематику.

Наиболее точно, на мой взгляд, интонация поэта уловлена в стихах, посвященных Маяковскому и Есенину. Если поэтика ораторского стиха Маяковского, можно сказать, оказала прямое воздействие на творчество Ладыгина, то Есенин влиял на него подспудно. Интересно, что в юности Николай Иванович начинал с подражания обоим поэтам. По воспоминаниям его жены, он писал сатирические стихи в духе Маяковского и лирические в духе Есенина.

В стихотворении «Владимир Маяковский» необходимо раскрыть аббревиатуру Рабис — это рабочая инспекция. Может оказаться непонятной строка «Лаж ужал». Слово «лаж» означает приплату к одному роду монеты при обмене ее на другую. Следовательно, «ужать лаж» — значит привести к норме. Слово «лаж» у Ладыгина может означать также «взятку».

Если стихи о поэтах и писателях выявляют круг литературных интересов Ладыгина, то стихи о художниках показывают его пристрастия в области изобразительного искусства. Они достаточно характерны для Ладыгина-живописца. Ему дорог Шишкин — певец русской природы. Недаром кульминацией стихотворения становится емкая строка: «О нас и писано!» Он с детства был покорен тончайшими оттенками живописи Левитана — мастера пейзажа, влияющего на духовность человека. И ему удалось в стихах, посвященных художнику, словом передать переходы цвета и света знаменитых картин, вошедших в сокровищницу русского искусства. Текучая, обратимая строка Ладыгина оказалась тут как нельзя кстати.

Врубель был одним из любимых художников Ладыгина. Стихотворение «Врубель» изобилует короткими фразами, передающими изломы и углы живописи художника, сам тип нервной организации. Напомню, что Эдем, согласно библейской легенде, — земной рай, где человек жил легко и беззаботно вплоть до своего грехопадения. Соотношение ада и рая очень важно для понимания мировоззрения Врубеля, писавшего Ангела и Демона.

Трудно отдать предпочтение какому-либо из двух портретов художников — Ван Гога и Поля Гогена, палиндромически написанных Ладыгиным. Каждый из них по-своему интересен. В первом стихотворении потрясает строка: «И крик кирки», дважды врывающаяся в текст, напоминающая об интенсивном кроваво-красном цвете в картинах Ван Гога, о его «Церкви в Овере». Тот же красный оттенок имеет словосочетание «аккорд рока», рифмующееся с красной поверхностью стола, на который облокотился доктор Гаше («Портрет доктора Гаше»). С этим странным доктором Ван Гог сдружился во время своего пребывания в городке Овере на севере Франции.

В отличие от тревожного и даже зловещего фона в «Ван Гоге», в стихотворении «Поль Гоген» преобладают оптимистические тона. В свое время выдающийся французский поэт Стефан Малларме, увидев картины Гогена, сказал: «Удивительно, что в таком ярком блеске может скрываться столько тайны». Ладыгин попытался передать именно блеск, жизнеутверждение в духе автобиографической книги Гогена «Ноа Ноа», рассказывающей о его жизни на Таити. Поэту удалось написать довольно точную картинку наивной жизни, принципы которой одно время горячо исповедовал Гоген.