"Генералы подвалов" - читать интересную книгу автора (Рыбин Алексей)

Глава 15

– Ну, и где письмо? – спросил Калмыков. Если говорить честно, он пребывал в полной растерянности. В Финляндии все прошло отлично, он проконтролировал отправку груза, перекинулся с голландскими партнерами парой теплых словечек. Те обещали увеличить поставки, работа с Калмыковым их устраивала, условия божеские. Лес он гнал превосходный, без проблем, что они с ним делали, его абсолютно не интересовало. А тут началось. Вернулся в матушку-Россию, мать ее так.

Куз сорвал его неожиданно, но то, что он сказал, было важно, и Калмыков решил поехать с этим алкашом. Конь куда-то исчез. Это, пожалуй, взволновало его сильнее, чем сама по себе поездка. За рулем сидел Рыба и всю дорогу рассказывал дурацкие анекдоты, пока Калмыков не рявкнул на него.

Когда они приехали на место, Калмыков сразу пошел в ближайший домик, отомкнул дверь запасным ключом, порадовавшись, что никто здесь пока ничего не испоганил. Он уже распорядился об охране лесопилки, но парней можно было ждать лишь в конце недели. А пока пустующее предприятие было абсолютно бесхозным. Впрочем, случайным ворам брать здесь нечего. Одна недвижимость, и то не очень хорошего качества. Главное – не эти пилорамы. Это все наживное. Главное – лицензия на лес.

Калмыков спустился в подвал. Подвал-то – одно название. Низенький подпол, где они с Волковым решили устроить что-то вроде оперативного тайника. Так, на всякий случай.

Отворотив от стены липкое от плесени бревно при свете положенного рядом карманного фонарика, Калмыков действительно увидел в небольшой нише дипломат, обернутый несколькими слоями полиэтилена.

«Ну, Волк, ну, жук…» – подумал он. Настроение вдруг улучшилось. Ему показалось, что он вернулся в детство. Что идет какая-то занятная игра – то ли в шпионов, то ли в индейцев.

Вот сейчас он услышит сверху крики дружков: «Клин (так его звали в школе), Клин, блин, ты куда исчез?!» А он вылезет с чемоданчиком, положит его на траву и будет ждать, когда с сияющими от восхищения глазами прибегут и Петька-матрос, и Вобла, и Кривой Леха.

Но наверху не было его школьных дружков. Только этот отвратительный продажный журналистишка, насквозь пропитанный портвейном и дешевой водкой, и Рыба – безмозглый костолом, наводящий на Калмыкова уныние. Он положил кейс на лавочку, стоявшую возле домика, сорвал полиэтилен, открыл замок – кодовый, но пароль был ему известен – и увидел в чемоданчике плотно уложенные пачки стодолларовых купюр в банковских упаковках.

– Ну и где письмо?

Он ожидал, что это волковская заначка, но журналист что-то бормотал о каком-то завещании. А это надо было пресечь в зародыше.

– Не знаю. Что слышал от Волкова, то вам и говорю.

– Покажи ТО письмо. Которое ТЫ получил. ОТКУДА ты все это знаешь?

Марк смутился. Сейчас в дело должны были включиться уже другие. Он свою задачу выполнил.

Вдруг он понял, отчего ему так некомфортно. Ему надо отойти в сторону. Маленький бандит что-то такое говорил насчет снайпера.

– Не знаю! – крикнул Куз раздраженно. – Мы разве с вами на «ты»?! С каких это пор? Вы меня что тут, за мальчишку держите? – И прошел несколько шагов по поляне.

Этого оказалось достаточно. Куз отметил про себя, что организация у бандитов все-таки лучше, чем у госпредприятий. Раздался тихий хлопок, и Рыба, согнувшись пополам, повалился на землю.

Куз присел от неожиданности и понял, что надо бежать. Сейчас он здесь лишний.

Зато Калмыков не растерялся. В его сознании все еще сидели детские воспоминания. «Клим, ховайся!» – услышал он внутренний голос. Он упал на траву, одновременно вытаскивая свой ТТ, которым еще ни разу не пользовался. Носить стал недавно, после того как завладел «Крабом». Скорее для солидности, для самоуспокоения. Хотя стрелял неплохо. В армии был одним из первых.

Вторая пуля расщепила угол лавочки, к которой откатился Калмыков. Привстав на четвереньки, он рванулся вперед, за дом. Надо добежать до следующего строения, где стоит машина, и гнать в город, а там уже разбираться.

Он мельком увидел растерянную улыбку на лице Куза, стоявшего метрах в двадцати от него на поляне, – тот уже сделал шаг в сторону леса.

«Ах ты сука… Это же ты навел», – подумал Калмыков и выстрелил в журналиста.

Куз, как стоял, так и упал, врезавшись носом в землю.

«Надо же, стрелять не разучился», – отметил про себя Калмыков, и это его ободрило. Сжимая в одной руке дипломат с деньгами, в другой пистолет, он бросился вперед.

– Что там у него за чемодан? – спросил Винт.

Инвалид взял бинокль и внимательно посмотрел на бегущего Калмыкова. Журналист лежал, не подавая признаков жизни. Но бандитам было наплевать на него. Меньше свидетелей – лучше.

– Про чемодан она ничего не говорила.

– У меня есть такая думка, – продолжил Винт, – что вся бодяга из-за этого кейса. Отомстить за папу она, видите ли, решила. Лажу гонит. В чемодане бабки, я как чувствовал, что дело тут в баксах, а не в обиде.

– Посмотрим, – ответил Инвалид. – Чего, стрелять, что ли?

– Погоди. Там его пацан должен встретить.

Приехав на место, бригада Винта рассредоточилась. Собственно, на этот раз она состояла из старого знакомца Инвалида, пацана Димки, хахаля заказчицы и самой заказчицы, отмороженной девчухи. Девчуху оставили в машине, строго-настрого приказав носа не высовывать, сами залегли в подлеске, выбрав удобное место для обзора, а Димка со своим стволом засел в одном из дальних домиков. Как оказалось, правильную позицию выбрал.

– Смотри, смотри, – кивнул Инвалид в сторону подстреленного журналиста. Выбравшись из машины, спрятанной в лесу, через поляну к Кузу бежала Настя.

Калмыков увидел ее, когда обернулся, прежде чем заскочить в дом.

Ах, вот в чем дело. Жалко, Моня эту сучку не пришил. Ненависть захлестнула его, он замер, представляя собой удобную мишень, прицелился и выстрелил. Настя, так и не добежав до Куза, рухнула в траву.

Инвалид вопросительно посмотрел на Винта. Тот кивнул.

– Меньше народу, больше кислороду, – сказал он и хмыкнул.

Они подождали минут пять. Выстрелов в доме не было слышно.

– О, мать ее етти! – Винт увидел, что Настя поднялась с земли. Она, похоже, даже не была ранена.

– Со страху, что ли, рубанулась? – спросил у самого себя Инвалид.

– Может, и к лучшему, – пробурчал Винт. – Поглядим.

На крыльцо вышел Димка.

– Идите сюда! – крикнул он засевшим в засаде. – Готов парень.

Вырубленный ударом в затылок, Калмыков был без сознания.

– Ну, что, заказчик? – спросил Инвалид у подошедшей Насти. – Деньги давай.

– Вы еще не сделали то, что я просила.

– В смысле?

– Под поезд его надо.

– Ну, девка, ты даешь. Мало тебе? Надо еще пару штук накинуть, – заметил Инвалид. – Тащить его…

– Железка рядом, – сказал Димка. – Давайте закончим это дело.

Инвалид и Винт молча переглянулись. В это время дверь в домик со скрипом открылась. Три ствола мгновенно поднялись и уперлись в грудь вошедшего.

– Тьфу ты, черт, – сказал Винт, опуская свою «беретту». – Потерь, значится, нет.

На пороге стоял Куз. Лицо его было серым, он зажимал ладонью плечо. Пиджак был в травяной зелени и в крови.

– Ладно, – Инвалид посмотрел на своего бригадира. – Вязать, что ли?

Они вернулись через полчаса. За это время Настя, как могла, перевязала рану Куза. Ему было плохо, нужно было срочно ехать в город. Там возникнут еще проблемы, в больнице с такими ранами без ментов не обойтись. Если только крутые бабки заплатить.

– Посмотри-ка, Настя, в чемодане. Хватит мне на лечение?

– Хватит, – ответила Настя. – Мне не сосчитать, сколько тут вообще.

Она не очень рассчитывала на эти деньги, и пять тысяч, причитающиеся за работу бандитам, у нее были. Они с Кузом вчера съездили к родителям Волкова, взяли у них две, тысячу, «заветную», как он выразился, дал Марк, две занял у дружков Димка. Под проценты или, помрачнев, сообщил он, под отработку.

Когда Инвалид, Винт и Димка подошли к ним, Настя уже закрыла кейс. Димка встал рядом с Настей.

– Ну, хозяйка, давай расчет, – сказал Винт. – Все в лучшем виде сделано. Приятель твой подтвердит.

Настя вытащила из кармана пять тысяч, протянула Инвалиду. Тот, не считая, сунул деньги за пазуху. Наступила пауза.

Они стояли на поляне друг против друга. Настя, раненый Куз и Димка. Перед ними – два бандита с пистолетами в руках.

– Слушай, а чего там в этом чемодане-то? – лениво спросил Инвалид. – Покажи, а? Хочется знать, за что боролись.

Он протянул руку, но Настя отстранилась.

Тогда Винт поднял пистолет.

– Ребята, давайте по-хорошему. Без стрельбы…

Настя смотрела на ствол пистолета. Вот он поднялся на уровень Димкиной груди – Винт целился в единственного представляющего реальную опасность противника. Раздался выстрел, и Настя вздрогнула. Вот и все. Поиграли в бандитов…

Винт с удивлением на лице пошатнулся и упал навзничь. В ту же секунду Димка ногой изо всей силы врезал по руке Инвалида. Пистолет, описав в воздухе длинную дугу, исчез в кустах. Второй раз Димка ударил генерала подземных нищих кулаком в челюсть, и его тщедушное тельце отлетело на несколько метров в сторону.

– Бежим! – Он подхватил Куза за плечи, и тот громко застонал. – Бежим, блин, Настя! – Димка выхватил у нее чемодан и кинулся к машине Калмыкова. Куза он почти нес на себе.

Настя очнулась от столбняка и рванулась следом за ними, услышав сзади еще один выстрел. Но свиста пули слышно не было, видимо, стреляли не в них.

Димка буквально швырнул обмякшего у него на руках Куза на заднее сиденье «вольво», сам прыгнул за руль, распахнул дверцу перед Настей. Он уже завел мотор, когда заднее стекло машины разлетелось от настигшей их пули.

Не оборачиваясь на выстрелы, Димка рванул вперед.

– Пристегнись, – сквозь зубы процедил он.

Машина прыгала, взлетала на ухабах, тряслась, проносясь по толстым корням старых деревьев, которые и не подозревали, что уже выписана и оформлена лицензия на их уничтожение.

Настя обернулась. Погони не было.

– Сейчас выходим на трассу, тачку бросим. В город на этом гробу опасно въезжать, – говорил Димка. – Там КПП на въездах. Один бы я, может, проскочил, а с раненым, с баксами, без документов, блин, не отмажемся.

Въехав в курортную зону, Димка остановил машину, загнав ее в лес. Пиджак Куза пришлось выбросить, Димка дал ему свою спортивную легкую куртку.

– Держись, дружище, держись. Если доберемся до дома, будет тебе домашний личный врач, с такими бабками вылечат тебя, будешь еще лучше, чем раньше.

Куз плохо соображал. Ослабев от потери крови, он был на грани обморока и действовал механически. Вернее, не действовал, а безропотно позволял себя тащить, заталкивать куда-то, машинально переставлял ноги, когда его полунесли-полутолкали. Временами он впадал в забытье, почти не представляя, что с ним происходит. Вроде трясутся они в какой-то машине, шум вокруг, гам, кто-то громко говорит, кричит.

По ступеням Настиного подъезда Димка уже нес Куза на себе.

Когда Настя открывала дверь, Димка услышал громкий собачий лай и, прислонив Куза к стене, резко обернулся, сунув руку за пазуху, где был спрятан пистолет.

– Все, Димочка, все, – сказала Настя. – Успокойся. Это дог Николая Егоровича. В соседней квартире. Когда хозяина дома нет, он иногда голос подает.

Николай Егорович вернулся домой поздно. Много времени ушло на расспросы Инвалида. Он остался цел и невредим, хотя пульки у Димки были тяжелыми, успел даже пару раз пальнуть в отъезжающую машину. Не хотел говорить, сука, но Дядя, как звали Николая Егоровича близкие знакомые, умел развязывать языки. Он оставил его там, на лесопилке. Затащил в домик Рыбу, Винта и этого доходягу, от которого после его расспросов осталось мокрое место. Поджег домик и, не оборачивась, отправился пешком через лес. На электричку. Он не любил лишний понт. А на Настю у него давно были свои виды.

– Ну что, довольна? – спросил Димка.

– Не знаю.

– И я не знаю. Но хоть деньги теперь есть, проживем.

Настя пристально смотрела на него. Потом спросила:

– Проживем вместе?

Димка отошел к окну.

– Хочешь, Настя, я скажу тебе то, чего Моня недоговорил?

– Не надо. Хватит гадостей. Не говори ничего. Я так устала. Как дальше жить-то?

Она помолчала. Потом, странно посмотрев на Димку, сказала:

– А у наших ведь в этом году экзамены.

И сколько печали было в ее голосе.

– Какие экзамены? – не понял Димка.

– Выпускные. И вступительные. Мама так хотела, чтобы я поступила в институт.

– Не волнуйся. У тебя сегодня уже был один экзамен. А у дружков твоих может никогда и не будет. Так и останутся неучами.

Резкий телефонный звонок заставил их вздрогнуть.

– Алло, – Настя говорила ровным голосом, и Димка подумал, как быстро она меняет интонации. От детской грусти переходит к взрослой жесткости…

– Кто? Рома? Какой еще Рома?

– Настя, привет! Я никак не могу до тебя дозвониться. Слушай, я тут денег немного заработал, может, сходим куда-нибудь? В клуб? Или в кино? А хочешь – в ресторан?

– Рома… Рома… А-а, вспомнила.

Ну, конечно, молодой мажор, с которым она познакомилась как-то ночью. Он вдруг показался ей совсем ребенком, будто из детского садика. И все ее одноклассники, ровесники – тоже такие.

– Нет, Рома. Не пойду я с тобой. Я уезжаю.

– Извини. Надолго?

– Навсегда.

Настя повесила трубку.

– Кто это? – спросил Димка.

– Один из тех, кто не сдал экзамен.

Димка бросил быстрый взгляд на диван, где спал Куз. Целый вечер с ним занимался Димкин знакомый, студент военно-медицинской академии. Слава Богу, Димка застал его дома по чистой случайности. В самоволке был парень. Он долго возился с журналистом и сказал, что сейчас опасность уже миновала. Отлежится. Денег ему дали, уехал довольный. Димке бы его заботы. Как жить? Он выглянул на улицу.

Сентябрьская ветреная ночь вымела последние воспоминания о светлом питерском лете. Но, несмотря на поздний час, Димка увидел на улице довольно много людей. Компания подростков, покуривая, сидела на низком заборчике, опоясывающем здание детского сада. Мимо дома прошли трое здоровяков в кожанках, с бритыми затылками, сосредоточенно и быстро, размахивая на ходу руками. Рванул с места черный шестисотый «мерс», унося куда-то в ночь высокого, совсем молодого парня в пиджаке с широкими плечами. Две пьяные девушки, громко матерясь, шатаясь, вышли из подъезда и пытались догнать здоровяков в кожанках, направлявшихся в сторону гостиницы «Прибалтийская». Жизнь города шла своим чередом. Как жить?

– Как все, – сказал Димка. – Как все.

Вдруг Настя вспомнила о своей подружке Глаше. И ей страшно захотелось ее увидеть, поболтать о том, о сем, словно ничего и не было, словно все это страшный сон. Вспомнила, как они последний раз в клуб ходили, напились. Так давно это было… Недели две назад.

Настя посмотрела на небо. Когда они возвращались с Глашей домой, все небо усыпали звезды. Это было поразительно. Настя еще сказала, что как на юге.

Сейчас, глядя вверх, Настя видела только глухую тьму. Ни единой звезды, ни единой светлой точки над Петербургом. С залива дул сильный ветер, бил в стекло так, что дребезжали стекла, и, хотя все форточки были закрыты, легкая тюлевая занавеска гуляла, колыхалась, как будто кто-то невидимый теребил ее.

– Ладно, – Настя отошла от окна. Хватит мистики. Никто не теребит занавеску, звезд не видно, просто тучи наползли. Все просто. – Ладно, – повторила она. – Как все, значит, как все. Так и решим.