"Родился. Мыслил. Умер" - читать интересную книгу автора (Волкова Русина)

Жена

Лекции прошли на ура, но рассказанные сексуальные “порноужастики” из жизни философов не отпугнули моих юных барышень, а, наоборот, только подхлестнули продолжать свои атаки на меня дальше, я же сделался самым популярным лектором в университете, в аудиторию невозможно было попасть, приходили студентки с других факультетов. И пока ее однокурсницы пытались соблазнить меня отсутствием нижнего белья под мини-юбками, моя бывшая жена, которая в то время была моей будущей женой и даже будущей бывшей женой, вынесла из моих лекций по истории философии необходимые данные из жизни философов и решила применить их на практике: женить на себе человека, в чьей голове роились всевозможные мысли, кроме одной - мысли о браке. И ей это удалось. Сначала я с удивлением обнаружил ее рядом с собой в самолете, когда летел на научную конференцию в Ленинград. Она мне призналась, что ей пришлось продать свои новые итальянские сапоги - большой дефицит в то время, чтобы набрать денег на поездку. Уже сейчас до меня стало доходить, что этим сообщением она пыталась донести до меня не одну, а, по крайней мере, несколько идей:

– что она пожертвовала самым дорогим, чтобы быть рядом со мной - любимым;

– что у нее были дефицитные сапоги, значит, она девушка - не промах, в случае чего и мне сможет что-нибудь достать;

– боюсь, что это было главное - она хотела, чтобы я денежно компенсировал ее затраты, а заодно и подкинул бы деньги на сапоги, которых у нее уже не было, но которые так хотелось иметь.

Вероятно, в этом высказывании заключались и еще какие-то другие смыслы, но тогда я просто глупо улыбался, узнав, что соседка является моей студенткой, летит сейчас со мной на конференцию и спрашивает меня, случайность ли это или необходимость? Невозможно поверить, но через очень короткое время она поселилась в моей комнате в квартире моих родителей, а еще через год у нас родилась дочь, потом сразу же - еще одна. Она, родители, мои друзья, ее родители и ее друзья навалились на меня, что я обязан жениться, мои родители купили нам квартиру, куда мы и съехали.

До встречи с моей будущей бывшей женой связи с женщинами были просто реализацией моих физиологических потребностей. Я не был распущен, брал ровно столько, сколько требовали мои гормоны, большее отвлекло бы меня от моих трудов, мешало бы думать и было бы таким же вредом, как и недостаток этих живительных выбросов энергии, брызг шампанского, извержений вулканов и выхлопов ракетного сопла. Поскольку я не был обделен физически, желающие составить мне физиологическую пару всегда находились без лишних эмоциональных нагрузок. Все проходило отлично: я напрягался, мои партнерши издавали звуки, наступало облегчение, кровь отливала туда, где она была мне более необходима - в голову. С женитьбой все стало сложнее: когда у меня была необходимость в высвобождении семени, выбросе заряда ненужной энергии, жене то ли не хотелось, то ли она почему-то не могла мне в этом содействовать. Приходилось переходить на подростковое “ноу-хау” и делать это самому, однако о других женщинах я и думать не мог. У меня есть Елена, жена, “жена Елена”, других женщин быть не может, они не вписывались в это словосочетание. Собственно, ее имя заменило мне понятие “жена”, эти два слова были равнозначны: если жена - значит Елена, если Елена - значит “жена”. С тех пор, как у меня не стало ее, я никого не звал таким именем, поэтому и женщину, с которой живу сейчас, никогда не смогу назвать женой.

Жена же моя, Елена, относилась к сексу совершенно по-другому. Например, когда я был страшно занят разгадкой тайн Бытия, она пыталась направить мои мысли по другому руслу и провоцировала меня на секс, происходила заминка, она злилась, и, когда я усилием воли заставлял себя отвлечься от работы и ответить на призыв жены, она передумывала и начинала рыдать. Я должен был найти какое-то решение этого парадокса и стал читать все, что было написано о женщинах. Оказалось, что они устроены гораздо организованнее мужчин и при желании можно вычислить график сексуального поведения любой женщины, что я и сделал в отношении своей жены, чтобы больше не попадать врасплох. Долгое время это работало, пока она не нашла в моих бумагах этот график и не устроила мне абсолютно беспочвенный скандал с истерикой, воплями: “Ты меня не любишь!” - и ломанием предметов культуры и быта. Пришлось еще более интенсивно залезть в книги и пытаться найти, в чем же была ошибка в моих построениях.

Чудесным образом жена помогла обрести мне еще одно поле для исследований, которое на Западе было захвачено женщинами-профессоршами или открытыми гомосексуалистами, а у нас я вообще оказался пионером - так называемые “гендерные исследования”. Интересно, что как историк философии я никогда никого, кроме своих студентов, не интересовал. А тут уже после первых моих публикаций на меня посыпался дождь приглашений из университетов США, Германии и Франции, меня зазывали на конференции в Монтре и Венецию, на круглые столы, проводимые под эгидой ЮНЕСКО и Совета Европы, и даже на частные беседы с первыми леди, а однажды даже и на чай с королевой. Я был “свой среди чужих”, чуть ли не единственным мужчиной, выступавшим на Всемирных женских конгрессах и “персона нон грата” для мусульманских стран. И вот все эти заслуги и новые засекреченные от жены графики и таблицы не смогли улучшить наши отношения, она теперь всегда была настороже, а про чай с королевой даже грязно выругалась: “Ну и е.. ее вместе с ее королевой-матерью и всем ее придурочным семейством, а меня оставь в покое!”