"Наследники Альберты" - читать интересную книгу автора (Ланг Мария)

2. СТРЕМЛЮСЬ Я ТУДА, ГДЕ МЕНЯ НЕТ

Обычно Полли старалась встать первой, чтобы без помех принять душ и привести себя в порядок. И этот вторник ничем не отличался от прочих.

Уже одетая, она направлялась в кухню, когда брат и сестра Экерюд столкнулись в прихожей, спеша наперегонки в ванную. Победа досталась Мирьям, Еспер только чертыхнулся ей вслед.

Зевая, он поплелся за Полли на кухню, где все было выкрашено в оранжевый цвет.

- Будь другом, поджарь и мне пару гренков. Господи, какая же ты тощая и бледная! Ты не заболела? Весенний грипп сейчас в самом разгаре.

- Ты с утра тоже не больно-то красив.

Еспер был пятнадцатью годами старше двадцатилетней Полли, но, даже небритый, непричесанный, в немыслимом розовато-лиловом халате, он выглядел гораздо здоровее и свежее, чем она.

Полли Томссон всегда была тоненькая и хрупкая, а после восьми месяцев жизни в Стокгольме и вовсе спала с лица. Главным ее украшением были глаза - то серые, то серо-голубые, то просто синие, в зависимости от ее настроения. Прямые брови были темнее русых, коротко подстриженных волос.

Еспер всегда относился к ней по-родственному, как к младшей сестре, хотя родственниками они, в сущности, не были. Вот и сейчас он сказал ей по-братски бесцеремонно:

- Додумалась тоже надеть песочную юбку и кофту. Вот и кажешься от этого желтой и скучной. Подрумянься, подведи глаза и купи себе шарф или косынку какого-нибудь этакого цвета.

- Вроде твоего халата?

- А почему бы и нет?.. Спасибо, налей покрепче и три куска сахару. Ну как, Полли, прижилась наконец в городе?

Отвечать ей не пришлось, потому что он, развернув «Дагенс нюхетер», с головой ушел в какой-то репортаж, который занимал его больше, чем Полли. Они молча пили чай с поджаренным хлебом, и на кухне царил мир, пока его не нарушила Мирьям.

- Чай остался? Полли, поджарь мне тоже кусочек хлеба. Признавайтесь, кто выпил весь лимонный сок? - зачастила она.

И когда только она успела придать своим белокурым волосам эту нарочитую небрежность, лицу - свежесть, голосу - деловой тон? Одета она была изысканно и в то же время строго: белая английская блузка, красная расклешенная юбка, свободная кофта в красную полоску, даже ногти на руке, протянувшейся за газетой, были того же красного оттенка.

Еспер сложил «Дагенс нюхетер».

- Возле ванной ты вела себя по-свински,- невозмутимо сказал он.

- Это я-то? Разве я не имею права первая занять свою собственную ванную? У кого же из нас двоих постоянная работа и кто больше занят? Да и квартира, между прочим…

- Ну, завела,- раздраженно оборвал ее брат.- Да, да, да, мы знаем - квартира твоя! Зачем же ты со своим потребительским отношением к жизни обзавелась такой

оравой жильцов?

- Три жильца - это еще не орава,- возразила сестра. Наливая чай и просматривая газетные шапки, она добавила рассеянно: - Хотя от обычных жильцов толку было бы больше.

- Что ты имеешь в виду под «обычными жильцами»? Полли, во всяком случае, платит тебе, и довольно много.

- Ты хочешь сказать, платит тетя Альберта,- поправила Мирьям.

Полли не знала, как отнестись к этой перепалке, но почувствовала себя задетой.

Когда на кухне появился Эдуард, с всклокоченными волосами и в расстегнутой на волосатой груди пижаме, Полли сочла за благо улизнуть. Уже в передней она услыхала его бодрый голос:

- Приветствую вас, дорогие друзья. Какое чудесное утро! А сигарета и большая кружка кофе сделают его еще чудесней.

Полли сбежала по лестнице, завернула за угол и увидела хвост уходящего автобуса.

Нет, думала она, торопливо идя вверх по крутой Стюрмансгатан, такое начало рабочей недели успешным не назовешь.

Полли жалела, что надела плащ песочного цвета, По словам Еспера, этот цвет ей не к лицу, вдобавок легкая ткань не спасала от пронизывающего северного ветра, который даже не пах весной, хотя был уже апрель.

«Ну как, прижилась наконец в городе?» - спросил ее Ёспер.

Нет, Стокгольм был ей не по душе, хоть плачь. Все не по душе - спешка, уличная толчея, одиночество, работа.

К тому же сегодня она опаздывала. Хорошо, конечно, иметь так называемое «свободное расписание», но как раз сегодня она хотела уйти еще до четырех и потому надо было появиться в редакции пораньше.

Единственное утешение - в любом случае она будет сидеть за своим рабочим столом задолго до появления шефа.

Однако у входа в редакцию уже стоял красный «пассат» Мирьям. Полли даже застонала, поняв, что день складывается хуже, чем она опасалась

Бойкий еженедельник «Мы - женщины» был никак не связан с массовыми популярными журналами «Саксонс», «Аллерс» или «Хемметс» и не входил в империю Бонни-еров. Журнал Мирьям Экерюд издавался на деньги и представлял интересы людей, которых следовало искать далеко на Западе, среди состоятельных феминисток швед-ско-американского происхождения.

А это означало, что маленькая редакция существовала изолированно и была относительно самостоятельной. Они гордились тем, что предлагали читателю не только сплетни про знаменитостей или репортажи с показов мод, но также, по краткому и точному определению Мирьям, кулинарию и мораль.

За эту мешанину на нее не раз обрушивался град насмешек, и ей неоднократно приходилось объяснять, и устно, и письменно, какой именно смысл она вкладывает в вызывающее понятие «мораль».

- Мы имеем в виду женскую мораль, а это - женский взгляд на общество, это требования, которые женщина должна предъявлять к самой себе и к мужчине,-

неутомимо повторяла она.

- Но почему вы ставите такие серьезные вопросы на одну доску с омлетами и плиссированными юбками?

- Чтобы заинтересовать читателей исподволь. Кстати, еда и одежда тоже достаточно серьезные вещи. Чем плохо, что в еженедельнике они присутствуют ненавязчиво, в виде оригинальных цветных фотографий?

Журнал существовал всего второй год, но уже достиг тиража в сто двадцать тысяч экземпляров. Мирьям, главный редактор и издательница, расценивала увеличение тиража как личную победу. Ради этого она надрывалась больше всех своих сотрудников, и все - в том числе и она сама - прекрасно это знали; в редакции ее ценили за хватку и целеустремленность, хотя особой любовью она не пользовалась.

- Пора кончать с засильем Экерюдов в нашей конторе,- сказал однажды старший техред в отсутствие Мирьям.- Хватит с нас, ее братца и кузины. От этой мафии скоро житья не будет.

Между тем и сам этот малый с буйной растительностью на лице и столь же буйным темпераментом пристроил любовницу вести в журнале раздел мод.

Его любовница, поглощенная в то утро белыми расшитыми блузками с кружевной отделкой и вечерними платьями из органди в крапинку, рассеянно возразила:

- Еспер Экерюд подвизается здесь, только пока Ильва Черсти рожает ребенка. А про Полли точно известно - она им не кузина. Скажешь тоже - мафия! К девочке это уж никак не относится. Она мечтает о чем угодно, только не о том, чтобы захватить власть в редакции.

И верно, за своим письменным столом Полли Томссон предавалась мечтам, тогда как время шло и вокруг нее сгущались тучи.

Редакция работала в лихорадочном темпе. Понедельник на этот раз был праздничным днем, а к трем часам во вторник уже следовало отправить в типографию восемь полос, которые всегда оставляли для самых последних новостей. А тут, как назло, не вышел на работу сраженный гриппом редактор.

Мирьям некогда было придумывать творческие задания для своей секретарши. Вот почему Полли механически сортировала, но отделам читательскую почту. Прояви она хоть чуточку интереса к этому занятию, оно бы даже увлекло ее. Горы писем - откликов на очередную злободневную статью или какой-нибудь другой удачный материал - служили своеобразным индикатором общественного мнения.

Многие присылали рецепты для кулинарного отдела. Вдохновляясь биографическими очерками о выдающихся женщинах Швеции и всего мира, читатели присылали свои воспоминания или предлагали своих кандидатов в эту серию. Но больше всего откликов вызывали, как правило, серьезные и обстоятельные интервью, которые печатались под рубрикой «Женщина недели».

Мирьям взяла за правило помещать в каждом номере портрет известной или неизвестной шведки, которой, по ее мнению, было чем поделиться со своими современницами всех возрастов и профессий. Одна неделя была посвящена Барбру Альвинг*, другая - сиделке из Вестер-боттена, третья - матери пятерых детей из Вернаму, четвертая - Элисабет Сёдерстрём.

Стыдно сказать, но юную секретаршу журнала меньше всего занимали женские вопросы, жизнеописания и деятельность ее выдающихся современниц. Она приехала в Стокгольм с единственной целью - овладеть той же про-

* Современная шведская журналистка и общественная деятельница.

фессией, какой посвятила себя фру Сёдерстрём. Полли не собиралась всю жизнь сидеть в редакции, она мечтала о сцене, о карьере оперной певицы.

Поэтому, поглощенная письмами, адресованными остроумной и очаровательной примадонне, она даже не заметила посетителя, который прошел мимо нее прямо в кабинет издательницы, да еще оставил дверь открытой.

Очнувшись от музыкальных грез, девушка не могла понять, что так огорчило и взволновало неизменно корректную и выдержанную Мирьям.

- Быть не может! - кричала она.- Как же теперь печатать интервью с этой особой из риксдага? Ведь у нас уже готова обложка с ее цветной фотографией! За сегодняшний день мы ничего не успеем сделать. Чем нам заткнуть эту брешь?

- Спроси у кого-нибудь другого,- проворчал Еспер.- Мне-то чего ради расшибаться для твоего паршивого листка.

Он нервно шагал взад и вперед по ковру цвета слоновой кости, закрывавшему пол от стены до стены. То профиль Еспера, то его спина мелькали перед глазами у Полли, весь его облик выражал досаду.

- Статья была превосходная, я так радовался, что ее напечатают. И вот, пожалуйста, только что по радио сообщили об этой автомобильной катастрофе. Трое пострадавших, среди них женщина, депутат риксдага. Я позвонил узнать, кто именно, оказалось, наша.

- И тем не менее… - металлическим голосом начала Мирьям.

Однако пришлось главному редактору стерпеть, что ее перебили.

- Она в тяжелом состоянии,- продолжал Еспер.- А ребенок из другой машины совсем плох. К тому времени, когда выйдет номер, кого-то из них уже, может, не будет в живых. И вот ведь насмешка: в моей статье говорится, что она больше других ратует в риксдаге за усиление безопасности уличного движения.

- А по чьей вине произошла авария?

- Какая разница,- устало сказал Еспер.- Все равно бестактно после такого случая представлять ее «Женщиной недели». Но выход есть: я могу за день накатать новую статью и сам отвезу ее в типографию, только придумай про кого.

- Закрой дверь и сядь,- велела Мирьям. Бесплатный спектакль окончился, и Полли вздохнула.

Ей не хотелось возвращаться к работе. Из огромной кучи пожеланий предстояло отобрать те, что были адресованы в единственный в журнале раздел, посвященный непосредственно подросткам. Один из редакторов, коренной сток-гольмец, окрестил его «Привет, девочки!».

Обычно материал для этого раздела поставляли студенты факультета журналистики. Но, случалось, выступали и любимцы молодежи, владевшие пером.

Полли начисто забыла, что в майском номере автором на этой полосе выступит один из ее кумиров. Она растерялась и покраснела, когда на пороге приемной появился знаменитый певец Хокан Хагегорд и весела, произнес на своем вермландском диалекте:

- Привет, девочка! А ведь я тебя уже где-то видел, только не помню где.

- Дома у Камиллы Мартин,- смущенно ответила Полли.

- Точно, теперь вспомнил. Как успехи?

- Спасибо, вроде неплохо.

- Уже не рвешься обратно в Скугу? Наверное, чувствуешь себя в Стокгольме как дома?

Девушка в немом восторге не сводила с него глаз. Человек выступает по телевидению, поет на крупнейших оперных сценах мира, дружит со знаменитостями, а вот ведь помнит и ее, помнит даже, о чем они говорили полгода назад. Она машинально выпрямилась на стуле.

- Стокгольм до сих пор мне чужой, я бы охотно вернулась в Скугу.

- Жить и умереть в родимом Вермланде,- пошутил Хокан Хагегорд.

- Наверное, всегда лучше там, где нас нет,- задумчиво произнесла Полли.- Может, все дело в этом.

Какие серьезные серые глаза, подумал он, но тут в приемную влетела Мирьям Экерюд, чмокнула Хокана Хагегорда в щеку и, не давая ему опомниться, затараторила:

- Хокан, золотко, ты один можешь нас выручить. У тебя куча друзей. Посоветуй какую-нибудь дамочку для рубрики «Женщина недели». Номер должен выйти в

первых числах мая.

- Возьмите Камиллу Мартин, не пожалеете,- предложил он не задумываясь.- А в мае она окажется в центре внимания, поскольку будет исполнять партию Сенты в «Летучем голландце».

- Блеск! - обрадовалась Мирьям.- Раз уж мы начали рекламировать оперных певиц, воспользуемся еще разок этой темой.

Еспер не разделял оптимизма сестры.

- После той скандальной истории в Дании она газетчиков не жалует.

- А уж это уладит Полли,- распорядилась Мирьям.

- Я?

- Через час ты едешь к ней на урок? Так? Вот и действуй.

В белом кабинете зазвонил междугородный телефон.

- Подойди, Еспер.

Еспер взял трубку. И они сразу поняли: случилось что-то из ряда вон выходящее.

- Это из Скуги,- сказал он в открытую дверь.- Тетя Альберта. - Она умерла.

Его рука, все еще сжимавшая телефонную трубку, дрожала. Полли побелела.

Мирьям никак не обнаружила своих чувств, только сказала с досадой:

- Ну и денек. Тетя, конечно, не могла выбрать для смерти более удачное время.